удто он
является "расой господ".
     Основной  причиной,  побуждавшей меня  всегда  возражать  против  иного
заявления об  условиях  мира,  на  чем так часто  настаивали,  было  то, что
заявление  о фактических условиях, на  которых будут настаивать три  великих
союзника и на которых они  будут  общественным мнением вынуждены настаивать,
было бы гораздо более  обескураживающим для всякого движения в пользу мира в
Германии, чем расплывчатый термин "безоговорочная капитуляция". Я помню, что
было предпринято  несколько попыток выработать проект  условий мира, которые
учитывали  бы гнев  завоевателей  в  отношении  Германии.  Они выглядели так
ужасно,  будучи  изложены  на бумаге, и настолько превосходили то,  что было
сделано в  действительности,  что  их  опубликование  лишь  стимулировало бы
сопротивление немцев. Было достаточно зафиксировать  их на бумаге, чтобы тут
же отказаться от этой идеи.
     По этому поводу я представил своим коллегам памятную записку  14 января
1944 года,  сразу же после того,  как русские разъяснили нам  свою позицию в
Тегеране.
     "Под "безоговорочной  капитуляцией"  я  подразумеваю то,  что  немцы не
имеют  никаких прав  на  какое-нибудь  определенное обращение. Например,  по
праву они не  могли бы претендовать на то, чтобы Атлантическая  хартия  была
распространена на  них.  С другой стороны, победоносные нации должны считать
своим долгом соблюдать обязательства перед человечеством и цивилизацией.
     Вопрос  заключается в том, должны ли мы пойти дальше в настоящее время.
Пожалуй, целесообразно подумать над тем,  что практически должно произойти с
Германией,  прежде  чем  решить, побудят ли  ее  к капитуляции более  точные
заявления.
     Во-первых, немцы  должны  быть полностью  разоружены  и  лишены  всякой
возможности перевооружиться.
     Во-вторых, им должно быть  запрещено всякое применение авиации, будь то
гражданской или военной, а также обучение летному делу.
     В-третьих,  большое число лиц, которых обвиняют в  совершении  зверств,
должно быть предано суду в странах, где они совершили  преступления. Премьер
Сталин  заявил в Тегеране, что он,  несомненно, потребует, чтобы по  меньшей
мере четыре миллиона немцев в течение многих лет  работали на восстановлении
разрушенного  ими в  России.  Я не  сомневаюсь  в  том,  что  русские  будут
настаивать   на  передаче  им  большого   количества   немецкого   машинного
оборудования,  чтобы  щедро  возместить  то,  что  было  уничтожено.  Вполне
возможно, что другие державы-победительницы  предъявят такие  же  претензии.
Ввиду   величайших   жестокостей,   которым   подверглось   огромное   число
французских,  итальянских и  русских военнопленных и  интернированных, такое
возмещение, по-видимому, не было бы несправедливым.
     В-четвертых,   английское,   американское   и   русское  правительства,
насколько  мне  известно,  согласны  в  том,   что  Германия  должна   быть,
безусловно, разделена на ряд отдельных государств. Восточная Пруссия и часть
Германии к востоку от реки  Одер  должны быть  отторгнуты навсегда и  жители
переселены.  Сама  Пруссия должна быть  разделена  и  урезана. Рур и  другие
крупные центры угольной и металлургической промышленности должны быть изъяты
из-под власти Пруссии.
     В-пятых, все  ядро германской армии,  заключающееся  в  ее  генеральном
штабе,  должно  быть  полностью уничтожено, и, возможно, русские  потребуют,
чтобы весьма большое число офицеров генерального штаба германской армии было
либо  казнено, либо  интернировано  на  много лет, Я сам  хотел опубликовать
список  примерно 50 или  100  особо  гнусных  типов, объявленных вне закона,
чтобы  провести  разграничение между массой  народа  и  теми, кого  союзники
осудят на смертную казнь, и чтобы избежать  всякого подобия массовой  казни.
Это  успокоит  простых людей, Но эти предложения  были отвергнуты в Тегеране
как слишком снисходительные, хотя я  не был  уверен, насколько серьезным был
маршал Сталин во время этого разговора.
     Во  всяком  случае, вышеизложенного  достаточно,  чтобы  показать,  что
откровенное заявление о  том, что  произойдет с  Германией,  не  обязательно
подействует успокаивающе  на  немецкий народ и что он, возможно,  предпочтет
более неопределенные  ужасы "безоговорочной капитуляции",  смягченные такими
заявлениями, с какими выступил президент".
     И наконец, я заявил в палате общин 22 февраля 1944 года:
     "Термин  "безоговорочная  капитуляция" не  означает, что немецкий народ
будет  порабощен или уничтожен.  Он, однако, означает, что союзники не будут
связаны в момент капитуляции  никаким пактом  или  обязательством. Не будет,
например, и речи о том, чтобы Атлантическая хартия была применена к Германии
по  праву и препятствовала территориальным  изменениям  или  исправлениям во
вражеских  странах.  Мы не допустим  таких доводов, какие Германия выдвигала
после последней войны, утверждая,  что она капитулировала  под  влиянием "14
пунктов"  президента  Вильсона. "Безоговорочная  капитуляция" означает,  что
победители располагают свободой  действий. Это  не  означает,  что они имеют
право вести себя как варвары, или что они хотят вычеркнуть Германию из числа
европейских наций.  Если мы связаны, то  связаны  своей совестью и  чувством
долга  перед  цивилизацией.  Мы  не  должны  быть  ничем  обязаны  немцам  в
результате какой-либо сделки. Таков смысл "безоговорочной капитуляции".
     Нельзя  сказать,  что в последние  годы войны  в Германии  существовало
какое-то неправильное представление об этом.

     * * *
     Наконец,   после   десятидневной  работы   над   основными   вопросами,
объединенный англо-американский штаб достиг соглашения. Как президент, так и
я  следили  повседневно за  его  работой  и  были  в  согласии  между  собой
относительно  нее.  Было решено,  что  мы  должны поставить  главной задачей
занятие Туниса, бросив туда как армию Пустыни, так и все силы, которые могут
быть выделены англичанами и армией Эйзенхауэра, а также что Александер будет
назначен заместителем Эйзенхауэра и фактически возглавит все операции. Кроме
того,  оперативное командование военно-морского флота и военно-воздушных сил
было возложено  на  адмирала  Кэннингхэма  и маршала  авиации  Теддера. Было
очевидно, что если 8-й армии с ее шестью или семью дивизиями удастся прибыть
к  месту  действия  и  если  к  ней  присоединятся четыре  или  пять дивизий
английской  1-й  армии  под  командованием  генерала Андерсона, то  в  целом
англичане будут располагать двенадцатью дивизиями, в то время как американцы
будут иметь три  или, быть может, четыре дивизии -- максимум  того, что  они
могли выделить для решающей операции в Тунисе после оставления  гарнизонов в
Марокко  и  Алжире. Два года спустя генерал Маршалл сказал  мне  на  Мальте,
насколько он был удивлен, что мы, англичане, не предложили, чтобы Эйзенхауэр
передал  командование  английскому   командующему,  хотя   мы  имели   такое
превосходящее  количество дивизий  в боях за  Тунис.  Эта  идея  никогда  не
приходила мне в голову. Она противоречила той основе, на которой мы работали
с президентом. На отношениях между Александером и Эйзенхауэром я остановлюсь
ниже.  Оба они были бескорыстными людьми и помогали  друг другу.  Эйзенхауэр
доверил все руководство битвой Александеру.

     * * *
     Теперь  нам  предстояло  закончить  дела.  Последнее  наше  официальное
пленарное заседание с начальниками  штабов состоялось  23 января, на котором
они  представили нам окончательный доклад  "О ведении  войны  в  1943 году".
Вкратце он состоял в следующем:
     "Задача  уничтожения  подводных лодок  должна по-прежнему  пользоваться
приоритетом  с точки  зрения  ресурсов Объединенных Наций. Советские  войска
должны  поддерживаться максимальным  объемом  поставок,  которые могут  быть
переброшены в Россию.
     Операции  на  Европейском  театре будут  проводиться  с целью нанесения
поражения Германии в 1943  году  с  использованием  максимального количества
сил, которое может быть брошено против нее Объединенными Нациями.
     Наступательные  действия  должны  развиваться   по  следующим  основным
направлениям:
     В районе Средиземного моря
     а) Оккупация Сицилии с целью:
     обеспечения большей безопасности  коммуникационных линий  в Средиземном
море;
     отвлечения сил Германии от русского фронта;
     усиления нажима на Италию;
     создания положения, при котором Турцию можно будет  привлечь в качестве
активного союзника.
     В Соединенном Королевстве
     б) Усиленное воздушное наступление на германские военные центры.
     в) Проведение таких ограниченных наступательных операций, которые могут
быть осуществлены при наличных десантных силах.
     г)  Сосредоточение возможно более крупных сил, находящихся в постоянной
готовности  для вступления на  континент,  как только сопротивление Германии
ослабеет в должной степени.
     Операции   в   районе  Тихого  океана   и  на  Дальнем  Востоке  должны
продолжаться, с тем  чтобы  по-прежнему оказывать нажим  на  Японию  и затем
развернуть широкое  наступление  против  Японии, как  только Германия  будет
побеждена. Эти операции должны проводиться  в  таких масштабах,  которые  не
отразятся   на  способности   Объединенных   Наций   воспользоваться   любой
благоприятной возможностью для нанесения решающего поражения Германии в 1943
году.  В  соответствии  с  этим должны  быть  разработаны  планы и проведена
подготовка к отвоеванию Бирмы (операция "Анаким"), которое должно начаться в
1943 году,  а также  к  операции против Маршалловых и  Каролинских островов,
если время и ресурсы позволят сделать это без ущерба для операции "Анаким".

     * * *
     Наконец, утром 24 января мы явились  на пресс-конференцию, где де Голль
и Жиро были посажены в одном ряду со мной и с президентом через одного, и мы
заставили их пожать  друг другу  руки перед всеми репортерами и фотографами.
Они  это   сделали,   и   снимки,   запечатлевшие  этот  момент,  невозможно
рассматривать без смеха даже в свете этих трагических событий. Тот факт, что
мы с президентом находились  в  Касабланке, хранился  в  полной тайне. Когда
репортеры увидели нас обоих, они  едва могли  поверить своим глазам, а когда
им сказали, что мы находились там почти две недели, -- то и своим ушам.

        "Глава шестнадцатая"
        "АДАНА И ТРИПОЛИ"
     Оккупация  союзниками  Северо-Западной Африки  изменила  стратегическую
обстановку в районе Средиземного моря,  и после приобретения прочной базы на
его  южном  побережье стало возможным наступление  на противника.  Президент
Рузвельт и я  давно  стремились  открыть новый путь в  Россию  и ударить  по
южному  флангу  Германии.  Турция была  ключом  к  осуществлению всех  таких
планов. Уже в  течение  многих  месяцев  нашей целью было привлечь Турцию  к
участию  в войне  на  нашей стороне.  Теперь возникла  новая надежда, и  эта
задача приобрела неотложное значение.
     Как  только  выяснились результаты  битвы  при  Эль-Аламейне и операции
"Торч", я направил 18 ноября памятную записку английским  начальникам штабов
на эту тему. Мы уже располагали значительными силами  в  Египте и на Среднем
Востоке,  которые  должны  были в  любом случае  оставаться  на этом  театре
военных  действий, но которые  при улучшившемся положении должны  были  быть
использованы  для  активных  действий.  Привожу  основное  содержание  своей
памятной записки:
     "Необходимо приложить  величайшие  и  длительные усилия, чтобы добиться
вступления Турции в войну весной.
     Я считаю, что Турцию можно привлечь на нашу сторону, если будут приняты
надлежащие меры.  Турция --  это  союзник. Она захочет получить  место среди
победителей  на   мирной  конференции.  Она   очень  стремится  быть  хорошо
вооруженной.  Ее  армия  находится  в хорошем  состоянии,  если  не  считать
специализированного  современного   оружия,  в   отношении  которого   немцы
обеспечили такое преимущество болгарам. Турецкая армия  отмобилизована почти
три  года назад  и  воинственна.  До  сих  пор  страх  удерживал  Турцию  от
выполнения  ее обязательств, и мы снисходительно  относились к  ее политике,
поскольку сами не в состоянии были ей помочь. Теперь положение изменилось. В
результате уничтожения  армии  Роммеля крупные силы могут  в настоящее время
высвободиться  в  Египте и  Киренаике.  Благодаря усилившемуся сопротивлению
русских и возможному контрудару на Кавказе,  необходимость которого мы будем
всячески  доказывать  русским,  значительно облегчится положение в Персии  и
можно  будет использовать нашу 10-ю армию. Кроме того, мы имеем 9-ю армию  в
Сирии.  При  наличии всех этих  источников можно  будет -- если исходить  из
того, что русские укрепят свои позиции на Кавказе к северу от горного хребта
и удержат  Каспийское море, -- сосредоточить крупные английские сухопутные и
военно-воздушные  силы,  для  того чтобы  оказать помощь туркам.  Сроком для
такой концентрации войск должен быть апрель или май".
     24 ноября я написал Сталину:
     "...   Я   сообщил  Президенту   Рузвельту   некоторые  предварительные
соображения относительно  Турции и  обнаружил,  что  он  независимо  от меня
пришел к почти  аналогичным выводам. Мне кажется,  что мы все должны были бы
сделать новое энергичное  усилие, чтобы заставить Турцию  вступить весной  в
войну на нашей стороне... Если бы мы могли  вовлечь Турцию в войну, мы могли
бы не  только  приступить  к операциям, цель которых  состоит  в том,  чтобы
открыть судоходный путь к Вашему левому флангу на  Черном море,  но мы могли
бы  также усиленно  бомбить  с  турецких  баз румынские  нефтяные источники,
которые имеют  такое жизненно важное значение для держав  оси ввиду успешной
защиты Вами главных нефтяных ресурсов на Кавказе".
     28 ноября Сталин ответил, что он полностью согласен  с президентом и со
мной по вопросу о Турции:
     "...   Я  разделяю  Ваше  мнение  и  мнение   Президента  Рузвельта   о
желательности сделать все возможное, чтобы Турция весной вступила в войну на
нашей стороне. Конечно, это имело бы большое значение для ускорения разгрома
Гитлера и его сообщников... "

     * * *
     На этом дело остановилось до конференции в Касабланке. Это был  один из
главных  вопросов,  подвергшихся  нашему  обсуждению.  Наше  общее  согласие
относительно необходимости  вовлечь  Турцию  в  войну было  зафиксировано  в
совместном  докладе  и  в  сопроводительном  письме.  Теперь   мне  хотелось
окончательно решить этот вопрос путем личной встречи с президентом Иненю  на
территории Турции.
     К  26  января я получил  послания, в которых  сообщалось,  что турецкий
президент Исмет Иненю в восторге от идеи  предложенной встречи. Было внесено
несколько предложений относительно места и времени встречи.
     Премьер-министр -- премьеру Сталину 27 января 1943 года
     "Между Президентом Рузвельтом и мной было условлено,  чтобы я предложил
Президенту  Турции встречу со мной для того, чтобы  принять меры к лучшему и
более быстрому снаряжению турецкой  армии, имея  в  виду возможные события в
будущем.  Президент Турции  ответил,  что он сердечно приветствует этот план
увеличения "общей оборонительной безопасности" Турции и что он готов, если я
этого желаю, чтобы наша встреча была  бы предана гласности в соответствующее
время после того, как она состоится.
     Вы уже знаете мою точку зрения по  этому вопросу из телеграмм, которыми
мы обменялись, и Вы  можете быть уверены, что я буду быстро и немедленно Вас
информировать.
     Пожалуйста,  примите  вновь выражение моего  восхищения продолжающимися
изумительными подвигами советских армий".

     * * *
     Я вылетел на самолете "коммандо", чтобы встретиться с турками.  Это был
всего лишь  четырехчасовой  перелет  через Средиземное  море, причем большая
часть  пути  проходила  вдоль Палестины и Сирии.  Мы приземлились  в  Адане.
Вместе со мной в другом самолете летели  Кадоган, генералы Брук, Александер,
Вильсон  и сопровождающие  их  офицеры.  Мы  приземлились  не  без некоторых
трудностей  на маленьком  турецком  аэродроме,  и  едва  только  закончились
приветственные  церемонии,  как из  горного ущелья  начал  выползать длинный
бронепоезд, в  котором  были президент, все турецкое правительство и  маршал
Чакмак. Они встретили нас исключительно сердечно и  с  большим  энтузиазмом.
Несколько  салон-вагонов  было прицеплено  к поезду,  чтобы разместить  нас,
поскольку по соседству не было никаких других помещений. Мы провели две ночи
в  этом поезде,  а днем вели  продолжительные переговоры с турками  и  имели
весьма  приятные беседы во время  завтраков и обедов  с президентом Иненю. В
пути  я  подготовил заявление, адресованное  туркам и написанное с учетом их
психологии.  Я  решил, что это  должно быть уговаривающее письмо, содержащее
предложение о  платонической  женитьбе, исходящее  как  от  меня,  так и  от
президента.
     "Опасность, угрожавшая Турции на  северном фланге, устранена  в  данный
момент  благодаря сокрушительным победам  русских над немцами, а на ее южном
фланге -- в результате того,  что генералы Александер и Монтгомери  отогнали
Роммеля на  1600  миль от Каира, уничтожив  три четверти  его армии и девять
десятых  ее снаряжения.  Однако  по-прежнему  существует  такой  фактор, как
потребность немцев в нефти и "дранг нах остен", и летом они могут попытаться
пробиться в  центре. Турция  должна находиться  в  самых выгодных  условиях,
чтобы оказать  сопротивление любому подобному акту агрессии силой оружия. Мы
прибыли сюда,  чтобы  выяснить,  каким образом мы  лучше  всего можем помочь
нашему  союзнику в такой серьезной, но в то же  время обнадеживающий момент.
Для  этой  цели  мы  готовы   ускорить  и  увеличить  поставки  современного
вооружения,  которых,  к сожалению,  не  хватает  турецкой  армии. Президент
Соединенных Штатов просил меня обсудить этот вопрос не только от имени  моей
страны, но и от его имени.

     * * *
     Англичане и  американцы, несомненно,  сообща пошлют, как только  Турция
вступит  в  войну,  по меньшей  мере, 25 авиаэскадрилий.  Ряд аэродромов уже
подготовлен, и  значительное количество  материалов уже  завезено на  места.
Англичане  могли  бы  выделить  некоторые  специальные  части,  которые  уже
полностью  обучены  и не требуют переброски  больших  людских масс по линиям
коммуникаций, но которые необходимы  для того, чтобы удерживать аэродромы  и
отражать танковые атаки. Для этой цели мы будем  иметь наготове в подходящих
местах -- при наличии такой американской  помощи, которая может понадобиться
и которую мы сможем получить,  --  такое количество  полков  противотанковой
артиллерии, какое только вы сможете принять,  в том числе часть наших  самых
новейших 17-фунтовых орудий, которые еще не применялись в военных действиях.
Мы  будем  также иметь  наготове  несколько полков  зенитной артиллерии  для
укрепления  тех сил, которые уже будут размещены на позициях. Мы будем также
готовы  перебросить в ближайшее  время две  бронетанковые  дивизии,  имеющие
боевой  опыт.  Я знаю,  что премьер  Сталин очень  хочет,  чтобы Турция была
хорошо вооружена и готова защитить себя от  агрессии. Я  знаю, что президент
Рузвельт и, конечно, правительство его величества  желают, чтобы Турция была
полноправным участником мирной  конференции, где будут решаться все вопросы,
связанные  с изменением  существующего статус-кво.  Невозможно  предсказать,
когда  закончится  нынешняя  мировая  война.  Мы,  англичане  и  американцы,
совершенно уверены в том, что мы победим".
     Этот  документ я вручил турецкому президенту  при первой встрече  в его
поезде вечером в день нашего прибытия.

     * * *
     Общие переговоры, последовавшие за этим, были посвящены главным образом
двум  вопросам: системе послевоенного мира и мерам по созданию международной
организации, а также будущим отношени