положению, когда стали строить не эсминцы, а
легкие крейсера. Их водоизмещение  приближается  к двум тысячам тонн и  даже
превосходит эту цифру, и  на борту  этих  незащищенных броней судов, которые
могут стать легкой добычей обычного  крейсера, находится команда более чем в
двести человек. Эсминец -- главное оружие против подводной лодки, но по мере
увеличения  его размеров он сам  становится хорошей  мишенью. Таким образом,
легко переступить грань, за которой преследующий становится преследуемым. Мы
были  заинтересованы в том,  чтобы иметь побольше эсминцев, но их постоянное
усовершенствование и рост строго ограничивали число  эсминцев, которые могли
построить наши верфи, и очень затягивали срок их строительства.
     Мой долг состоял в приспособлении наших программ к потребностям момента
и  в  максимальном расширении  строительства кораблей,  предназначенных  для
борьбы  с  подводными  лодками.  С  этой  целью было  принято  два принципа.
Во-первых,  следовало либо вообще  приостановить осуществление  долгосрочной
программы, либо сильно затянуть ее  и таким образом сконцентрировать рабочую
силу и  материалы на строительстве,  которое  могло быть завершено  в первые
год-полтора.   Во-вторых,  должны  были  быть  сконструированы  новые   типы
кораблей, предназначенные для борьбы с  подводными лодками,  приспособленные
для операций  на подступах к острову, что высвобождает  наши  более  крупные
эсминцы для операций в более отдаленных районах.
     Старый  конфликт  между  ближайшими  и  отдаленными  задачами  особенно
обостряется  во   время  войны.   Я  распорядился,   чтобы   все  работы  по
строительству  крупных кораблей,  которые не смогут быть спущены  на  воду к
концу 1940 года,  были прекращены, если они мешают выполнению нашей  срочной
программы.  Я  также указал,  что увеличение нынешнего  флота  для борьбы  с
подводными  лодками  должно  осуществляться за  счет пополнения  его  такими
кораблями,  которые можно построить за двенадцать, а возможно,  и  за восемь
месяцев.  Для первого  типа  мы возродили  название  корвет.  Заказы  на  58
корветов были размещены вскоре после начала войны,  но ни один из них еще не
был заложен. Позже улучшенные суда  подобного  же  типа,  заказанные в  1940
году, были названы фрегатами.  Кроме того,  много разного рода мелких судов,
особенно траулеров, было  быстро перестроено и оснащено  пушками, глубинными
бомбами, приборами  "Асдик". Возникла также  большая потребность  в моторных
баркасах новой конструкции для  прибрежной работы. Наши судоверфи, включая и
канадские, были загружены до отказа.
     Несмотря на  это, мы не получили  всего, на что рассчитывали. Появились
совершенно неизбежные в тех условиях задержки, в результате которых поставки
с судоверфей далеко не оправдали наших ожиданий.
     В  конечном  счете  в  ходе длительных дискуссий  моя точка  зрения  на
балтийскую  стратегию и строительство  линейных  кораблей  восторжествовала.
Были составлены проекты и размещены заказы.
     Одним  из первых  шагов, предпринятых мной после того, как я  возглавил
военно-морское министерство и  стал  членом военного кабинета, было создание
статистического отдела. Я  поручил это профессору Линдеману,  моему  другу и
поверенному моих мыслей в течение многих лет. Вместе мы развили свои взгляды
и расчеты, касающиеся всей проблемы.
     В   это   время   не  было  никакой  правительственной   статистической
организации. Каждое министерство  составляло  отчеты  по  своим  собственным
данным. В министерстве авиации были свои расчеты, в военном  министерстве --
другие. Министерство снабжения и министерство торговли, хотя думали об одном
и   том  же,  говорили   на  разных  диалектах.  Это   иногда  приводило   к
недоразумениям и  лишней трате времени, когда  тот  или иной  вопрос  горячо
обсуждался на  заседании кабинета.  Однако у меня  с самого начала были свои
надежные  и  постоянные  источники  информации,  каждая  часть  которой была
неразрывно связана со всеми  остальными. Хотя  вначале  она охватывала  лишь
определенную  область,  у  меня  все  же  складывалось  правильное  и  ясное
представление из всех многочисленных цифр и фактов, которые стекались к нам.

        "Глава пятая"
        "Французский фронт"
     Тотчас же,  как  разразилась  война,  нашу экспедиционную  армию начали
перебрасывать  во  Францию. В то  время  как перед прошлой войной по крайней
мере  три года  было  потрачено на подготовку,  теперь военное  министерство
создало специальный  отдел для этой Цели лишь весной 1938 года. В этой войне
имелись  два   серьезных  фактора.   Первый   --  вооружение  и  организация
современной  армии были гораздо сложнее,  чем  в  1914 году.  Каждая дивизия
имела механический транспорт, большую численность и значительно большую долю
нестроевых элементов. Второй --  чрезмерная боязнь  воздушного  нападения на
наши транспортные суда, перевозившие  войска,  и  на порты высадки заставила
военное министерство использовать только южные  порты  Франции  и Сен-Назер,
ставший  главной  базой.  Это удлинило  коммуникации  армии  и  в результате
замедлило  доставку, развертывание и снабжение английских войск; значительно
больше войск находилось в пути 1.
     1  Передовые  части английских экспедиционных  войск  начали
высаживаться во  Франции  4  сентября.  1-й корпус  был  на  берегу уже к 19
сентября,  а  2-й -- к 3  октября.  Штаб английских  войск был  развернут 15
сентября  вначале  в Ле-Мане.  Переброска войск  происходила главным образом
через Шербур,  машин и снаряжения -- через Брест и Нант, а сборными пунктами
были Ле-Ман и Лаваль. -- Прим. автора.

     Как  ни странно, но до начала  войны не было  решено,  на каком участке
фронта должны находиться наши войска. Однако  предполагалось, что  они будут
действовать к  югу от Лилля. Это было  подтверждено 22  сентября. В середине
октября четыре английские дивизии, сведенные в два армейских корпуса, заняли
свои  позиции  на франко-бельгийской  границе. Для этого пришлось преодолеть
расстояние в  250 миль по шоссейным и железным дорогам от отдаленных портов.
Из трех пехотных бригад, прибывших отдельно в течение октября и ноября, была
образована в декабре 1939 года  5-я дивизия. В январе 1940 года прибыла 48-я
дивизия,  а затем в феврале -- 50-я  и 51-я и в  марте -- 42-я и 44-я. Общая
численность составила десять  дивизий. По мере увеличения численности  наших
войск  мы  занимали  новые  позиции.  Мы,  конечно,  нигде не  находились  в
соприкосновении с противником.
     Когда  английские экспедиционные войска  достигли назначенных  позиций,
они  нашли там почти готовый искусственный противотанковый  ров  вдоль линии
фронта  и  на  расстоянии  тысячи  ярдов  друг  от  друга  большие  и  плохо
замаскированные доты, откуда можно  было открывать фланкирующий огонь  вдоль
рва из пулеметов и  противотанковых орудий.  Было установлено также сплошное
проволочное заграждение. Значительную часть этой странной осени и зимы  наши
войска  потратили на усовершенствование  сооруженной  французами  обороны  и
организацию своего рода линии Зигфрида. Несмотря на холод, дело  подвигалось
быстро. Аэрофотосъемка  показывала, с какой скоростью немцы протягивают свою
линию Зигфрида  на север от Мозеля. Несмотря на многие преимущества, которые
они  имели,  как,  например, близость ресурсов и применение  принудительного
труда, мы не отставали от них. К началу майского наступления  1940 года наши
войска закончили сооружение 400  новых дотов. Был вырыт противотанковый  ров
длиной в  сорок  миль и  установлена масса  проволочных  заграждений.  Очень
многое требовалось для обслуживания линии  коммуникаций,  простиравшейся  до
Нанта.  Мы создали  огромные  склады,  улучшили дороги,  проложили  железную
дорогу  длиною в сто миль, протянули густую сеть  подземного кабеля  и почти
закончили строительство нескольких блиндажей с ходами для  штаба  корпуса  и
командования армии. Было создано около пятидесяти новых аэродромов, улучшены
или  заново  построены  стартовые  дорожки,  для  чего  потребовалось  более
пятидесяти тысяч тонн бетона.
     Над  всем  этим наша  армия потрудилась основательно. Для  приобретения
опыта  командование  попеременно  посылало  бригады на  участок французского
фронта возле  Меца, находившегося в соприкосновении  с  противником: там, по
крайней  мере, иногда действовали патрули. Все остальное  время наши солдаты
были  заняты  боевой  подготовкой.  Это,  конечно,  было  необходимо.  Когда
началась война, подготовка наших войск была гораздо ниже той,  которую имела
армия сэра Джона  Френча четверть века назад.  На протяжении  нескольких лет
солдаты не проходили в Англии никакой серьезной подготовки. Регулярная армия
была недоукомплектована на двадцать тысяч человек, в том числе на пять тысяч
офицеров.  Недостаточно  обдуманное,  хотя  и  проведенное  в  благих  целях
увеличение в два раза территориальной армии  в марте 1939 года  и создание в
мае того  же года  милиции  потребовали от регулярной  армии выделения массы
инструкторов. Зимние месяцы во Франции были использованы до предела, и любая
программа  боевой  подготовки   тесно  переплеталась   с   фортификационными
работами,  имевшими  первостепенное значение. Нет  никакого сомнения, что за
время  предоставленной  нам передышки  боеспособность  нашей  армии  заметно
возросла.  Несмотря  на  тяжелый  труд  и  отсутствие  боевых  действий,  ее
моральное состояние и боевой дух повысились.
     В тылу фронта на складах, расположенных вдоль  линии коммуникаций, была
накоплена масса военного имущества и боеприпасов. Запасы на десять дней были
сделаны  между  Сеной  и  Соммой и  еще  на  семь дней  севернее  Соммы. Эти
последние спасли армию  после  прорыва  немцев.  Постепенно, ввиду  затишья,
начали  пользоваться  и  другими  портами  к  северу  от  Гавра.  Дьеп  стал
госпитальной  базой,  Фекан  --  базой боеприпасов.  А к  концу  мы  в общей
сложности стали пользоваться тринадцатью французскими портами.
     Трудно оценить преимущества, которые имеет  правительство, не связанное
никаким  законом  или  договором, по  сравнению  со  странами,  развивающими
военные  усилия  только  после   того,  как   преступление  совершено.   Эти
преимущества  колоссальны.  С  другой  стороны,  если победа  агрессоров  не
является полной и окончательной, может наступить  день  расплаты. Гитлер, не
связанный никакими ограничениями,  за исключением ограничений, вытекающих из
превосходства сил, мог  нанести  удар, когда  и где хотел.  Но две  западные
демократические страны не могли нарушить нейтралитет Бельгии. Самое большее,
что они могли сделать, -- быть готовыми прийти на помощь, когда их  призовут
бельгийцы, а  вполне возможно,  что это  могло произойти только тогда, когда
уже  будет  слишком поздно.  Несомненно,  если бы  английская и  французская
политика  в  течение пяти  довоенных  лет имела  мужественный  и решительный
характер,  свято придерживаясь договоров  и пользуясь одобрением Лиги Наций,
Бельгия  могла бы  присоединиться к своим старым  союзникам  и допустила  бы
создание единого фронта. Это неизмеримо укрепило бы безопасность и, пожалуй,
могло бы предотвратить катастрофы, которые последовали.
     В 1914  году  дух французской армии  и нации,  передававшийся от отца к
сыну  с 1870  года,  был  решительно  наступательным. Французы считали,  что
держава,  обладающая менее многочисленной  армией, может встретить вторжение
только контрнаступлением во  всех пунктах,  не  только стратегическим, но  и
тактическим.
     Теперь  это   была  Франция,  совершенно  отличная   от  той,   которая
набросилась  на  своего  старинного врага  в августе 1914 года. Дух  реванша
иссяк в результате  победы.  Вожди, вселявшие его, давно умерли. Французский
народ пережил страшную бойню, в которой было истреблено полтора миллиона его
сыновей.  Наступательные  действия  в  представлении  огромного  большинства
французов связывались с первоначальными неудачами французского наступления в
1914 году, с неудачной операцией генерала Нивеля в  1917  году, с длительной
агонией Соммы  и Пашендейля и  прежде всего с уверенностью, что огневая мощь
современного оружия опустошительна для  наступающей стороны.  Ни во Франции,
ни  в  Бельгии  в  достаточной  мере  не сознавали  последствий  того нового
обстоятельства, что бронированные  машины  могли выдерживать  артиллерийский
обстрел и продвигаться по сотне миль в день. Поучительная книга на эту тему,
опубликованная за  несколько  лет до  этого майором де  Голлем, не встретила
никаких откликов. Авторитет престарелого маршала  Петэна в верховном военном
совете довлел над французской  военной  мыслью, закрывая дверь перед  новыми
идеями и развенчивая оружие, странно названное наступательным оружием.
     Впоследствии политика  линии  Мажино часто осуждалась. Она, безусловно,
порождала оборонительные настроения. И все же защита границы на сотни миль с
сооружением  максимального количества укреплений и тем самым экономия  войск
является  мудрой  мерой  предосторожности.  Если   бы  линия  Мажино  заняла
соответствующее место во французских военных планах, она сыграла бы огромную
роль  для Франции.  Она могла бы  рассматриваться как система важных опорных
пунктов,  и прежде всего как защита обширных секторов  фронта,  как средство
накопления общих резервов или "маневренных масс". При  неравенстве населения
Франции и Германии линия Мажино должна рассматриваться как разумное и мудрое
мероприятие. И странно, что она не была проведена, по  крайней мере, по реке
Маас. В  таком случае она  могла бы служить  надежной защитой  и высвободить
большие  наступательные силы  французов.  Но  маршал  Петэн  выступал против
такого расширения. Он решительно утверждал, что Арденны не следует принимать
во внимание как  возможное направление вторжения ввиду  характера местности.
Они  в  соответствии с этим и  не  принимались во внимание. Линия Мажино  не
только  поглотила   огромное  количество  хорошо   подготовленных  солдат  и
технического  персонала  регулярных войск, но и оказала вредное  воздействие
как на военную стратегию, так и на национальную бдительность.
     Новая  сила  --  авиация  -- справедливо  оценивалась как революционный
фактор во всех операциях.  При сравнительно небольшом количестве самолетов с
обеих  сторон  в  это  время  роль  авиации  даже  преувеличивалась,  и  она
рассматривалась   как  главный  фактор,   поддерживающий   принцип  обороны,
затрудняющий концентрацию и нарушающий коммуникации  больших армий, начавших
наступление.  Даже период мобилизации во Франции рассматривался  французским
верховным  командованием   как  крайне  критический  в  связи   с  возможным
разрушением   железнодорожных   узлов,   несмотря  на  то,  что  численность
германской авиации, так  же как и авиации  союзников была  недостаточной для
такой  задачи.  Эти   мысли   руководителей  военно-воздушных  сил  выражали
правильное  направление  и  оправдались  в  последующие  годы  войны,  когда
воздушная  мощь возросла  в десять или  двадцать раз. В начале  же войны они
были преждевременны.
     В  Англии  шутят,  что  наше  военное  министерство  всегда готовится к
прошлой  войне, но  это,  пожалуй, касается  и  других министерств  и других
стран, и это, безусловно, справедливо в отношении французской армии. Я также
был  убежден  в  превосходстве  обороны при  условии,  если  она  проводится
активно. Я  считал,  что противотанковые заграждения  и полевые орудия, умно
расставленные и обеспеченные соответствующими боеприпасами, могут расстроить
и сорвать танковую атаку, если только она не происходит в темноте или тумане
-- естественном или искусственном.
     Через восемь  месяцев  бездействия обеих  сторон мы увидели, что Гитлер
начал большое наступление, острием которого  были неуязвимые  для орудийного
огня  сильно   бронированные   машины,   сломившие   всякое   оборонительное
сопротивление  противника и  впервые  за  много веков  и,  может быть,  даже
впервые  с  момента  изобретения  пороха  сделавшие   артиллерию   на  время
бессильной на поле боя.
     В мире  не  найдется  другой границы,  которая была  бы предметом столь
пристального внимания стратегов и изучалась бы так тщательно, как проходящая
через Бельгию  и Голландию граница между Францией и  Германией. Каждая  пядь
этого района, все  расположенные здесь холмы и прорезывающие его водные пути
--  все  это  столетиями  каждый раз изучалось  в  свете  последней  военной
кампании всеми генералами и во всех военных академиях Западной Европы, в тот
период существовало две линии,  на которые союзники могли выдвинуться,  если
бы  Германия вторглась в Бельгию и они решили бы прийти последней на помощь,
или которые они могли бы занять по  приглашению Бельгии на основе  тщательно
разработанного, тайного и  рассчитанного  на внезапность плана. Первую линию
можно назвать линией Шельды. Расположена она  была  на  сравнительно близком
расстоянии   от  французской  границы,  и   выход   к  ней   не  представлял
сколько-нибудь серьезной опасности. На худой конец, не вредно было бы занять
эту линию в качестве "ложного фронта". В  лучшем  же случае этот фронт можно
было  укрепить в  зависимости от  хода  событий.  Вторая линия  представляла
гораздо больший интерес. Она пролегала вдоль Мааса, через Живе, Динан, Намюр
и   Лувен  и  кончалась  в   Антверпене.  Если  бы  союзники  захватили  эту
многообещающую  позицию  и удержали  ее в ожесточенных  боях, немецкий  удар
справа наткнулся бы на мощную преграду.  Если бы германская  армия оказалась
слабее  союзных,  выход на  эту линию послужил  бы  великолепной прелюдией к
захвату Рура -- сердца немецкой военной промышленности.
     Но  поскольку  возможность   наступления  через  Бельгию  без  согласия
бельгийцев  исключалась  по  соображениям  международной  морали,  оставался
только  один путь для  наступления: от  франко-германской границы.  Французы
смогли  бы  предпринять крупное  наступление не  ранее конца третьей  недели
сентября.  Но к  этому времени польская кампания уже закончилась. В середине
октября  у  немцев на  Западном фронте  стояло  70 дивизий.  Кратковременное
численное  превосходство  французов  на  Западе  сходило на  нет.  В  случае
наступления французов с их восточной границы  они  обнажили бы гораздо более
важный для себя Северный фронт.  Даже  если бы французским армиям  и удалось
добиться успеха вначале,  уже  через месяц им стало  бы  чрезвычайно  трудно
сохранить  свои  завоевания  на  востоке, вследствие чего они  оказались  бы
беззащитными в случае мощного немецкого контрудара на севере.
     Таков  ответ на вопрос: "Почему союзники оставались пассивными, пока не
была  уничтожена  Польша?"  Это  сражение было  заранее  проиграно,  еще  за
несколько лет до того, как оно началось. В 1938 году представлялась отличная
возможность победы, пока еще существовала Чехословакия. В 1936 году не могло
быть сколько-нибудь  серьезного  сопротивления. В  1933 году достаточно было
рескрипта из  Женевы, чтобы добиться бескровного подчинения. Нельзя обвинять
одного только генерала Гамелена, что в 1939  году он не пошел на возросший в
огромной мере риск  после  всех предыдущих  кризисов, перед которыми в ужасе
отшатнулись французское и английское правительства.
     Английский комитет  начальников  штабов  подсчитал, что  к 18  сентября
немцы  отмобилизовали не  менее  116  дивизий и  дислоцировали  их следующим
образом: 42 дивизии на Западном фронте, 16 дивизий в Центральной Германии  и
58  дивизий  на Восточном  фронте.  Ныне  из  неприятельских документов  нам
известно, что  подсчет  этот был почти  точен.  В общей  сложности  Германия
располагала  108--  117  дивизиями.  В  нападении на Польшу  участвовало  58
наиболее  боеспособных  германских  дивизий.  Помимо этого, было еще  50--60
дивизий  разной степени боеспособнос