уже целиком подготовила коварный план, в котором ему предназначалась главная роль. Все это должно было закончиться или полной победой и моральным удовлетворением, или опять - разбитой физиономией.
     Он был вынужден признать, что все придумано очень умно. Даже - если позаимствовать одно из "десятидоллаювых" словечек Роксаны - дьявольски умно. Следуя инструкциям Роксаны, Люк постарался, чтобы Алекс и два его юных прихвостня заметили его болтающимся без дела нa рынке в одном квартале от школы. Тогда он купил бутылку виноградного сока "нехи" - любимого напитка Алекса - откупорил ее и сделал несколько глотков. После того Люк развернулся и...
     И якобы впервые заметил Алекса. Он тотчас же притворился испуганным. Как акуле, которой достаточно одного запаха крови, Алексу больше ничего и не надо было, чтобы кинуться в погоню.
     Попался, куриные мозги! - мелькнуло в голове у Люка, он помчался стрелой по аллейке, на ходу открывая пузырек из домашней аптечки Леклерка.
     Ловкие руки мальчика быстро перелили сильное слабительное из пузырька в сок. Люк доверял Роксане в том, что мерть их врагу не угрожает. Но если бы даже и угрожала, Люк не испытал бы особенных угрызений совести.
     Засунув пустой пузырек обратно в карман, Люк преднамеренно свернул в тупик и там заметался, словно бы в панике. Пусть даже они опять его отлупят, но кто-нибудь на них потом за это заплатит.
     - Ну, чего расперделся? - видя, что его жертве некуда бежать, Алекс выпятил грудь и загоготал. - Потерялся?
     - Я не хочу никаких неприятностей, - желание отомстить было сильнее чувства гордости, и Люк сделал вид, что дрожит от страха. - У меня больше нет денег. Я все потратил на сок.
     - Нет денег? - Алекс вырвал бутылку и оттолкнул Тюка к стене. - Джерри, проверь, - и он сделал большой ллоток отравленного сока. По подбородку потекли бордовые усы. Алекс ухмыльнулся.
     Люк захныкал и не стал сопротивляться, пока другой дальчишка обшаривал его карманы. Он хотел убедиться, гго Алекс выпьет всю бутылку.
     - У него ничего нет, - объявил Джерри. - Дай мне платочек, Алекс.
     - Сам себе найдешь, - Алекс запрокинул бутылку, разом заглотил весь оставшийся сок до конца. - Вот, - он отшвырнул ее в сторону. - Ну что, подубасим его?
     Но на этот раз Люк уже был готов к происходившему. Если не можешь драться, то надо уносить ноги. Пригнув голову, он устремился прямо в брюхо Алекса, сбив его этим ударом на Джерри и дальше, пока все трое хулиганов не повалились на землю, как карточный домик. Он бросился прочь из тупика. Люк знал, что он бегает быстрее, и мог легко скрыться до того, как они пустились бы в погоню. Но он хотел, чтобы они еще побегали. Алексу не повредит небольшая разминка, решил он, а слабительное от этого быстрее себя проявит.
     Теперь они гнались за ним к площади Джексона и вниз по улице Ройяль, обогнув на бегу угол Святой Анны и направляясь к Декатару. Оглянувшись назад, Люк заметил, что Алекс побелел и покрылся потом. Люк домчался до своего двора и только подумал, бежать ли дальше или этого уже достаточно, как Алекс захрипел и схватился за живот.
     - Эй, что случилось? - тянул его Джерри. - Давай, пошли. Он же убегает!
     - Ой, живот! Я сейчас усрусь, - Алекс подтрусил к паре рододендронов и уселся на корточки.
     - Бо-же! - с отвращением заорал Джерри. - Ты что, сдурел? Это уже слишком!
     - Не могу, не могу, - только бормотал Алекс, которого нещадно выжимало слабительное Леклерка.
     - Ой, посмотрите, посмотрите! - откуда ни возьмись, рядом возникла Роксана. - Здесь в кустах мальчик делает по-большому. Мама! - визжала она детским голоском, показывая на Алекса пальцем:
     - Мама, иди скорей сюда!
     - Пошли, Алекс, черт, ну пошли же! - быстро оглядевшись, Джерри и его приятель бросили стонущего Алекса и помчались прочь. К кустам уже спешили несколько озабоченных взрослых.
     Спокойно улыбаясь, Роксана зашла во двор.
     - Это лучше, чем просто избить его, - заявила она Люку. - Про драку он забыл бы, а этого никогда не забудет.
     Волей-неволей он усмехнулся.
     - И ты еще говорила, что я - злой.
     С балкона Макс наблюдал за развязкой маленькой драмы и услышал все, что ему надо было услышать. Его дети отлично ладят, подумал он с теплым чувством гордости, да, просто отлично. Как радовалась бы Мойра своей девочке!
     Он редко думал о своей жене, рыжеволосой смутьянке, так стремительно возникшей в его жизни и так же стремительно исчезнувшей. Он любил ее - да, любил с каким-то жадным удивлением. А как же могло быть иначе? Ведь она была такой красивой и бесстрашной.
     Гнойный аппендицит. Она не могла терпеть боли, так мучалась - и все равно оказалось слишком поздно. Безумная гонка к больнице, операционный стол - ничто не могло ее спасти. Растворившись, как тень, она исчезла из его жизни, оставив ему самое дорогое, что они сделали.
     Да, конечно, Мойра гордилась бы своей дочерью.
     Повернувшись лицом к спальне, он увидел, что Лили сладет в его раскрытую сумку пару запасных носков.
     Лили. Даже одно ее имя вызывало у него на губах улыбку. Нежная, любимая Лили. Как может быть человек недоволен жизнью, если Господь подарил ему любовь двух гаких удивительных женщин?
     - Я сам собрался бы, Лили.
     - Ничего, - она проверила его бритвенный прибор, етобы убедиться, что там есть свежие лезвия, и только ютом уложила в сумку. - Я буду скучать по тебе.
     - Я быстро вернусь - ты даже не заметишь, что ж уезжал. Хьюстон - это почти как соседний дом.
     - Знаю, - она вздохнула и прижалась к нему. - Просто я всегда спокойней себя чувствую, когда еду с тобой.
     - Мышка и Леклерк вполне надежная охрана, правда? - он опять поцеловал ее в висок, затем в другой. У его Лили кожа была такой же нежной, как лепестки у цветка, чье имя она носила.
     - Надеюсь, - она запрокинула голову и закрыла глаза, а его губы скользнули вниз по ее шее. - И кто-нибудь должен остаться с детьми. Ты правда думаешь, что эта работа будет стоить с четверть миллиона?
     - О, по меньшей мере. Эти нефтяные магнаты любят вкладывать свободную мелочь в искусство и драгоценности.
     Мысль о такой крупной сумме взволновала Лили, но гораздо меньше, чем язык Макса, проворно щекотавший ее ухо.
     - Я заперла дверь.
     Макс хихикнул и потянул ее вниз, на кровать. - Знаю.
     За короткий перелет от Нового Орлеана до Хьюстона, с Мышкой за штурвалом "Сессны", у Макса было достаточно времени, чтобы еще раз просмотреть план. Дом, который они собирались обчистить через несколько часов, казался громадным - пять тысяч пятьсот квадратных футов.
     План, который теперь наскоро просматривал Макс, обошелся им больше, чем в пять тысяч - на взятки.
     Дом, прозванный чрезмерно остроумными хозяевами "Ранчо "Кривое", был доверху набит шедеврами девятнадцатого и двадцатого веков, преимущественно американскими и восточными. Все это приобреталось нуворишами через знающих толк в искусстве агентов. Но не ради эстетической ценности или просто красоты - только как капиталовложение.
     Удачное капиталовложение, в этом Макс не сомневался.
     Были там и драгоценности. В списке, который получил Макс - из ящика в офисе Страхового Агентства Инкорпо-рейтед в Атланте - значилось достаточно бус и побрякушек, чтобы снабдить товаром небольшой ювелирный магазинчик.
     В этот раз мишень была неплохо застрахована, поэтому Макс подумал, что его выигрыш окажется равен проигрышу страхового агентства. Но в конце концов, страховка - это всегда пари между агентством и клиентом. Ясно, что кто-то должен и проигрывать.
     Макс поднял голову и усмехнулся, посмотрев на Леклерка. Кейджин вцепился в подлокотники так, что у него на руках побелели костяшки. На шее у него болтались серебряный крест, золотая иконка, стеклянный талисман и перо орла. На коленях лежали четки, высушенная черная кроличья лапка и кисет с разноцветными камешками.
     В самолетах Леклерк всегда защищался, как только мог.
     Глаза Леклерка были крепко закрыты, а губы шептали беззвучную молитву, поэтому Макс молча встал и налил им обоим бренди.
     Леклерк опрокинул бокал.
     - Для человека противоестественно находиться в воздухе. Этим он бросает вызов богам.
     - Он бросает им вызов всякий раз, когда делает вдох и выдох. Извини, что я заставил тебя делать то, что ты не любишь, но мое отсутствие в Новом Орлеане не осталось бы незамеченным, если бы мы поехали сюда на машине.
     - Из-за своей магии ты стал слишком знаменит.
     - Без нее я ничего не значу. К тому же, у славы есть свои преимущества. Теперь стало модным, приглашать меня на званые обеды в качестве гостя, - он выхватил из воздуха монету и принялся вертеть ее в пальцах, - с надеждой, что я буду развлекать и хозяев, и общество.
     - Как жонглер, - с отвращением проговорил Леклерк, но Макс только пожал плечами.
     - Называй, как хочешь. Я всегда готов заплатить за вкусно приготовленный и хорошо поданный обед. И мой труд в полной мере компенсируется новыми знакомствами. Вот тебе пример: наши друзья из Хьюстона. Как им понравилось мое импровизированное выступление на вечере в Вашингтоне в прошлом году! И как удачно, что они решили навестить тогда своего кузена, сенатора.
     - Еще более удачно то, что они сейчас в Европе.
     - Конечно. Хотя не так уж и интересно грабить дом, в котором никто не живет, - он повел плечами, и монета превратилась в две.
     В "Хобби" они взяли лимузин, и Мышка облачился в шоферскую фуражку и пиджак. В богатом районе, куда они направлялись, длинная сияющая машина должна была меньше бросаться в глаза, чем какой-нибудь неприметный скромный "седан".
     К тому же Макс предпочитал передвигаться с максимально возможным комфортом.
     Сев сзади, под звуки кантаты Моцарта, он в последний раз проверил свои инструменты.
     - Два часа, - объявил он, - не больше.
     Леклерк уже натягивал перчатки - в этот момент он был похож на старую пожарную лошадь, вздрагивающую от нетерпения при звуке сигнального колокола.
     Уже много месяцев он не слышал щелчков тумблеров, не ощущал удовольствия потянуть на себя поддающуюся дверь сейфа и просунуть руку в его темные внутренности. Все долгое лето он жил, как холостяк - по крайней мере, фигурально - и соскучился по воровской романтике.
     Он знал, что без Макса это удовольствие уже было бы для него недоступно. Они никогда об этом не говорили, но оба понимали, что Леклерк постарел. Его место рядом с Максом и Мышкой теперь должен был занять кто-нибудь другой, помоложе. И этот день приближался. Уже теперь Макс брал его с собой, только когда работа не была опасной. Леклерк знал, что если бы дом нефтяного магната не был пуст, ему пришлось бы остаться в Новом Орлеане и ждать, как осталась и ждала Лили.
     Но он не огорчался. Напротив, Леклерк был благодарен судьбе за еще одну возможность пощекотать нервы.
     Они тихо проехали сквозь парк, мимо скульптуры обнаженного мальчика с карпом в руках. Когда техасцы жили дома, представил себе Макс, карп изрыгал воду в миниатюрный бассейн у основания статуи.
     - Наглядный урок для тебя, Мышка. Много денег - еще не значит хороший вкус.
     Они остановились перед домом и вышли из машины. Макс и Леклерк направились к багажнику, а Мышка потопал прочь разбираться с системой сигнализации. Стояла темень - хоть глаз выколи. На луну не было даже намека.
     - Сколько земли, - пробормотал довольный Леклерк. - Сколько больших деревьев. Чтобы подглядывать друг за другом, соседям здесь нужен бинокль.
     - Будем надеяться, что сегодня никто не захочет поиграть в Чингачгука-Ястребиный Глаз, - усмехнулся Макс, доставая из багажника выложенную внутри бархатом коробку и рулон звукоизоляционного материала, который часто применяют в театрах.
     Они ждали.
     Минут десять спустя появился спешивший обратно Мышка.
     - Извините, что так долго. Уж больно хорошая система.
     - Не надо извиняться, - подойдя к парадной двери, Макс почувствовал в кончиках пальцев знакомое покалывание. Раскрыв футляр с отмычками, он приступил к работе.
     - Чего возиться? Пусть Мышка ее выломает, и дело с концом. Сигнализация все равно не работает.
     - Это грубо, - прошептал Макс, глаза его были полуприкрыты, все мысли - внутри замка. - Сейчас... Еще один момент...
     Пальцы его не подвели. Мгновенье спустя они стояли в ошеломляющем трехъярусном холле, облицованном черным и белым мрамором, а на них смотрела копия Венеры, водруженная посреди бассейна с золотыми рыбками.
     - Боже! - это было единственное, что пришло Мышке в голову.
     - В самом деле. От этого почти что хочется остановиться и задуматься. - Макс бросил взгляд в сторону гигантской вешалки из изогнутых рогов. - Почти что.
     Они разделились. Леклерк пошел вверх по широкой изгибающейся лестнице в спальню - к сейфу и украшениям миледи; Макс и Мышка остались на первом этаже.
     Они работали тихо и слаженно, вырезая полотна из чересчур, по мнению Макса, аляповатых рам и складывали их в коробку с бархатной обивкой. Скульптуры из бронзы, мрамора и камня они заворачивали в звукоизоляцию.
     - Роден, - Макс остановился для мини-лекции. - Это действительно замечательная вещь. Ты видишь движение, Мышка? Какая легкость! Какая любовь художника к своему творению!
     Мышка увидел только забавный округлый камень.
     - Конечно, Макс. Очень здорово.
     Макс вздохнул и благоговейно уложил Родена между складками тяжелой ткани.
     - Нет, эту не надо, - произнес он, увидев, какую бронзовую глыбу держит в руках Мышка.
     - Она тяжелая, - сказал Мышка. - Крепкая. Наверное, она дорого стоит.
     - Несомненно, иначе ее не было бы в этой коллекции. Но ей не хватает стиля, Мышка, и красоты. Намного важнее воровать красивое, чем просто дорогое. В противном случае мы грабили бы банки, правда?
     - Ага, - он вышел в соседнюю комнату и вернулся со статуэткой Ремингтона - ковбой верхом на брыкающейся лошади. - А как насчет этой, Макс?
     Макс осмотрел ее. Хорошая вещь и наверняка тяжелая, как грузовик. Хоть и не в его вкусе, но Макс видел, что Мышке она понравилась.
     - Прекрасный выбор. Но лучше отнести ее в лимузин прямо так. Мы здесь уже почти закончили.
     - Неплохо, весьма неплохо, - добавил сбежавший с лестницы Леклерк, довольно похлопывая себя по набитому напоясному карману. - Не знаю, что мадам и месье взяли с собой в Европу, но нам они тоже оставили целую кучу безделушек, - трудно было обойти вниманием акции и наличные деньги, которые он нашел в двойном сейфе, но Макс очень суеверно относился к краже денег. Не такой был Леклерк человек, чтобы плевать на чужие суеверия. - Посмотри на это.
     Он вытащил из кармана ослепляющую горсть брильянтов и рубинов. Камни были объединены в ожерелье из трех ниток. Макс взял его, поднял к свету и хмыкнул.
     - Как только можно взять такие красивые камни и превратить их в такой кошмар? Леди должна быть нам благодарна за то, ей больше придется это носить.
     - Это может стоить по меньшей мере пятьдесят тысяч.
     - Хм-м, возможно, - подумал Макс и пожалел, что у него с собой нет лупы. Он выбрал бы самые подходящие камешки и сделал бы более симпатичное ожерелье для Лили. Взгляд на часы и кивок:
     - Думаю, что наш кутеж окончен. Начнем грузить? Кажется, мы сможет попасть домой как раз между завтраком и обедом

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

     Он прирожденный дьявол, и напрасны
     Мои труды и мягкость обращенья.
     Напрасно все! Становится с годами
     Он лишь еще уродливей и злей.
     Вильям Шекспир, "Буря"

8

     Когда Люку исполнилось шестнадцать лет, Мышка научил его водить машину. Уроки вождения проходили за городом, но все равно - во что они только не врезались и с чем они только не сталкивались. Однажды, когда Люк ухитрился одновременно затормозить, переключить передачу и повернуть руль, они чуть было не съехали в болото. Но Мышка оказался просто бездонным кладезем терпения.
     Получение водительских прав стало важным событием в жизни Люка, гигантским шагом, приблизившим его к зрелости. Он уже не мог дождаться, когда, наконец, вырастет и станет настоящим мужчиной. Но даже это событие померкло перед другим, еще более важным. Речь идет о первом свидании Люка с Аннабель Вокер, которое состояло из просмотра очередной серии "Звездных Войн" и двух огромных пакетов с попкорном, а завершилось любовью на заднем сиденье старенькой "новы", которую он купил на собственные сбережения.
     Пляски на заднем сиденье не были чем-то неожиданным ни для Аннабель, ни для "новы". Но у Люка это было в .первый раз. Темная дорога, пение цикад, удачно оттеняющее вздохи и стоны, чудное ощущение обнаженной груди Аннабель под своей ладонью - все это казалось ему таким же романтичным и величественным, как Тадж Махал.
     Пожалуй, Аннабель можно было бы назвать легко доступной девушкой, но на задние сиденья она соглашалась, только если парень был симпатичным, старательно за ней ухаживал и умел хорошо целоваться.
     Люк соответствовал всем этим требованиям.
     Когда Аннабель позволила ему засунуть руку под футболку и прикоснуться к пышной молочно-белой груди, он подумал, что попал на небеса. Но когда она потянула вниз молнию на его джинсах и прикоснулась к возбужденной плоти, Люк понял, что перед ним распахиваются врата рая.
     - О Боже, Аннабель, - он неловко запутался в ее джинсах; ее прикосновение вознесло Люка к вершинам безумия. Он надеялся, что Аннабель разрешит ему потрогать, но у него и в мыслях не было, что опыт свиданий с другими и благоприятное расположение светил уже практически склонили ее дать ему попробовать ошеломляющее ЭТО.
     К тому же, Люк был не из тех, кто упустил бы представившуюся возможность. Уж Макс постарался ему это привить.
     - Дай мне... - он не был точно уверен, что именно она должна ему дать, но рука его уже оказалась в красных кружевных трусиках.
     Там было влажно, жарко и скользко. Как горная лавина, вся его кровь отхлынула от головы вниз, к крестцу и там запульсировала, забилась в диком барабанном ритме, под который двигались теперь и его пальцы. От удовольствия Аннабель тихо мурлыкнула, потом жадно застонала, ее дыхание судорожно участилось, стоны быстро перешли в восхищенное отрывистое хныканье. Ее пышные бедра выгибались и опадали, шлепаясь обратно на изодранное сиденье "новы". Люк закрыл окна, чтобы не продрогнуть от ночного тумана приближающейся зимы, и теперь машина превратилась в парную баню, остро разившую сексом.
     Он чувствовал, как ее мышцы сжимаются вокруг него, когда она подавалась вверх, в блаженстве вдавливаясь в его руку.
     Легкие Люка сокращались толчками, и могучая сила влекла его к чему-то неясному, темной мечте, смутному ведению навеянному разговорами за закрытыми дверями.
     Уткнув лицо в груди, как в подушку, одной рукой лаская и возбуждая девушку, другой рукой Люк рывками стаскивал с себя "левис", стремясь освободить бедра. Ощущения, что он находится внутри женского тела, было почти достаточно, чтобы позабыть о всяком самоконтроле. И в то же время какая-то часть его, какой-то маленький участок в мозгу остался странным образом спокойным, даже насмешливым.
     Вот он, Люк Каллахан, с голой жопой в своей "нове" выпуска 72 года, по радио бренчат "Би Джиз" - Боже, ну почему это были именно "Би Джиз"? - а перед ним, призывно и радостно раскинув ноги, лежит Аннабель.
     Его член, огромный и горячий, трепетал на своем основании, как готовая к атаке ракета на пусковой установке. Люку оставалось только надеяться, что тот не слишком рано встал.
     Аннабель было с ним лучше, чем раньше с другими, совсем не потому, что Люк был более опытен. Наоборот - из-за его полного незнания, смешанного со здоровым любопытством и любовью ко всему прекрасному. Горячая скользкая влажность, женское тело, вздрагивавшее и брыкавшееся под его собственным - это оказалось одним из самых прекрасных ощущений, испытанных Люком в жизни.
     - Ох, милый, - ветеран сексуальных контактов в стесненных условиях, Аннабель, изогнулась, пододвинулась и сомкнула свои ноги вокруг его бедер, - я не м