всю
информацию о Джулии, попавшую в прессу за последние шесть месяцев. Он  знал,
кто такой Пол и как он связан и с жертвой, и с обвиняемой. - Я  рад,  что  у
Джулии есть убежище до тех пор, пока мы все не уладим.
   - Лично меня больше волнует ее душевный покой.  -  Пол  жестом  пригласил
Линкольна войти. - Хотите выпить?
   - Минеральной воды с лимоном,  если  не  трудно.  -  Поскольку,  формируя
состав  жюри,  приходится  в   основном   руководствоваться   внешностью   и
бессознательной мимикой, Линкольн быстро составил мнение  о  Поле  Уинтропе.
Богат, нетерпелив и подозрителен. Интересно, как  можно  будет  использовать
эти качества, если дело дойдет до суда. - Как чувствует себя Джулия,  мистер
Уинтроп?
   Решив не скрывать  свое  отвращение.  Пол  превратился  в  высокомерного,
отчужденного британца.
   - Почему бы вам не спросить у нее самой? Джулия стояла в дверях, прижимая
к себе  худого  темноглазого  мальчика.  Десять  лет  изменили  ее,  подумал
Линкольн. Теперь она излучает не  энтузиазм  и  доверие,  а  сдержанность  и
осмотрительность. Когда-то  свободно  ниспадающие  светлые  волосы  зачесаны
наверх, собраны в узел и открывают лицо, ставшее более изящным, изысканным.
   Линкольн перевел взгляд на мальчика, едва ли сознавая, какую  напряженную
группу представляют они четверо. Он искал какой-нибудь признак, какую-нибудь
физическую черту, переданную сыну, которого никогда  не  видел  и  не  хотел
видеть.
   Он не нашел ничего своего в этом хрупком лохматом ребенке,  и  облегчение
смыло легкие угрызения совести и дурные предчувствия,  покусывавшие  его  во
время всего перелета. Он взглянул, оценил и отверг. Мальчик -  его,  в  этом
Линкольн никогда не сомневался, но и не его. Этот краткий миг  доказал,  что
его мир, его семья, его совесть в безопасности.
   Джулия все это поняла и крепче прижала к себе Брэндона, словно защищая от
удара, который он не мог почувствовать. Затем она  расслабилась.  Ее  сын  в
безопасности. Если ее  раньше  мучили  сомнения,  то  теперь  все  намерения
назвать ему когда-либо имя отца рассеялись. Его отец мертв для них обоих.
   - Линкольн, как любезно с твоей стороны, что ты приехал так быстро. -  Ее
голос был таким же холодным и сдержанным, как и наклон головы.
   - Я лишь сожалею об обстоятельствах.
   - Как и я. Брэндон, это мистер Хэтуэй. Он адвокат и  когда-то  работал  с
твоим дедушкой. Он приехал помочь нам.
   - Привет. -  Брэндон  видел  высокого  надменного  мужчину  с  тем  вялым
выражением, какое появляется на лицах некоторых взрослых, когда их  знакомят
с детьми.
   - Привет, Брэндон. Не волнуйся, мы все уладим. Пол не мог больше  на  это
смотреть. Еще секунда, и он прибьет Линкольна за его безразличие.
   - Пойдем наверх, парень. - Пол протянул руку, и Брэндон тут же  ухватился
за нее. - Посмотрим, как можно похулиганить.
   Линкольн сел, даже не оглянувшись на взбежавшего по лестнице Брэндона.
   - Ну, почему бы нам не перейти к делу?
   - Это действительно ничего для тебя не значило? - тихо спросила Джулия. -
Ты увидел его и ничего не почувствовал?
   Линкольн поправил безупречный  узел  галстука.  Он  побаивался,  что  она
устроит сцену, и, естественно, подготовился.
   - Джулия, как я и сказал тебе много лет назад, я не могу  позволить  себе
установить эмоциональную связь. Я очень, очень благодарен тебе за то, что ты
не пошла к Элизабет, сожалею, что из упрямства ты  не  приняла  предложенную
мною финансовую помощь, и счастлив, что ты достигла такого успеха  в  жизни,
когда эта помощь тебе не требуется. Естественно, я чувствую себя в  огромном
долгу перед тобой и искренне сожалею, что ты оказалась в том положении,  где
требуются мои услуги.
   Джулия засмеялась.., не тоненьким истерическим смехом,  а  от  души,  чем
озадачила Линкольна.
   - Прости, - сквозь смех произнесла она, падая на стул. - Ты не изменился.
Знаешь, Линкольн, я не была уверена в том, что буду чувствовать, когда снова
увижу тебя, но я не ожидала, что не буду чувствовать ничего.  Поэтому  давай
отбросим благодарности и перейдем к делу. Мой отец уважал тебя как адвоката,
а я высоко ценю мнение отца. Ты получишь мое полное содействие и - на время,
необходимое, чтобы все уладить, - мое полное доверие.
   Он только кивнул. Линкольн Хэтуэй уважал здравый смысл.
   - Ты убила Еву Бенедикт?
   Ее глаза вспыхнули. Он удивился, увидев  эту  мощную  и  быструю  вспышку
гнева.
   - Нет. Ты ожидал, что я признаюсь, если убила?
   - Как дочь двух лучших адвокатов, с которыми я работал,  ты  знаешь,  что
было бы глупо лгать мне. А теперь... -  Он  вытащил  из  "дипломата"  чистый
блокнот и дорогую авторучку. - Расскажи мне все, что делала, с кем говорила,
все, что видела в тот день, когда была убита Ева Бенедикт.
   Джулия  все  рассказала  дважды.  Затем,  направляемая   его   вопросами,
повторила в третий раз. Линкольн кивал  время  от  времени  и  делал  записи
аккуратным почерком.
   - К сожалению, у меня было недостаточно времени,  чтобы  познакомиться  с
выдвинутыми против  тебя  обвинениями.  Естественно,  я  известил  окружного
прокурора и полицию, что буду представлять твои  интересы.  Перед  тем,  как
приехать сюда, я получил у обвинителя копии некоторых документов, но  только
мельком просмотрел их в такси.
   Линкольн умолк, сложил руки на коленях. Скромно, аккуратно. Как и раньше,
вспомнила Джулия. Вежливые манеры плюс печаль в глазах - вот что привлекло к
нему романтичную впечатлительную девчонку,  какой  она  была.  Теперь,  хотя
жесты остались теми же, печаль в глазах сменилась проницательностью.
   - Джулия, ты уверена, что отпирала дверь, когда  в  тот  день  входила  в
дом?
   - Да, мне пришлось остановиться и поискать ключи. После взлома  я  всегда
тщательно запирала дверь. Его взгляд остался непроницаемым, голос ровным.
   - Ты абсолютно уверена? Джулия начала отвечать, осеклась.
   - Линкольн, ты хочешь, чтобы я солгала?
   - Я хочу, чтобы ты как следует  подумала.  Это  привычка,  автоматический
жест. Ты могла предположить, что отпирала дверь.  Особенно  после  шока.  Ты
сказала полиции, что парадная дверь была заперта, и, когда  они  прибыли  на
место преступления, все другие двери были заперты изнутри. Это  убийственный
факт. Ни на теле, ни в доме не было найдено никаких  ключей.  Следовательно,
или парадная дверь была не заперта, или кто-то, имевший ключ, впустил Еву.
   - Или кто-то забрал ключи Евы после того, как убил ее,  -  сказал  Пол  с
лестницы.
   Линкольн поднял  глаза,  почти  полностью  скрыв  раздражение  непрошеным
вмешательством.
   - Мы могли бы избрать подобную линию защиты, но, поскольку обстоятельства
указывают на  преступление,  совершенное  в  приступе  гнева,  будет  трудно
убедить судью, что кто-то был с Евой в доме, убил ее и  сохранил  достаточно
хладнокровия, чтобы забрать ключ и запереть за собой дом.
   - Но ведь именно в этом состоит ваша задача? - Пол  прошел  к  бару.  Его
пальцы метнулись к виски, вернулись и остановились на содовой. Он  с  трудом
сдерживал гнев, и не стоило подпитывать его алкоголем.
   - Моя задача - предоставить Джулии наилучшую защиту.
   - Тогда, Линкольн, я очень сожалею, что не могу облегчить твою задачу.  Я
отперла дверь своим ключом. Он поджал губы и просмотрел свои заметки.
   - Ты не упомянула, касалась ли орудия убийства - кочерги.
   - Потому что я не знаю, касалась или нет. -  Джулия  вдруг  почувствовала
себя совершенно измученной. - Очевидно, касалась, иначе на ней  не  было  бы
моих отпечатков.
   - Твои отпечатки могли остаться на кочерге, если  ты  разводила  огонь  в
камине.
   - Не разводила. Ночи были теплыми.
   - Орудие убийства было найдено в нескольких футах  от  тела.  -  Линкольн
достал из "дипломата" папку. - Ты готова просмотреть фотографии?
   Джулия поняла, что он имеет в виду, но не знала, как ответить. Собравшись
с духом, она протянула руку.
   Ева лежала на ковре. Ее лицо было необыкновенно прекрасно. И кровь.
   - В этом ракурсе, - словно издалека донесся до нее голос Линкольна, -  ты
видишь,  где  лежит  кочерга.  -  Линкольн  наклонился  и  ткнул  пальцем  в
фотографию. - Как будто кто-то швырнул ее туда или уронил, пятясь от тела.
   - Я нашла ее там, - прошептала Джулия. - Я подошла к ней. Взяла за  руку.
Кажется, я звала ее по имени. И я знала, что она  мертва.  Потом  я  встала,
споткнулась. Схватила кочергу.., кажется, на  ней  была  кровь.  И  на  моих
руках. Поэтому я ее отбросила. Я должна  была  что-то  сделать.  Кому-нибудь
позвонить. - Она отложила фотографию и неуверенно  поднялась.  -  Прости,  я
должна пожелать Брэндону спокойной ночи.
   Как только она взбежала по лестнице, Пол набросился на Линкольна:
   - Обязательно так мучить ее?
   - Да. Боюсь, что да. И  будет  еще  хуже.  -  Линкольн  ловко  перевернул
страницу блокнота. - Государственный  обвинитель  -  очень  толковый,  очень
решительный человек. И как все, занимающие выборные должности, честолюбив  и
прекрасно  понимает  ценность  громкого  процесса.  Мы  должны   представить
правдоподобное объяснение всех  имеющихся  у  него  улик.  Мы  также  должны
посеять обоснованные сомнения в головах не только судьи, но  и  присяжных  -
если дойдет до суда - и широкой публики. Теперь о вас. Как я понимаю, у  вас
с Джулией интимные отношения...
   - Понимаете? - Мрачно улыбаясь, Пол опустился на  подлокотник  дивана.  -
Послушайте,  адвокат,  Джулия  и  Брэндон  теперь  мои,  и  я   с   огромным
удовольствием переломал бы вам кости за то, что вы сделали с ней. Но если вы
так хороши, как я слышал, если вы - ее лучший шанс  выкарабкаться,  тогда  я
сделаю все, что вы попросите.
   - В таком случае я предлагаю начать с  того,  чтобы  забыть  о  том,  что
случилось между Джулией и мной более десяти лет назад.
   - Кроме этого, - сказал Пол и снова улыбнулся. - Попробуйте еще раз.
   Линкольну случалось видеть более приятные улыбки на  лицах  приговоренных
преступников.
   - Ваши чувства ко мне только причинят боль Джулии.
   - Нет. Ничто больше не причинит ей боль. Включая вас.  Если  бы  я  думал
иначе, вы не вошли бы в эту дверь. - Не сводя глаз с Линкольна, Пол  вытащил
сигару. - Мне уже приходилось работать с подонками.
   - Пол. Это не поможет, - тихо сказала спустившаяся в гостиную Джулия.
   - Прояснение ситуации всегда помогает, - возразил Пол.  -  Хэтуэй  знает,
что - при всем моем отвращении - он получит мое полное содействие.
   - Я приехал сюда, чтобы оказать помощь, а не  предстать  перед  судом  за
ошибку, совершенную более десяти лет назад.
   Только теперь Джулия не сдержалась:
   - Осторожнее, Линкольн. Эта ошибка сейчас спит наверху. Я  принимаю  твою
помощь не только ради себя, но и ради него. У него никогда не было  отца.  Я
не могу вынести даже мысли о том, что он потеряет и меня.
   Очень слабый румянец, поднявшийся от узла  галстука  к  щекам  Линкольна,
показал, что слова Джулии попали в цель.
   - Если мы все сможем отвлечься  от  своих  личных  чувств,  у  нас  будет
гораздо больше шансов на то, чтобы этого  не  случилось.  -  Удовлетворенный
тем, что щекотливая тема закрыта, Линкольн двинулся дальше:
   - Вы оба знали покойную, ее домочадцев, ее друзей,  ее  врагов.  Было  бы
очень полезно, если бы вы вкратце рассказали о них и обо  всех,  кто  извлек
выгоду из ее смерти материально или морально.
   - Кроме меня? - спросила Джулия.
   - Мы можем  начать  с  тебя  и  с  мистера  Уинтропа.  Очень  коротко.  Я
забронировал номер в "Беверли-Хиллз". Завтра  прилетает  моя  секретарша,  а
"Мейерс, Кортни и Лоу" одолжили мне двух своих клерков. - Линкольн  взглянул
на часы, которые уже перевел на время Западного побережья, нахмурился. - Как
только я войду в курс дела, мы поговорим подробнее. В  понедельник  утром  я
подам прошение об отсрочке предварительных слушаний.
   - Нет. Прости, Линкольн, но нет.
   - Джулия,  мне  необходимо  время,  чтобы  построить  твою  защиту.  Если
повезет, дело вообще не дойдет до суда.
   - Я не упрямлюсь, но я должна как можно скорее покончить с этим. Отсрочки
лишь усилят шум в прессе. Брэндон достаточно взрослый, чтобы читать  газеты,
смотреть новости. И.., если честно, я не выдержу ожидания и неизвестности.
   - Ну, у нас есть уик-энд, чтобы все обдумать. - Или убедить  ее  в  своей
правоте, мысленно  добавил  Линкольн.  -  А  теперь  расскажите  мне  о  Еве
Бенедикт.

***

   Когда Линкольн собрался уходить, было уже два  часа  ночи,  а  Пол  успел
проникнуться  к  нему  некоторым  уважением.  Хотя  педантичность   адвоката
раздражала - Линкольн при каждой смене темы  открывал  чистую  страницу,  ел
шоколадное печенье вилкой и ни разу за весь вечер не ослабил галстук,  -  но
Пол заметил, как вспыхнули глаза Линкольна, когда всплыло имя  Дельрико.  И,
вежливо прощаясь, Линкольн совсем не походил на человека, не спавшего больше
суток.
   - Полагаю, это не мое дело, - заметил Пол, закрывая дверь и поворачиваясь
к Джулии. Она напряглась, решив,  что  ее  снова  заставят  объясняться  или
вспоминать. - Но я просто должен знать. Он  развешивал  одежду  и  складывал
носки перед тем, как вы занимались сексом?
   Она хихикнула и опустила голову на его плечо.
   - Если честно, он складывал одежду и скатывал носки.
   - Джил, должен сказать тебе , что твой вкус изменился в лучшую сторону. -
Он чмокнул ее в губы, подхватил на руки и понес к лестнице. - И после  того,
как ты поспишь двенадцать часов, я тебе это докажу.
   - Может, ты сначала докажешь, а потом я посплю?
   - Еще лучше.

***

   Даже посадив Брэндона в самолет, даже зная, что  он  в  тысячах  миль  от
разразившейся бури, Джулия не могла успокоиться. Она хотела  вернуть  своего
ребенка. Она хотела вернуть свою прежнюю жизнь.
   Каждый день Джулия встречалась с Линкольном в его  номере,  беседовала  с
ним и нанятым им детективом - еще одно вторжение в ее личную жизнь - и  пила
черный кофе, как ей казалось, уже прожегший дыру в ее желудке.
   Папки  с  документами,  юридические   справочники,   деловитый   перезвон
телефонов - все было так упорядочение, так размеренно, что убаюкивало  ее..,
до новых заголовков в газетах, до новых выпусков теленовостей.  И  тогда  ее
лицо, ее имя, ее жизнь,  брошенные  на  растерзание  алчной  публики,  вновь
ввергали ее в панику. Ее судьба в руках правосудия, чья слепота - не  всегда
благо для невиновного.
   Пол поддерживал ее. Она не хотела на него опираться.  Разве  давным-давно
она не пообещала себе, что больше никогда и никому не доверит свое  счастье,
свою безопасность, свой душевный покой? Присутствие Пола создавало иллюзию и
того, и другого, и третьего, но, понимая, что это всего лишь иллюзия, Джулия
постепенно отдалялась от него.
   Пол сам был измучен и обескуражен тем, что связи в  полиции  не  помогают
ему подобраться к истине.  Фрэнк  позволил  ему  присутствовать  на  допросе
Лайла, однако бывший шофер Евы ни на йоту не  отклонился  от  своих  прежних
показаний: он ничего не видел, ничего не слышал, и точка.
   Финансовые затруднения Дрейка никак не связывали его с  убийством.  Более
того, тот факт, что за несколько недель до убийства Ева дала ему  сто  тысяч
долларов, говорил в его пользу. Зачем убивать курицу, несущую золотые яйца?
   Полу удалось встретиться с Глорией. Дрожа  и  заливаясь  слезами,  Глория
призналась, что ссорилась с Евой в день убийства. Да, она  говорила  ужасные
вещи, уехала в ярости, а примчавшись домой, призналась во всем  потрясенному
мужу. В тот момент, когда  Джулия  обнаружила  тело  Евы,  Глория  рыдала  в
объятиях Маркуса и просила прощения. Поскольку экономка и любопытный парень,
чистивший бассейн, слышали рыдания Глории в час пятнадцать, а  дорога  между
двумя поместьями занимает не меньше десяти минут,  невозможно  было  связать
Глорию с убийством.
   Ситуация ухудшалась, однако Пол по-прежнему был уверен в том, что ключ  к
разгадке - биография Евы. В отсутствие Джулии он снова и  снова  прослушивал
записи, выискивая  ту  единственную  фразу,  то  единственное  имя,  которое
приоткроет дверь.
   Вернувшись домой после очередной репетиции с Линкольном ее выступления  в
суде, Джулия услышала голос Евы.
   "Он был диктатором. Никто другой на моей памяти не  мог  добиться  лучших
результатов даже менее жестокими способами. Я думала, что ненавижу его.., во
всяком  случае,  пока  снимался  фильм.  Однако,  когда  Маккарти  со  своей
омерзительной комиссией прислал ему повестку, я пришла в ярость.  Поэтому  я
присоединилась ко всем остальным, отправившимся в Вашингтон.  Я  никогда  не
ввязывалась в политику, однако, видит бог,  в  этом  случае  я  готова  была
бороться не на жизнь, а на  смерть.  Может,  мы  принесли  какую-то  пользу,
может, нет, но мы высказали свое мнение во весь голос. А ведь  это  главное,
не правда ли, Джулия?"
   - Да, - прошептала Джулия.
   Пол выключил магнитофон и обернулся. Он  не  удивился  бы,  если  бы  Ева
попросила его зажечь сигарету или открыть бутылку  шампанского,  но  за  его
спиной стояла Джулия. Всю последнюю неделю она старательно скрывала от  него
панику, но как  только  ее  самообладание  давало  трещину,  он  видел  этот
затравленный взгляд.
   - Сядь, Джил.
   - Я хотела сварить кофе.
   - Сядь. - Она присела на краешек  стула,  словно  готовая  вскочить,  как
только он подойдет к ней слишком близко. - Сегодня я  получил  повестку.  На
завтрашних слушаниях я должен давать показания.
   Джулия смотрела не на него, а на какую-то точку между ними.
   - Понимаю. Нельзя назвать это неожиданностью.
   - Нам обоим придется нелегко.
   - Я знаю. Прости. Вообще-то я думаю, что было бы лучше.., легче, если  бы
я переехала в отель.., пока все не закончится. То, что я живу здесь, -  дает
прессе  лишние  поводы  для  нападения  и  только  усугубляет  и  без   того
невозможную ситуацию.
   - Вздор.
   - Факт. - Джулия поднялась, надеясь  удалиться  с  достоинством,  но  Пол
просто встал и загородил ей дорогу.
   - Только попробуй. - Он схватил ее за лацканы жакета и притянул к себе. -
Ты здесь надолго.
   - А тебе не приходило в голову, что я хочу остаться одна?
   - Приходило. Но ты не можешь исключить меня из своей жизни, я - ее часть.
   - Может, у меня нет жизни! - выкрикнула Джулия. - Если  завтра  я  узнаю,
что мне предстоит судебное разбирательство...
   - Ты справишься. Мы справимся. Ты будешь доверять мне, черт побери. Я  не
десятилетний  мальчик,  которого  ты  должна   защищать.   И   не   какое-то
бесхребетное ничтожество, которое бросило тебя и сбежало в  свою  чистенькую
жизнь.
   Ее глаза вспыхнули.
   - Это не имеет никакого отношения к Линкольну, - проговорила Джулия. -  И
к тебе. Это касается только меня. Это моя жизнь повиснет завтра на волоске в
зале суда. Ты можешь бить себя в грудь и вопить что угодно, но это ничего не
изменит. Мой выбор невелик. Пол, и, если я захочу уйти, я уйду.
   - Попробуй, - кротко предложил он. Джулия в бешенстве развернулась, но он
поймал ее на середине лестницы.
   - Не смей меня трогать.
   - Я еще не закончил бить себя в грудь и вопить. - Абсолютно  уверенный  в
том, что она попытается ударить его. Пол  одной  рукой  схватил  ее  за  оба
запястья. - Подожди, Джил. - Чтобы не скатиться вместе с ней вниз, он прижал
ее к стене. - Посмотри на  меня.  Просто  посмотри.  -  Свободной  рукой  он
попытался поднять ее голову. - Ты хочешь уйти от меня?
   Джулия взглянула ему в глаза и поняла, что он ее отпустит. Может быть.  И
если сейчас она от него отвернется, то всю жизнь будет об этом  жалеть.  Как
говорила Ева? Уцелевшие живут со своими ошибками. Но есть ошибки, которые ты
не можешь себе позволить.
   - Нет. - Она прижалась губами к его губам. - Прости. Мне очень жаль.
   - Не жалей. - Он жадно поцеловал ее. - Просто не уходи от меня.
   - Мне так страшно, Пол. Так страшно.
   - Мы все исправим. Верь мне.
   На мгновение она смогла поверить.

***

   Дрейк чувство