азногласия казались непреодолимыми, и создавалось
впечатление,  что  разрыв неизбежен. Терпением и  упорством наши затруднения
были постепенно преодолены.

     * * *
     В  Вашингтоне создавалось непреклонное мнение относительно де Голля. Не
проходило и дня, чтобы президент не  упоминал мне об этом. Хотя это делалось
в  исключительно дружественном и часто шутливом тоне,  я  чувствовал, что он
относится к  этому  очень серьезно. Почти  каждый день он передавал мне один
или   несколько   обвиняющих   де  Голля   документов  от   государственного
департамента или от американской разведки. Я чувствовал, что дальнейшая наша
поддержка де Голля может  привести к ухудшению отношений между  английским и
американским правительствами и что де Голль был бы удовлетворен этим больше,
чем кто-либо  другой.  Встал вопрос, не следует ли нам окончательно  порвать
сейчас  с  этим  исключительно трудным человеком. Однако  время  и  терпение
позволили найти более приемлемые решения.
     Другой  весьма сложный вопрос касался  островов в Атлантическом океане.
Военный кабинет хотел воспользоваться своими  старыми союзными отношениями с
Португалией и  попросить  португальское правительство предоставить нам базы,
которым  как   президент,  так  и  я   под  сильным  нажимом   объединенного
англо-американского  штаба придавали  самое большое значение. Результат  был
достигнут путем длительных и дружественных переговоров, которым содействовал
общий успех нашего оружия.

     * * *
     22 мая на завтраке в английском посольстве я  имел важные переговоры по
поводу характера послевоенного урегулирования.
     В ходе общей беседы я сказал, что наша первая задача должна заключаться
в  том,  чтобы  предотвратить в  будущем  агрессию со стороны  Германии  или
Японии. Для этой цели я предполагал создать ассоциацию в составе Соединенных
Штатов, Великобритании и России. Если Соединенные Штаты  захотят включить  в
эту ассоциацию и Китай, то я буду готов согласиться с этим; однако, какое бы
большое значение мы  ни  придавали Китаю,  его  нельзя сравнить с остальными
тремя державами,  на которых  будет лежать подлинная ответственность за мир.
Они  вместе  с  некоторыми  другими державами  должны  образовать  Верховный
всемирный совет.
     В  подчинении этого Верховного всемирного совета  должны находиться три
региональных  совета: один для Европы,  один  для  Американского полушария и
один для Тихого океана.
     Что  касается  Европы, то,  как мне представлялось,  после  войны  она,
возможно,  будет состоять  примерно из 12 штатов или конфедераций, которые и
образуют Европейский региональный совет. Необходимо  было воссоздать сильную
Францию, ибо перспектива отсутствия на  карте сильной страны между Англией и
Россией была непривлекательной.  Кроме того,  я сказал,  что мне трудно себе
представить, чтобы Соединенные Штаты могли в течение неопределенного времени
держать  на  страже  крупные  силы  в Европе.  Этого  не  сможет  сделать  и
Великобритания. Соединенные Штаты, несомненно, должны будут каким-то образом
участвовать в несении полицейской службы в Европе, в которой Великобритания,
очевидно, также должна будет принять участие.
     Я также  надеялся, что в  Юго-Восточной Европе будет  создано несколько
конфедераций  -- дунайская федерация,  базирующаяся  на Вену, которая должна
будет в некоторой  степени  заполнить  брешь,  образовавшуюся  в  результате
исчезновения   Австро-Венгерской   империи.   К   этой   группе   могла   бы
присоединиться Бавария. Затем должна быть создана балканская федерация.
     Мне  бы  хотелось,  сказал я далее,  чтобы  Пруссия  была  отделена  от
остальной  Германии и  чтобы  40  миллионов ее населения представляли  такое
европейское  сообщество,  с которым  можно  будет  справиться. Многие хотели
продолжать этот процесс разделения  и  разделить саму Пруссию  на  составные
части,  но  я  воздержался  от суждения по  этому вопросу. Как Польша, так и
Чехословакия должны поддерживать дружественные отношения с Россией. Остаются
Скандинавские страны, а также Турция, которая может  согласиться, но может и
не пожелать вместе с Грецией играть некоторую роль в балканской системе.
     Уоллес   1   спросил   о  Бельгии  и   Голландии,   высказав
предположение,  что они могут  присоединиться к Франции. Я  заявил,  что они
могут образовать группу в составе  Бельгии, Голландии и  Дании. Уоллес также
спросил, предусматриваю ли я  возможность присоединения Швейцарии к Франции,
на что я ответил, что Швейцария -- это особая статья.
     1 Вице-президент США в 1940-1944 гг. -- Прим. ред.

     Каждая из  дюжины  или около этого европейских  стран  должна назначить
представителя  в Европейский  региональный  совет, создавая, таким  образом,
нечто вроде Соединенных Штатов Европы.
     Такой же региональный совет может быть создан и для американских стран,
членом которого  будет,  естественно, и Канада,  которая  будет представлять
Британское  Содружество наций. Должен быть  создан также  региональный совет
для  Тихого  океана, в котором,  как я считал, должна участвовать и  Россия.
Когда давление на  ее  западные  границы  прекратится,  Россия  обратит свое
внимание на  Дальний  Восток. Эти  региональные  советы должны находиться  в
подчинении Верховного всемирного совета. Члены  Верховного всемирного совета
должны  участвовать  в  заседаниях   региональных  советов,  в  которых  они
непосредственно заинтересованы, и я надеялся,  что Соединенные Штаты  помимо
того,  что  они  будут представлены в  Американском  региональном  совете  и
Тихоокеанском региональном совете,  будут также представлены и в Европейском
региональном  совете.  Но как бы то ни было, последнее слово в  этом вопросе
должно принадлежать Верховному всемирному совету, поскольку вопросы, которые
не   смогут   разрешить    региональные    советы,   должны    автоматически
рассматриваться всемирным советом.
     Уоллес  высказал мнение, что другие страны  не  согласятся на то, чтобы
Верховный всемирный совет  состоял  только  из  четырех  великих  держав.  Я
согласился  с этим и  заявил,  что  в  дополнение  к  этим  четырем державам
региональные   советы   должны  будут   в   порядке   очередности   избирать
дополнительных членов.  Главная  идея этой структуры  напоминала  треножник:
Всемирный совет, опирающийся на три региональных совета.
     Для  сохранения  мира,  несомненно,  потребуются  вооруженные  силы.  Я
предложил,  чтобы между Объединенными  Нациями  было  заключено соглашение о
минимальной  и  максимальной  численности  вооруженных  сил,  которые  будет
содержать каждая нация.  Вооруженные силы каждой страны могут быть разделены
на  два контингента: один будет  представлять  национальные вооруженные силы
данной страны, а другой --  контингент  международной полиции, которая будет
находиться  в  распоряжении региональных советов под руководством Верховного
всемирного совета.

     * * *
     На следующий день вице-президент  на завтраке с  президентом и  со мной
высказал некоторые  опасения по  поводу того, не подумают ли  другие страны,
что Англия и Соединенные Штаты пытаются  стать  хозяевами  мира. Я дал  ясно
понять,  что подобного рода предположения не должны препятствовать  принятию
необходимых и правильных мер. Я продолжал развивать  мысль о  том, что общее
гражданство  должно  быть  введено в  англо-американской  сфере  даже в  том
случае, если  это будет  представлять  собой  исключение из  общей  картины.
Президент  любил обсуждать  такие  вопросы,  особенно военную  сторону  этих
вопросов.  Мы   оба  считали   необходимым,  чтобы  такое  учреждение,   как
объединенный  англо-американский  штаб,  продолжало  существовать  еще долго
после войны, во всяком случае до тех  пор, пока мы все  не  будем  уверены в
том, что мир находится в безопасности.

        "Глава двадцать вторая"
        "Италия -- цель"
     На  следующий  день,  26  мая, рано  утром  генерал Маршалл,  начальник
имперского генерального  штаба Исмей и остальные  сопровождавшие  меня  лица
вылетели  на "летающей лодке"  с  реки Потомак. Президент  Рузвельт провожал
нас.
     На Алжирском  аэродроме нас ожидали  генерал Эйзенхауэр, Бедделл  Смит,
адмирал Эндрю Кэннингхэм,  генерал Александер и другие друзья. Я  направился
прямо  на  предоставленную  в мое распоряжение  виллу адмирала  Кэннингхэма,
находившуюся рядом с виллой генерала Эйзенхауэра.

     * * *
     У меня нет  более приятных  воспоминаний о  войне,  чем воспоминание об
этих десяти днях, проведенных в Алжире и Тунисе.
     Прежде чем выехать из Африки, я  твердо решил добиться принятия решения
о  вторжении в Италию,  если Сицилия будет захвачена. Мы с генералом  Бруком
сообщили свою точку зрения генералу Александеру, адмиралу Эндрю Кэннингхэму,
маршалу  авиации  Теддеру  и  позже генералу  Монтгомери.  Все  эти  ведущие
руководители недавно закончившихся операций были настроены в пользу действий
самого широкого масштаба  и  рассматривали  захват  Италии  как естественный
результат всей серии наших  побед, начиная от  Эль-Аламейна и дальше. Однако
нам  оставалось  заручиться  согласием  нашего  великого  союзника.  Генерал
Эйзенхауэр был очень  сдержанным.  Он выслушал все наши  доводы  и,  как мне
кажется,  согласился с ними. Однако  Маршалл оставался  почти до  последнего
момента молчаливым и таинственным.
     Обстоятельства во время нашей встречи были благоприятными для англичан.
У нас было в три раза больше  солдат, в четыре раза больше военных кораблей,
чем у американцев, и почти столько же, сколько  у них, самолетов  для боевых
операций. Со  времени  боев у Эль-Аламейна,  не  говоря уже о  более  раннем
периоде, мы потеряли в Средиземном море в восемь раз  больше солдат и  в три
раза  больший  тоннаж,  чем  наши  союзники.  Но  наиболее   справедливое  и
внимательное    рассмотрение    американскими   руководителями   всех   этих
убедительных фактов было обеспечено тем,  что  мы, несмотря на наше огромное
превосходство в силах, продолжали признавать верховное командование генерала
Эйзенхауэра  и  придавать  всей  кампании  характер  американской  операции.
Американские начальники не любят, чтобы их превосходили в великодушии.
     Никто не  отвечает  так искренне  на честность, как американцы. Если вы
обращаетесь с американцем хорошо, он  всегда стремится обращаться с вами еще
лучше. Тем не менее я считаю,  что довод,  который  убедил американцев, имел
неоспоримое превосходство.

     * * *
     Наше первое заседание состоялось на вилле генерала Эйзенхауэра в Алжире
29 мая, в 5 часов. Генерал  Эйзенхауэр, принимавший нас, председательствовал
на этом  заседании; его двумя  главными  помощниками были Маршалл  и  Беделл
Смит.  Я   сидел   напротив  Эйзенхауэра  вместе   с  Бруком,  Александером,
Кэннингхэмом, Теддером, Исмеем и некоторыми другими.
     По  моей  просьбе генерал  Эйзенхауэр кратко изложил план вторжения  на
Сицилию. Создавалось впечатление,  что  все  необходимое  для  этой операции
поступает в достаточных количествах  и в назначенные сроки. Затем мы подошли
к решающему вопросу. Генерал Эйзенхауэр сообщил  нам, что  у  него состоялся
длительный  разговор  с сэром Аланом Бруком, который подчеркнул, что русская
армия  является  единственной наземной  армией,  могущей  добиться  решающих
результатов  в  1943 году. Поэтому усилия наших армий должны быть направлены
на  отвлечение немцев  с русского  фронта,  чтобы позволить  русским  армиям
нанести сокрушительное поражение немцам.  Генерал Эйзенхауэр, говоря о  1944
годе,  заявил,  что,  по  его  мнению,  при  наличии  господства  в  воздухе
англо-американская  армия в  составе,  скажем,  50 дивизий  сможет, пожалуй,
сковать армию в 75 дивизий на континенте.  Если мы собираемся вывести Италию
из войны, мы должны это сделать сразу же  по окончании операции в  Сицилии и
всеми  средствами,  имеющимися в нашем распоряжении.  Тем самым  мы  получим
возможность убедиться в том,  какое сопротивление мы можем встретить в самой
Италии.  Если Сицилию удастся захватить  легко, мы должны прямо двинуться  в
Италию. Это  даст  гораздо  больший  результат,  чем  любое  наступление  на
островах.
     Затем я выступил по  основному вопросу, заявив, что мы действительно не
можем двинуть в Европу англо-американскую армию, которая могла бы в какой-то
степени  сравняться  по  численности  с  русскими  армиями,  сковывающими  в
настоящее время на своем  фронте 218 германских дивизий. Однако к 1 мая 1944
года  мы  должны  иметь  экспедиционную  армию в  29  дивизий в  Соединенном
Королевстве, 7 из  которых должны  прибыть  из  Северной Африки. Соединенное
Королевство должно  стать сборным пунктом крупнейших сил, которые  мы сможем
накопить. Необходимо  также  иметь готовые  планы для  высадки через Ла-Манш
крупными силами в любое время на случай, если силы  немцев  будут надломлены
1. Как  неоднократно указывал  генерал Маршалл, Северная  Франция
является единственным  театром,  на  котором  могут  полностью  развернуться
огромные военно-воздушные силы английской метрополии и американская авиация,
базирующаяся  на  Соединенное  Королевство.  Я подчеркнул, что  и английский
народ,  и  английская  армия  искренне  желают  осуществить  операцию  через
Ла-Манш.
     1 В  связи  с этим  объединенный комитет начальников  штабов
разработал  и в  августе 1943 г. представил на  Квебекскую конференцию  глав
правительств США  и Англии  план  "Рэнкин".  Согласно этому  плану в  случае
неожиданно  быстрого  полного  разгрома вооруженных  сил Германии  Советской
Армией  англо-американские войска  должны были срочно  высадиться в Северной
Франции и оккупировать возможно большую территорию Европейского континента.

     Генерал  Маршалл  заявил,  что объединенный комитет начальников  штабов
установил  определенную дату для осуществления высадки  через Ла-Манш  и что
для  первого  штурма  будет  использовано пять  дивизий.  Генерал Эйзенхауэр
осведомился, когда  он  должен  представить  свой  (средиземноморский)  план
вывода Италии из войны. Американские начальники штабов считали, что никакого
решения  нельзя  принять  до  тех  пор,  пока не станут  известны результаты
высадки  на  Сицилию  и обстановка  в  России.  Было бы  логично  создать  в
различных  местах  две экспедиционные армии,  каждая  со  своим  собственным
штабом. Одна  армия  готовилась бы  к операции против  Сардинии и Корсики, а
вторая для операции на континенте.
     Когда обстановка прояснится настолько,  что  можно будет сделать выбор,
тогда  необходимые военно-воздушные  силы, десантные средства  и т. д. будут
переданы той армии, которой будет поручено  осуществление избранного  плана.
Эйзенхауэр  сразу же заявил, что, если удастся быстро справиться с Сицилией,
тогда он был бы готов пойти прямо на Италию. Генерал Александер согласился с
этим.
     Затем  начальник имперского генерального штаба сделал  общее заявление.
Ожесточенная  борьба между  русскими  и немцами  близка, и мы должны сделать
все, что можем, чтобы  помочь первым и  заставить  рассредоточить свои  силы
последних. Немцам угрожают во многих  пунктах. Своим присутствием в Северной
Африке  и умелым использованием наших планов  прикрытия мы уже  заставили их
рассредоточить  свои  силы. Захват Сицилии был бы  новым  шагом в правильном
направлении. Немцы должны вести операции  в  России,  им угрожают  возможные
беспорядки на Балканах, опасности в Италии, во Франции, в  Норвегии. Их силы
уже значительно  растянуты, и они не могут дальше сокращать  их ни в России,
ни во Франции. Единственное место, где они могут позволить себе это сделать,
-- это  Италия.  Если  "ступня итальянского  сапога" окажется  переполненной
войсками,  мы должны попытаться  нанести  удар в  другом месте.  Если Италия
будет выбита  из  войны,  Германия  должна  будет  заменить  двадцать  шесть
итальянских дивизий на Балканах. Она также должна будет укрепить Бреннерский
перевал, Ривьеру, испанскую  и  итальянскую границы. Такое рассредоточение и
есть то, что нам нужно  для осуществления высадки через Ла-Манш, и мы должны
сделать все возможное, чтобы заставить  противника еще больше рассредоточить
свои силы. Преодоление укреплений на побережье Франции не будет представлять
никакой трудности, если они не будут удерживаться решительными людьми и если
у немцев не окажется мобильных резервов для контратаки.
     Затем  Эйзенхауэр  заявил, что  дискуссия, по-видимому,  упростила  его
задачу. Если операцию в Сицилии удастся закончить успешно, скажем, в течение
недели,  он немедленно произведет  высадку через пролив и  создаст плацдарм.
Оборонительные  сооружения на побережье Южной Италии,  вероятно, легче будет
прорвать, чем оборонительные сооружения в Сицилии.
     Я  выразил  личное мнение о  том, что  операцию в  Сицилии можно  будет
закончить к 15 августа. Генерал  Маршалл заявил,  что мы должны иметь точное
представление  об  этом к концу  июля.  Я  сказал,  что,  если мы  завладеем
Сицилией  в августе и напряжение будет не  слишком  большим, нам надо  будет
сразу же повести наступление на "носок итальянского сапога" при условии, что
туда  не  будет  переброшено  слишком  много  германских  дивизий.   Балканы
представляют  большую опасность для  Германии,  чем потеря  Италии,  так как
Турция может реагировать на это в нашу пользу.
     Брук указал  на  возможность того,  что  во  время сражения  за Сицилию
Италия начнет трещать. В этом случае нам  следует иметь план действия, и, по
его мнению,  генерал  Эйзенхауэр должен подумать  об  условиях перемирия и о
том, как далеко мы должны продвинуться в Италии. Все развивалось чрезвычайно
быстро. Подсчитывая силы,  имеющиеся в нашем  распоряжении, я  заявил,  что,
помимо  английской армии,  в Северной  Африке  имеется  девять  американских
дивизий,  включая  одну  авиадесантную  дивизию.  Переброска  семи  дивизий,
включая несколько  английских и  американских,  начнется примерно  1 ноября.
Имеется также две с половиной  хорошо вооруженные польские дивизии в Персии,
которые   желают  принять   участие   в   любой   операции   против  Италии.
Новозеландский парламент согласился, чтобы  одна новозеландская дивизия была
готова к сентябрю  и  одна  бронетанковая  бригада к октябрю. Таким образом,
поляки и новозеландцы дадут четыре дивизии.
     После этого  начальник  имперского генерального штаба доложил  об общей
численности наших вооруженных  сил  в  Средиземном море,  которая составляла
двадцать семь английских  и находящихся  под  английским  контролем дивизий,
девять американских и  четыре французские  дивизии. Если сделать  скидку  на
потери, то  общая численность составляла тридцать шесть дивизий.  При вычете
семи дивизий, которые  должны были  быть посланы в  Англию  для подготовки к
высадке  через  Ла-Манш,  и  двух  дивизий  --  для  выполнения   английских
обязательств в отношении Турции, в районе Средиземного моря останется, таким
образом,  двадцать  семь  союзных  дивизий.  В  этом  месте  я  указал,  что
численность  одной  нашей  дивизии  почти в два  раза превышает  численность
германской дивизии, которая чуть больше усиленной бригады. При наличии таких
сил было  бы, конечно, досадно, если бы  мы  ничего не  предприняли в период
между августом или сентябрем и маем следующего года.

     * * *
     Хотя многое  еще было  неясным, я  остался доволен  первым обсуждением.
Желание  всех  руководителей  предпринять самые  решительные  действия  было
очевидным,  и я  полагал,  что  оговорки,  сделанные  в  связи с  некоторыми
неизвестными  факторами,  будут сняты самим ходом событий  в  соответствии с
моими надеждами.
     Мы  снова  собрались в  вилле  Эйзенхауэра  после  полудня 31 мая. Иден
прибыл вовремя к началу совещания. Я пытался добиться окончательного решения
и заявил, что я целиком и полностью за вторжение в Южную Италию, но развитие
событий на фронтах мож