у  Хамаданом и Казвином.  Было бы хорошо,  чтобы весь мир знал,
что британские и  советские вооруженные силы действительно подали друг другу
руки. По нашему  мнению, было бы лучше,  чтобы ни мы,  ни  Вы не  вступали в
Тегеран  в настоящее время, ибо нам нужен лишь сквозной путь.  Мы устраиваем
крупный базисный склад в Басре и надеемся построить там хорошо оборудованный
тепловодный порт для приема грузов из Америки, которые таким путем наверняка
достигнут районов Каспийского моря и Волги.
     Не могу  не выразить вновь  восхищения британского народа  великолепной
борьбой русских армий  и русского народа против нацистских  преступников. На
генерала Макфарлана  произвело чрезвычайно  большое впечатление  все, что он
видел на фронте. Нам предстоят очень  тяжелые  дни, но и Гитлер  не проведет
приятной  зимы при нашей все более увеличивающейся  бомбардировке с воздуха.
Мне доставило удовольствие  весьма твердое  предупреждение, сделанное Японии
Вашим   Превосходительством   относительно   товаров,    прибывающих   через
Владивосток. Президент Рузвельт при встрече со мной был как будто расположен
к  тому,  чтобы занять  твердую  позицию  в  случае  дальнейших  агрессивных
действий  со стороны Японии,  будь  то  на  юге или  в северо-западной части
Тихого  океана, и  я поспешил  заявить,  что  он  может рассчитывать на нашу
поддержку  в случае войны. Мне  очень хотелось бы оказать большую  поддержку
генералу  Чан  Кайши, чем мы были в силах  оказать до сих  пор. Мы  не хотим
войны с Японией, и я уверен, что ее можно предотвратить тем, что мы поставим
этих  людей,  которых разделяют разногласия  и которые далеко  не уверены  в
самих себе, перед перспективой образования самой мощной коалиции".
     Вечером  4 сентября меня посетил Майский, чтобы передать ответ Сталина.
Это было его первое личное послание после июля.
     Премьер Сталин - премьеру Черчиллю 3 сентября 1941 года
     "Приношу   благодарность  за  обещание,  кроме  обещанных   раньше  200
самолетов-истребителей,  продать Советскому  Союзу еще  200 истребителей. Не
сомневаюсь, что советским летчикам удастся освоить их и пустить в дело.
     Должен, однако, сказать,  что эти  самолеты, которые, как видно,  могут
быть  пущены в дело не  скоро  и не  сразу,  а  в разное  время и отдельными
группами,  не смогут внести  серьезных изменений на восточном фронте. Они не
смогут  внести  серьезных  изменений  не только вследствие больших масштабов
войны,  требующих  непрерывной  подачи  большого  количества  самолетов,  но
главным  образом  потому, что  за последние три  недели  положение советских
войск  значительно  ухудшилось  в  таких  важных  районах,  как  Украина   и
Ленинград.
     Дело в том, что относительная стабилизация на  фронте, которой  удалось
добиться недели три назад, в последние  недели потерпела крушение вследствие
переброски  на восточный фронт  свежих 30 --  34 немецких пехотных дивизий и
громадного  количества  танков  и  самолетов,  а  также  вследствие  большой
активизации  20  финских дивизий  и  26  румынских  дивизий.  Немцы  считают
опасность на Западе  блефом и  безнаказанно перебрасывают с Запада все  свои
силы на Восток, будучи убеждены, что никакого второго фронта на Западе нет и
не  будет. Немцы считают вполне возможным бить своих противников поодиночке:
сначала русских, потом англичан.
     В  итоге  мы  потеряли больше половины  Украины  и,  кроме  того,  враг
оказался у ворот Ленинграда.
     Эти  обстоятельства  привели  к  тому,  что  мы  потеряли  Криворожский
железорудный бассейн и ряд металлургических заводов на Украине, эвакуировали
один алюминиевый завод на Днепре и другой алюминиевый  завод в Тихвине, один
моторный и два  самолетных завода на Украине, два моторных и два  самолетных
завода в Ленинграде, причем  эти заводы могут  быть приведены  в действие на
новых местах не ранее как через семь-восемь месяцев.
     Все  это  привело  к  ослаблению  нашей  обороноспособности и поставило
Советский Союз перед смертельной угрозой.
     Здесь  уместен  вопрос:   каким  образом  выйти   из  этого  более  чем
неблагоприятного положения?
     Я  думаю,  что существует лишь один путь  выхода  из такого  положения:
создать уже в этом году  второй фронт где-либо на Балканах или  во  Франции,
могущий оттянуть с восточного фронта 30--40 немецких дивизий, и одновременно
обеспечить Советскому Союзу 30 тысяч тонн  алюминия к началу октября с. г. и
ежемесячную  минимальную  помощь  в  количестве  400 самолетов  и 500 танков
(малых или средних).
     Без этих двух видов помощи Советский Союз либо потерпит поражение, либо
будет ослаблен до того, что  потеряет надолго  способность оказывать  помощь
своим союзникам своими активными действиями на фронте борьбы с гитлеризмом.
     Я понимаю, что  настоящее  послание  доставит Вашему Превосходительству
огорчение.   Но   что   делать?   Опыт   научил   меня   смотреть  в   глаза
действительности,  как бы она  ни была неприятной, и  не  бояться  высказать
правду, как бы она ни была нежелательной.
     Дело  с  Ираном,  действительно,  вышло  неплохо.  Совместные  действия
британских и советских войск  предрешили дело. Так будет и впредь, поскольку
наши  войска будут  выступать совместно. Но Иран только эпизод. Судьба войны
будет решаться, конечно, не в Иране.
     Советский  Союз, так  же  как  и  Англия,  не  хочет войны  с  Японией.
Советский Союз не считает возможным нарушать договоры, в том числе и договор
с Японией о нейтралитете. Но, если Япония нарушит  этот договор и нападет на
Советский Союз, она встретит должный отпор со стороны советских войск.
     Наконец,  разрешите  принести благодарность за выраженное  Вами чувство
восхищения  действиями  советских  войск,  ведущих  кровопролитную  войну  с
разбойничьими ордами гитлеровцев за наше общее освободительное дело".

     * * *
     Советский  посол, которого  сопровождал Иден, беседовал со мной полтора
часа.  Он с  горечью подчеркнул,  что в течение последних одиннадцати недель
Россия фактически  одна  выносит  на  своих  плечах  всю  тяжесть  немецкого
натиска. Русские  армии отражают нападение невиданных масштабов.  Он сказал,
что не хотел  бы прибегать  к драматическим выражениям, но это может явиться
поворотным пунктом истории.  Если  Советская Россия будет  побеждена,  каким
образом мы сможем выиграть  войну? Майский в волнующих выражениях подчеркнул
исключительную тяжесть кризиса, создавшегося на русском фронте, и его  слова
вызвали у  меня  сочувствие. Но когда я вдруг  почувствовал  в его призыве о
помощи  скрытую  угрозу,  я рассердился. Я сказал послу, которого знал много
лет: "Вспомните, что еще четыре месяца назад мы, на нашем острове, не знали,
не выступите ли  вы против нас на стороне немцев.  Право же, мы  считали это
вполне возможным. Но даже тогда мы были убеждены в нашей конечной победе. Мы
никогда  не считали,  что  наше спасение в какой-либо мере зависит  от ваших
действий.  Что бы  ни случилось и как  бы вы ни поступили, вы-то  не  имеете
никакого  права  упрекать нас". Так как я  разгорячился, говоря об этом,  то
посол воскликнул: "Пожалуйста, спокойнее, мой дорогой господин Черчилль!" Но
после этого его тон заметно изменился.
     Дальнейшая  часть   нашей   беседы   была   посвящена   вопросам,   уже
затрагивавшимся в телеграфной переписке. Посол просил  о немедленной высадке
на побережье Франции или Нидерландов.
     Я  изложил те военные соображения, по  которым  это  было невозможно, а
также объяснил, что  это не принесло  бы  облегчения России. Я  сказал,  что
провел  сегодня  пять  часов, изучая  вместе  с нашими специалистами способы
значительного увеличения  пропускной  способности  Трансперсидской  железной
дороги.  Я  говорил  о миссии Бивербрука  --  Гарримана и  о  нашем  решении
предоставить  все  материалы,  которые мы  сможем  выделить  или  доставить.
Наконец мы с Иденом сказали ему,  что мы со своей стороны готовы дать финнам
ясно понять, что мы объявим им  войну,  если они продвинутся в Россию  далее
своих границ 1918 года.
     Майский не  мог, разумеется, отказаться от своего призыва о немедленном
открытии второго фронта, и дальнейшие споры по этому поводу были бесполезны.

     * * *
     Я  немедленно  проконсультировался  с  кабинетом  по  поводу  вопросов,
затронутых в этой беседе, и в тот же вечер отправил ответ Сталину:
     Премьер-министр Черчилль -- премьеру Сталину 6 сентября 1941 года
     "1. Я  сразу же отвечаю в духе Вашего послания. Хотя мы не остановились
бы  ни  перед  какими усилиями, в  настоящее  время  нет никакой возможности
осуществить  такую британскую  акцию  на  Западе (кроме  акции  в  воздухе),
которая позволила бы  до зимы отвлечь германские силы  с  восточного фронта.
Нет  также никакой возможности создать второй  фронт на Балканах  без помощи
Турции. Я хочу, если Ваше Превосходительство того пожелает, изложить Вам все
те основания,  которые  привели начальников штабов  к такому заключению. Эти
основания уже были обсуждены сегодня  с Вашим Послом на особом  совещании, в
котором приняли  участие  я  и  начальники  штабов. Акция,  ведущая  лишь  к
дорогостоящей  неудаче, --  как бы похвальны ни были ее мотивы -- может быть
полезна только Гитлеру.
     Информация, имеющаяся в моем  распоряжении, создает у меня впечатление,
что  германское вторжение уже  миновало высшую точку своего напряжения,  ибо
зима принесет Вашим героическим  армиям  передышку (это, однако, мое  личное
мнение).
     По вопросу о снабжении. Мы прекрасно сознаем тяжелые потери, понесенные
русской промышленностью,  и приложим все усилия к тому, чтобы Вам  помочь. Я
телеграфирую Президенту  Рузвельту с целью ускорить прибытие сюда, в Лондон,
миссии Гарримана, и мы попытаемся еще до Московской конференции сообщить Вам
о количестве самолетов и танков, которые мы совместно  обещаем Вам  посылать
ежемесячно вместе с  поставками резины, алюминия, сукна и прочего.  Со своей
стороны  мы  готовы посылать  Вам  из  британской  продукции  половину  того
ежемесячного количества самолетов и танков, которые Вы просите. Мы надеемся,
что США будут  удовлетворять вторую половину Ваших потребностей. Мы приложим
все усилия к тому, чтобы начать Вам отправку снабжения немедленно.
     Мы уже отдали приказы  о снабжении персидской железной дороги подвижным
составом,  с  тем чтобы поднять ее  нынешнюю пропускную способность  с  двух
поездов  в  каждую сторону  в сутки до  ее полной пропускной  способности, а
именно до 12 поездов в каждую сторону в сутки. Это будет  достигнуто к весне
1942  года,  до  какового  срока  пропускная  способность  будет  постепенно
увеличиваться. Паровозы и  вагоны  из Англии  будут  посылаться  вокруг мыса
Доброй Надежды после переоборудования их на нефтяное топливо. Вдоль железной
дороги  будет  развита система  водоснабжения.  Первые  48 паровозов  и  400
вагонов вот-вот должны быть отправлены.
     Мы готовы выработать с Вами совместные планы. Будут ли британские армии
достаточно  сильны  для того, чтобы  осуществить  вторжение  на  европейский
континент  в  1942  году, зависит от событий, которые  трудно предвидеть. По
всей  вероятности,  можно  будет оказать Вам  содействие на  Крайнем Севере,
когда там наступит полярная ночь. Мы надеемся довести наши армии на  Среднем
Востоке до  трех четвертей  миллиона человек к концу этого года  и  затем до
миллиона  к лету  1942  года.  Как  только  германо-итальянские  силы  будут
уничтожены  в  Ливии, эти  войска смогут включиться в  фронт  на Вашем южном
фланге и,  как можно надеяться, повлиять на Турцию в смысле соблюдения ею по
крайней  мере  честного  нейтралитета.  Тем  временем  мы  будем  продолжать
бомбардировать Германию с воздуха с  возрастающей силой, будем также держать
моря открытыми и бороться за свою жизнь.
     В первом абзаце Вашего  послания Вы употребили  слово "продать".  Мы не
смотрим на дело с  этой точки зрения и никогда не думали об  уплате. Было бы
лучше, если бы всякая помощь,  оказанная Вам нами, покоилась на той же самой
базе  товарищества, на  какой построен американский закон о займе-аренде, то
есть  без  формальных денежных расчетов. Мы охотно  готовы оказать в  полную
меру  наших  сил  всяческое  давление   на  Финляндию,  включая  немедленное
официальное уведомление ее, что мы объявим ей войну,  если она пойдет дальше
своих старых  границ.  Мы просим также  США предпринять  все возможные шаги,
чтобы повлиять на Финляндию".
     Я считал  все это настолько важным, что  одновременно, находясь еще под
свежим впечатлением, отправил следующую телеграмму президенту:
     Бывший военный моряк -- президенту Рузвельту 5 сентября 1941 года
     "Советский посол  вручил вчера вечером мне и Идену прилагаемое послание
и в  туманных выражениях говорил о серьезности  положения и о том переломном
значении, которое будет иметь наш ответ.
     Хотя ничто из сказанного им не дает повода для  такого  предложения, мы
не могли избавиться от впечатления, что  они,  возможно, думают о сепаратном
мире. Кабинет счел целесообразным  послать прилагаемый ответ. Надеюсь, Вы не
будете возражать против нашего упоминания о возможной американской помощи. Я
чувствую, что этот момент может оказаться решающим.  Мы можем сделать только
то, что в наших силах.
     С наилучшими пожеланиями... "
     Наш посол  в  Москве, вполне естественно, в  самых  сильных  выражениях
поддержал  советский  призыв.  Ему  я  также  послал ответ,  который, как  я
полагал, должен был вооружить его аргументами на будущее.
     Премьер-министр -- Стаффорду Криппсу 5 сентября 1941 года
     "1.  Если бы  было  возможно произвести какую-либо успешную диверсию на
французском или  на нидерландском  побережье,  которая  вынудила  бы  немцев
отозвать  войска из России, то мы отдали бы  об  этом  приказ, не считаясь с
самыми тяжелыми потерями. Все наши генералы убеждены в том, что это кончится
только  кровопролитными  боями,  в результате которых мы будем  отброшены, а
если  нам  удастся  закрепиться на небольших плацдармах, то через  несколько
дней их все равно придется оставить. Побережье Франции укреплено до предела,
и  у  немцев  до  сих  пор  еще  больше  дивизий на  Западе,  чем  у  нас  в
Великобритании  1,  причем они располагают  сильной  поддержкой с
воздуха.  У  нас  нет  такого  количества  судов,  которое   необходимо  для
переброски  большой  армии  на  Европейский  континент, если  только  мы  не
растянем  эту  переброску  на  много месяцев. Отвлечение наших  флотилий для
выполнения  подобной  операции парализовало  бы  поддержку армий  на Среднем
Востоке и  полностью  прекратило бы наше судоходство в Атлантическом океане.
Это  могло бы привести  к  проигрышу битвы  за Атлантику, а также к голоду и
гибели Британских островов.  Ничто из того,  что мы можем сделать сейчас или
могли  бы  сделать  в  прошлом, не могло бы повлиять на борьбу, ведущуюся на
Восточном фронте. Начиная с  первого дня  германского нападения на  Россию я
непрестанно  требовал от начальников штабов, чтобы они изучили все возможные
виды операций. Они единодушно придерживаются тех взглядов, которые я изложил
здесь.
     1 Курсив мой. -- Авт.

     2. Когда Сталин  говорит о фронте на Балканах, Вы должны помнить о том,
что даже при  имевшемся у нас тогда на Средиземном море количестве судов нам
потребовалось семь  недель  для  переброски в Грецию  двух  дивизий  и одной
бронетанковой  бригады и  что  с  тех пор, как  нас  вытеснили  оттуда,  все
греческие, а  также  многие  из островных аэродромов были заняты немецкой  и
итальянской  авиацией  и   совершенно  недосягаемы  для  наших  истребителей
прикрытия.
     Я  удивлен,  что  забыты  потери, понесенные  нашим  торговым и военным
флотом при  эвакуации из Греции и с Крита.  Сейчас  мы  находимся  в гораздо
худших условиях, чем тогда, а наши военно-морские силы уменьшились.
     Когда Вы  говорите о "сверхчеловеческих усилиях", то Вы подразумеваете,
как я  полагаю,  такие усилия,  которые  преодолевают пространство, время  и
географию. К сожалению, мы всем этим не располагаем.
     Положение  на Западе  было бы  совершенно  иным,  если  бы  существовал
французский фронт, так как я  не сомневаюсь,  что в этом случае вторжение  в
Россию было бы невозможно ввиду тех мощных контратак, которые  могли бы быть
немедленно предприняты.  Не хочется отвечать  упреками на упреки, но ведь не
мы  виноваты, что Гитлер  получил  возможность разбить  Польшу,  прежде  чем
бросить свои  войска на Францию, и разбить Францию, прежде чем бросить их на
Россию.
     440   самолетов-истребителей,  которые  мы   взяли  из  наших  серьезно
уменьшившихся  резервов,  конечно,   не  много  в  сравнении   с   потерями,
понесенными русской авиацией.  Однако  для  нас  это мучительная  и  опасная
жертва. Налеты  английской авиации продолжаются днем и ночью с  максимальным
для нас напряжением, а тот факт, что воздушные бои над побережьем Франции не
дают перевеса ни  той, ни  другой стороне, свидетельствует о том,  что немцы
еще располагают на Западе значительными военно-воздушными силами.
     Ничто из того, что мы могли бы  сделать сейчас или  в прошлом, не могло
бы  повлиять на ужасное сражение, происходящее  на русском фронте. Еще можно
договориться  о  подготовке к  кампании  1942  года.  Путь, который  удалось
установить через Персию, будет использоваться  до предела, и  все, что можно
взять  и  отправить из  английских ресурсов  и из тех американских ресурсов,
которые в противном случае попали бы  в  Англию, будет отправлено как  можно
скорее.  Я настоятельно прошу президента  Рузвельта  прислать сюда Гарримана
как  можно раньше, с  тем чтобы  русские знали,  на какую  помощь они  могут
рассчитывать  в  1942 году  для возмещения  потерь,  понесенных  их  военной
промышленностью,  и соответственно  могли составить свои планы. Я  отправляю
сегодня ответ на  телеграмму  Сталина, а настоящее послание  предназначается
исключительно для вашего собственного руководства. Я вполне понимаю чувства,
которые  вы испытываете, наблюдая вблизи агонию России, но ни сочувствие, ни
эмоции не  могут опровергнуть те факты, которым  нам  приходится  смотреть в
лицо".
     В  ответ на один  из  вопросов Сталина  я послал  следующую  телеграмму
нашему послу в Москве:
     Премьер-министр -- Стаффорду Криппсу, Москва 15 сентября 1941 года
     "Прошу   Вас  сообщить  Сталину   от  имени  премьер-министра,  что  мы
собираемся поставить 5  тысяч  тонн  алюминия  из  Канады,  как только будет
закончена подготовка  к  отправке,  а затем  будем  отправлять ежемесячно  2
тысячи тонн. Первые  партии прибудут  через Владивосток, если только русское
правительство не предпочтет отправку через Персию".
     15 сентября я получил еще одну телеграмму от Сталина: Премьер Сталин --
премьер-министру 13 сентября 1941 года
     "Я  изложил  в своем последнем  послании  мнение  Правительства  СССР о
создании второго фронта как основного средства улучшения нашего общего дела.
В ответ на Ваше послание, где Вы вновь  подчеркиваете невозможность создания
в  данный  момент второго  фронта, я  могу  лишь  повторить, что  отсутствие
второго фронта льет воду на мельницу наших общих врагов.
     Я не сомневаюсь,  что Английское Правительство желает победы Советскому
Союзу и ищет путей для достижения этой цели. Если создание второго фронта на
Западе в  данный момент, по мнению Английского Правительства, представляется
невозможным,  то, может быть,  можно было бы  найти другое средство активной
военной помощи Советскому Союзу против общего врага? Мне кажется, что Англия
могла бы  без риска высадить 25--30 дивизий в  Архангельск  или перевести их
через Иран  в  южные районы  СССР для  военного  сотрудничества с советскими
войсками  на территории  СССР по примеру того, как это имело место в прошлую
войну  во Франции. Это была бы большая помощь. Мне кажется, что