тем  вместе  со  всеми  телеграммами  начальника военно-морского штаба.  В
результате ошибки,  допущенной оперативным управлением, и медленной  реакции
министерства иностранных  дел  на другую телеграмму от  генерального консула
начальник военно-морского штаба  ничего не знал о  передвижении  французских
военных кораблей до тех  пор, пока  телеграмма с  "Хотспера" не была вручена
ему на заседании начальников штабов перед заседанием кабинета. Он немедленно
позвонил  по телефону  в военно-морское  министерство, чтобы  отдать  приказ
"Ринауну" и эсминцам из его соединения поднять пары. Все наши меры оказались
несостоятельными, три французских крейсера и три эсминца прошли через пролив
на  полной  скорости  (25  узлов)  в  8  часов 35  минут утра  11 сентября и
повернули на юг вдоль  побережья  Африки. Как  только  военный  кабинет  был
уведомлен об  этом,  он  немедленно дал  указание  военно-морскому  министру
отдать приказ "Ринауну" вступить в соприкосновение с французскими кораблями,
запросить  их о месте их назначения  и разъяснить, что им не будет разрешено
проследовать  в  какой-либо  из оккупированных  немцами портов. Если бы  они
ответили,  что они  идут  на юг,  то  им надо было  сказать,  что они  могут
следовать в Касабланку, и в этом случае за ними надо  было  следить. Если бы
они  попытались  пойти  дальше Касабланки  --  в  Дакар,  то  их  надо  было
остановить. Но крейсера так и не были задержаны. 12 и 13 сентября Касабланка
была  окутана  туманом.   К  этому  моменту  наши   экспедиционные   силы  в
сопровождении  мощного  конвоя  находились  южнее  Дакара и  приближались  к
Фритауну.  В  00  часов  16  минут 14 сентября  военно-морское  министерство
телеграфировало адмиралу Джону Кэннингхэму  о том, что французские  крейсера
покинули  Касабланку в неизвестное  время, и  приказало ему не  допустить их
прихода в  Дакар.  Он должен был использовать все наличные корабли,  включая
крейсер "Кумберленд"; а авианосец  "Арк Ройал" должен был ввести  в действие
своя самолеты без прикрытия эсминцев, если это было неизбежно. Вслед за этим
крейсера  "Девоншир",  "Австралия"  и  "Кумберленд",  а  также  "Арк  Ройал"
повернули  обратно с  максимальной скоростью, чтобы  встать  линией дозора к
северу  от Дакара.  Они не достигли места  назначения до вечера 14 сентября.
Французская эскадра уже бросила якоря в порту.
     Эта цепь неблагоприятных обстоятельств  решила судьбу франко-английской
экспедиции  в Дакар. У  меня не было никаких сомнений в том, что от операции
следует отказаться.
     Поэтому, обрисовав на заседании военного кабинета в полдень 16 сентября
историю дакарской операции  с самого  начала, серьезные последствия отсрочки
этой  операции,  первоначально  намеченной   на  13  сентября,  просачивание
сведений  из  различных  источников  и  неудачу,  выразившуюся  в  том,  что
французским кораблям удалось проскользнуть через  пролив, я заявил,  что вся
обстановка изменилась и что теперь не может  быть и речи о  проведении  этой
операции. Кабинет принял мой совет, и в 2 часа дня в тот же день посланным в
Дакар воинским частям были отправлены следующие приказы:
     "Правительство  его  величества  решило,  что  присутствие  французских
крейсеров в  Дакаре  делает  осуществление  Дакарской  операции невозможным.
Наилучший план, по-видимому,  состоит в том, чтобы силы  генерала  де  Голля
высадились в Дуале с целью объединить Камерун, Экваториальную Африку и Чад и
распространить  влияние де Голля на Либревиль.  Английская  часть  воинского
контингента пока останется во Фритауне.
     Если генерал де Голль не  имеет  серьезных возражений против последнего
проекта, то он должен быть немедленно претворен в жизнь".

     * * *
     Экспедиционные  силы прибыли  во Фритаун  17  сентября.  Все  командиры
решительно воспротивились идее отказа от проведения операции.
     Это  был  новый момент в обстановке.  На том этапе войны  весьма  редко
случалось, чтобы командиры на  месте настаивали  на смелых действиях. Обычно
требования  пойти на риск  исходили сверху. В  данном случае генерал Ирвин в
свое время, прежде чем выйти в поход, тщательно изложил все свои опасения на
бумаге. Я поэтому был приятно  удивлен явным стремлением попытаться провести
эту сложную  полуполитическую  операцию. Если  люди на  местах считали,  что
наступило время действовать и дерзать, мы, конечно, должны были предоставить
им  свободу действий.  Поэтому в 11  часов 52  минуты  вечера  16 сентября я
послал следующую телеграмму:
     "Вам   предоставляется   полная    свобода    самостоятельно   взвесить
обстоятельства и  проконсультироваться с де  Голлем, и  мы затем внимательно
обдумаем любой совет, который вы сможете дать".
     Вскоре прибыл решительный протест от  генерала де Голля, который  желал
выполнить план:
     "Если   английское   правительство   будет   отстаивать    свое   новое
отрицательное решение относительно прямых действий  против Дакара с моря, то
я  настаиваю  по  меньшей  мере  на  немедленном  сотрудничестве  английских
военно-морских  и военно-воздушных сил, находящихся здесь,  для  поддержки и
прикрытия операции, которую я лично проведу со своими войсками против Дакара
с суши".

     * * *
     Нет необходимости подробно рассказывать здесь обо всем, что произошло в
течение трехдневной операции против Дакара. Эти события сохраняют свое место
в  военных анналах  и  служат новым примером  исключительного невезения.  23
сентября, когда англофранцузская армада подошла  к крепости, причем де Голль
и его французские корабли двигались в авангарде, опустился густой  туман. Мы
надеялись,  что, так как  подавляющее большинство  населения, французского и
туземного, было  на нашей стороне, появление всех этих  кораблей (с  учетом,
что  английские  корабли находились далеко  на горизонте) определит действия
губернатора.  Однако  вскоре  оказалось, что  хозяевами являются  сторонники
Виши, и  не могло быть сомнения  в  том, что  прибытие  крейсеров с войсками
уничтожило  всякую  надежду  на  присоединение Дакара  к движению  Свободной
Франции. Два самолета  де  Голля  приземлились на  местном аэродроме,  и  их
пилоты были  немедленно арестованы.  У  одного из  них  был при  себе список
виднейших  сторонников Свободной Франции. Парламентеры  де Голля,  посланные
под  трехцветным  и  белым  флагами, встретили  решительный отпор, а других,
отправившихся позднее на катере,  обстреляли, причем один из  них был ранен.
Все ожесточились, и  английский флот  подошел  в  тумане на  расстояние пяти
тысяч ярдов  от берега.  В  10 часов утра береговая батарея открыла огонь по
одному из  наших фланговых эсминцев. Был открыт ответный огонь, и вскоре бой
стал всеобщим. Эсминцы "Инглфилд" и "Форсайт" были незначительно повреждены,
а "Кумберленд" получил  попадание в машинное  отделение и вынужден был уйти.
Одна  французская  подводная лодка подверглась  бомбардировке с самолета  на
глубине перископа, и один французский эсминец загорелся.
     Английский  флот при надлежащей корректировке стрельбы теоретически мог
вести   огонь  по  дакарским  батареям,  имевшим  9,4-дюймовые  орудия,   на
расстоянии 27 тысяч ярдов и  после определенного числа залпов их уничтожить.
Но вишистские  силы в  этот  момент располагали  также  линкором  "Ришелье",
который  оказался способным вести огонь залпами  из двух 15-дюймовых орудий.
Английскому адмиралу пришлось это учитывать. Кроме того, надо было принимать
во внимание туман. Поэтому обстрел прекратился примерно в 11 часов 30 минут,
все английские корабли и корабли Свободной Франции ушли.
     Днем  генерал де  Голль попытался  высадить  свои войска в Рюфиске,  но
туман и неразбериха к этому времени настолько усилились, что от этой попытки
пришлось  отказаться. К  4  часам 30  минутам  дня командиры  решили отвести
военные транспорты и возобновить операцию на следующий день.
     В этот вечер губернатору  Дакара был  предъявлен ультиматум, на который
был получен ответ, что он будет защищать крепость  до последней капли крови.
Командиры ответили, что они намереваются продолжать операцию. Видимость была
лучше,  чем  накануне, но все еще плохой. Береговые батареи открыли огонь по
нашим кораблям, когда они подошли,  а "Бархэм" и "Резолюшн" вступили в бой с
"Ришелье"  на  дистанции  13600  ярдов.  Вскоре  после  этого  "Девоншир"  и
"Австралия"  вступили  в бой  с  крейсером  и  эсминцем, нанеся  повреждения
последнему. Артиллерийский  огонь  закончился примерно  в 10 часов; к  этому
времени "Ришелье"  был  поврежден 15-дюймовым  снарядом,  так  же как и "Фор
Манюэль",  и  один  легкий крейсер загорелся.  Кроме  того,  одну  вражескую
подводную лодку, которая пыталась помешать нам  приблизиться,  заставили при
помощи глубинных бомб всплыть на поверхность, и ее экипаж сдался. Ни один из
наших кораблей не был поврежден. Днем артиллерийский обстрел возобновился на
короткое время. На сей раз "Бархэм" получил четыре попадания, не причинивших
ему серьезных повреждений.  Обстрел  не  имел решающих результатов, если  не
считать  того,   что  он  показал   силу  обороны  и   решимость   гарнизона
сопротивляться.
     25 сентября действия возобновились. Погода  была ясной, и наши корабли,
открыв огонь  на  дистанции  21  тысячи ярдов, встретили ответный  огонь  не
только  со стороны береговых батарей, бивших  весьма точно, но и  со стороны
"Ришелье", который делал  двухорудийные залпы из 15-дюймовых орудий. Дымовая
завеса, поставленная по приказу командующего гарнизоном Дакара, мешала вести
прицельный огонь. Вскоре после  9 часов утра линкор "Резолюшн" был поврежден
торпедой, пущенной вишистской подводной лодкой.  После  этого  адмирал решил
уйти в море "ввиду  состояния  "Резолюшн",  постоянной  опасности со стороны
подводных лодок, большой  точности попадания береговых  батарей  и стойкости
береговой обороны.

     * * *
     В результате  трехдневного  обстрела ни один английский корабль не  был
потоплен, но линкор "Резолюшн" был  выведен из строя на несколько  месяцев и
два эсминца получили повреждения,  которые требовали,  серьезного  ремонта в
отечественных доках.  Две вишистские подводные лодки были  потоплены, причем
экипаж  одной был  спасен,  два  эсминца сгорели и выбросились  на берег,  а
линкор "Ришелье"  был  поврежден 15-дюймовым  снарядом  и близкими разрывами
двух  250-фунтовых бомб.  В Дакаре, конечно, не было средств отремонтировать
этот огромный  корабль, который  уже был временно выведен из строя в июле, и
теперь он мог быть совершенно сброшен со счетов при оценке сил противника.
     Хотя бои в Дакаре оказались гораздо более серьезными, чем ожидалось, мы
не ошиблись в своем предположении, что  правительство Виши не  объявит войну
Великобритании.  Оно  ограничилось  в  качестве  меры  возмездия  воздушными
налетами  на Гибралтар из Северной Африки.  24 и 25  сентября были совершены
налеты  на  порт  и доки;  в первом налете было сброшено 50 бомб, а во время
второго налета, в котором участвовало около 100 самолетов, --  в четыре раза
больше.  Французские летчики,  по-видимому,  делали свое  дело  без  особого
рвения, и большинство бомб упало в море. Повреждения были незначительные,  и
никто  не  был  ранен. Наши зенитные батареи сбили  три самолета.  Поскольку
военные действия в  Дакаре  закончились  победой  Виши, то,  по  молчаливому
согласию, инцидент считался исчерпанным.
     Дакарский эпизод заслуживает внимательного изучения,  ибо  он  является
яркой  иллюстрацией  не  только  непредвиденных  случайностей  войны,  но  и
переплетения  военных и  политических сил  и трудности  десантных  операций,
особенно в тех случаях, когда участвуют несколько союзников. Широкой публике
этот эпизод казался вопиющим образцом просчета,  путаницы, нерешительности и
неразберихи.  В  Соединенных  Штатах, где  он  вызвал  особый  интерес ввиду
близости Дакара к  Американскому континенту,  поднялась буря резкой критики.
Австралийское правительство  было  встревожено.  В самой  Англии раздавалось
много  недовольных  голосов по  поводу  неправильного  руководства  военными
действиями. Я, однако, решил,  что  не следует  давать никаких объяснений, и
парламент согласился со мной.
     Хотя мы  потерпели неудачу в Дакаре,  нам удалось остановить дальнейшее
продвижение французских крейсеров и сорвать их  решительные  усилия привлечь
на свою  сторону гарнизоны  во  Французской Экваториальной Африке. Через две
недели генералу  де Голлю  удалось укрепиться в Дуале (в Камеруне),  которая
стала  местом сплочения сил сторонников  Свободной Франции. Благодаря  тому,
что  силы Свободной Франции взяли под свой контроль Центральную  Африку,  их
деятельность  в  этих районах  сыграла  свою  роль  не  только  в пресечении
проникновения  вишистской  заразы,  но  и  в  развитии  в  дальнейшем нашего
трансконтинентального воздушного пути из Такоради на Средний Восток.

        "Глава десятая"
        "Миссия Идена"
        "(Октябрь 1940 г.)"
     В  начале  октября  здоровье  Чемберлена заметно  ухудшилось. Операция,
которой он  подвергся в сентябре  с целью исследования и  после которой  так
мужественно вернулся к исполнению обязанностей,  показала врачам, что у него
рак  и  что излечение  хирургическим  путем  невозможно.  Теперь  ему  стало
известно истинное положение дел, и он понял, что никогда не сможет вернуться
к работе. Поэтому он вручил мне заявление об отставке. Под давлением событий
я  счел  необходимым  произвести  перемещения  в  правительстве,  о  которых
упоминалось выше. Сэр Джон  Андерсон  стал  лордом -- председателем совета и
председательствовал на заседаниях правительственного комитета  по внутренним
делам. Герберт  Моррисон сменил  его  на  посту  министра внутренних  дел  и
министра  внутренней  безопасности,  а  сэр  Эндрью  Данкен  стал  министром
снабжения. Эти перемещения вступили в силу 3 октября.
     Чемберлен  счел  также необходимым покинуть пост  лидера консервативной
партии, и мне  было предложено занять  его место.  Мне пришлось  задать себе
вопрос,  по которому все еще могут  быть различные мнения, -- совместимо  ли
руководство  крупнейшей  партией  с  постом премьер-министра  правительства,
состоявшего из представителей всех партий и  официально поддерживаемого ими,
постом,  который я занимал с санкции короля и  парламента. Я не сомневался в
ответе.  Консервативная  партия  обладала  весьма  значительным перевесом  в
палате общин над всеми остальными партиями, вместе взятыми. В условиях войны
было невозможно в случае разногласий или тупика решить дело путем выборов. Я
не мог бы вести войну, если бы мне приходилось в неизбежные дни кризиса и во
время долгих  лет неблагоприятной  и трудной  борьбы заручаться согласием не
только   лидеров  двух  партий  меньшинства,  но  и  лидера  консервативного
большинства. Кто  бы ни был избран на этот  пост  и каким бы бескорыстным ни
был этот человек,  он обладал бы  подлинной политической властью.  На мне же
лежала бы только ответственность за исполнительную власть.
     В мирное  время эти доводы не применимы в такой  степени, но  не думаю,
чтобы я мог успешно пройти через такое испытание во время войны. Кроме того,
в части моих отношений с лейбористской и либеральной партиями в коалиции для
меня всегда было чрезвычайно важно, что  в качестве премьер-министра, а в ту
пору и лидера крупнейшей партии я не зависел от  их  голосов и мог в крайнем
случае продолжать  вести дела в  парламенте без них. Я поэтому  принял  пост
лидера консервативной партии, который мне усиленно предлагали, и уверен, что
без этого и без той стойкой преданности, которую он обеспечивал, я не мог бы
выполнять свои обязанности до победы. Лорд Галифакс,  который, скорее всего,
был бы  избран  партией в случае моего  отказа  занять  этот пост,  сам внес
предложение, которое было единогласно принято.

     * * *
     Лето проходило,  принося тяжелые сокрушительные удары, но в то же время
усиливая  уверенность в том, что мы выдержим. Осень и зима  поставили  перед
нами уйму осложнений, менее опасных, но более головоломных. Угроза вторжения
определенно ослабела. Воздушная битва за  Англию была выиграна. Мы отвратили
удар  немцев. Армия метрополии  и войска  внутренней обороны  стали  гораздо
мощнее.  Штормы,  обычные во  время  октябрьского равноденствия,  бушевали в
Ла-Манше и Ирландском море. Все доводы, в которых я раньше черпал  утешение,
оправдались  и подкрепились.  На Дальнем  Востоке опасность объявления войны
Японией,  по-видимому, уменьшилась.  Японцы  выжидали, чтобы посмотреть, как
пойдет  дело с  вторжением, но  ничего не  произошло.  Японские  милитаристы
хотели действовать наверняка. Но на войне редко можно действовать наверняка.
Если  они  не  сочли  целесообразным  нанести  удар  в  июле,  то  зачем  им
осуществлять  это  теперь, когда  положение Британской империи  стало  более
отрадным и устойчивым и международная обстановка была менее благоприятна для
них? Мы чувствовали себя достаточно сильными, чтобы вновь открыть Бирманскую
дорогу по прошествии трехмесячного срока, на который она была закрыта.

     * * *
     Эти благоприятные  события  в  противоположных концах мира  подготовили
почву для  более решительных действий на Среднем  Востоке.  Пришлось напрячь
каждый нерв, чтобы добиться успеха в борьбе  против Италии, действия которой
были более  медленными,  чем  я  ожидал.  Генерал  Уэйвелл  получил  сильные
подкрепления. Два бронетанковых  полка  прибыли в  Пустыню. Генерал Мэйтлэнд
Вильсон,  который  командовал  Нильской  армией,  как  ее  теперь  называли,
составил  себе высокое мнение  о  возможностях  "Матильды"  --  так  солдаты
прозвали пехотные танки. Наши оборонительные  позиции  в Мерса-Матрухе  были
теперь  гораздо прочнее,  и, хотя я этого еще не знал, у штабных офицеров  и
плановиков  в штабе  средневосточного командования начали  появляться  новые
идеи.  Очевидно,  нашей очередной  задачей было укрепление  сил  на  Среднем
Востоке  и  особенно в Западной  Пустыне как английскими,  так  и индийскими
войсками.
     Я  очень тревожился  за Мальту.  По всем  этим  вопросам  я  настойчиво
обращался к генералу Уэйвеллу и военному министру как непосредственно, так и
через начальников штабов.
     Премьер-министр -- генералу Исмею для комитета начальников штабов
     13 октября 1940 года
     "1. Первоочередной задачей является укрепление Мальты:
     а) путем  доставки туда тем способом, каким будет удобнее, новой партии
самолетов "харрикейн";
     б)  путем  немедленной  подготовки  конвоя,  который  должен  доставить
возможно больше зенитных орудий,  а также  пехотные подразделения и батарею;
насколько мне известно, можно выделить еще один военный транспорт;
     в) путем освобождения еще одного или  лучше двух  батальонов от несения
полицейских обязанностей в зоне пролива или  в  Палестине и  доставки их  на
Мальту, когда флот в следующий раз совершит  переход туда  из Александрии. В
последней  оценке  положения  генералом  Добби  1  подтверждается
острая необходимость усиления гарнизона. Должны  быть приложены все  усилия,
чтобы удовлетворить его потребности, исходя из того, что, как только  Мальта
станет  шипом в  боку  Италии, против нее  могут быть брошены неприятельские
войска. Поэтому переброска этих подкреплений должна предшествовать  каким бы
то ни было активным действиям с Мальты;
     г)  даже  три  пехотных танка  на Мальте  имели бы большое значение  не
только для практической обороны, но и в качестве сдерживающего фактора, коль
скоро стало  бы известно,  что они  находятся там. Несколько  макетов танков
можно было бы также выставить там, где их можно заметить с воздуха.
     2.   Прежде   чем  посылать   флот  на   Мальту,   надо   усилить   там
противовоздушную  оборону. Однако посылка кораблей -- весьма  необходимый  и
исключительно выгодный шаг. Я приветствую возможность размещения даж