го  столкновения,  и
добавьте,  что момент  возникновения этой  войны может настать  скорее,  чем
кто-либо это представляет".
     1 Читателя не должны  удивлять даты телеграмм, поскольку они
указаны в  надлежащей последовательности. Я работал до  2--3 часов  ночи (по
английскому времени),  а для зашифровки и расшифровки каждого моего послания
требовалось  два-три часа.  Тем не  менее все послания,  написанные  мною до
того, как  я ложился  спать, достигали  президента почти немедленно,  к тому
времени,  когда  он просыпался. Иногда в силу необходимости  его  будили. --
Прим. авт.

     Я  получил эту  расшифрованную  телеграмму 2 декабря. Она  не требовала
каких-либо специальных мероприятий со стороны Англии. Мы просто  должны были
выжидать. Фактически японская эскадра авианосцев  со  всей морской авиацией,
которой предстояло  совершить нападение  на  Перл-Харбор,  вышла в  море еще
25-го. Конечно,  она могла еще  получить  из  Токио  приказ  воздержаться от
операций.

     * * *
     Во  время   состоявшегося  в  Токио  1  декабря  совещания  с  участием
императора  было  принято  решение  начать  войну  с  Соединенными  Штатами.
Согласно показаниям Тодзио на суде, император не произнес ни единого  слова.
В  течение следующей недели  на Тихом  океане  воцарилось зловещее молчание.
Возможности к урегулированию вопроса дипломатическим  путем были  исчерпаны.
Ни один акт военной агрессии еще не совершился. Я больше всего опасался, что
японцы  нападут на  нас или на  голландцев и  что трудности конституционного
порядка  помешают  Соединенным  Штатам  объявить  войну.  После  длительного
заседания кабинета,  состоявшегося 2 декабря, я послал министру  иностранных
дел памятную записку, суммировавшую выводы, к которым мы пришли.
     Премьер-министр -- министру иностранных дел 2 декабря 1941 года
     "Наша  неизменная  политика  состоит  в  том,  чтобы  не  предпринимать
каких-либо радикальных мер  раньше,  чем это  сделают  Соединенные Штаты. За
исключением случая, если японцы попытаются захватить перешеек Кра, у нас еще
будет время  прямо поставить перед Соединенными Штатами  вопрос о новом акте
японской агрессии. Если они выступят,  мы  немедленно выступим  в поддержку.
Если они не выступят, мы должны будем заново пересмотреть свою позицию...
     Японцы могут в  любой момент  напасть на голландские владения. Это было
бы  прямым выпадом против Соединенных  Штатов,  которые  только что  вели  с
Японией переговоры. Мы  должны  заявить  голландцам,  что  мы  не предпримем
ничего  такого, что  могло бы  помешать  Соединенным Штатам должным  образом
оценить  такой  агрессивный  акт  японцев,  как   событие,   непосредственно
касающееся их  самих и Японии. Если Соединенные Штаты объявят войну  Японии,
то  мы  в  тот же час  последуем их  примеру.  Если  же  после  достаточного
промежутка  времени  будет  установлено,  что Соединенные  Штаты  неспособны
принять   какие-либо  решительные  меры  даже  при  нашей   непосредственной
поддержке, то мы тем не менее, хотя бы и в одиночку, поддержим голландцев.
     Всякое  нападение  на  английские   владения,  само  собой  разумеется,
повлечет за собой войну с Великобританией".

     * * *
     Английская  секретная  служба и  воздушная разведка,  которые бдительно
следили  за ходом событий,  вскоре заметили передвижения войск и активность,
указывавшие  на то, что "Япония  готовится к  нападению  на Сиам  и что  это
нападение  будет включать отправку морем экспедиционных  войск  для  захвата
стратегических пунктов на  перешейке Кра". Мы сообщили об этом в  Вашингтон.
Мы обменялись  с  главнокомандующим  нашими вооруженными силами  на  Дальнем
Востоке, а также с австралийским и американским правительствами целой серией
длинных телеграмм по  вопросу о  том, должны ли мы принять предупредительные
меры для защиты перешейка  Кра. Было принято правильное решение, учитывавшее
соображения как  военного,  так и политического порядка  о том,  что нам  не
следует осложнять развитие  событий, нанося первыми  удар на  второстепенном
театре военных действий. 6 декабря как в  Лондоне, так и в  Вашингтоне  были
получены известия о том, что  из Индокитая через Сиамский залив направляется
японская эскадра в составе примерно 35 транспортных судов, 8 крейсеров и  20
эсминцев. Другие японские эскадры  также находились  в море  для  выполнения
других задач.

     * * *
     В 1946  году комиссия  конгресса, занимавшаяся подробным расследованием
этого  вопроса,  опубликовала результаты  своей  работы.  В  ее отчете  были
детально  описаны  все  события,  предшествовавшие войне  между Соединенными
Штатами  и  Японией,  и объяснялось,  почему  через  соответствующие военные
ведомства  флотам и  гарнизонам, находившимся в  угрожаемых пунктах, не  был
отдан  приказ  "быть наготове".  В сорока томах,  опубликованных  комиссией,
сообщались   для  сведения  всего  мира   все   подробности,  включая  текст
расшифрованных японских секретных  телеграмм и их действительное содержание.
Мощь Соединенных Штатов была достаточной для того, чтобы они могли выдержать
это тяжелое испытание, которого требовал дух американской конституции.
     Я не собираюсь  выносить  на этих страницах суждение  по  поводу  этого
чрезвычайно важного эпизода  в истории  Америки. Мы  все  знаем, что крупные
государственные деятели Америки, окружавшие президента и пользовавшиеся  его
доверием,  не менее  остро, чем я, сознавали  грозную  опасность  того,  что
Япония нападет  на английские или голландские владения на  Дальнем Востоке и
будет тщательно обходить Соединенные Штаты  и что вследствие  этого конгресс
не  даст  санкции на объявление войны  Америкой.  Американские  руководители
понимали, что это могло  бы повести к огромным японским завоеваниям и  что в
случае  сочетания   этих  завоеваний  с  победой  Германии   над  Россией  и
последующим вторжением в Великобританию  Америка  останется одна перед лицом
объединенных подавляющих сил торжествующих агрессоров. Потерпели  бы крах не
только стоявшие на карте великие моральные принципы, но  создалась бы угроза
для самого  существования  Соединенных  Штатов  и их народа,  еще  не вполне
осознавшего грозящую ему опасность. Президент и  его верные друзья давно уже
понимали,  какому  серьезному  риску  подвергают  себя   Соединенные  Штаты,
придерживаясь нейтралитета в войне против Гитлера и всех тех сил, которые он
собой олицетворял,  и  тяготились  оковами,  налагаемыми на  них конгрессом.
Палата   представителей   лишь  за   несколько   месяцев  до  этого  приняла
большинством всего  в  один  голос необходимый  стране закон о возобновлении
обязательной  воинской  повинности,  хотя  без   этого  американская   армия
оказалась бы в самый разгар мировых потрясений  почти распущенной. Рузвельт,
Хэлл, Стимсон,  Нокс, генерал Маршалл, адмирал  Старк и как связующее  звено
между ними Гарри Гопкинс -- все они придерживались единых взглядов.  Будущие
поколения американцев и свободных людей во  всем мире будут благодарить Бога
за их дальновидность.
     Нападение Японии на Соединенные Штаты значительно облегчило бы стоявшие
перед ними проблемы и выполнение ими  своего долга. Можем ли  мы  удивляться
тому, что они  рассматривали фактическую форму такого нападения или даже его
масштабы  как   нечто,  имеющее  несравненно  меньшее  значение,  нежели  то
обстоятельство, что весь  американский народ,  как никогда, сплотился бы для
защиты своей  безопасности и правого дела? Им, как и мне, казалось, что  для
Японии нападение  на  Соединенные  Штаты и война с ними были бы  равносильны
самоубийству.  К  тому  же  им  были  известны  все  непосредственные  планы
противника еще до того, как мы в Англии могли узнать о них.
     Казалось  невозможным,  чтобы  Япония решилась  на  войну  с  Англией и
Соединенными Штатами,  а  впоследствии, вероятно, и  с Россией,  так как эта
война могла сулить ей только гибель. Разумному человеку невозможно было себе
представить, чтобы  Япония  пошла  на  объявление войны.  Я  был уверен, что
подобный  безрассудный шаг  с ее стороны погубил  бы жизнь целого  поколения
японского  народа, и мое мнение  полностью подтвердилось. Но правительства и
народы не всегда принимают разумные решения.  Иногда они  принимают безумные
решения, или же одна группа людей захватывает в свои руки власть и вынуждает
всех  остальных  подчиниться своей  воле  и  помогать ей в  ее  безрассудных
действиях. Я без всяких колебаний неоднократно выражал  свою  уверенность  в
том, что Япония не пойдет на  такой безумный  шаг.  Но как бы искренне мы ни
пытались  поставить  себя  в  положение  другого,  мы  не  можем  постигнуть
процессы, совершающиеся в человеческом уме и воображении, к которым разум не
дает ключа.
     Однако  безумие  --  это  такое  заболевание,  которое   в  войне  дает
преимущество внезапности.

        "Глава двенадцатая"
        "ПЁРЛ-ХАРБОР!"
     В  воскресенье  вечером 7  декабря  1941 года  мы были одни за столом в
Чекерсе  с Уайнантом и  Авереллом Гарриманом.  Вскоре  после начала передачи
последних   известий,   в  9  часов  вечера,   я   включил  свой   небольшой
радиоприемник. Был передан ряд сообщений о сражениях на  русском фронте и на
английском фронте в Ливии, а в конце  передачи было сказано несколько фраз о
нападении японцев на американские суда на Гавайях, а также о японских атаках
на английские суда в районе Голландской Индии. Затем последовало сообщение о
том, что после последних известий такой-то выступит с комментариями, а затем
начнется  программа "Мозгового треста" или что-то  в этом роде. Я  лично  не
вынес из  этой передачи какого-либо  ясного  впечатления, но Аверелл заявил,
что  было сказано что-то  о нападении японцев на американцев, и, несмотря на
нашу  усталость  и желание отдохнуть,  мы не расходились.  В этот момент мой
дворецкий Сойерс, который уже слышал о том, что произошло, вошел в комнату и
сказал: "Это  правда.  Мы  сами  слышали  это  сообщение. Японцы  напали  на
американцев". Воцарилось молчание. 11 ноября  на завтраке  в  Мэншен-Хаус  я
заявил, что если японцы нападут на Соединенные Штаты, то объявление войны со
стороны Англии последует "в тот же час". Я встал из-за стола и прошел  через
вестибюль в секретариат, где  работа никогда не  останавливалась. Я попросил
вызвать к телефону президента. Посол последовал за мной и, вообразив,  что я
собираюсь  принять какое-то  бесповоротное решение, спросил:  "Не думаете ли
вы, что следовало бы сначала получить подтверждение?"
     Через две-три  минуты я услышал голос  президента. "Господин президент,
-- спросил я, -- что это такое  сообщают о Японии?" "Это правда,  -- ответил
он.  -- Они  атаковали  нас  в  Перл-Харборе.  Мы  все теперь  связаны одной
веревочкой".  Я  передал  трубку  Уайнанту,  и  они  обменялись  несколькими
фразами,  причем посол  сначала  говорил:  "Хорошо, хорошо", а  затем  более
встревоженным  тоном:  "Вот  как!"  Я  снова  взял  трубку  и  сказал: "Это,
безусловно, упрощает  положение. Да пребудет  с вами Бог", --  или что-то  в
этом  роде. Затем мы снова  отправились в  холл и попытались вдуматься в это
событие  огромного  мирового значения, которое имело  настолько сенсационный
характер, что потрясло даже тех, кто находился в центре мировой политической
жизни.  Оба моих американских друга приняли этот удар с достойной восхищения
стойкостью. Мы не имели  ни малейшего  представления  о том, сколь серьезный
ущерб был  нанесен  флоту Соединенных Штатов.  Они  не стали  жаловаться или
скорбеть по поводу того, что их страна вступила в войну. Они не тратили слов
на  упреки или на  выражения  горести.  Собственно  говоря, можно  было даже
подумать, что они испытывали облегчение, избавившись  от давно  мучившей  их
заботы.

     * * *
     Заседание парламента должно было состояться только  во вторник, и члены
парламента  были  разбросаны по  всей  Англии,  переживавшей  тогда  сильные
затруднения с транспортом. Я поручил секретариату  позвонить спикеру  палаты
общин,  парламентским партийным организаторам  и другим лицам,  которых  это
касалось, с тем чтобы совещание обеих палат было созвано  на следующий день.
Я позвонил в министерство  иностранных  дел  и  распорядился  подготовить  к
заседанию парламента декларацию об объявлении войны Японии, что было связано
с  некоторыми  формальностями,  с тем  чтобы она могла  вступить  в силу без
малейших  промедлений.  Я  также  приказал позвонить  всем  членам  военного
кабинета  и  информировать  их, так  же как и начальников штабов, военного и
военно-морского  министров  и  министра авиации, которые, как  я справедливо
полагал, уже получили соответствующие сообщения.

     * * *
     Ни один американец не подумает обо мне плохо, если я открыто признаюсь,
что  для меня было величайшей  радостью  иметь  Соединенные  Штаты на  нашей
стороне. Я не мог предсказать ход событий. Я не претендую на то, что я точно
оценил военную мощь  Японии, но в  тот момент я знал,  что Соединенные Штаты
участвуют в войне и что  они будут бороться насмерть, вкладывая в эту борьбу
все свои  силы. Итак, в конце концов мы победили! Да, после Дюнкерка,  после
нападения Франции, после  ужасного эпизода  в Оране, после угрозы вторжения,
перед лицом которой,  если не считать военно-воздушных и военно-морских сил,
мы были почти безоружны, после  смертельной схватки с подводным флотом врага
-- первой битвы  за Атлантику, выигранной с таким  огромным трудом, после 17
месяцев  борьбы  в  одиночку  и  19  месяцев,  в  течение   которых   я  нес
ответственность  за страну в такой исключительно напряженной обстановке,  --
мы выиграли войну. Англия будет жить; Великобритания будет жить; Содружество
наций и империя будут  жить. Никто не мог сказать, сколько продлится война и
как она закончится, да я и не заботился об этом в тот момент. Как уже не раз
за длинную историю нашего острова, мы выйдем из  войны хотя и истерзанными и
покалеченными, но уцелевшими и с  победой. Мы не будем стерты с лица  земли.
Наша история не  придет к  концу.  Возможно,  что  даже  нам  лично  удастся
избежать смерти. Судьба Гитлера  была решена. Судьба Муссолини  была решена.
Что же касается  японцев,  то  они  будут  стерты в порошок.  Все  остальное
зависело исключительно от  правильного использования наших подавляющих  сил.
Силы Британской  империи, Советского Союза, а теперь  и  Соединенных Штатов,
неразрывно  связанных  между  собой, на мой  взгляд,  превосходили  силы  их
противников  вдвое  или  даже втрое.  Без  сомнения,  для  одержания  победы
понадобится много  времени. Я ожидал,  что нам придется понести  на  Дальнем
Востоке  ужасающие потери,  но  все  это  будет  только  преходящим  этапом.
Объединившись,  мы могли победить кого  угодно  во всем мире. Нам предстояли
еще  многие  катастрофы,  неизмеримые потери  и  несчастья,  но  в  том, как
закончится война, сомневаться уже не приходилось.
     Едва  проснувшись,   я   решил  немедленно  отправиться  повидаться   с
президентом Рузвельтом.
     Бывший военный моряк -- президенту Рузвельту 9 декабря 1941 года
     "1. Благодарю за Вашу телеграмму от 8 декабря. Теперь, когда мы, как Вы
говорите, "связаны одной веревочкой", не сочтете  ли Вы целесообразным снова
встретиться для совещания? Мы могли бы рассмотреть все военные планы в свете
новой ситуации и реальных фактов,  а  также решить проблемы  производства  и
распределения материалов. Я считаю,  что все эти вопросы, из  коих некоторые
внушают  мне  беспокойство,  могут  быть  наилучшим  образом разрешены  лишь
высшими  государственными  руководителями.  Для  меня  было  бы  также очень
большим удовольствием снова встретиться с Вами, и чем скорее, тем лучше.
     Я мог бы при желании выехать отсюда через день-два и прибыть на военном
корабле в Балтимор или Аннаполис. Путешествие займет около восьми дней,  и я
мог бы устроить дело таким образом,  чтобы пробыть неделю,  так что мы могли
бы  разрешить  все важные вопросы. Я  захватил бы с  собой  Паунда, Портала,
Дилла и Бивербрука, а также необходимый штат.
     Сообщите мне, пожалуйста,  как  можно скорее, что  Вы думаете  по этому
поводу".
     На следующий день  я получил известие от президента. Он сообщал, что  в
восторге от моего предстоящего визита в Белый дом. Он считал, что сам  он не
может выехать из страны. Происходит мобилизация, и положение на Тихом океане
неопределенно. Он  выражал уверенность  в том,  что мы сможем  разрешить все
трудности,  связанные  с вопросами производства и снабжения. Он подчеркивал,
что такое путешествие  будет  связано с личным  риском  для  меня и что этот
вопрос необходимо тщательно продумать.

     * * *
     Военный кабинет санкционировал немедленное объявление войны Японии, для
чего  уже  были проделаны  все необходимые предварительные формальности. Так
как  Иден уже выехал в Москву и я  взял  на  себя  руководство министерством
иностранных дел, я послал японскому послу следующее письмо:
     Министерство иностранных дел 8 декабря
     "Сэр!
     Вечером   7   декабря  правительству  его   величества   в  Соединенном
Королевстве  стало   известно,  что  японские  войска  без  предварительного
предупреждения   в  форме   объявления  войны  или  ультиматума,  грозившего
объявлением  войны,  произвели  попытку  высадиться  на побережье  Малайи  и
подвергли бомбардировке Сингапур и Гонконг.
     Ввиду этих  вопиющих актов неспровоцированной  агрессии,  совершенных в
явное  нарушение  международного  права  и,  в  частности,  статьи 1 Третьей
Гаагской  конвенции,  относящейся  к  началу  военных  действий, участницами
которой  являются  как  Япония,  так  и Соединенное Королевство,  послу  его
величества   в   Токио   поручено   информировать   японское   императорское
правительство   от   имени   правительства   его  величества  в  Соединенном
Королевстве, что между двумя нашими странами существует состояние войны.
     С глубоким уважением, сэр,
     имею честь быть Вашим покорным слугой
     Уинстон С. Черчилль".
     Некоторым не понравился этот церемонный стиль. Но в конце концов, когда
вам предстоит убить человека, быть вежливым ничего не стоит.
     Обе палаты единогласно голосовали за решение об объявлении войны.

     * * *
     В  течение некоторого времени  нам не  сообщали никаких  подробностей о
том,  что произошло в Перл-Харборе, но теперь все это описано  исчерпывающим
образом.
     До начала  1941  года японский  план войны на  море против  Соединенных
Штатов предусматривал, что их основные военно-морские силы дадут бой в водах
близ  Филиппин,  когда  американцы,  как  этого  можно было  ожидать,  будут
пробивать себе путь через Тихий океан, дабы прийти на помощь гарнизону этого
аванпоста.
     Мысль  о  внезапном  нападении   на  Перл-Харбор   зародилась  в  мозгу
главнокомандующего японским  флотом  адмирала  Ямамото.  Подготовка к  этому
предательскому  удару, который должен был быть нанесен до  объявления войны,
проводилась  в  условиях  полной  секретности,  и  к  22  ноября,  на  редко
посещаемой якорной  стоянке у Курильских  островов, к северу  от  собственно
Японии,  были  сосредоточены  ударные  силы  в  составе  шести авианосцев  с
поддерживающими их линкорами и крейсерами. Дата нападения уже была назначена
на воскресенье,  7 декабря, и 26 ноября (время Восточного полушария) эскадра
под командованием адмирала  Нагумо вышла в море. Держась далеко к северу  от
Гавайских  островов, среди туманов и  штормов этих  северных  широт,  Нагумо
приблизился к цели незамеченным. Атака  была  совершена в роковой день перед
восходом солнца  с позиции,  находившейся на расстоянии примерно 275 миль  к
северу от Перл-Харбора. В ней принимало участие 360 самолетов, среди которых
были  бомбардировщики  всех  типов, сопровождавшиеся  истребителями.  Первая
бомба  упала в  7 часов 55 минут  утра. В гавани в  это в