му
северному флангу. Я буду  Вас информировать о том, как мы  продвигаемся, и о
том, сможем ли  мы отрезать сколь нибудь значительную часть  так  называемой
"армии Роммеля",  прежде  чем  она сможет  достичь  последнего  предмостного
укрепления... "
     Мои подробные разъяснения  и отчеты не  пропали даром. Ответ был  более
дружественным, чем обычно.
     Премьер Сталин -- премьер-министру 12 апреля 1943 года
     "...  Быстрое развитие  наступления британских и  американских войск  в
Тунисе является важным успехом  в  войне с Гитлером и Муссолини.  Желаю  Вам
добить врага и захватить побольше пленных и трофеев.
     Нас радует, что  Вы  не  даете передышки  Гитлеру.  К Вашим  сильным  и
успешным бомбардировкам крупных германских городов  мы добавляем теперь наши
воздушные налеты на германские  промышленные центры в Восточной  Пруссии.  Я
благодарен Вам за фильм,  показывающий результаты  бомбардировки Эссена. Как
этот фильм, так и другие фильмы, которые  Вы обещаете прислать, будут широко
показаны нашему населению и армии.
     Намечаемые Вами поставки самолетов-истребителей, снимаемых с отмененных
конвоев,  для  нас  весьма  ценны.  Я также  признателен  Вам за предложение
послать  нам 60  самолетов "Харрикейн  11D" с пушкой 40  мм. Такие  самолеты
очень  нужны,  особенно против  тяжелых  танков.  Надеюсь, что  Ваши и  г-на
Гарримана усилия по составлению плана и по обеспечению отправки самолетов  в
СССР увенчаются быстрым успехом.
     Наш  народ  высоко ценит теплые чувства  и  симпатии к нему британского
народа, которые  выразились в  создании  упомянутого  Вами фонда медицинской
помощи   Советскому  Союзу.   Прошу  передать   благодарность   за  активную
деятельность в этой области Вашей супруге, руководительнице этого фонда... "

     * * *
     В  это   время  произошел  разрыв  между  Советским   правительством  и
находившимся в Лондоне польским правительством в изгнании.  Когда германские
и русские армии заняли Польшу  после заключенного в сентябре 1939 года между
Риббентропом и Молотовым соглашения, много  тысяч поляков сдались русским, с
которыми   Польша  не  находилась  в  состоянии   войны;   эти  поляки  были
интернированы. В результате дальнейших нацистско-советских соглашений многие
из  них  были переданы немцам для использования  на принудительных  работах.
Согласно  Женевской  конвенции,  с  военнопленными офицерами  так обращаться
нельзя, а среди 14500 поляков, находившихся в руках Советов в трех лагерях в
районе  Смоленска, было  8  тысяч офицеров. Значительная часть этих офицеров
принадлежала к  польской интеллигенции --  это преподаватели  университетов,
инженеры  и  видные граждане,  которые были мобилизованы как резервисты.  До
весны  1940  года  время  от  времени появлялись вести о существовании  этих
военнопленных.  Начиная  с  апреля  1940  года об  этих трех лагерях  ничего
абсолютно не было слышно. Никаких известий об их  обитателях не появлялось в
течение 13 или 14  месяцев. Они, несомненно, находились под властью Советов,
но ни писем, ни сообщений, ни каких-либо вестей не поступало от них. Не было
и бежавших из этих лагерей.
     Когда Гитлер  застиг русских  врасплох своим  вторжением  22 июня  1941
года, отношения между Россией и Польшей сразу же изменились. Россия и Польша
стали союзниками. Генерал Андерс и другие  польские генералы, которые до сих
пор  содержались в суровых  условиях в  русских тюрьмах, теперь были вымыты,
одеты,  освобождены, их приветствовали  и взяли на высокие командные посты в
польской армии, которую  Советы  в  то  время  создавали для  борьбы  против
германских захватчиков.  Поляки,  которые уже  давно  беспокоились о  судьбе
большой группы офицеров в трех лагерях,  просили  об их освобождении,  чтобы
они  могли вступить в  новую польскую армию,  для  которой  они представляли
исключительную ценность. Около 400  офицеров  было собрано из  других частей
России, но  не  было ни одного из этих трех лагерей, находившихся  теперь  в
руках  немцев. На  свои  неоднократные  запросы  поляки  не  могли  получить
никакого ответа от  своих  новых товарищей по оружию. Польские руководители,
имевшие теперь доступ ко многим представителям советских властей, с которыми
они  сотрудничали  и  которые помогали  им  создавать армию, замечали в ряде
случаев  смущение  русских  должностных  лиц,  однако  никаких  сведений   о
местонахождении 14  500 обитателей трех лагерей  не поступало  и не  было ни
одного спасшегося оттуда. Это, естественно, вызвало подозрение  и  привело к
трениям между польским и Советским правительствами.
     Война  продолжалась.  Немцы  удерживали  в своих  руках  территорию, на
которой находились эти лагеря. Прошло еще около года.
     В  начале апреля  1943  года  Сикорский  был  приглашен  на завтрак  на
Даунинг-стрит,  10.  Он сказал  мне,  что  имеет  доказательства  того,  что
Советское   правительство   убило  15  тысяч  польских  офицеров  и   других
военнопленных, находившихся в советских лагерях, и что  они были погребены в
огромных могилах в лесах, главным образом вокруг Катыни. Он утверждал, что у
него  есть масса доказательств.  Я сказал: "Если они  мертвы,  вы  ничего не
сможете  сделать,  чтобы  их  воскресить". Он ответил, что  не смог удержать
своих  людей  и что  они  передали  сведения об этом  в печать.  Не  сообщив
английскому правительству о своих  намерениях, польский кабинет в Лондоне 17
апреля  опубликовал  коммюнике, в котором говорилось,  что  он  обратился  к
Международному Красному Кресту  в  Швейцарии с  просьбой послать делегацию в
Катынь для расследования. 20 апреля польское правительство предложило своему
послу   в  России  запросить  у  русских  разъяснение   по  поводу   версии,
распространяемой немцами.
     13   апреля   германская  радиостанция   открыто   обвинила   Советское
правительство  в  убийстве  14 500 поляков, находившихся в  трех  лагерях, и
предложила провести международное расследование  на месте, чтобы выяснить их
судьбу. Для нас нет ничего удивительного в том, что  польское  правительство
ухватилось  за этот  план, однако  Международный  Красный  Крест сообщил  из
Женевы, что  не  может предпринять никакого  расследования, если не  получит
соответствующего предложения  со  стороны Советского правительства.  Поэтому
немцы  сами  провели  расследование,  и  комиссия  экспертов,  созданная  из
представителей  стран,   находившихся  под   влиянием  Германии,   составила
подробный  доклад,  в  котором  утверждалось,  что  в  общих  могилах   было
обнаружено  свыше 10  тысяч трупов и что документы,  найденные у  убитых,  а
также возраст деревьев, выросших на месте захоронения показали, что убийство
было  совершено  весной 1940 года, когда этот  район находился под советским
контролем 1.
     1 В апреле --  мае 1940  г. в районе железнодорожной станции
Катынь  близ  Смоленска,  в  лесу  недалеко  от  поселка  Козьи  Горы,  были
расстреляны  органами НКВД около 15 тысяч интернированных в сентябре 1939 г.
польских офицеров и полицейских, вывезенных из Козельского, Старобельского и
Осташковского лагерей, где содержались интернированные поляки.
     В   апреле  1990   г.   после   проведенного  расследования   Советское
правительство  передало правительству Польши обнаруженные  в последние  годы
документы по катынскому делу и принесло свои соболезнования польскому народу
по поводу  злодеяний бериевских  подручных, совершенных в отношении польских
граждан в 1940 г.

     Затем,  в сентябре  1943 года,  район Катыни был снова занят  русскими.
После освобождения Смоленска была создана комиссия, состоявшая исключительно
из  русских,  для расследования  судьбы  поляков, находившихся  в Катыни.  В
докладе этой  комиссии, опубликованном в январе 1944 года, утверждалось, что
эти  три  лагеря  не  были  эвакуированы  своевременно  вследствие  быстрого
наступления  немцев и что польские военнопленные попали в руки немцев и были
ими  позже истреблены. Если верить  этой версии, то надо признать, что около
15 тысяч польских офицеров и солдат, о которых ничего не было слышно с весны
1940 года,  попали  в  руки  немцев  в  июле 1941  года  и  были  ими  позже
уничтожены,  причем не  удалось бежать ни одному человеку,  который  мог  бы
что-либо   сообщить  русским  властям,  польскому   консулу  в   России  или
подпольному движению в Польше.  Если  вспомнить о  замешательстве, вызванном
наступлением немцев, и  о  том, что охрана лагеря  должна была бы сбежать по
мере  приближения  захватчиков,  и обо всех последующих контактах  в  период
русско-польского сотрудничества, то  поверить в эту версию означает поверить
на слово.

     * * *
     Я совершил одну из своих редких поездок в Чартуэлл, чтобы провести ночь
в  своем коттедже.  Мне сообщили  по  телефону,  что  советский  посол хочет
немедленно встретиться со мной  и уже  выехал.  Майский появился  необычайно
встревоженный. Он привез мне послание от Сталина, в  котором говорилось, что
после отвратительных  обвинений,  которые  были опубликованы  по  инициативе
польского  правительства  в  Лондоне,  в  том, что  русские  убили  польских
военнопленных   офицеров,   соглашение   от  1941  года   будет   немедленно
денонсировано. Я сказал,  что,  по моему мнению, поляки поступили неразумно,
распространив или приняв участие в распространении такого сообщения, но что,
как  я искренне  надеюсь,  такого  рода  ошибка  не  приведет  к  разрыву их
отношений  с Советами.  Я  набросал проект телеграммы Сталину в этом  плане.
Майский  продолжал доказывать  лживость этого  обвинения  и привел различные
доводы,   чтобы   подтвердить  физическую  невозможность   совершения  этого
преступления  русскими. Я  многое слышал об этом из различных источников, но
не  пытался обсуждать факты. "Мы  должны разбить Гитлера,  -- сказал я, -- и
сейчас не  время  для ссор и обвинений". Но ни словом, ни  делом  я  не смог
предотвратить разрыв между  русским и польским  правительствами. Это создало
много неудобств. Но все же нам удалось вывезти много польских солдат, их жен
и  детей  из России.  Этот  благотворный  процесс  протекал судорожно,  и  я
продолжал  формирование  и  оснащение  в Персии трех  польских  дивизий  под
командованием генерала Андерса.
     Во  время  суда  над  немцами  в  Нюрнберге  по  обвинению   в  военных
преступлениях об убийстве поляков в Катыни упоминалось в  обвинительном акте
Геринга и  других,  которые  представили  суду  Белую  книгу  о  результатах
произведенного  немцами  расследования.   Правительства  стран-победительниц
решили  обойти этот вопрос, и  преступление в Катыни  так и не было подробно
расследовано.  Советское  правительство  не воспользовалось  случаем,  чтобы
снять  с себя это ужасное и широко распространенное обвинение против него  и
прочно   переложить   его  на   германское   правительство,  многие   видные
представители  которого  находились  на скамье  подсудимых. В  окончательном
определении  Международного   трибунала   в  Нюрнберге  катынское  дело   не
упоминается  в  разделе,   касающемся   обращения  нацистской   Германии   с
военнопленными.  Поэтому  каждый волен иметь  свое  собственное  суждение. И
действительно, имеется немало материалов  на эту  тему в  том большом  числе
книг,  которые  были опубликованы польскими лидерами, все еще находящимися в
изгнании, и особенно в книгах, написанных бывшим польским премьер-министром,
вошедшим   в   состав   первого   послевоенного   польского   правительства,
Миколайчиком и генералом Андерсом.

        "Глава девятнадцатая"
        "ПОБЕДА В ТУНИСЕ"
     В  последнюю неделю февраля генерал Александер принял командование всем
фронтом.   Одновременно   в   соответствии  с   соглашением,  достигнутым  в
Касабланке,    маршал   авиации    Теддер   принял   командование   союзными
военно-воздушными силами. Война в Тунисе была тогда в самом разгаре. Генерал
Эйзенхауэр,  наделенный  верховной  властью,  не  мог  руководить  из  своей
штаб-квартиры в Алжире, находившейся примерно в 400 милях от поля боя, этими
сложными  и  изменчивыми   операциями,  в  которых  участвовали  английские,
американские и французские войска. Необходимо было иметь человека  на месте.
Теперь он и прибыл с широкими полномочиями.

     * * *
     Пока  порт Триполи работал бесперебойно, Монтгомери успел перебросить в
Тунис  лишь  часть своих войск. Сознавая,  что, как  только  бои за Кассерин
закончатся, Роммель определенно направит свой удар  против  него, Монтгомери
расположил три свои передовые дивизии  -- 7-ю бронетанковую, английскую 51-ю
и новозеландскую 2-ю -- на позиции около Меденины. Не было времени для того,
чтобы  заложить минные поля  или установить проволочные заграждения, но зато
было приведено в боевую готовность не менее 500 противотанковых орудий.
     6 марта Роммель предпринял четыре крупные атаки, использовав для  этого
все три  германские танковые дивизии. Все  атаки были отбиты с тяжелыми  для
него  потерями. Противник  отступил, оставив  на поле боя 52 танка, разбитых
орудийным огнем.  Мы не потеряли ни  одного танка,  и наши потери  составили
всего 130 убитых  и раненых.  Никогда еще до сих  пор  не  сосредоточивалась
такая  масса  противотанковой артиллерии против танков.  Это  было, пожалуй,
самое серьезное поражение Роммеля во всей его Африканской кампании. Это было
также и его последним наступлением в Северной Африке. Вскоре после  этого он
был отправлен в Германию больным, и его место занял фон Арним.
     8-я  армия  теперь  двигалась  вперед,  приближаясь  к главной  позиции
противника  -- линии  Марет.  Это была хорошо организованная  оборонительная
система длиною 20 миль, построенная французами до войны, чтобы предотвратить
вторжение итальянцев в Тунис. Теперь итальянцы  охраняли ее против англичан.
Учитывая трудности фронтальной  атаки  позиции  у  Марета,  на которой  было
расположено  шесть дивизий, из них две немецкие  плюс 15-я танковая дивизия,
находившаяся  в резерве,  Монтгомери  решил  включить в  свой план  обходную
колонну,  которая  должна была прорваться  и  закрепиться за  главной линией
фронта противника.
     Потребовалось две  недели для подготовки задуманного наступления против
столь  сильно   обороняемой  линии  противника.   В  течение  этого  времени
американский 2-й  корпус сумел вернуть Гафсу  и направиться на восток.  Хотя
ему и не удалось прорваться на прибрежную равнину, он приковал 10-ю танковую
дивизию к этому фронту  на  все время боев у Марета. 10 марта  бронемашины и
артиллерия,  поддержанные  авиацией,  подвергли  ожесточенной  атаке  войска
генерала  Леклерка.  Французы стояли твердо и,  получив поддержку со стороны
английской авиации, отбросили противника со значительными для него потерями.
     Таким образом, была подготовлена почва для наступления на  линию Марет.
Эта операция была названа "Пьюджилист".
     Перед наступлением полуночи 30-й корпус  предпринял  свою главную атаку
на прибрежный сектор оборонительных укреплений Марета.
     После того  как фронтальная атака не удалась, Монтгомери быстро изменил
свой план. Он приказал дивизиям, расположенным перед линией Марет, сковывать
противника и перебросил свои  главные  силы на левый фланг.  Противник понял
угрозу и  укрепил свой фланг  германской 164-й  пехотной  бригадой и  частью
своей 15-й  танковой дивизии. Проложить путь можно было  только  при  помощи
интенсивной  бомбардировки,   и  здесь  авиация  Западной  пустыни,  которая
оказывала постоянную  поддержку 8-й  армии во всех  ее  сражениях,  проявила
теперь  исключительные  усилия.  30  эскадрилий,  из  них  8   американских,
подвергли  неоднократной  сильной  бомбардировке  оборонительные  укрепления
противника. При поддержке авиации и под прикрытием  сильного артиллерийского
огня  новозеландцы  и  8-я бронетанковая бригада вклинились в  линию обороны
противника. За ними последовала 1-я бронетанковая дивизия, которая при свете
луны  обогнала  их  и  к  рассвету  уже  почти  достигла  ущелья  Эль-Хаммы.
Оказавшись между новозеландцами, впереди,  и  бронетанковой дивизией, сзади,
противник сражался отчаянно, но тщетно. Он понес огромные потери; семь тысяч
человек было взято в  плен. Таким образом, была одержана блестящая победа, в
которой  проявились  не только боеспособность  наших солдат,  но  и  высокое
искусство  их командующего. Монтгомери снова удачно  использовал артиллерию.
Перед  рассветом английские 51-я, 50-я дивизии и  индийская 4-я дивизия  при
массированной  поддержке   артиллерии  начали   наступление,   несмотря   на
ожесточенное  сопротивление  противника.  Противник предпринимал решительные
контратаки, и только к вечеру сражение было выиграно.
     На следующий день наши войска преследовали противника по обеим дорогам,
ведущим  на север,  и  все  имевшиеся  в  наличии английские  и американские
самолеты  непрерывно  бомбили  его  отступающие колонны.  7  апреля  патруль
индийской 4-й  дивизии  встретился  с боевым  охранением  американского 2-го
корпуса. Две армии, которые  начали  наступление на расстоянии примерно двух
тысяч  миль друг от  друга, теперь наконец соединились. В  тот же день,  для
того  чтобы отрезать противнику путь отступления  на  север, английский  9-й
корпус вместе с английской 6-й бронетанковой дивизией, бригадой 46-й дивизии
и американской 34-й пехотной дивизией попытались прорваться через Фондукский
перевал. Был занят Пишон, но только 9-го числа бронетанковой дивизии удалось
вклиниться в линию обороны противника, и 11-го она  вступила в Кайруан после
успешного боя с 10-й и 21-й танковыми дивизиями противника.
     Отступление противника перед 8-й  армией было проведено  искусно, хотя,
несомненно, смелая  операция  нашей 6-й бронетанковой дивизии  ускорила  это
отступление. Сфакс, который имел теперь большое значение как  порт, так  как
порт Триполи  находился  уже на расстоянии 300 миль,  был занят 10 апреля, а
Сус был занят  спустя два дня. 13  апреля  наши войска  подошли к  последним
позициям  противника  в  горах севернее  Анфидавиля.  По мере усиления нашей
блокады с моря противник стал  все больше прибегать к воздушному транспорту.
Большие группы транспортных самолетов в сопровождении истребителей прибывали
каждый  день.  В течение четырех месяцев,  с декабря по март,  они перевезли
более 40 тысяч человек и доставили 14 тысяч тонн груза в Африку.
     Поскольку позиции в Анфидавиле были сильно укреплены, Александер решил,
что главный удар по Тунису должен быть нанесен с запада. Но перед 8-й армией
все   еще  стояла  задача   сковывать   противника,  удерживающего  фронт  в
Анфидавиле,  и,  пока  подготовлялся  главный  удар,  она  ночью  19  апреля
предприняла   наступление   силами  трех   дивизий,   активно   поддержанных
артиллерией и авиацией.

     * * *
     Основное наступление 1-й армии началось  22  апреля.  Пять дней тяжелых
боев  не  сломили  сопротивления противника,  но его потери были велики,  и,
кроме того,  мы  захватили  важный  плацдарм, который оказался  очень ценным
неделю спустя.  Южнее  английского сектора  французский  19-й  корпус  занял
Джебель,  Фкирин,  в  то  время  как  на  севере  американский  2-й  корпус,
предприняв  атаку 23  апреля,  неуклонно  продвигался к  Матеру. Несмотря на
неблагоприятные условия местности, американцы  оказывали неослабное давление
и постепенно заставили немцев отступить.

     * * *
     Было очевидно,  что  потребуется  еще один сильный  удар, чтобы сломить
сопротивление  противника.  Заключительное   наступление,  предпринятое  8-й
армией  24  апреля, показало,  что позиция  противника в  Анфидавиле слишком
укреплена для  того,  чтобы захватить  ее  без серьезных  потерь. 6 мая было
предпринято решающее наступление. Главный удар наносил 9-й  корпус  на узком
участке фронта по обеим сторонам дороги Меджез, Тунис. За передовыми частями
пехоты, английской 4-й и индийской 4