роцесс.
     Первый  вопрос  --  это "Следжхэммер". Должны  ли  мы  осуществить  эту
операцию или нет? Однако здесь сразу же возникает  также  вопрос  -- в какой
форме?  Наши гости,  возможно,  думают  об одном,  тогда как  мы  работали в
основном  над   другим.  Если  мы  сами  не  были  в  состоянии  разработать
удовлетворительный  план, то  мы отнесемся с самым серьезным и сочувственным
вниманием к любому американскому плану. Очень важно, чтобы никто из  нас  не
приходил  на  эти  совещания  с предвзятым  мнением в  пользу  какого-нибудь
отдельного  проекта или против него. Конечно, необходимо  обсудить, может ли
быть осуществлено какое-либо предложение, а также  рассмотреть, будет ли это
предложение в конечном счете представлять собой выгодное использование наших
ресурсов в настоящее время.
     Мы  должны обсудить,  какое  влияние  окажет осуществление или отказ от
осуществления  "Следжхэммера" на будущее  операции  "Раунд-ап", для  которой
производятся все подготовительные мероприятия "Болеро". Мы являемся горячими
сторонниками  "Раунд-aп". Но опять-таки, что представляет собой  "Раунд-aп"?
Обязательно  ли эта  операция ограничивается  атакой на  западное  побережье
Франции?   Разве  идея  второго  фронта  обязательно  ограничивается   этими
пределами? Разве он не может быть распространен еще  более широко и притом с
выгодой?  Мы склонны были думать, что "Следжхэммер" может задержать или даже
помешать осуществлению "Раунд-ап". С другой стороны,  можно утверждать,  что
будущие  шансы  "Раунд-ап" не зависят в сколько-нибудь  большой  степени  от
того, что мы делаем, а зависят от того, что происходит в России.
     Мы до сих пор  обсуждали "Следжхэммер" исходя из того, что Россия  либо
восторжествует, либо будет  сокрушена. Более  вероятно, что  мы столкнемся с
промежуточным положением. Русская битва может в течение  длительного времени
оставаться незавершенной или опять-таки  результат может  быть нерешающим, и
русский фронт сохранится, хотя линия фронта будет проходить несколько дальше
на восток".

     * * *
     Следующее заседание  состоялось  днем  22 июля. Генерал Маршалл  открыл
обсуждение, заявив,  что  он и его коллеги зашли в тупик в их переговорах  с
английскими начальниками штабов и что поэтому им надо будет сообщить об этом
президенту для получения инструкций.
     Поэтому   было  решено,  что  американские  начальники  штабов  сообщат
президенту,  что  англичане  не проявляют  готовности  продолжать подготовку
"Следжхэммера", и попросят инструкций.
     Президент   Рузвельт   сейчас   же   ответил,   что   он   не   удивлен
разочаровывающими  результатами лондонских переговоров.  Он  согласился, что
нет смысла продолжать настаивать на "Следжхэммере", если англичане возражают
против него, и дал указание своей делегации достигнуть вместе с нами решения
о какой-либо операции, которая будет включать ввод  в действие  американских
сухопутных сил против врага в 1942 году.
     Таким  образом,  "Следжхэммер"  был отодвинут в  сторону,  а "Джимнаст"
вышел  на  сцену.  Маршалл и  Кинг,  хотя они, понятно,  были  разочарованы,
покорились  решению своего  главнокомандующего, и  в  отношениях между  ними
опять стало преобладать величайшее благожелательство.
     Теперь  я поторопился  окрестить заново  своего фаворита.  "Джим-наст",
"Сьюперджимнаст" и "Хафджимнаст"  исчезли из наших условных наименований. 24
июля в инструкции,  которую я  направил начальникам штабов, новым  и главным
термином стал  "Торч". 25 июля президент  телеграфировал Гопкинсу, что  надо
немедленно приступить  к  осуществлению  планов  высадки в  Северной Африке,
которая должна состояться "не позднее 30 октября".
     Теперь надо было решить вопрос о командующих.
     Бывший военный моряк -- президенту Рузвельту 31 июля 1942 года
     "Мы  были  бы  рады,  если  бы  генерал Маршалл  был назначен верховным
командующим "Раунд-aп" и если бы тем временем генерал  Эйзенхауэр действовал
здесь  в  качестве его заместителя. Мы назначили бы  генерала Александера  в
первую  очередь в качестве командующего оперативной группой войск, чтобы  он
работал  вместе  с  генералом Эйзенхауэром и  под его руководством.  Оба эти
человека работали  бы над "Торч", а генерал Эйзенхауэр пока что наблюдал  бы
также  за подготовкой "Болеро" -- "Следжхэммер".  Таким  образом, он мог  бы
выделить для  "Торч" необходимые силы с минимальным ущербом  для  "Болеро" и
"Раунд-aп". Как только  "Торч" оформится, Эйзенхауэр будет  командовать этой
операцией вместе с Александером и американским командующим, которые являлись
бы командующими оперативными  группами войск и в  ведении которых находились
бы  две  армии,  выступающие из  Соединенного  Королевства и из  Соединенных
Штатов. Когда эта группа приступит  к  работе, мы были  бы рады, если бы  Вы
назначили  либо   генерала   Маршалла,  либо  кого-нибудь  еще  в   качестве
заменяющего  его   лица,  чтобы  продвигать  работу  над  планами  "Болеро",
"Следжхэммер" и "Раунд-ап". Мы также выделим ему заместителя".
     Фельдмаршал Дилл -- премьер-министру 1 августа 1942 года
     "Американцы представляют себе дело так, что осуществление "Раунд-ап"  в
1943  году  исключено  принятием  "Торч".  Нам нет нужды  спорить  по  этому
вопросу. Сосредоточение всего внимания на "Торч" -- это то, что нам  нужно в
настоящее время, и я полагаю, что  Вы согласитесь с назначением  Маршалла на
этот командный пост, если президент этого захочет, и не будете настаивать на
том,  что  он должен  быть  сохранен для  "Раунд-aп" вопреки  тому,  что  вы
говорите в Вашей телеграмме президенту от 31 июля".

        "Глава третья"
        "МОЯ ПОЕЗДКА В КАИР."
        "ПЕРЕМЕНЫ В КОМАНДОВАНИИ"
     Мои  сомнения  по  поводу   высшего  командования  на  Среднем  Востоке
постоянно подкреплялись сообщениями, которые я получал из многих источников.
Мне  стало настоятельно  необходимо поехать  туда и  урегулировать  решающие
вопросы на месте.
     Мы  все  также  были  озабочены  реакцией  Советского правительства  на
неприятное, хотя  и  неизбежное  сообщение о том,  что в 1942 году не  будет
произведено  вторжение  через  Ла-Манш. Было решено, что я во всяком  случае
поеду в Каир и что я предложу Сталину приехать к нему для встречи.
     Поэтому я послал ему следующую телеграмму:
     Премьер-министр -- премьеру Сталину 31 июля 1942 года
     "1.  Мы  принимаем предварительные подготовительные меры (смотрите  мое
следующее послание)  для  отправки большого  конвоя в  Архангельск  в первой
неделе сентября.
     2. Я  хотел бы,  чтобы Вы  пригласили меня встретиться  с Вами  лично в
Астрахани, на  Кавказе или в каком-либо другом подходящем месте. Мы могли бы
совместно  обсудить  вопросы,  связанные с войной,  и  в  дружеском контакте
принять  совместные  решения. Я мог  бы сообщить  Вам  планы  наступательных
операций в 1942 г., согласованные мною с Президентом Рузвельтом. Я привез бы
с собой моего начальника Имперского генерального штаба.
     Я немедленно вылетаю в Каир. Как  Вы легко  можете  себе представить, у
меня там  имеются  серьезные дела. Оттуда я мог бы, если Вы этого пожелаете,
сообщить  Вам  подходящую дату  для нашей  встречи, которая, поскольку  дело
касается меня, могла бы состояться между 10 и 13 августа, если, конечно, все
будет благополучно.
     Военный кабинет одобрил мои предложения".
     Премьер Сталин -- премьер-министру 31 июля 1942 года
     "Получил оба Ваши послания от 31 июля.
     Настоящим от имени  Советского Правительства  приглашаю  Вас  прибыть в
СССР для встречи с членами Правительства.
     Я был бы  весьма признателен Вам,  если бы Вы смогли прибыть в СССР для
совместного рассмотрения неотложных вопросов войны против Гитлера, угроза со
стороны которого в отношении Англии, США и СССР теперь достигла особой силы.
     Я думаю, что  наиболее подходящим  местом нашей встречи была бы Москва,
откуда   мне,  членам  Правительства  и  руководителям  Генштаба  невозможно
отлучиться в настоящий момент напряженной борьбы с немцами.
     Присутствие  начальника  Имперского  генерального штаба было  бы  очень
желательно.
     Дату  встречи  я  просил бы  Вас определить, как  Вам  будет  удобно, в
зависимости от  того, как  Вам удастся закончить дела в Каире, заранее зная,
что с моей стороны возражений насчет даты не будет.
     Выражаю  Вам признательность за согласие направить очередной  конвой  с
военными поставками  в  СССР  в  начале сентября.  Нами, при всей  трудности
отвлечения авиации с фронта,  будут  приняты все возможные меры для усиления
воздушной защиты транспортов и конвоя".
     Премьер-министр -- премьеру Сталину 1 августа 1942 года
     "Я, конечно, прибуду в Москву и сообщу о дне моего прибытия из Каира".
     Тем  временем сражение на позициях у Эль-Аламейна, центром которых была
горная   цепь    Рувейсат,   продолжалось.   Результат   сражения    казался
неопределенным,  хотя фактически к этому времени для  сохранения  силы удара
Роммелю требовались  подкрепления,  а наша оборона держалась  хорошо. Теперь
был подготовлен мой полет  в Каир. Мы вылетели из  Лайнхэма после полуночи в
воскресенье  2 августа на бомбардировщике "коммандо". Это путешествие сильно
отличалось от полетов на  комфортабельных "летающих  лодках"  типа  "Боинг".
Бомбардировщик  в  то  время   не  отапливался,  и  пронизывающие  сквозняки
прорывались через  многочисленные щели. На самолете не было постелей, однако
мы  с моим  врачом  сэром  Чарльзом Вильсоном смогли лечь  на двух полках  в
задней кабине.  Там  было много  одеял, которых хватило  для всех. Над Южной
Англией мы летели низко, чтобы  нас могли узнать на наших батареях. Когда мы
оказались  над морем, я покинул кабину  пилота  и лег  спать,  подкрепленный
хорошей снотворной таблеткой.
     Утром 3  августа мы без всяких приключений прибыли в Гибралтар, провели
день за осмотром крепости и в 6 часов вечера вылетели в Каир. Нам предстояло
совершить прыжок в две тысячи миль или больше, так как надо было значительно
отклоняться от пути, чтобы избежать встречи с самолетами противника в районе
битвы  в  Пустыне. Чтобы сэкономить горючее, командир самолета  американский
пилот  Вандерклот  не  стал  продолжать  полет   над  Средиземным  морем  до
наступления  темноты, а  полетел прямо  через  испанскую  зону и считавшуюся
враждебной  территорию Виши. Таким  образом,  поскольку нас  сопровождал  до
наступления  ночи  вооруженный  эскорт,  состоявший  из   четырех  самолетов
"бофайтер", мы фактически открыто нарушили нейтралитет обоих этих районов. В
воздухе  нам никто не досаждал, и мы не приближались на орудийный выстрел ни
к одному  крупному населенному  пункту. Тем не менее я  был рад, когда  ночь
закрыла  своим  покровом суровый ландшафт и  мы  смогли воспользоваться теми
возможностями для сна, какие имелись на "коммандо".

     * * *
     В  Каире надо было разрешить следующие вопросы: не потерял  ли  генерал
Окинлек или его штаб  доверие армии  в  Пустыне? Если так, то следует ли его
отстранить  и кто должен  занять его место? Трудно принимать такие решения в
отношении командира, обладающего наилучшей репутацией и высокими качествами,
доказавшего  свои  способности   и  свою  решимость.  Чтобы  подкрепить  мое
собственное мнение, я попросил  генерала  Смэтса приехать из Южной Африки на
место событий, и к моменту моего  прибытия он находился уже в посольстве. Из
Индии  прибыл генерал  Уэйвелл, и  в 6  часов вечера  я  созвал совещание по
вопросам Среднего Востока,  на котором присутствовали все ответственные лица
-- Смэтс, Уэйвелл, Окинлек, адмирал Харвуд и Теддер, представлявший авиацию.
Мы решили много вопросов, проявив  очень большую степень  согласия. Но я все
время думал об основном вопросе командования.
     Нельзя  приступать к переменам такого  рода, не  обсудив  все имеющиеся
кандидатуры.  В этой части проблемы моим советником был начальник имперского
генерального штаба,  в  обязанности  которого входила оценка качества  наших
генералов. Как Александер, так  и Монтгомери  сражались  вместе с ним в бою,
который  дал нам  возможность вернуться  в Дюнкерк в  мае  1940 года. Мы оба
восхищались  великолепным поведением  Александера  в  безнадежной  кампании,
которую  он  должен был  вести в  Бирме.  Монтгомери  пользовался прекрасной
репутацией. Мы не сомневались, что  если будет решено освободить Окинлека от
его  поста,  то  Александеру должен быть  дан приказ нести  бремя на Среднем
Востоке. Но нельзя было  упускать из виду настроения 8-й армии. Не воспримет
ли она как упрек ей и всем ее командирам всех рангов,  если  из Англии будут
присланы два человека взамен всех тех, кто сражался в Пустыне? Здесь генерал
Готт как будто во всех отношениях удовлетворял требованиям. Войска были  ему
преданы, и он недаром заслужил прозвище "Боевой".
     Весь  день  6  августа  я  провел  с  Бруком  и  Смэтсом,  а  также  за
составлением  необходимых телеграмм  кабинету. Вопросы,  которые  предстояло
теперь разрешить,  касались  не только высоких лиц,  но также всей структуры
командования на этом обширном театре. Я всегда считал, что название "Средний
Восток"  для  Египта, Леванта,  Сирии и Турции  было выбрано  неудачно.  Это
Ближний  Восток. Персия и Ирак представляют  Средний Восток; Индия, Бирма  и
Малайя  -- Восток;  а  Китай  и Япония -- Дальний Восток.  Но я  считал, что
гораздо  большее  значение,  чем  перемена  названий,   имеет  необходимость
разделить существующее командование на Среднем Востоке, которое было слишком
разнородным  и  слишком  громоздким.  Теперь наступило время  произвести это
изменение в организации.
     Премьер-министр -- заместителю премьер-министра
     6 августа 1942 года 8 ч. 15 м. вечера
     "1.  В  результате  произведенного  мною  здесь  обследования  и  после
длительных  консультаций с  фельдмаршалом  Смэтсом,  начальником  имперского
генерального  штаба  и  государственным  министром  я пришел  к выводу,  что
необходимо   немедленно   произвести   решительные   изменения   в    высшем
командовании.
     2.  Поэтому я  предлагаю, чтобы  командование на  Среднем  Востоке было
реорганизовано и создано два отдельных командования, а именно:
     а) командование  на  Ближнем Востоке, включающее  Египет,  Палестину  и
Сирию с центром в Каире, и
     б) командование на Среднем Востоке, включающее Персию и  Ирак с центром
в Басре или Багдаде.
     8-я и 9-я  армии окажутся  в первом,  а  10-я  армия  во втором из этих
командований.
     Генералу Окинлеку  следует  предложить  пост главнокомандующего в новом
командовании на Среднем Востоке.
     Генерала  Александера  надо  назначить  главнокомандующим   на  Ближнем
Востоке.
     Генерал Монтгомери должен заменить Александера в "Торч". Я сожалею, что
надо  перевести  Александера  из  "Торч",  но Монтгомери во  всех отношениях
способен заменить его.
     Генерала Готта надо назначить командующим 8-й армией  под  руководством
Александера".
     Военный кабинет согласился  с  моим  мнением относительно необходимости
решительных  и  немедленных  изменений  в  высшем командовании. Однако члены
военного    кабинета    настойчиво    заявили,    что   сохранение    звания
главнокомандующего на Среднем  Востоке  в том  случае,  если  Окинлек  будет
назначен командовать в Персии и Ираке, привело  бы к путанице и искажению. Я
понял, что это правильно, и согласился с их советом.

     * * *
     7  августа я потратил  весь день на посещение шотландской 51-й дивизии,
которая только что высадилась. Когда после обеда  я поднимался по лестнице в
посольстве, я встретил полковника Джейкоба. "Плохие вести о Готте". --  "Что
случилось?" -- "Сегодня днем его самолет был  сбит,  когда он летел в Каир".
Я, конечно, был очень огорчен и расстроен потерей этого прекрасного солдата,
которому я решил доверить самую непосредственную боевую задачу в предстоящем
сражении. Все мои планы были нарушены.

     Премьер-министр -- заместителю премьер-министра 1 августа 1942 года
     "К глубокому сожалению, самолет Готта  только что был сбит в воздухе, а
сам Готт убит".
     Не могло быть сомнений в том, кто должен стать его преемником.
     Премьер-министр -- заместителю премьер-министра
     "Начальник  имперского   генерального  штаба   настойчиво   рекомендует
Монтгомери командующим 8-й армией. Смэтс и я считаем, что назначение на этот
пост   должно  быть  произведено   немедленно.   Пожалуйста,   пришлите  его
специальным самолетом как можно скорее".
     Но на следующее  же  утро,  8 августа, предстояло сообщить Эйзенхауэру,
что  Монтгомери  должен   в  этот  день  вылететь  в   Каир,  чтобы  принять
командование 8-й армией. Эта задача выпала на  долю  Исмея.  Для  заполнения
вакансии  был назначен генерал  Андерсон,  а Монтгомери  выехал  на аэродром
вместе с Исмеем.

     * * *
     Теперь  мне  предстояло  сообщить  генералу   Окинлеку,  что  он  будет
отстранен  от  командования.  Наученный  опытом,  я  знал,  что такого  рода
неприятные вещи  лучше делать в  письменной  форме,  чем устно, и поэтому  я
послал полковника Джейкоба на самолете в штаб Окинлека со следующим письмом:
     Каир 8 августа 1942 года
     "Дорогой генерал Окинлек,
     23 июня  в Вашей телеграмме начальнику имперского генерального штаба Вы
подняли  вопрос  о Вашем  освобождении от  исполняемого Вами командования  и
упомянули  имя  генерала  Александера   как  возможного  преемника.   В   то
критическое   для  армии  время  правительство  его  величества   не  хотело
воспользоваться Вашим великодушным предложением. В то  самое время Вы  взяли
на себя действительное командование боем, как я  этого давно хотел и  как  я
предлагал Вам в моей телеграмме от 20 мая. Вы приостановили  неблагоприятное
развитие событий, и в настоящее время фронт стабилизирован.
     Военный кабинет теперь решил по причинам, о  которых Вы сами упоминали,
что наступило время для изменений. Предполагается отделить Ирак и Персию  от
нынешнего   Средневосточного  театра  военных   действий.  Александер  будет
назначен командовать  на  Среднем Востоке,  Монтгомери  --  командовать  8-й
армией, и я предлагаю Вам командование в Ираке и Персии, включая 10-ю армию,
со штабом в Басре или Багдаде. Правда, эта сфера действий сейчас меньше, чем
Средний Восток, но через несколько месяцев она  может  стать ареной решающих
операций,  и  подкрепления  для 10-й  армии  уже  находятся в  пути. Примите
уверения
     Искренне ваш Уинстон С. Черчилль.
     P. S. Полковнику Джейкобу,  который доставит это письмо, поручено также
выразить мое сочувствие по поводу внезапной гибели генерала Готта".

     * * *
     Вечером  Джейкоб  вернулся.  Окинлек воспринял этот удар с достоинством
солдата. У него не было желания принять новое командование, и  он должен был
приехать, чтобы встретиться со мной на следующий день.
     Утром  9  августа  прибыл  генерал  Александер.  Он завтракал  вместе с
начальником имперского генерального штаба и со мною.
     Генерал Окинлек прибыл в Каир вскоре после полудня,  и у нас состоялась
часовая беседа, которая была одновременно унылой и корректной.
     Я написал также генералу Окинлеку в тот же день:
     "На обратном пути я намечаю созвать совещание в Багдаде 14-го или 15-го
для обсуждения, между прочим, состава независимого командования  для Ирака и
Персии...
     К тому времени мне хотелось бы знать, считаете ли Вы возможным взять на
себя очень трудную и серьезную задачу, которую я предложил Вам.  Если, как я
надеюсь, Вы искренне будете  считать, что сможете занять свое место в строю,
то я рассчитываю, что Вы встретите меня в Багдаде при условии, конечно,  что
передача командования здесь будет осуществлена до этого".
     Генерал  Александер  пришел  ко  мне  этим  вечером,  и  были  намечены
окончательные меры для изменений в командовании. Я сообщил  о подробностях в
Лондон:
     Премьер-минист