шинство имело звание ниже полковника. Сеть
заговора  распространялась  из Белграда  на основные  гарнизоны  страны -- в
Загребе, Скопле и  Сараево. Силы, находившиеся в распоряжении заговорщиков в
Белграде,  состояли  из  двух  полков  королевской  гвардии,  -- но  без  их
командиров, --  одного батальона  Белградского  гарнизона,  роты  жандармов,
охранявшей  королевский  дворец,  части  дивизии  противовоздушной  обороны,
расквартированной в столице, штаба  авиации в  Земуне, начальником  которого
был Симович,  и военных  училищ для офицерского  и сержантского  состава,  а
также нескольких артиллерийских и саперных частей.
     26  марта, когда известие о возвращении югославских министров из Вены и
слухи о заключении пакта стали циркулировать по всему  Белграду, заговорщики
решили выступить. Был дан  сигнал захватить  27 марта, на рассвете, ключевые
позиции в Белграде  и королевскую резиденцию вместе с молодым королем Петром
II. В то самое  время, когда войска под  командованием  решительных офицеров
окружали королевский  дворец  в предместье столицы,  принц Павел, ничего  не
зная,  а может быть,  наоборот,  слишком много зная  о том,  что должно было
произойти, находился в поезде, шедшем в Загреб. Немногие революции проходили
более  гладко,  чем  эта.  Кровопролития не  было.  Несколько представителей
высшего командования было арестовано.  Цветкович был доставлен с  полицией в
штаб Симовича, где его заставили подписать заявление об отставке. В городе в
подходящих  для  этого пунктах  были установлены пулеметы  и  артиллерийские
орудия. По прибытии в Загреб принц Павел был информирован о том, что Симович
от имени молодого короля Петра  II  взял на себя управление  страной  и  что
регентский совет распущен. Военный комендант Загреба потребовал, чтобы принц
немедленно вернулся в столицу.  Как только принц Павел прибыл в Белград, его
доставили  в  штаб  генерала Симовича.  Здесь  он  вместе  с  другими  двумя
регентами подписал акт отречения. Ему было дано несколько  часов на сборы, и
в ту же ночь он выехал с семьей в Грецию.
     Этот  план был задуман и выполнен  небольшой  группой националистически
настроенных  сербских  офицеров еще  до того, как  определилось общественное
мнение по этому вопросу.  Переворот вызвал такой взрыв народного энтузиазма,
который, вероятно, удивил даже  самих его инициаторов. Улицы Белграда вскоре
заполнили сербы, выкрикивавшие: "Лучше война, чем  пакт;  лучше  смерть, чем
рабство".  Люди  танцевали  на  площадях.  Повсюду  появились  английские  и
французские  флаги. Толпы храбрых, но беспомощных  людей  с дерзким  вызовом
пели  сербский национальный гимн. 28  марта  юный король,  который  вырвался
из-под  опеки регентов, спустившись по  водосточной трубе, принес  присягу в
белградском соборе  под бурные  овации присутствующих. Германский  посланник
подвергся публичным оскорблениям;  толпа  плевала в его автомобиль.  Военный
переворот вызвал волну национального подъема. Народ, активность которого  до
сих  пор была  парализована, которым  плохо управляли и плохо  руководили  и
который  уже  давно испытывал такое чувство, что  его  стараются  заманить в
ловушку,  бросал  отважный героический вызов тирану и победителю в тот самый
момент, когда тот находился в расцвете своей мощи.

     * * *
     Гитлер был  уязвлен  до  глубины  души. У него произошла  вспышка  того
конвульсивного  гнева,  который на какой-то  момент  лишал  его  способности
мыслить, а  иногда  толкал  его  на самые отчаянные  авантюры. Месяц спустя,
когда он уже несколько остыл, он сказал в беседе с Шуленбургом: "Югославский
путч явился для нас громом среди ясного неба. Когда мне сообщили о нем утром
двадцать  седьмого, я  подумал, что это  шутка".  Но в тот  момент в  порыве
ярости он вызвал к себе  представителей германского верховного командования.
На совещании присутствовали Геринг, Кейтель  и  Йодль, позднее  прибыл также
Риббентроп.  Протоколы совещания  имеются в архиве  Нюрнбергского  процесса.
Гитлер   описал  положение,  сложившееся  в   Югославии   после  переворота.
"Неизвестно, -- заявил  он, -- какую  позицию заняла  бы  Югославия во время
предстоящих  операций  против  Греции  ("Марита")  и, что  еще  важнее,  при
последующей  операции  против  России  --  "Барбаросса".  Он  считал  весьма
удачным, что югославы проявили свои настроения до начала осуществления плана
"Барбаросса".
     "Фюрер решил, не дожидаясь возможных деклараций о лояльности со стороны
нового   правительства,  провести  все  приготовления  к  военному  разгрому
Югославии  и уничтожению ее  как национального государства. Не будет сделано
никаких   дипломатических   запросов   и   не  будет   предъявлено   никаких
ультиматумов.  Заверения югославского  правительства,  которому все  равно в
будущем нельзя доверять, будут  "приняты к  сведению". Наступление начнется,
как только для этого будут подготовлены необходимые средства и войска.
     Для  операций  против  Югославии надо  потребовать действенной  военной
поддержки от  Италии, Венгрии  и в известной степени  от Болгарии.  Основная
задача Румынии -- обеспечить защиту от России. Венгерский и болгарский послы
уже информированы об этом. Днем будет отправлено послание дуче.
     В  политическом  смысле  особенно важно,  чтобы удар  по Югославии  был
нанесен  с  беспощадной  жестокостью  и  чтобы  военный  разгром  совершился
молниеносно. Таким образом  удастся  в достаточной  степени запугать Турцию.
Это благоприятно отразится также на последующей кампании против Греции. Надо
полагать, что,  как  только  мы начнем наступление, хорваты перейдут на нашу
сторону. Им будут даны соответствующие политические гарантии (предоставление
автономии).  Война  против Югославии  должна  вызвать  широкое  одобрение  в
Италии,  Венгрии   и   Болгарии,   так  как   этим  странам   будут  обещаны
территориальные  приобретения: Италии  --  побережье  Адриатики, Венгрии  --
Банат  и  Болгарии -- Македония. Этот  план предусматривает  ускорение  всей
подготовки  и  использование  столь крупных  сил,  чтобы  разгром  Югославии
произошел в кратчайший  срок...  Основная задача нашей авиации --  как можно
скорее  приступить к уничтожению аэродромов югославских военно-воздушных сил
и столицы Югославии Белграда путем массированных налетов".
     В тот же день фюрер подписал директиву No 25:
     "Я намерен осуществить вторжение  в  Югославию  путем мощных ударов  из
района Фиуме и Софии в  общем направлении на Белград и  дальше на юг с целью
нанести югославской армии  решительное  поражение,  а также  отрезать  южную
часть Югославии от  остальных  районов страны и  превратить ее  в  базу  для
дальнейших операций германо-итальянских войск против Греции.
     Я приказываю:
     а) Как только будет закончено сосредоточение достаточных сил и позволят
метеорологические  условия,  все  важные  наземные  сооружения  Югославии  и
Белград  должны быть  уничтожены  в  результате  непрерывных  круглосуточных
воздушных налетов.
     б) Если  это  будет  возможно, одновременно  -- но ни в коем  случае не
раньше -- должна быть начата операция "Марита".
     Генералы  провели   ночь   за  разработкой  планов   операции.  Кейтель
свидетельствует:  "Решение напасть на  Югославию  означало полное  нарушение
всех военных планов  и мероприятий, намечавшихся до этого момента.  Операцию
"Марита" пришлось полностью перестроить. Надо было доставить через  Венгрию,
с севера, новые войска. Все приходилось делать экспромтом".

     * * *
     Со  времен  Мюнхена  Венгрия  стремилась  извлечь  для  себя пользу  из
дипломатических побед Германии путем  расширения своих границ, установленных
после 1920 года, за счет Чехословакии и  Румынии. Одновременно  она пыталась
сохранять нейтральную позицию в вопросах международной  политики. Дипломатия
Венгрии стремилась избегать точно сформулированных обязательств в  отношении
держав оси, которые  обусловливали бы  превращение  Венгрии в  их союзника в
случае войны. Венгрия присоединилась в Вене  к тройственному пакту, но,  так
же как  и Румыния, не взяла на себя определенных обязательств. Ни Гитлер, ни
Муссолини  не  желали конфликта между  Балканскими  странами.  Они надеялись
установить контроль над всеми этими странами одновременно. С этой  целью они
навязали  Венгрии   и   Румынии  свое  решение  относительно  Трансильвании.
Нападение Муссолини  на Грецию, к которому Гитлер относился  неодобрительно,
повлекло  за  собой  возможность английского  вмешательства в  Юго-Восточной
Европе. Поэтому на  Югославию был оказан нажим,  с  тем  чтобы  заставить ее
последовать примеру Венгрии  и Румынии и присоединиться к  блоку держав оси.
Когда югославские министры  были с этой целью вызваны в Вену, вопрос казался
решенным.  Драматические  события, происшедшие в Белграде 27 марта, нарушили
все   надежды   на   создание    объединенной   группы   Балканских   стран,
присоединившихся к державам оси.
     Эти  события сразу же  и  непосредственно отразились  на Венгрии.  Хотя
Германии,  конечно,  предстояло нанести  основной  удар непокорным югославам
через Румынию, все линии коммуникаций проходили через венгерскую территорию.
Почти немедленной реакцией германского правительства  на события  в Белграде
явилась отправка венгерского посланника в Берлине на самолете в Будапешт  со
срочным посланием венгерскому регенту адмиралу Хорти:
     "Югославия будет  уничтожена, так как она  только что  открыто отвергла
политику   взаимопонимания  с  державами  оси.   Большая  часть   германских
вооруженных  сил должна  пройти  через  Венгрию. Но основные  наступательные
операции будут вестись не в венгерском секторе. Здесь должна будет выступить
венгерская  армия,  и  в  награду  за   ее  сотрудничество  Венгрия  получит
возможность вновь оккупировать все  те принадлежавшие ей  ранее  территории,
которые  она в свое  время вынуждена была уступить  Югославии. Вопрос  очень
срочный. Требуется немедленный и положительный ответ" 1.
     1 Ullein Reviczy, Guerre Allemande: Paix Russe. P. 89.

     Венгрию связывал  с Югославией  пакт  о  дружбе,  подписанный только  в
декабре  1940 года. Однако открытое сопротивление требованиям Германии могло
бы  только  повести  к  оккупации   Венгрии  германскими   войсками  в  ходе
предстоящих  военных   операций.  Ее  соблазняла  также   возможность  снова
оккупировать те  территории на  ее южной границе, которые  она  должна  была
уступить Югославии по Трианонскому договору. Венгерский премьер-министр граф
Телеки  упорно  стремился  сохранить  за  своей  страной  известную  свободу
действий. Он отнюдь не был  убежден  в том,  что  Германия выиграет войну. В
момент  подписания  тройственного пакта он не особенно верил в независимость
Италии  как  одного из  партнеров  держав  оси. Предъявленный  ему  Гитлером
ультиматум требовал  от  него нарушения  заключенного  им  самим  договора с
Югославией. Однако инициатива  была вырвана  у  него венгерским  генеральным
штабом, начальник которого  генерал Верт, немец по  происхождению, за спиной
венгерского  правительства   лично   договорился   с  германским   верховным
командованием.  На  этой  основе  разрабатывались  детали  плана прохождения
германских войск через территорию Венгрии.
     Телеки  немедленно квалифицировал  действия  Верта  как  предательские.
Вечером 2  апреля  1941 года он получил от венгерского посланника в  Лондоне
телеграмму,   гласившую,  что   английское   министерство   иностранных  дел
официально  предупредило его, что, если Венгрия  примет участие в каких-либо
операциях Германии против Югославии, она должна ожидать объявления войны  со
стороны Великобритании. Таким образом, Венгрия могла избрать одно из двух --
оказать  тщетное  сопротивление  прохождению  германских  войск или  открыто
выступить против союзных стран и предать Югославию. В этом тяжелом положении
граф  Телеки видел лишь  один способ спасти свою личную  честь. Вскоре после
девяти часов вечера он выехал  из венгерского министерства иностранных дел и
вернулся в свою резиденцию в Шандорском  дворце. Ему позвонили  по телефону.
Полагают, что ему сообщили,  что  германские войска  уже перешли  венгерскую
границу. Вскоре после этого он застрелился.

     * * *
     Известие  о  революции в Белграде,  естественно, было  встречено нами с
глубоким удовлетворением. Наконец-то мы увидели хоть один ощутимый результат
наших  отчаянных попыток  создать  фронт союзных  нам  стран  на  Балканах и
предотвратить их постепенный захват Гитлером.

     * * *
     Иден  по  пути на  родину  прибыл на Мальту,  но я,  получив известие о
революции  в Белграде, решил, что  он должен изменить свои планы и вместе  с
генералами Диллом и Уэйвеллом оставаться в центре событий.
     Премьер-министр -- Идену 27 марта 1941 года
     "Ввиду   того   что  в  Сербии   произошел  государственный  переворот,
безусловно, было  бы лучше, если бы  вы  оба оставались на  месте, в  Каире,
чтобы координировать  события. Именно  теперь есть  шанс  привлечь Турцию  и
создать объединенный фронт  на Балканах. Не могли ли бы Вы устроить в Афинах
или на  Кипре  совещание  представителей  всех  заинтересованных  стран?  Не
думаете ли Вы, что Вам  следовало бы отправиться в Белград, когда Вам станет
ясна ситуация? Мы пока что со своей стороны делаем все, что возможно".
     Я послал президенту Турции следующую телеграмму:
     27 марта 1941 года
     "Ваше превосходительство!
     Драматические события, которые происходят в настоящее время в  Белграде
и  по  всей  Югославии,  могут  дать  прекрасную  возможность  предотвратить
германское  вторжение  на  Балканский полуостров. Безусловно,  именно теперь
наступил  момент для создания единого фронта,  против которого Германия вряд
ли осмелится выступить. Я телеграфировал президенту  Рузвельту  и просил его
предоставить помощь  материалами всем державам,  сопротивляющимся германской
агрессии на  востоке. Я  прошу Идена  и  генерала  Дилла координировать  все
возможные мероприятия для обеспечения общей безопасности".

     * * *
     Было  решено, что  Иден останется в  Афинах для ведения  переговоров  с
Турцией, а  генерал  Дилл  выедет в Белград. Всем было ясно,  что  положение
Югославии будет отчаянным, если все заинтересованные государства не создадут
немедленно единый  фронт.  Однако  у  Югославии  еще  оставалась возможность
нанести смертельный удар  по  оголенному тылу дезорганизованных  итальянских
войск в Албании. Если  бы югославы действовали быстро, они могли бы добиться
серьезных военных результатов. Пока  их собственная  территория подвергалась
бы  опустошению  с  севера, они  могли  овладеть  огромной  массой  оружия и
снаряжения и получить, таким образом, возможность вести партизанскую войну в
горах,  что  было теперь  их  единственной надеждой на спасение. Это был  бы
замечательный ход, который оказал бы влияние на всю обстановку на  Балканах.
В своем кругу в Лондоне мы ясно представляли себе всю картину.
     Генерал  Дилл  находился в  это время  в  Белграде, и  я  направил  ему
следующее послание:
     1 апреля 1941 года
     "Ряд данных указывает на то, что происходит быстрая перегруппировка сил
для  операций  против  Югославии. Выиграть время  для сопротивления Германии
значит потерять время  для действий против Италии. Югославам следует во  что
бы  то  ни  стало  как  можно  скорее  использовать  все  свои  силы  против
итальянцев.   Только   таким   путем  они   могут  добиться  весьма  важного
первоначального  успеха  в  своих  действиях  и  вовремя  захватить  большое
количество снаряжения".
     Ошибки,  которые делались  в течение  нескольких  лет,  не  могут  быть
исправлены  за  несколько часов. Когда всеобщее  возбуждение  улеглось,  все
жители Белграда поняли, что на них надвигаются катастрофа и смерть и что они
вряд  ли могут сделать  что-нибудь, чтобы избежать  своей участи.  Верховное
командование  сочло  необходимым ввести  войска в  Словению и  Хорватию  для
поддержания  фиктивного  внутреннего  единства.  Теперь  оно  могло  наконец
мобилизовать свою  армию.  Но у  него  не  было  стратегического плана. Дилл
обнаружил в Белграде только замешательство и пассивность.
     Вот что писал нам Дилл:
     "Конечные результаты моей поездки  в  Белград были разочаровывающими во
многих отношениях.  Оказалось  совершенно  невозможным  заставить (генерала)
Симовича  подписать какое бы  то ни было  соглашение. Тем не  менее  на меня
произвел  большое впечатление  боевой дух югославских руководителей, которые
будут воевать, если Германия нападет на Югославию или на Салоники...
     Югославские  войска  еще  не  подготовлены  к войне,  и  Симович  хочет
выиграть  время  для  завершения  мобилизации  и  сосредоточения  войск.  По
внутриполитическим  соображениям  он  не может взять  на  себя инициативу  в
военных действиях, а  должен ожидать выступления  Германии. Он предполагает,
что Германия нападет на южную часть Югославии из Болгарии и на время оставит
Грецию в покое...  Югославия окажет помощь в Албании, но не  выступит даже и
там, прежде  чем Германия не нападет на  нее  или не  затронет  ее жизненные
интересы".
     Одновременно  с  этим  я обратился  к  генералу  Симовичу со  следующим
призывом:
     Премьер-министр -- генералу Симовичу 4 апреля 1941 года
     "Получаемая  мною со всех  сторон  информация показывает, что  Германия
спешно  сосредоточивает и перебрасывает к Вашим  границам  свои сухопутные и
воздушные  силы. Наши  агенты во Франции сообщают нам  о крупных перебросках
воздушных  сил.  Согласно   донесениям  разведки  нашей  африканской  армии,
бомбардировщики  перебрасываются даже из Триполи. Мне непонятен Ваш  довод о
том, что Вы хотите выиграть время. Единственный блестящий шанс на завоевание
победы  и  обеспечение  безопасности  --  предупредить  противника,  одержав
решительную победу  в Албании и захватив там огромную массу военной техники.
Когда в  Албанию  будут  доставлены  те  четыре  германские горные  дивизии,
которые,  по  сообщению   Вашего  генерального   штаба,  в  настоящее  время
погружаются  в  вагоны  в  Тироле,  Вы  встретитесь  уже  с  совершенно иным
сопротивлением,   чем  то,   которое  могут   Вам  оказать   тыловые   части
деморализованных итальянских войск".

     * * *
     Теперь   мы  должны  отметить  единственный  случай,  когда  в  расчеты
кремлевской олигархии вмешалась известная доля чувства.
     Национальное движение  в Белграде  возникло стихийно  и ничем  не  было
связано    с    деятельностью    малочисленной    нелегальной    югославской
коммунистической  партии, поддерживавшейся  Советами. Выждав  неделю, Сталин
решил  сделать  жест.  Его  представители  вели   переговоры  с  югославским
посланником в  Москве Гавриловичем  и со  специальной миссией,  посланной из
Белграда после переворота. Переговоры протекали без  особого успеха.  В ночь
на 6 апреля югославы были внезапно вызваны в Кремль. Их встретил сам Сталин,
который  предложил  им для подписания готовый проект пакта. Дело закончилось
очень быстро. Россия соглашалась  уважать "независимость, суверенные права и
территориальную  целостность  Югославии",  а  в  случае  если  бы  последняя
подверглась  нападению,  Россия брала на  себя обязательство  придерживаться
доброжелательной позиции, "основанной на дружеских взаимоотношениях". Это во
всяком случае было нечто вроде дружелюбного жеста. Гаврилович один оставался
до утра,  обсуждая со Сталиным  вопрос о  военных поставках. В  тот  момент,
когда их беседа подходила к концу, немцы нанесли свой удар по Югославии.

     * * *
     Утром 6 апреля над Белградом появились германские бомбардировщики. Летя
волнами  с  оккупированных аэродромов  в  Румынии, они в  течение трех  дней
методически  сбрасывали бомбы на югославскую столицу.  На бреющем полете, не
опасаясь  сопротивления,  они  беспощадно  разр