али, что я не поступлюсь принципами.
   Уитни отвернулся и уставился в окно.
   - Теперь я знаю еще одно.  Сострадание  -  чувство,  вам  незнакомое,
Даллас.
   Ева вздрогнула, но промолчала.
   - Это удар ниже пояса, Джек, - сказал Фини.  -  Учти,  тебе  придется
воевать с нами обоими, потому что я на ее стороне. У нас было достаточно
оснований для того, чтобы задержать его, и мы это сделали.
   - Вы его погубите! - Уитни повернулся к ним. -  Но  вас,  разумеется,
это мало волнует. Вы получите ордер, можете производить  обыск.  Но  как
ваш начальник я требую, чтобы на этом  не  останавливались.  Продолжайте
расследование. В четырнадцать ноль-ноль жду вашего доклада. Вы свободны,
- сказал он, не глядя на них.
   Ева вышла, почти не чувствуя под собой  ног.  Ей  казалось,  что  они
стеклянные: споткнешься - и разобьешься.
   - Он просто не в себе, Даллас, - сказал Фини, беря ее под руку. - Ему
тяжело, вот он на тебя и накинулся.
   - И у него неплохо получилось, - сказала она хрипло. -  Так,  значит,
сострадание мне незнакомо... Ну, еще бы!  Я  ведь  не  знаю,  что  такое
семья.
   Фини опустил глаза.
   - Слушай, Даллас, не воспринимай это как личную обиду...
   - Не воспринимать? Неужели ты не понимаешь, как мне тяжело отказывать
ему?  Он  столько  раз  меня  поддерживал,  а  теперь  просит,  чтобы  я
поддержала его, и мне приходится сказать "извините, нет"!
   Фини растерянно пожал плечами. Ева быстро пошла к лифту, а он остался
стоять посреди коридора.

***

   Ева лично присутствовала при обыске в доме Марко Анжелини,  хотя  это
было  вовсе  не  обязательно:  группа  поиска  свою  работу   знала,   и
оборудование у них было наилучшее - разумеется, в рамках бюджета. И  все
же она сбрызнула руки  защитным  спреем,  обернула  специальной  пленкой
туфли и бродила теперь по трехэтажному особняку  в  надежде  найти  хоть
что-то, что подтвердит ее подозрения.
   Марко Анжелини тоже присутствовал. Будучи  владельцем  дома  и  отцом
подозреваемого, он имел на это право. Ева старалась не замечать  ни  его
ледяного взгляда, следившего за каждым ее движением, ни сурово  поджатых
губ, ни мрачно насупленных бровей.
   Один из полицейских проверил весь гардероб Дэвида Анжелини, ища следы
крови. Пока он это делал, Ева методично осматривала комнату.
   - Оружие-то он мог и выбросить,  -  заметил  полицейский,  осматривая
тысячедолларовую спортивную куртку.
   Ева знала, что его кличка Бобер и что он прослужил в полиции тридцать
лет.
   - Все три раза оружие  было  одним  и  тем  же,  -  ответила  она.  -
Экспертиза это подтвердила. С чего было теперь его выбрасывать?
   - А может, он решил завязать? - Бобер присмотрелся повнимательнее.  -
Салатная заправка, - возвестил он. - На оливковом масле. Капля попала на
галстук... Так я говорю - может, он завязал.
   Бобер всегда восхищался  следователями,  сам  мечтал  когда-то  стать
одним из них. Но - не получилось. Все свободное время он посвящал чтению
детективных романов.
   - Три - вообще число магическое.  -  Он  стал  разглядывать  пятнышко
талька на манжете. - Этот парень, наверное, зациклился  на  трех  бабах,
которых все время видел по телику. Может, он от них заводился...
   - Первой жертвой была его мать!
   - Ну и что? - Бобер обернулся к Еве. - Про Эдипа  слыхали?  Это  грек
один, тащился от  собственной  матери.  Короче,  сделав  троих,  он  мог
выкинуть и оружие, и одежду, в которой был. У этого парня барахла хватит
на троих.
   Ева  подошла  к  шкафу  с  выдвижными  вешалками   и   открывающимися
автоматически полками.
   - А он ведь здесь не живет постоянно...
   - Значит, шибко богатый. - Бобру было достаточно этого объяснения.  -
Здесь у него пара ненадеванных костюмов. И  ботинки  новые  есть.  -  Он
наклонился и, взяв пару кожаных полуботинок, оглядел их со всех  сторон.
- Видно, только из магазина. Ни грязи, ни пыли, ни царапин.
   - Увы, склонность к пижонству - еще  не  повод  для  обвинения.  Черт
возьми, Бобер, найдите мне хоть каплю крови!
   - Пытаюсь. Нет, скорее всего выкинул он эти тряпки.
   - А вы истинный оптимист, Бобер!
   Ева пошла к изогнутому дугой полированному столу и  начала  рыться  в
ящиках. Дискеты надо взять с собой и просмотреть  на  компьютере.  Вдруг
повезет, и там найдется письмо к матери, где упоминается  Меткальф?  Или
повезет еще больше, и там окажется тайный дневник с описанием убийств...
   Где, черт возьми, он спрятал зонтик? И туфлю? Может, тем, кто ищет  в
Лос-Анджелесе или в Европе, повезло больше? Ей стало тошно при  мысли  о
том, что придется обыскивать все гостиницы, где обитал Дэвид Анжелини.
   И тут она увидела нож.
   Как все просто! Стоило только открыть средний ящик письменного  стола
- и вот, пожалуйста! Тонкий, длинный,  острый.  Похож  на  старинный,  с
ручкой... Неужели настоящая слоновая кость?
   Ева не разбиралась в  антиквариате,  но  знала  толк  в  вещественных
доказательствах. И по длине, и по форме  нож  походил  на  то,  что  они
искали.
   - Так-так... - Она постаралась подавить  ликование:  нужно  было  еще
доказать, что это тот самый нож. - Возможно, число  "три"  не  было  для
него таким уж магическим.
   - Он его сохранил? Вот придурок! -  Бобер  был  явно  разочарован.  -
Полный идиотизм!
   - Посмотрите и снимите отпечатки пальцев, - велела Ева.
   Бобер внимательно обследовал ручку ножа.
   - Что-то есть, - пробормотал Бобер. -  Какие-то  волокна,  но  скорее
всего - бумага. Остатки клея.  -  Он  провел  кисточкой  со  специальным
порошком по рукоятке ножа. - Отпечатки пальцев  есть.  Теперь  с  другой
стороны. А вот и кровь! Только совсем немного.
   - Я сама отнесу его в лабораторию.
   Ева упаковала нож в пластиковый пакет, подняла голову  и  встретилась
взглядом с Марко Анжелини, смотревшим на нее тяжело и мрачно.
   - Позвольте вас на минуту, лейтенант Даллас.
   - Только на минуту.
   - Я вас не задержу. - Он бросил взгляд на нож,  который  Ева  тут  же
положила в сумку, и на Бобра. - Но мне хотелось  бы  поговорить  с  вами
наедине.
   - Хорошо. Скажите, пусть кто-нибудь придет сюда и завершит  обыск,  -
велела она Бобру и вышла вслед за Анжелини.
   Они поднялись  по  узкой  лестнице,  застланной  ковром,  в  коридоре
повернули направо и вошли в какую-то комнату  -  скорее  всего  это  был
кабинет Марко. Здесь находился полукруглый письменный стол, заставленный
всевозможным  оборудованием.   Лучи   полуденного   солнца   играли   на
хромированных поверхностях, отражались в до блеска натертом паркете.
   Анжелини  тут  же  опустил  жалюзи,  словно   солнечные   блики   его
раздражали. В комнате стало сумрачно.
   Он подошел к встроенному в стену  бару,  налил  в  стакан  бурбон  со
льдом, сделал глоток.
   - Вы действительно считаете, что мой сын убил свою мать  и  еще  двух
женщин?
   - Ваш сын  был  допрошен  в  связи  с  этими  преступлениями,  мистер
Анжелини. Он -  подозреваемый.  Если  вас  что-то  интересует,  наведите
справки у его адвокатов.
   - Я говорил с ними. - Он снова отхлебнул виски. -  Они  уверены,  что
вам не удастся возбудить дело. Но сейчас меня интересует  другое.  Вы  и
вправду думаете, что он виновен?
   - Мистер Анжелини, то, что я думаю, не имеет значения. Виновен он или
нет, решит суд. Но если я выдвину против вашего сына обвинение в тройном
убийстве, я сделаю это, имея доказательства.
   Он посмотрел на ее сумку, где лежало одно из возможных доказательств.
   - Я навел о вас справки, лейтенант Даллас.
   - Неужели?
   - По-моему, в данной ситуации это естественно.  Должен  сказать,  что
майор Уитни вас уважает. А я уважаю его.  Моя  бывшая  жена  восхищалась
вашим  упорством  и  трудолюбием,  а  она  была  очень  умной  женщиной.
Говорила, что у вас мозги настоящего детектива. Стало быть, вы настоящий
профессионал, лейтенант.
   - Надеюсь, что это так.
   - Но и профессионал способен совершать ошибки...
   - Я стараюсь, чтобы их было как можно меньше.
   - Думаю, вы согласны, что в вашем деле ошибка,  даже  незначительная,
может причинить серьезный вред невинному человеку. - Он не сводил с  нее
глаз. - Вы нашли в комнате моего сына нож...
   - Я не могу обсуждать это с вами!
   - Он редко бывает здесь, - продолжал Анжелини, игнорируя ее  протест.
- Раза три-четыре в год. Предпочитает дом на Лонг-Айленде.
   - Возможно, мистер Анжелини.  Но  в  ночь,  когда  была  убита  Луиза
Кирски, он  приехал  именно  сюда.  -  Еве  хотелось  как  можно  скорее
отправиться в лабораторию, она начала терять терпение. - Повторяю: я  не
имею права обсуждать с вами дело, которое...
   - Которое, как вы уверены, близится к завершению? - перебил он. - Так
вот, заявляю вам со всей определенностью: вы  ошибаетесь,  лейтенант.  И
задержали вы не того человека.
   - Я понимаю вас, мистер Анжелини. Вы  верите  в  невиновность  своего
сына...
   - Не просто верю, лейтенант, я убежден в ней. Мой сын не убивал  этих
женщин. - Он сделал глубокий вздох, как пловец, готовящийся  нырнуть.  -
Потому что их убил я.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

   Выбора у Евы не было. Ей пришлось увезти его в участок  и  допросить.
Час спустя у нее было признание Марко Анжелини в убийстве трех женщин  и
невыносимая головная боль.
   Он отказался от адвоката, отказался давать подробные показания. Когда
Ева спрашивала его, зачем он  это  сделал,  он  смотрел  ей  в  глаза  и
отвечал, что действовал импульсивно. Он был обижен на  жену,  его  злило
то, что она поддерживает интимные отношения с деловым  партнером.  Убил,
потому что понимал, что ему ее не вернуть. А потом вошел во вкус.
   Казалось, он долго репетировал свою речь, хотя  Ева  знала,  что  это
чистейшая импровизация. Но она обязана была выслушать его до конца.
   - Все это полная чепуха, -  сказала  она  наконец.  -  Вы  никого  не
убивали.
   - Я утверждаю, что убивал, - возразил он с олимпийским  спокойствием.
- И у вас есть мое признание.
   - Тогда повторите  все  снова.  -  Ева  оперлась  локтями  о  стол  и
наклонилась к Анжелини. - Почему вы назначили своей жене встречу в "Пяти
лунах"?
   - Хотел, чтобы это произошло подальше от дома. Я  сказал  ей,  что  у
Рэнди проблемы. Она не знала,  насколько  все  серьезно  -  с  игрой,  с
долгами... А я знал. Она, естественно, пришла на встречу.
   - И вы перерезали ей горло.
   - Да. - Он чуть заметно побледнел. - Все случилось мгновенно.
   - И что вы делали потом?
   - Отправился домой.
   - Как?
   - Поехал на машине. Машину я оставил в паре кварталов оттуда.
   - А кровь? - Она смотрела ему прямо в глаза.  -  Ведь  было  же  море
крови. Вы не могли не забрызгаться.
   Взгляд Анжелини стал напряженным, но голос оставался спокойным.
   - На мне был непромокаемый плащ. Я его выбросил на обратном  пути.  -
Он даже заставил себя усмехнуться. - Какой-нибудь бродяга наверняка  его
подобрал.
   - Что вы взяли с места преступления?
   - Естественно, нож.
   - Больше ничего? - Ева сделала короткую паузу. - Ничего из ее  вещей?
Не хотели инсценировать ограбление?
   Анжелини заколебался. Ева видела, что  он  пытается  сообразить,  как
отвечать.
   - Я был в шоке. Не представлял себе, что это настолько отвратительно.
Сначала я хотел взять ее сумку,  драгоценности,  но  потом...  я  просто
убежал.
   - Вы убежали, ничего не взяв, но сообразили выкинуть плащ?
   - Именно так.
   - А потом настал черед Меткальф?
   - Это решение пришло внезапно. Мне все  время  снилось  то,  как  все
происходило в первый раз, и я захотел повторить. Это было легко. -  Руки
его спокойно лежали на столе. - Она была честолюбива и наивна.  Я  знал,
что Дэвид написал  сценарий  специально  для  нее.  Он  решил  запустить
развлекательный проект, и мы с ним много об этом спорили. Я был  против.
Это потребовало  бы  от  компании  больших  вложений,  а  сейчас  у  нас
некоторые трудности с финансами. Проще всего было убрать ее. Я  связался
с ней, и она, естественно, тут же согласилась на встречу.
   - Как она была одета?
   - Одета? - Анжелини на мгновение задумался. -  Не  обратил  внимания.
Это было не важно. Она улыбнулась, увидев меня. Я подошел к ней и сделал
то, что задумал.
   - Почему вы именно сейчас решили сознаться?
   - Я полагал, что меня никто не вычислит. Возможно, так оно и было бы.
Но я не мог себе представить, что арестуют моего сына.
   - Значит, вы хотите его защитить?
   - Их убил я, лейтенант! Чего еще вы от меня добиваетесь?
   - Почему вы оставили нож в комнате сына?
   Анжелини отвел глаза.
   - Я же говорил, он редко там  бывал.  Я  решил,  что  это  безопасное
место. А потом мне сообщили об обыске... У меня просто не  было  времени
его перепрятать.
   - И вы рассчитываете,  что  я  вам  поверю?  Вы  думаете,  что  своим
признанием спасете его? На самом деле все это свидетельствует только  об
одном: вы убеждены в его виновности. - Она говорила тихо и взвешенно.  -
Вы в ужасе от того, что ваш сын - убийца, и хотите  взять  всю  вину  на
себя. Вы что, хотите, чтобы погибла еще одна женщина, Анжелини? Или две?
Вы даже не представляете себе последствий своего поступка!
   У него задрожали губы, но он взял себя в руки.
   - Я дал показания, мне нечего добавить.
   - Это не показания, а полная  чепуха!  Я  оставлю  вас  на  некоторое
время, а вы еще раз хорошенько подумайте.
   Ева встала  и  вышла  из  комнаты.  Пытаясь  успокоиться,  она  стала
расхаживать взад-вперед по коридору, время от времени  поглядывая  через
стекло на Анжелини, сидевшего, уронив лицо в ладони.
   Она легко могла его сломать. Но всегда есть опасность,  что  об  этом
пронюхают журналисты и, узнав, что кто-то признался в убийстве, поднимут
шум.
   Услышав чьи-то шаги, Ева обернулась.
   - Шеф?
   - Есть новости, лейтенант?
   - Он упорствует, но показания неубедительные. Я дала ему  возможность
признаться в том, что он забирал с места преступления вещи  жертв.  Если
бы  он  упомянул  о  зонтике  и   туфле,   это   послужило   бы   лучшим
доказательством вины. Но он даже никак не отреагировал.
   - Я хочу поговорить с ним наедине, лейтенант.  И  без  записи.  -  Не
давая ей возразить, Уитни продолжал:
   - Я понимаю, что это нарушение закона. И прошу об одолжении.
   - А если он сообщит что-то, обличающее его или его сына?
   - Я, черт возьми, пока что полицейский, Даллас!
   - Хорошо, сэр. - Она отперла дверь. - Я буду у себя.
   Майор Уитни вошел в комнату для  допросов  и  обратился  к  человеку,
сидевшему у стола:
   - Марко, что за чушь ты тут несешь?
   - Джек! - Анжелини попытался улыбнуться.  -  Я  все  ждал,  когда  ты
появишься. Боюсь, завтра нам не удастся сыграть в гольф...
   - Рассказывай, - буркнул Уитни, усаживаясь за стол.
   - Разве лейтенант не ввела тебя в курс дела?
   - Диктофон отключен, - сообщил  Уитни.  -  Мы  с  тобой  одни.  Давай
поговорим, Марко. Ты ведь не убивал ни Сесили, ни остальных.
   Марко уставился в потолок, пытаясь собраться с мыслями.
   - Людям только кажется, что они хорошо друг  друга  знают.  На  самом
деле они не знают даже своих близких. Я любил ее, Джек. Всегда любил.  А
она меня разлюбила. В душе я надеялся, что когда-нибудь она  снова  меня
полюбит. Но - увы!
   - Черт возьми, Марко, ты что, думаешь, я поверю, что ты перерезал  ей
горло только потому, что она с тобой двенадцать лет назад развелась?
   - А может, я испугался, что она выйдет за Хэммета. Он ведь только  об
этом и мечтал, - тихо сказал  Анжелини.  -  У  него  это  на  лице  было
написано. А Сесили не хотела... -  Он  продолжал  говорить  спокойно,  с
легкой грустью. - Ей  нравилось  быть  независимой,  но  она  не  хотела
расстраивать Хэммета. Печально  думать,  что  рано  или  поздно  она  бы
сдалась и приняла его  предложение.  Тогда  все  действительно  было  бы
кончено, правда?
   - Ты убил Сесили потому, что она могла выйти за другого?
   - Я всегда считал ее своей женой, Джек. Несмотря на то что  брак  был
расторгнут.
   Уитни помолчал, а потом негромко произнес:
   - Я слишком часто играл с тобой в покер, Марко. И знаю твои привычки.
Когда ты блефуешь, то обычно барабанишь пальцами по колену.
   Рука Анжелини замерла.
   - Это совсем не покер, Джек!
   - Так ты Дэвиду не поможешь. Полиция  все  равно  будет  делать  свое
дело.
   - Мы с Дэвидом... Мы много ссорились в последнее время. И  по  личным
вопросам, и по деловым. - Он устало вздохнул. - Не должны отец  с  сыном
ругаться из-за такой ерунды!
   - Но это не лучший способ наладит отношения, Марко.
   Анжелини взглянул на него холодно и твердо.
   - Позволь мне задать тебе один вопрос, Джек. Если бы кто-то из  твоих
детей... был обвинен в убийстве. Неужели ты  бы  не  попытался  защитить
родное дитя?
   - Твое идиотское признание не защитит Дэвида.
   - Почему  идиотское?  -  спросил  Анжелини  спокойно.  -  Я  совершил
преступление и признаюсь в нем,  потому  что  не  хочу,  чтобы  за  него
расплачивался мой сын. Скажи,  Джек,  ты  бы  стал  прятаться  за  спину
собственного сына?
   Уитни провел с ним еще двадцать минут, но ничего больше  не  добился.
Сначала они говорили о пустяках: о гольфе, о бейсбольном клубе, одним из
хозяев которого был Марко. Потом вдруг Уитни внезапно задавал вопрос  об
убийствах. Но Марко Анжелини умел вести деловые переговоры,  и  врасплох
его застать было невозможно. Он стоял на своем.
   - Черт с тобой, Марко,  -  только  и  сказал  Уитни  перед  тем,  как
Анжелини увели.

***

   В кабинет Евы Уитни вошел, терзаемый  болью,  виной  и  страхом.  Ева
сидела за компьютером и работала.
   Впервые за много дней Уитни посмотрел на  нее  пристально  и  заметил
наконец, как она устала. Бледная, осунувшаяся, с синяками  под  глазами,
волосы торчат в  разные  стороны...  Он  вспомнил  утро  после  убийства
Сесили. Тогда всю ответственность он возложил на Еву.
   - Лейтенант!
   Она резко вскочила, вскинула голову и посмотрела  на  него  невидящим
взглядом.
   - Да, шеф. Удалось что-нибудь сделать?
   - Марко настаивает на своих показаниях. Мы имеем право задержать  его
на сорок восемь часов, не предъявляя обвинения. Я решил, что  ему  будет
полезно посидеть за решеткой и подумать.  От  адвокатов  он  по-прежнему
отказывается.
   Уитни подошел к столу и осмотрелся. Давненько он не заглядывал  сюда:
обычно  вызывал  подчиненных  к  себе.  Да,  кабинетик   тесноват.   Ева
заслуживает большего. Но, кажется, ей нравится работать в  каморке,  где
троим уже не развернуться.
   - Хорошо, что вы не страдаете клаустрофобией, - заметил Уитни,  злясь
на себя за то, что готов заискивать перед ней. - Послушайте, Даллас...
   - Сэр! - перебила Ева подчеркнуто  официальным  тоном.  -  Проводится
экспертиза ножа, обнаруженного в комнате Дэвида Анжелини. Мне  сообщили,
что  результаты  задерживаются:  следы   крови   незначительны,   трудно
определить ее группу и ДНК.
   - Понятно, лейтенант.
   - Отпечатки пальцев совпадают  с  отпечатками  Дэвида  Анжелини.  Мой
отчет...
   - Дойдет время и до вашего отчета.
   - Да, сэр, - сухо ответила она.
   - Черт возьми, Даллас, хватит разыгрывать примерного офицера! Сядьте.
   - Это приказ?
   - Господи!
   Внезапно в коридоре  раздался  стук  каблуков,  и  в  комнату,  шурша
шелком, ворвалась Мирина Анжелини.
   - Что вы вытворяете?! - крикнула она с порога, не обращая внимания на
пытающегося задержать ее Слейда.
   - Вам мало того, что  мою  мать  зарезали?  Зарезали,  между  прочим,
потому, что полиция Нью-Йорка гоняется за призраками  и  морочит  голову
никому не нужными отчетами!
   - Мирина, - мягко сказал Уитни, - пойдем ко мне в кабинет.  Поговорим
там.
   - Поговорим?! - Она обернулась к нему - ни дать ни взять  разъяренная
кошка, выпустившая когти. - О  чем  мне  с  вами  разговаривать?  Я  вам
доверяла! Я думала, вы нас любите - и меня, и Дэвида,  и  отца...  А  вы
позволили ей засадить их обоих в камеру.
   - Мирина, Марко  пришел  сюда  добровольно.  Нам  действительно  надо