в боях  22 и 23 мая  флот  потерял  два крейсера и три
эсминца, один  линкор  --  "Уорспайт"  -- был  надолго выведен  из  строя, а
"Вэлиант" и многие другие корабли получили значительные повреждения. Тем  не
менее морская охрана Крита продолжалась.  Флот не подвел. До  конца битвы за
остров ни один немец не высадился на Крите с моря.

     * * *
     На  четвертый  день сухопутных  боев генерал Фрейберг  образовал  новую
линию  в  секторе Малеме,  Ханья. Беспрепятственное  пользование  аэродромом
позволяло немцам  непрестанно увеличивать свои  силы.  26 мая было  решающим
днем. Наши войска,  потесненные  в  окрестностях Кании, в течение шести дней
испытывали непрерывно растущее давление. Наконец они не выдержали.  Фронт со
стороны  суши был  прорван, и противник достиг залива Суда.  Связь со штабом
Фрейберга  была нарушена,  и отступление  на  юг  через  остров  к  Сфакиону
началось  в  соответствии  с  указаниями представителя  командования. Поздно
ночью было  принято решение  оставить Крит. Переход  через горы происходил в
беспорядке. К счастью, 26 мая ночью минный заградитель  "Эбдиел" высадил два
отряда  "коммандос",  насчитывавшие  около  750  человек,  под командованием
полковника  Лейкока.   Эти  сравнительно  свежие  силы  вместе  с  остатками
новозеландской 5-й  бригады и  австралийских 7-го  и  8-го  батальонов  вели
ожесточенные арьергардные  бои, которые позволили  почти всем еще  уцелевшим
войскам,  сражавшимся в  районе  Суда,  Ханья,  Малеме, добраться до  южного
побережья.
     Позиции  в Ретимноне прочно  удерживались,  хотя войска  были полностью
окружены со стороны суши,  а продовольствие  и боеприпасы  были  на  исходе.
Кое-какое  довольствие было доставлено им  моторными  катерами,  но  приказы
пробиваться  к южному побережью  не  могли достичь  их.  Противник неуклонно
приближался,  и 30 мая, исчерпав  все запасы  продовольствия и  истребив  по
меньшей  мере  300  немцев, оставшиеся  в живых  сдались. Около 140  человек
сумело ускользнуть.
     В  Гераклионе силы  немцев  к востоку от аэродрома  возрастали с каждым
днем.  Гарнизон  был  усилен  подразделениями Хайлендерского  полка, которые
высадились в  Тимбакионе и пробились на  соединение с гарнизоном. Теперь  на
выручку как раз вовремя подоспели корабли военно-морского флота.

     * * *
     Перед   нами  снова  встала   горькая  и  печальная  задача  эвакуации,
сопряженной  с  неизбежными  тяжелыми потерями. Потрепанный,  переутомленный
флот должен был погрузить на корабли около 99 тысяч человек, главным образом
с открытого побережья в  Сфакионе, и перевезти их  на расстояние 350  миль в
условиях господства  вражеской  авиации.  Английские военно-воздушные  силы,
базирующиеся  в  Египте, сделали  все  возможное с тем небольшим количеством
самолетов, которые  обладали необходимым радиусом действия. Главным объектом
был  удерживаемый  противником  Малемский  аэродром, который  несколько  раз
бомбили ночью и днем.  Эти операции,  возлагая  тяжелую нагрузку  на экипажи
самолетов, в  то же  время в силу  своего небольшого масштаба  не могли дать
ощутимого  эффекта.   Маршал  авиации  Теддер  обещал   обеспечить  кораблям
некоторое прикрытие истребителями, но предупредил,  что оно будет  слабым  и
нерегулярным.  Сфакион -- небольшой  рыбачий поселок на  южном  побережье --
лежит у подножья крутого  утеса высотой 500 футов, через который ведет  лишь
обрывистая козья тропа. Солдатам приходилось прятаться у края утеса, пока их
не  вызывали  на  посадку.  Вечером  28  мая  прибыли  четыре  эсминца   под
командованием капитана 1 ранга Арлисса, которые взяли на борт 700 человек, а
также привезли  продукты для очень большого числа  людей, собравшихся теперь
на  берегу.  На обратном  пути  их прикрывали истребители, и лишь  одному из
эсминцев было причинено незначительное повреждение. По меньшей мере 15 тысяч
человек  скрывались  в  холмистой  местности  близ  Сфакиона,  а   арьергард
Фрейберга вел непрерывные бои.
     Экспедицию  контр-адмирала  Роулингса,  который  с крейсерами  "Орион",
"Аякс"  и  "Дидо" и шестью эсминцами пришел на выручку гарнизону Гераклиона,
ожидала трагедия. С  5  часов вечера и до наступления темноты его соединение
подвергалось  сильнейшим  воздушным атакам  с  о-ва  Скарпанто.  В "Аякс"  и
эсминец "Импириал" едва не попали  бомбы, и  первый  был вынужден вернуться.
Прибыв  в Гераклион около полуночи, эсминцы переправили войска  на крейсера,
ожидавшие  за  пределами гавани. К  3  часам 20  минутам  утра  работа  была
закончена. Было  взято на борт корабля 4 тысячи человек, и начался  обратный
рейс.  Спустя  полчаса  внезапно отказало рулевое  управление  поврежденного
"Импириала",  и  едва  удалось  избежать  столкновения   с  крейсерами.  Все
соединение  нужно  было  увести до рассвета как можно дальше на  юг. Тем  не
менее  контрадмирал Роулингс решил  приказать  эсминцу "Хотспер"  вернуться,
снять с "Импириала" все войска и экипаж и потопить  эсминец. Сам он уменьшил
скорость  эскадры  до  15  узлов,  и  "Хотспер" с  900  солдатами  на  борту
присоединился  к  нему перед самым рассветом. Теперь адмирал  запаздывал  на
полтора  часа против своего расписания и  лишь с восходом солнца повернул на
юг, чтобы пройти пролив Казо. Для защиты кораблей были выделены истребители,
но  отчасти   из-за  изменения  во  времени   самолеты  не   нашли  эскадру.
Бомбардировка, которой опасались, началась в 6 часов утра и продолжалась  до
3 часов дня, когда эскадра была уже в ста милях от Александрии.
     Когда в 8 часов вечера 29  мая эскадра достигла Александрии, оказалось,
что одна пятая часть гарнизона, спасенного из Гераклиона, была убита, ранена
или захвачена в плен.

     * * *
     После  событий  29  мая генералу  Уэйвеллу  и  его коллегам  предстояло
принять  решение, в какой мере следует  продолжать усилия по эвакуации наших
войск с Крита. Армия  находилась  в смертельной опасности,  авиация мало что
могла сделать, и вся  задача снова падала на долю измотанного и истерзанного
бомбардировками флота. Для  адмирала  Кэннингхэма  покинуть  армию  в  столь
критический  момент значило  нарушить все  традиции. Он заявил: "Флоту нужно
три  года,  чтобы  построить новый  корабль.  Чтобы создать новую  традицию,
понадобится триста лет. Эвакуация (то есть спасение) будет продолжаться". Но
решение продолжать ее было принято скрепя сердце и лишь после консультации с
военно-морским  министерством  и  генералом Уэйвеллом.  К  утру 29 мая  было
вывезено почти пять тысяч человек, но  очень много солдат скрывалось на всех
подступах к Сфакиону. Они подвергались ожесточенной бомбардировке,  особенно
днем. Решение пойти на риск новых неограниченных потерь корабельного состава
было  оправданно  не  только  в  силу  обусловивших  его  побуждений,  но  и
достигнутыми результатами.
     Вечером  28 мая  контр-адмирал Кинг  направился  к  Сфакиону  вместе  с
кораблями  "Феб",  "Перт",   "Калькутта",   "Ковентри",   штурмовым   судном
"Гленгайл" и тремя эсминцами.  Ночью 29 мая  в Сфакионе было  погружено  без
помех около  шести  тысяч  человек.  Большую  помощь  в  этом  деле  оказали
десантные лодки "Гленгайла". К 3 часам 20 минутам утра все  соединение вышло
в обратный путь и, несмотря  на три атаки, которым оно  подверглось 30  мая,
благополучно достигло Александрии. Утром 30 мая капитан 1 ранга Арлисс снова
отплыл к Сфакиону  с четырьмя  эсминцами. Двум из них пришлось вернуться, но
он продолжал путь с "Нэпиром" и "Низамом" (эсминцем, подаренным нам князем и
народом Хайдарабада) и успешно погрузил свыше 1500 человек. На обратном пути
оба корабля были повреждены, но благополучно достигли Александрии. Греческий
король, подвергшийся множеству опасностей, был благополучно вывезен вместе с
английским посланником несколькими  днями ранее. В эту ночь по  распоряжению
главнокомандующего был также эвакуирован на самолете генерал Фрейберг.
     30  мая   было   приказано   предпринять   последнюю   попытку  вывезти
остававшиеся войска.  Предполагалось, что  в  Сфакионе  оставалось не больше
трех тысяч человек, но позднейшая информация показала, что их там было вдвое
больше. Утром  31  мая контр-адмирал  Кинг  снова вышел  в  море с  "Фебом",
"Эбдиелом"  и  тремя эсминцами.  Они не  могли  надеяться  вывезти  всех, но
адмирал  Кэннингхэм  приказал  нагрузить  корабли  до отказа.  В то же время
военно-морскому  министерству  было  сообщено, что это будет  последняя ночь
эвакуации. Посадка прошла  хорошо,  и 1 июня,  в  3 часа утра, корабли снова
отплыли в  Александрию, имея на  борту свыше  четырех  тысяч солдат. Крейсер
"Калькутта", посланный на помощь им, подвергся бомбардировке и затонул в 100
милях от Александрии.
     На  Крите  оставалось свыше  пяти тысяч  солдат английских и  имперских
войск,  и  генерал  Уэйвелл  разрешил  им  капитулировать.  Многие,  однако,
рассеялись  по  гористому  острову,  достигающему  в  длину 160  миль.  Им и
греческим  солдатам помогали крестьяне, с которыми беспощадно расправлялись,
если это обнаруживалось. Ни в чем  не повинные храбрые крестьяне подверглись
жестоким  репрессиям. Их расстреливали  группами по  20--30 человек. По этой
причине три года спустя, в 1944 году, я предложил  высшему  военному совету,
чтобы за  местные преступления судили на  месте и  чтобы обвиняемых отсылали
для суда  туда,  где  совершено преступление.  Этот  принцип  был  принят, и
несколько крупных долгов было уплачено.

     * * *
     16 500 человек были  благополучно доставлены в  Египет. Это были  почти
целиком имперские и  английские войска.  Еще примерно тысяче человек помогли
впоследствии бежать отряды "коммандос", предпринявшие несколько рейдов. Наши
потери  убитыми, ранеными и пленными составили около 13 тысяч.  Сюда следует
добавить почти 2  тысячи  потерь во флоте.  После войны в  районе  Малеме  и
залива  Суда  насчитали  свыше 4  тысяч немецких  могил  и еще  тысячу --  в
Ретимноне  и  Гераклионе. Кроме того, очень  большое, но  неизвестное  число
немцев утонуло  в  море или  умерло впоследствии  от  ран  в  Греции.  Всего
противник,  должно  быть, потерял убитыми и ранеными свыше 15 тысяч человек.
Около 170  транспортных  самолетов было  уничтожено  или сильно  повреждено.
Однако  цена,  которую  противник заплатил за  свою  победу,  не может  быть
измерена кровопролитием.

     * * *
     Битва за Крит служит примером того, к каким  решающим результатам могут
привести упорные бои сами по себе,  независимо от маневрирования для занятия
стратегических позиций.
     7-я авиадесантная дивизия была единственной, которой располагал Геринг.
Эта дивизия была уничтожена в битве за Крит.  Около 5 тысяч ее самых храбрых
бойцов было убито, а вся структура этой организации непоправимо сломана.
     Потери немцами первоклассных  солдат лишила грозные  воздушные  силы  и
парашютные войска  всякой  возможности играть в ближайшее время какую-нибудь
роль в  событиях на  Среднем Востоке. Геринг  одержал  на Крите лишь пиррову
победу, ибо силы, которые он израсходовал там, легко могли бы обеспечить ему
захват Кипра, Ирака, Сирии и, может быть, даже Персии. Такие именно войска и
были  нужны для захвата обширных неустойчивых районов, где они  не встретили
бы  никакого  серьезного сопротивления. С его стороны было глупо  пренебречь
этими почти неизмеримыми  возможностями  и  погубить  незаменимые  войска  в
смертельной, зачастую рукопашной схватке с воинами Британской империи.
     В германском сообщении о допросе наших военнопленных имеется  следующее
замечание,   которое  я  позволю  себе  процитировать  из  благодарности   к
неизвестным друзьям:
     "Что касается духа и  морального  состояния английских войск,  то стоит
упомянуть,  что,  несмотря  на  множество  неудач  в  ведении  войны, вера в
Черчилля остается, как правило, непоколебимой".

     * * *
     Наши потери в бою и во  время эвакуации Крита  серьезно отразились  (по
крайней мере, на бумаге) на положении в Средиземном  море. Битва у  Матапана
28 марта загнала на время итальянский флот в его гавани. Но теперь наш  флот
понес новые тяжелые потери. На следующий день  после эвакуации Крита адмирал
Кэннингхэм имел в состоянии боевой готовности только 2 линкора, 3 крейсера и
17 эсминцев. 9  других крейсеров и эсминцев  ремонтировались  в  Египте,  но
линкорам "Уорспайт" и  "Бархэм" и его единственному авианосцу "Формидебл", а
также нескольким другим кораблям пришлось покинуть Александрию для ремонта в
другом   месте.   3  крейсера  и  6  эсминцев  погибли.  Чтобы  восстановить
равновесие, нужно было незамедлительно  послать подкрепления. Но, как сейчас
будет рассказано, нас ожидали новые несчастья. Период, в который  мы  сейчас
вступали, давал  итальянцам  прекрасный  шанс  оспаривать  наш  сомнительный
контроль  в  восточной части Средиземного  моря со  всеми вытекающими отсюда
последствиями.  Мы  не могли быть уверены, что  они  не  воспользуются  этим
шансом.

        "Глава семнадцатая"
        "СУДЬБА "БИСМАРКА""
     После  крушения  Греции,  когда  положение  в Западной  пустыне  еще не
определилось, а  отчаянная битва  на  Крите  складывалась далеко не  в  нашу
пользу, на Атлантическом океане произошел эпизод огромной важности.
     Нам приходилось вести постоянную борьбу не с одними подводными лодками.
Нападения  надводных рейдеров  уже  стоили  нам  гибели судов водоизмещением
свыше  750  тысяч  тонн.  Два  вражеских  линейных  крейсера  "Шарнхорст"  и
"Гнейзенау"  и крейсер "Хиппер" стояли в  Бресте под охраной мощных зенитных
батарей, и никто  не  мог сказать,  когда они вновь начнут нападать на  наши
торговые  суда. К  середине мая появились признаки  того, что  вскоре в  бой
будет  брошен  новый  линкор "Бисмарк",  возможно,  в  сопровождении  нового
крейсера "Принц  Евгений",  вооруженного 8-дюймовыми орудиями. Одновременное
появление  на просторах Атлантического океана всех  этих мощных быстроходных
кораблей явилось  бы чрезвычайно тяжелым испытанием для наших военно-морских
сил. "Бисмарк", имевший  восемь 15-дюймовых орудий и построенный в нарушение
договорных  ограничений,  имел  самую  тяжелую в  мире  броню по сравнению с
любыми  действовавшими тогда кораблями. Его водоизмещение почти  на 10 тысяч
тонн превышало водоизмещение  наших новейших линкоров, и он по меньшей  мере
не уступал им в скорости. "Вы -- гордость флота", -- заявил  Гитлер, посетив
линкор в мае.
     Для отражения этой  нависшей угрозы  главнокомандующий  военно-морскими
силами метрополии адмирал Тови держал в Скапа-Флоу наши новые линкоры  "Кинг
Джордж V" и "Принс ов Уэлс" и линейный крейсер "Худ". В Гибралтаре находился
адмирал  Сомервелл  с  кораблями "Ринаун" и "Арк  Ройал".  "Рипалс" и  новый
авианосец "Викториес" готовились  в этот  момент отплыть на Средний Восток с
конвоем судов, на борту которых находилось более 20  тысяч человек. "Родней"
и "Рэмиллис", которых "Бисмарк"  мог бы, вероятно,  потопить,  встреть он их
поодиночке, сопровождали конвой  судов  в Атлантическом океане, а  "Ривендж"
готовился  к отплытию из Галифакса. Всего в это время  находились в море или
готовились к отплытию 11 конвоев, включая ценный конвой военных транспортов,
прохождение  которого  было  сопряжено  со  страшным  риском  гибели  людей.
Крейсера патрулировали выходы из Северного моря,  а бдительная  авиаразведка
наблюдала за норвежским побережьем.
     Рано  утром  21  мая  мы узнали,  что  два  крупных  военных корабля  в
сопровождении сильного эскорта  были замечены при  выходе из Каттегата, и  в
тот же день "Бисмарк"  и "Принц  Евгений" были опознаны в Бергенском фиорде.
Было ясно,  что готовится какая-то важная операция, и мгновенно командование
нашего  атлантического флота  развило  бурную  деятельность.  Военно-морское
министерство    придерживалось   разумного   и   ортодоксального   принципа,
сосредоточивая  свое  внимание  на  рейдерах  и  рискуя  караванами  и  даже
транспортами с войсками. Вскоре после полуночи 22 мая "Худ", "Принс ов Уэлс"
и шесть эсминцев покинули Скапа-Флоу, чтобы прикрывать крейсера  "Норфолк" и
"Саффолк",   уже   патрулировавшие   в   угрюмом,  покрытом   льдами  водном
пространстве  между  Гренландией и  Исландией, именуемом  Датским  проливом.
Крейсера  "Манчестер" и  "Бир-мингэм" получили приказ  охранять пролив между
Исландией и Фарерскими островами. "Рипалс" и "Викториес"  были предоставлены
в  распоряжение главнокомандующего, а каравану транспортов  с войсками  было
позволено отплыть из Клайда без всякого прикрытия, кроме конвойных эсминцев.
     Четверг 22 мая был днем неуверенности и напряженного ожидания. Небо над
Северным  морем  затянули  тучи,  шел  непрерывный  дождь. Невзирая  на  эти
условия,  самолет морской  авиации из Хэтстона (Оркнейские острова) проник в
Бергенский  фиорд  и,  несмотря на  открытый по нему сильный огонь, произвел
энергичную разведку.  Двух вражеских военных кораблей уже не было там! Когда
в 8  часов вечера эти  известия дошли до адмирала Тови, он тут же  вышел  на
"Кинг  Джордж  V"  в  сопровождении  "Викториес",  четырех крейсеров и  семи
эсминцев,  чтобы  занять  западнее  центральную  позицию и  поддержать  свои
патрулирующие  крейсера,  с  какой  бы  стороны  Исландии  ни  решил  пройти
противник. "Рипалс" присоединился  к нему на следующее утро.  Военно-морское
министерство считало вероятным, что противник  пройдет через Датский пролив.
"Бисмарк" и  "Принц Евгений" покинули Берген почти сутки  назад и находились
теперь северо-восточнее  Исландии, направляясь к Датскому  проливу.  Паковый
лед  сузил  пролив  всего до  80 миль,  окутанных  по большей  части  густым
туманом. К вечеру  23 мая сперва "Саффолк", а затем "Норфолк"  заметили  два
приближавшихся  с  севера корабля, огибавших при  ясной  погоде кромку льда.
Сигналы "Норфолка" были получены в  военно-морском министерстве и немедленно
переданы шифром всем заинтересованным. Охота началась. Добыча была на  виду,
и все наши силы  двинулись  в соответствующем направлении. Главнокомандующий
повернул на запад и увеличил скорость своей эскадры. "Худ" и "Принс ов Уэлс"
взяли  курс  с расчетом  перехватить  врага на  следующее утро  к  западу от
Исландии. Командование флота направило адмирала Сомервелла с соединением "Н"
("Ринаун",  "Арк Ройал" и крейсер  "Шеффилд")  полным ходом на  север, чтобы
защитить караван транспортов с войсками, уже проделавший более половины пути
вдоль  побережья  Ирландии,  или  принять  участие в  бою. Корабли  адмирала
Сомервелла,  уже  стоявшие под парами, покинули  Гибралтар в 2 часа ночи  24
мая. Как оказалось, они везли с собой судьбу "Бисмарка".

     * * *
     Всю ночь  на  24  мая под  пронизывающим  дождем и  снегом "Норфолк"  и
"Саффолк"  весьма искусно выслеживали врага,  несмотря  на  погоду и все его
усилия  оторваться  от   них,  и  всю  ночь  их  сигналы  показывали  точное
местоположение  наших и вражеских  кораблей.  Когда  полярные предрассветные
сумерки сменились  днем, "Бисмарк"  можно  было видеть в 12  милях южнее. Он
держал курс на юг. Вскоре на носовой части левого борта "Норфолка" показался
дымок. "Худ"  и  "Принс ов  Уэлс" были в  пределах видимости,  и смертельная
схватка близилась. С рассветом  на  "Худе" заметили противника  в 17 милях к
северо-западу. Английские корабли повернули, чтобы завязать бой, и в 5 часов
52  минуты  утра  "Худ" открыл огонь с  дистанции  примерно 25 тысяч  ярдов.
"Бисмарк" ответил,  и почти  тотчас  "Худ" получил  попадание,  от  которого
вспыхнул  пожар на батарее  четырехдюймовых орудий. Огонь распространялся  с
тревожной быстротой и  вскоре  охватил  всю  центральную  часть корабля. Все
корабли  вели сейчас бой в полную силу, и "Бисмарк" также получил попадание.
Внезапно произошла катастрофа. В 6 часов, после того как "Бисмарк" дал пятый
залп, "Худ" был расколот надвое мощным взрывом.  Спустя  несколько минут  он
исчез в волнах, ок