ния. -- Прим. ред.

     Читатель припомнит,  что во время этих переговоров о судьбе  Франции  я
был в  Северной Африке  с  генералом  Маршаллом и совещался там с  генералом
Эйзенхауэром, а перед своим отъездом  я пригласил членов нового комитета  на
завтрак.  Возвратившись  в  Лондон,  я  получил   телеграмму  от  президента
Рузвельта, в  которой  он выражал беспокойство. "Я хочу подать Вам мысль, --
писал  он  5  июня, --  что Северная Африка  в конечном счете  находится под
англо-американским  военным  управлением  и  что поэтому  Эйзенхауэра  можно
использовать в наших с Вами  интересах. Невеста, видимо, забывает, что война
еще  идет.  Мы  получаем  сведения  только   о   невесте.  Что  случилось  с
англо-американской информационной  службой?  Желаю  скорейшего избавления от
нашей общей неприятности".
     В  ответ на эту телеграмму  я сообщил президенту о своем впечатлении от
поездки в Алжир:
     Бывший военный моряк -- президенту Рузвельту 6 июня 1943 года
     "1.  Мы  пригласили  весь французский комитет  на завтрак в  пятницу (4
июня),  и  все,  казалось,  были настроены в  высшей  степени  дружественно.
Генерал Жорж, которого я вытащил из Франции  месяц назад  и который является
моим  личным другом, служит  великой  поддержкой Жиро.  Если  де Голль будет
несговорчивым  и  неразумным,  он окажется  в меньшинстве, имея  два  голоса
против пяти, а может быть, и вообще будет изолирован. Таким образом, комитет
-- это  орган, несущий коллективную ответственность, с которым, по-моему, мы
можем спокойно работать.
     Я  считаю,  что  создание этого комитета кладет  конец моей официальной
связи с де Голлем, которая была установлена в результате  обмена  письмами с
ним  в  1940 году  и на основании некоторых других документов более позднего
времени,  и   я   предлагаю,   насколько   это  необходимо,   передать   эти
взаимоотношения, как финансовые, так и всякие прочие, комитету в целом. Хотя
я считаю, что комитету можно  спокойно доверить вооружение и  материалы, все
же, мне кажется, мы должны посмотреть, как они будут вести свои дела и какой
позиции будут придерживаться  сами лично, прежде чем решить, в какой степени
мы можем признать их как  представителей  Франции. Макмиллан  1 и
Мэрфи  2  работают  в   тесном   согласии   и   будут   полностью
информировать  Эйзенхауэра,  который  обладает  верховной   и  окончательной
властью.
     1  В  то  время  --  английский  министр-резидент при  штабе
союзников в Северной Африке. -- Прим. ред.
     2 В то время  -- личный  представитель Рузвельта в  Северной
Африке. -- Прим. ред.

     Я буду решительно возражать против отставки Буассона с его поста".

     * * *
     Но споры не прекратились. Де Голль  не  желал соглашаться с назначением
Жиро верховным командующим французскими  вооруженными силами. Жиро стремился
не  допускать влияния  "свободных французов" на французскую армию в Северной
Африке. Эта позиция  де  Голля  в вопросе  о военном командовании усугубляла
недовольство американцев де Голлем и недоверие к нему.
     Президент Рузвельт -- премьер-министру 17 июня 1943 года
     "Привожу  изложение  телеграммы,  которую  я  послал  сегодня  генералу
Эйзенхауэру:
     "Позиция  правительства заключается в том, что во  время  нашей военной
оккупации  Северной Африки мы не потерпим контроля над французской армией со
стороны  какого бы то ни  было  органа, который  не  подчиняется руководству
верховного командующего союзников. Мы  должны иметь кого-то, кому мы целиком
и полностью доверяем.  Мы  ни при каких обстоятельствах  не будем продолжать
вооружение армии,  не  будучи  вполне  уверены в ее готовности участвовать в
наших военных операциях. Кроме того, мы  не заинтересованы в создании какого
бы то ни было  правительства или комитета, который так или иначе  собирается
дать  понять,  что  до  тех пор, пока  французский  народ  не  изберет  себе
правительства, Францией будет  управлять он. Когда  мы  прибудем во Францию,
союзники  будут  иметь  план  создания  гражданского  правительства,  вполне
соответствующий французскому суверенитету.  И наконец, должно быть абсолютно
ясно,  что  мы осуществляем военную оккупацию в Северной и Западной Африке и
что  поэтому без вашего  полного согласия  не  может  быть  принято  никакое
самостоятельное решение по вопросам гражданского управления".

     * * *
     Эти телеграммы президента вскрыли такую все возрастающую враждебность к
действиям де Голля в Алжире, что я опасался за судьбу отношений союзников со
"свободными французами" вообще. Американцы заняли такую позицию, при которой
они могли  отказаться признать  любой временный административный орган, если
бы  у них возникло  подозрение, что де  Голль будет иметь в нем доминирующее
влияние  и  это определенным образом скажется на судьбе Франции после войны.
Было важно устранить  опасения американцев в отношении военной проблемы и  в
то же время сохранить новый временный комитет.
     Бывший военный моряк -- президенту Рузвельту 18 июня 1943 года
     "... В  данный момент я не  стою за роспуск комитета из семи членов или
за  то, чтобы  запретить  ему  собираться.  Я  предпочел  бы,  чтобы генерал
Эйзенхауэр воспринял Ваши указания как  директиву и чтобы Мэрфи и  Макмиллан
добились    их   осуществления   любыми   средствами,   какие   они   сочтут
целесообразными. Правительство его величества поддержит эту политику.
     Тогда  перед  комитетом   станет  выбор:  либо   принять  наше  решение
большинством голосов, либо встать в определенную оппозицию к  двум державам,
спасающим   Францию.  Если  решение   будет  принято  большинством,   а  это
представляется  возможным, то де Голлю придется  решить, подчиниться ли -- а
вместе с ним должны  будут  подчиниться и  другие недовольные -- или выйти в
отставку. Если де Голль уйдет в отставку, то он этим повредит  себе в глазах
общественного мнения, и нужно принять все  необходимые меры, чтобы  помешать
ему  вызвать неурядицы.  Если он подчинится,  то  у нас, пожалуй, еще  будут
неприятности  в будущем,  но все  же это будет  лучше, чем если мы распустим
комитет, на который возлагают много надежд как среди Объединенных Наций, так
и во  Франции.  Мы должны поставить  условия,  необходимые для  безопасности
наших сил, и возложить ответственность на де Голля. Во всяком случае было бы
разумно сначала испробовать это средство".

     * * *
     Отношение  американцев к  политической  обстановке,  создавшейся  среди
французов  в  Северной  Африке, отчасти определялось военной необходимостью.
Спор из-за де  Голля возник в условиях подготовки к высадке в Сицилии. Ссора
из-за верховного командования французскими войсками,  вызванная  де  Голлем,
произошла  в   весьма  критический  момент.  Какая   бы   договоренность  ни
существовала в прошлом  между английским правительством  и де Голлем, нельзя
было допускать, чтобы она повредила нашим отношениям с Соединенными Штатами.
     Бывший военный моряк -- президенту Рузвельту 21 июля 1943 года
     "Министерство иностранных дел  и мои коллеги по кабинету,  а также сами
обстоятельства оказывают  на меня значительный  нажим  в  пользу "признания"
Алжирского комитета  национального  освобождения.  Что  означает  признание?
Человека можно признать императором или бакалейщиком. Признание бессмысленно
без определенной  формулы.  До  тех  пор  пока  де  Голль  не  отправился  в
Северо-Западную Африку и  не был  создан  новый комитет, все  отношения наши
велись  с ним и его комитетом.  8 июня  я заявил в парламенте, что "создание
этого   комитета   как  коллективного  органа  пришло  на  смену  положению,
созданному в  результате переписки между генералом  де  Голлем и мной в 1940
году. Наши отношения, финансовые  и прочие, отныне будут вестись с комитетом
в  целом". Я  был Рад  этому,  потому  что  предпочитал иметь  дело  со всем
комитетом,  а  не с одним де  Голлем. В течение  многих  месяцев я  старался
убедить  или вынудить де Голля "включиться  в комитет".  Мне кажется,  это в
значительной   мере   достигнуто  в   силу   нового   соглашения.  Макмиллан
неоднократно сообщал нам, что комитет  приобретает коллективную власть и что
де  Голль отнюдь  не  господствует в  нем. Он сообщает нам  также, что  если
комитет  распадется,  а   это  произойдет,  если  его  оставить  без  всякой
поддержки,  то  де Голль снова станет единственным человеком, который  будет
контролировать все, за исключением сферы полномочий, осуществляемых Жиро под
руководством вооруженных  сил Соединенных Штатов в Северо-Западной  Африке и
Дакаре.  Макмиллан настойчиво  рекомендует  признать  в  какой-либо  степени
комитет. Он сообщает, что Эйзенхауэр и Мэрфи согласны с этим...
     Поэтому  наступает момент, когда мне, возможно, придется пойти на  этот
шаг в вышеизложенных интересах Великобритании и англо-французских отношений.
Если  я это сделаю, то и Россия, конечно, признает  (его), и я опасаюсь,  не
вызовет ли это затруднений для Вас.
     Поэтому  я  надеюсь,  что   Вы  дадите  мне  знать:  а)  можете  ли  Вы
присоединиться  к нашей формуле  или к  чему-нибудь в этом роде либо  б)  не
будете  ли Вы возражать, если правительство его  величества сделает этот шаг
независимо от  Вас.  У меня  нет  никаких сомнений  в том,  что первое будет
гораздо лучше. В  комитете много  хороших людей  -- Катру,  Массигли, Моннэ,
Жорж и,  конечно, Жиро, который прибыл сюда вчера.  Он определенно  поднимет
все эти вопросы в такой форме, чтобы добиться их решения".
     Но было совершенно очевидно, что американцы не хотят признать алжирский
комитет в том составе, в каком он был сформирован. Жиро  ездил в Соединенные
Штаты и  вел  там  переговоры о снабжении  вооружением  французской  армии в
Северной Африке. Его пребывание там отнюдь не утихомирило деголлевцев.
     Предстояла Квебекская конференция,  которую я уже описал. Тем  временем
мы зашли в тупик.
     Президент Рузвельт -- премьер-министру 4 августа 1943 года
     "Я  горячо  надеюсь,  что  не будет принято  никаких  мер  в  отношении
признания  комитета  национального  освобождения,  пока  мы  не будем  иметь
возможности обсудить это совместно".
     Только  в  результате  упорных переговоров я  смог  убедить американцев
сделать заявление общего характера в поддержку политических мероприятий, уже
определившихся в Северной Африке.
     Премьер-министр, Квебек -- Макмиллану, Алжир 25 августа 1943 года
     "1. После  длительных  и трудных дискуссий мы достигли целого ряда, мне
кажется, удовлетворительных решений  о признании. Мы сочли, что будет лучше,
если  мы  все  выразим  наши  мысли собственными  силами, а  не в совместной
декларации Соединенных Штатов и Соединенного Королевства".
     На следующий  день было сообщено о признании французского национального
комитета;  этот  акт  знаменовал  собой  окончание  целого   этапа,  и  хотя
французские  лидеры не  были привлечены  ни  к  переговорам  о  перемирии  с
Италией,   ни  к   участию  в   средиземноморской  комиссии,   которая  была
впоследствии  создана  для решения  итальянских дел, они  отныне  вступали в
официальные отношения с союзниками в качестве представителей Франции.

     * * *
     Борьба  за власть между де Голлем и Жиро  продолжалась с неослабевающей
силой, и возникали частые столкновения  из-за  назначений на  гражданские  и
военные посты.
     В  течение  октября  продвинулось  составление  плана  созыва временной
консультативной ассамблеи для расширения базы французской администрации.
     Положение  Жиро становилось  все  более шатким.  Его  поддерживали лишь
некоторые армейские круги, которые ценили  доброжелательство американцев, но
в роли одного из председателей национального комитета Жиро быстро терял  эту
поддержку.
     Де  Голль проявил себя несравненно более  сильной личностью.  3  ноября
ассамблея  впервые  собралась в  Алжире. Во французских  политических кругах
создавался зародыш будущего правительства.  8  ноября, ровно через год после
высадки в Северной  Африке,  Жиро  вышел из состава  комитета  национального
освобождения, но  сохранил за  собой  пост  главнокомандующего  французскими
силами.   Меня  встревожили  возможные  последствия  этих  событий.  Будущее
единство Франции требовало создания какого-то равновесия между враждующими.
     Поэтому я телеграфировал президенту:
     Премьер-министр -- президенту Рузвельту 10 ноября 1943 года
     "Я  отнюдь не доволен изменениями во Французском комитете национального
освобождения,  единственным председателем которого  остался де Голль. Орган,
который  мы  признали,  был  совершенно  иного   характера,   поскольку  его
отличительной  чертой было совместное председательствование Жиро и де Голля.
Я предлагаю занять абсолютно сдержанную позицию, пока мы не сможем совместно
обсудить положение".
     На пути  через  Каир  на  Тегеранскую конференцию я надеялся  примирить
соперничающих генералов.
     Мой  план  расстроило  грубое,  приведшее  к  трагическим  последствиям
поведение  властей  "свободных   французов"  в  Сирии.  В  конце  1941  года
"свободные французы" провозгласили формальную независимость Сирии и  Ливана.
Мы признали эти республики, и в феврале 1942 года Эдуард Спирс был направлен
туда  в  качестве  английского  посланника. Однако  в  течение года не  было
достигнуто никаких успехов. В обеих странах произошли смены правительств, но
выборы  не были  проведены.  Антифранцузские настроения усиливались. В марте
1943 года  были  назначены  временные  правительства. На  выборах  в июле  и
августе  подавляющее  большинство  населения  в обеих  республиках  выразило
националистические  чувства.   Большинство  требовало   полного   пересмотра
конституции,  закреплявшей  положение  страны  как  подмандатной территории.
Слабость   властей  "свободных  французов"  привела  к   тому,  что  местные
политические деятели, мало  верившие обещаниям  французов  предоставить этим
странам  независимость   после  войны,  стремились  выступить.   7   октября
правительство  Ливана предложило упразднить французские права и привилегии в
республике. Месяц спустя комитет "свободных французов" в Алжире поставил под
сомнение  право ливанцев действовать таким односторонним  образом. М.  Элле,
заместитель генерала Катру, возвратился из  Алжира и  отдал приказ об аресте
президента  Ливана и  большинства  министров,  тем самым вызвав  беспорядки,
которые  привели  к кровопролитию,  главным  образом  в Бейруте.  Английский
кабинет был встревожен этими событиями.
     Меры,   принятые  французами,  свели  на  нет  соглашение,  которое  мы
заключили с  ними, а  также  с  сирийцами  и  ливанцами.  Они  противоречили
Атлантической хартии и  всему тому, что мы провозглашали. Нам  казалось, что
это  положение  будет неправильно  воспринято на  всем Среднем Востоке  и  в
арабском мире  и  что  люди  повсюду  будут говорить: "Что  это за  Франция,
которая сама, будучи порабощена врагом, старается поработить других?"
     Поэтому я считал, что  английское и  американское правительства  должны
вместе  решительно реагировать на эти события. И  без  того характер органа,
который мы признали в Квебеке, совершенно изменился в результате принятия на
себя де Голлем всей полноты власти. Но события в странах Леванта носили иной
характер  и  давали все основания,  учитывая к тому же поддержку  со стороны
мирового общественного мнения, поставить  вопрос перед де  Голлем и добиться
его  решения. Я  считал,  что  арестованные ливанский  президент  и министры
должны  быть  освобождены,  им  должно  быть   разрешено  осуществлять  свои
полномочия, а ливанская  ассамблея  снова должна собраться, как только будет
гарантировано  соблюдение законности и порядка. Если  де  Голль  не  захочет
сразу  же  сделать  это,  мы  должны  взять обратно  признание  Французского
комитета национального освобождения и перестать вооружать французские войска
в Северной Африке.
     16 ноября  из  Алжира в качестве посредника прибыл генерал  Катру, а 22
ноября  французские власти освободили арестованных политических деятелей,  и
начались длительные  переговоры о предоставлении окончательной независимости
Сирии и Ливану.
     Эти  инциденты  повлияли  на  наши  отношения  с  комитетом  "свободных
французов"  и  генералом  де Голлем.  Результат  целого  года  наших  усилий
выработать  единую политику, основанную  на подлинном  чувстве дружбы  между
США, Англией и руководителями "свободных французов", был весьма безотрадным.

        "Глава одиннадцатая"
        "СЛОМАННАЯ ОСЬ"
        "Осень 1943 года"
     Попытка Муссолини восстановить фашистский режим ввергла Италию в пучину
гражданской войны. В течение нескольких недель, последовавших за перемирием,
заключенным в сентябре, офицеры и солдаты итальянской армии в оккупированной
немцами  Северной  Италии  и  патриоты  в  городах   и   деревнях  создавали
партизанские  отряды,  чтобы  действовать  против  немцев  и   против  своих
соотечественников,  еще  поддерживавших   дуче.  Была  установлена  связь  с
союзными армиями  южнее Рима и  с правительством  Бадольо.  В  эти  месяцы в
условиях ожесточенной гражданской войны, убийств и расправ была создана сеть
итальянского сопротивления  германской оккупации.  Повстанческое движение  в
Центральной  и  Северной  Италии,  как  и повсюду в  оккупированной  Европе,
затронуло все классы населения.

     * * *
     С момента подписания перемирия и после того, как итальянский флот смело
присоединился  к  союзникам,  я  счел  себя обязанным сотрудничать с королем
Италии и маршалом Бадольо, по крайней  мере  до тех пор, пока Рим  не  будет
оккупирован  союзниками  и  мы   не  сможем  создать  действительно  широкое
итальянское  правительство,  которое  вело бы  войну  вместе  с нами.  Я был
убежден,  что  король  Виктор  Эммануил и Бадольо смогут сделать  больше для
дела,  которое теперь  стало  общим, чем  любое  итальянское  правительство,
созданное  из  эмигрантов или  противников  фашистского  режима. Капитуляция
итальянского  флота была веским доказательством эффективности  их власти.  С
другой стороны, выдвигались обычные доводы против сотрудничества с теми, кто
работал  с  Муссолини или помогал ему, и  сейчас же начались сложные интриги
среди шести или семи партий левого толка  в Риме, стремившихся  освободиться
от короля  и  Бадольо и захватить власть в  свои руки. Учитывая  критический
характер борьбы и  крайнюю необходимость  привлечения  Италии к добровольной
борьбе  на нашей стороне, я противился  этим движениям всякий раз, когда мне
становилось известно о  них. В этом меня  поддержал  маршал  Сталин, который
считал,  что  для того,  чтобы  перейти мост,  можно  взять в  союзники хоть
дьявола.

     * * *
     Рассмотрев  предложения,  полученные  от  Макмиллана  из  Алжира  и  от
генерала Эйзенхауэра, я телеграфировал президенту, спрашивая его мнение:
     Премьер-министр -- президенту Рузвельту 21 сентября 1943 года
     "... Я и мои коллеги в военном кабинете пришли к следующему заключению:
     Весьма  важно  поддержать  авторитет  короля  и  властей  Бриндизи  как
правительства и достигнуть единства командования по всей Италии. Несмотря на
выступление  Бадольо по радио сегодня,  мы все же считаем, что король должен
выступить перед микрофоном в Бари, сообщить итальянскому народу, что он там,
и  объявить,   что   Бадольо  возглавляет  законное  правительство   Италии,
находящееся под  его верховным  руководством.  Это  необходимо не только для
итальянского народа,  но  и для  итальянских представителей и  гарнизонов за
границей.
     Королю и Бадольо необходимо сообщить,  что они должны создать как можно
более широкое  антифашистское коалиционное правительство. В этот критический
момент необходимо сплотить  все  здоровые  элементы, которые могут  принести
какую-нибудь  пользу.  Эти  моменты должны  быть  разъяснены  королем  в его
выступ