иемлемом для остальных двух держав.  Он надеется, однако, что
Соединенные Штаты  и  Великобритания  не сочтут  необходимым  отправиться на
русскую   территорию  или   в   русскую  зону   оккупации.   В   Москву  уже
предпринималось  много поездок, и последняя встреча,  в Ялте,  состоялась на
русской земле. Премьер-министр  заявляет, что Лондон --  величайший город  в
мире, вынесший  много  тяжелых  ударов во время  войны, -- является наиболее
подходящим местом для победной встречи трех великих  держав. Тем  не менее в
случае, если это предложение будет отклонено, правительство  его  величества
готово  обсудить с Соединенными Штатами и Советской Россией вопрос о  выборе
наилучшего места.
     Премьер-министр  встретил  с  некоторым  удивлением   переданное  г-ном
Дэвисом   предложение   о   том,  чтобы   между   президентом  Трумэном
и   премьером   Сталиным   состоялась
встреча  в каком-то  согласованном месте  и  чтобы  представители
правительства   его  величества  были   приглашены  присоединиться   к   ним
несколькими днями позже. Следует понять, что представители правительства его
величества не смогут  присутствовать ни  на каком совещании иначе как в
качестве       равноправных       партнеров
с самого его начала. Такое положение,
несомненно,  было  бы  достойно  сожаления.
Премьер-министр  не видит  никакой  необходимости
поднимать   спор,    столь   оскорбительный   для   Англии,
Британской  империи  и  Содружества  Наций.
Встречи    подобного    рода    всегда
требуют    двух-трех    дней    предварительного
обсуждения, когда  разрабатывается повестка дня  и  когда  происходит  обмен
визитами   вежливости   между   тремя   главами    государств.   При   таких
обстоятельствах все три великие державы, очевидно, вправе организовать любые
встречи, какие им угодно и когда им угодно.
     Премьер-министр понимает,  что президент Трумэн, несомненно, хотел
бы  познакомиться   с  премьером
Сталиным,  с   которым  он   раньше  не  имел  удовольствия
встречаться.  При таких  встречах  ни  один из  союзников  не  пытался ни  в
малейшей   степени  ограничить  самое   свободное   общение   между  главами
правительств или между их министрами иностранных дел. Сам премьер-министр  с
удовольствием ждет  возможности  лично
познакомиться с президентом Трумэном и надеется,
что сумеет побеседовать в частном порядке с президентом, прежде чем начнутся
общие заседания. Однако  на встречах такого рода  все  абсолютно свободно, и
руководители могут  встречаться  как им угодно,  когда им угодно  и  сколько
угодно  и  обсуждать любые  вопросы, какие  они сочтут желательным обсудить.
Это,  конечно, не помеха  для кое-каких завтраков  и  обедов, в ходе которых
прочные  узы  единства, объединявшие  до сего  времени три главные  державы,
укрепляются приятным общением  и зачастую служат темой для дружеских тостов.
Опыт премьер-министра показывает, что  все эти дела без  всяких  затруднений
улаживаются на месте.
     Для премьер-министра было  бы, конечно, более удобным, если бы  встреча
трех главных держав  произошла после 5 июля -- после того,  как в Англии уже
состоятся  выборы.  Но  он  не  считает  такое   соображение  сколько-нибудь
сравнимым  по  важности  с  необходимостью провести эту  встречу  как  можно
скорее, прежде чем американские  вооруженные силы
в      Европе       будут      в
значительной    своей   части    демобилизованы.
Поэтому   в   случае,   если   удастся
получить  согласие   премьера  Сталина,  он
полностью  готов встретиться  еще  15
июня.
     Следует помнить, что Англия и Соединенные Штаты объединены сейчас общей
идеологией, а именно  -- свободой  и принципами, изложенными  в американской
конституции,   которые  с   учетом   современных   изменений   были  скромно
воспроизведены    в    Атлантической    хартии.   Советское    правительство
придерживается  иной  философии,  а  именно  --  коммунизма,  в  полной
мере использует методы  полицейского правления, применяемые
им во всех государствах, которые пали жертвой его
освободительных   объятий.   Премьер-министру   трудно
согласиться      с      мыслью,       будто
тезис Соединенных Штатов  гласит,  что Англия  и
Советская  Россия  --  это  просто   две  иностранные   державы,   ничем  не
отличающиеся  друг от  друга, с которыми приходится улаживать все
неприятности закончившейся войны. Если не  считать  только степени  силы, то
между  добром   и  злом  равенства  не  существует.  Великие
дела   и   принципы,   во    имя
которых      страдали      и       победили
Англия и Соединенные  Штаты, это
не просто проблема соотношения  сил. С  ними,  по существу,
связано спасение всего мира.
     Премьер-министр  на  протяжении многих лет  денно и нощно старался
добиться  подлинной дружбы между
народами  России и  Англии и, насколько  он  вправе был это
делать,  народом  Соединенных  Штатов.  Он  полон
решимости  не  прекращать  этих своих
усилий      и      впредь      вопреки
величайшим  трудностям. Он  отнюдь не
отчаивается  в  возможности  найти  счастливое решение, которое  принесло бы
великие  выгоды  Советской   России   и  в   то  же   время  обеспечило
бы  суверенную  независимость  и
внутренние  свободы  многих  государств и наций,
захваченных  сейчас  Красной Армией.  Свобода,  независимость  и суверенитет
Польши -- вот то дело, ради которого английский народ решился  на
войну, как ни плохо он был к ней подготовлен.  Сейчас  это  стало
делом   чести  нации  и  империи,  которые  теперь  лучше  вооружены.  Права
Чехословакии  весьма  дороги английскому  народу.  Позиция  мадьяр в Венгрии
удерживалась  на  протяжении  многих  веков, вопреки  многим
несчастьям,  и  Венгрию  всегда следует  считать
драгоценной  европейской реальностью.  Затопленная русским потоком,  она  не
преминет  стать либо источником будущих конфликтов, либо ареной исчезновения
нации,  страшного  для  всех   благородных  сердец.  Австрии
с ее  культурой и  ее
исторической столицей Веной следует быть свободным центром в интересах
жизни и прогресса Европы.
     Балканские   государства,  пережившие  столь
много  войн  на протяжении  веков,  создали свои
собственные стойкие цивилизации.  В Югославии в настоящее время господствует
обученный  коммунистами  руководитель Тито,  который пришел к власти главным
образом в  результате наступлений английских и американских армий в  Италии.
Румынию       и       Болгарию       в
значительной  мере подавляет  факт их
близости к Советской России и то обстоятельство, что в нескольких войнах они
становились не на ту сторону, на какую нужно. Тем  не менее эти страны имеют
право на жизнь. Что касается Греции, то упорная борьба, которую вели греки и
английская   армия,  обеспечила   греческому   народу   право  выразить   на
приближающихся   выборах,   не   опасаясь   помех,   на   основе   всеобщего
избирательного  права  и  тайного голосования свободно  и  беспрепятственно,
какой режим и правительство он выберет.
     Премьер-министр  не   может  согласиться  с  тем,   что
было    бы   разумно    отмахнуться   от   всех   этих
вопросов в стремлении удовлетворить империалистические
требования  Советской  коммунистической  России.
Как  бы  сильно он  ни  надеялся на  то,  что  удастся достигнуть  хорошего,
дружественного и  прочного  соглашения  и  что  всемирная организация начнет
существовать и действовать с некоторой  степенью  реальности, он уверен, что
нельзя пренебрегать великими проблемами, лежащими в основе приведенного выше
краткого   резюме  некоторых  взаимоотношений   в
Европе. Поэтому он настаивает:
     а)     на     встрече,    которая     должна
состояться как можно скорее, и
     б)  чтобы  три  главные  державы  были  приглашены  на нее  в  качестве
равноправных  участников.  Он  подчеркивает тот  факт,
что   Англия  не  сможет   участвовать
в любой  встрече иного характера
и что, конечно, спор, который возникнет в результате этого,
вынудит его защищать публично политику, которую правительство его величества
считает для себя обязательной".
     Президент  воспринял  эти  замечания в  духе любезности  и  понимания и
ответил  29  мая,  что он рассматривает  вопрос  о  возможных  сроках созыва
Тройственной конференции.
     Я был очень рад узнать, что  все в порядке и что  справедливость  нашей
точки зрения не осталась непризнанной нашими дорогими друзьями.
     27 мая Сталин предложил, чтобы "тройка" встретилась в Берлине "в весьма
близком  будущем". Я ответил,  что буду  очень  рад  встретиться с  ним  и с
президентом где-либо в  уцелевшей части этого города, и выразил надежду, что
эта  встреча  состоится  примерно  в  середине  июня. После этого я  получил
следующую телеграмму:
     Маршал Сталин -- премьер-министру 30 мая 1945 года
     "Ваше послание от 29 Мая получил.
     Через несколько часов после этого был у меня г-н Гопкинс и сообщил, что
Президент Трумэн считает наиболее удобной датой для  встречи
трех    15    июля.    У    меня
нет возражений против этой даты, если
и Вы согласны с этим. Шлю Вам наилучшие пожелания".

     * * *
     Примерно в то же время, когда президент Трумэн направил ко  мне Дэвиса,
он попросил Гарри Гопкинса поехать в качестве его специального представителя
в Москву, чтобы еще раз попытаться добиться рабочего соглашения по польскому
вопросу.  Хотя  Гопкинс чувствовал себя  не вполне здоровым, он  мужественно
отправился  в  Москву вместе  со  своей невестой. Его  дружеское отношение к
России   было  хорошо  известно,  и  ему  был  оказан  самый  теплый  прием.
Безусловно,  впервые  был  достигнут  кое-какой прогресс.  Сталин согласился
пригласить  в  Москву   Миколайчика  и  двух  его  коллег  из   Лондона  для
консультаций в соответствии с  нашим  толкованием Ялтинского  соглашения. Он
согласился  также пригласить из  самой Польши  несколько видных  поляков, не
связанных с Люблином.
     "Я считаю,  --  сообщил  президент, --  что это  весьма  обнадеживающий
положительный  шаг  в  затянувшихся  переговорах  по  польскому  вопросу,  и
надеюсь, что вы  одобрите согласованный список,  дабы мы могли заняться этим
делом как можно скорее.
     Что  касается арестованных польских руководителей, большинство которых,
видимо, обвиняется только  в использовании нелегальных радиопередатчиков, то
Гопкинс  уговаривает Сталина  дать  этим людям амнистию,  чтобы консультации
могли идти в максимально благоприятной атмосфере.
     Надеюсь,  Вы  используете Ваше влияние на Миколайчика  и  уговорите его
согласиться. Я просил Гопкинса остаться в Москве по крайней мере до тех пор,
пока я не получу Вашего ответа по этому вопросу".
     Мы, конечно, поддержали эти предложения.
     Премьер-министр -- президенту Трумэну 4 июня 1945 года
     "...  Я согласен  с  Вами, что искренние усилия Гопкинса положили конец
тупику. Я  согласен на  то, чтобы  полякам,  не связанным с  Люблином,  было
послано  приглашение на этой основе, если большего  в данный момент добиться
не удастся. Я согласен также с тем, что вопрос о 15--16 арестованных поляках
не  должен  помешать  открытию  этих  переговоров.  Мы  не  можем,   однако,
прекратить свои  хлопоты за этих  людей.  Поэтому  я присоединяюсь к  Вам  и
пошлю, либо  совместно,  либо  отдельно,  телеграмму Сталину, соглашаясь  на
лучшее, чего  может добиться Гопкинс, при условии, конечно, что нашим послам
не   будет   запрещено  добиваться   дальнейшего  улучшения  в   вопросе   о
приглашениях, как только переговоры возобновятся.
     Хотя в данный момент  разумно  и правильно действовать таким образом, я
уверен,  однако,  что  Вы  согласитесь  со  мной,  что  эти  предложения  не
представляют шага вперед по сравнению с Ялтой.
     Они  являются шагом вперед  по сравнению с тупиком, но в соответствии с
Ялтой и ее  духом нам следовало бы уже иметь сформированное представительное
польское  правительство. Единственно, чего мы добились сейчас, это некоторых
уступок  в   отношении  участия  заграничных   поляков   в   предварительных
переговорах,  в   результате  чего,  возможно,  удастся  добиться  кое-каких
улучшений  в составе  люблинского  правительства.  Поэтому  я считаю, что мы
можем рассматривать это не больше как веху на долгом пути в гору, на которую
нам по-настоящему  и не должны были предлагать карабкаться. Я думаю, что нам
нужно  остерегаться всяких газетных  предположений, будто  польская проблема
решена  и будто  в  отношении  трудностей,  возникших в  этом вопросе  между
западными демократиями и Советским правительством, достигнуто нечто большее,
чем облегчение. Возрождение надежды, а не ликование -- вот единственное, что
мы можем позволить себе в данный момент... "

     * * *
     Я убедил  Миколайчика поехать в Москву, и в результате всего этого было
создано  новое польское временное правительство. По  предложению Трумэна оно
было признано 5 июля как Англией, так и Соединенными Штатами.

        "Глава шестнадцатая"
        "КОНЕЦ КОАЛИЦИИ 1"
     Немногие вопросы -- государственные или личные -- представляли для меня
такую трудность,  какую  представляло определение даты  проведения  всеобщих
выборов. Парламент военного времени действовал почти  десять лет,  или в два
раза  больше   нормального  срока.  Великая  задача,  ради   которой  партии
объединились  в мае  1940  года, уже  была  выполнена.  Ничто  не  могло  бы
пробудить в Англии  ее гигантскую  потенциальную  силу  и  стойкость,  кроме
всепартийного   национального  правительства,   достаточно  прочного,  чтобы
выдержать  долгие годы опасностей, неудач и  разочарований,  проистекающих в
результате  ошибок  и  превратностей  войны. Теперь  задача  в Европе,  ради
которой мы объединились, была выполнена.
     1 Имеется в виду национальное правительство Англии. -- Прим.
ред.

     По мере  того  как  военная  опасность ослабевала и на  нашем горизонте
показалась  победа, перед нами резко  встала  конституционная  необходимость
обратиться к народу  путем организации  выборов при всеобщем голосовании. По
мере того как этот момент приближался, члены  правительства чувствовали, что
они расходятся в  противоположных  направлениях, и появился целый ряд  новых
факторов.  Вместо  товарищей  по оружию  мы  стали соперниками  в борьбе  за
власть.  В  Англии, где партийные  разногласия теперь на  практике  касаются
главным образом того, кто на что делает ударение,  борьба идет  за все,  что
дает хоть малейшее преимущество, и целые массы мужчин и женщин заняты день и
ночь  тем,  что  стараются  добиться  поддержки для своих  взглядов  и своих
организаций.
     Если необходимо провести выборы в 1945  году,  то, чем скорее они будут
проведены, тем лучше.
     Никто не мог сказать, каковы будут результаты. Многие были уверены, что
страна не  захочет,  чтобы  меня отстранили от  руля.  Мнения о  результатах
выборов  расходились, и высказывались  самые  противоречивые  предположения.
Меня  лично глубоко  удручала  перспектива  стать партийным  лидером  вместо
национального лидера.  Естественно,  я надеялся, что мне будет предоставлена
власть  для того, чтобы я мог попытаться достигнуть урегулирования в Европе,
закончить  войну против Японии и  вернуть солдат домой. Я надеялся на это не
потому, что жить  частной жизнью мне казалось менее приятным, чем заниматься
большими  делами. В этот  период  я  чувствовал  очень  большую  усталость и
физически  был  настолько слаб,  что  солдатам  морской  пехоты  приходилось
переносить меня в кресле наверх после совещаний кабинета под  флигелем.  Тем
не  менее  у меня в  голове  было все международное положение в  целом,  и я
полагал, что обладаю знаниями, влиянием и даже авторитетом, которые могли бы
принести пользу. Я поэтому считал  своим долгом и в то же время своим правом
попытаться все это сделать. Я не допускал, что меня лишат этой возможности.
     В Блэкпуле  собралась конференция лейбористской партии.  Главную роль в
партийных маневрах играл  Моррисон. Бевин не хотел  роспуска коалиции. Эттли
теперь  вернулся из  Америки,  и, прежде чем поехать в  Блэкпул,  он  пришел
повидать меня на  Даунинг-стрит. У  нас состоялась продолжительная беседа, в
которой я самым решительным образом настаивал на том, что так или  иначе нам
следует отложить  выборы до окончания войны с Японией. Он тоже не подходил к
этому  вопросу  с  узкопартийной  точки  зрения   и  слушал  меня  с   явным
сочувствием. Когда он ушел, у меня, безусловно, осталось впечатление, что он
сделает все возможное для  того, чтобы мы  остались вместе.  Так я и доложил
своим коллегам. Однако волна партийных настроений оказалась слишком сильной.

     * * *
     Не  получая  удовлетворительных  известий,  я  послал  Эттли  следующее
письмо:
     18 мая 1945 года
     "Мой дорогой Эттли!
     Из  бесед,  которые  я  имел  с  вами  и вашими главными  коллегами  --
лейбористами, у меня сложилось впечатление,
что   лейбористская   партия   вместо   того,  чтобы   выйти   из
правительства после поражения  Германии, будет согласна продлить коалицию до
осени.
     Я самым тщательным и внимательным образом продумал это предложение и, к
сожалению,  должен сказать,  что  в  своей теперешней  форме  оно,  как  мне
кажется, не  будет  соответствовать государственным  интересам. Союз партий,
подобный существующему теперь, должен создаваться и действовать совместно не
до какой-то  определенной даты  независимо от международных событий,  а  для
достижения  какой-нибудь  великой  национальной  цели,  стоящей  выше   всех
партийных разногласий.  В течение  последних пяти или  шести месяцев на наши
министерские   и   парламентские   дела  все   большее   влияние   оказывает
предполагаемое приближение всеобщих выборов по окончании войны  с Германией.
Это не  способствовало национальным интересам, поскольку касается внутренних
дел.
     Поэтому  я делаю  вам  следующее предложение, которое, как  я  искренне
надеюсь, вы не отвергнете необдуманно,  а именно -- мы должны наметить новую
цель для наших совместных усилий и отложить вопрос о нашем разделении до тех
пор, пока эта цель не будет достигнута. Морской министр (Александер) в своей
речи, произнесенной в лондонском Сити, уже выразил сожаление по поводу того,
что всеобщие выборы предполагается провести до окончания войны  с Японией. Я
был  бы  очень рад, если бы вы и  ваши друзья решили продолжать  работать  с
нами, пока не будет одержана решительная победа над Японией. Тем временем мы
приложили бы  все наши  усилия  для  осуществления  предложений,  касающихся
социального обеспечения  и  полной  занятости,  которые  содержатся в  Белой
книге, представленной  нами парламенту. На этой основе мы могли  бы работать
совместно со всей энергией и чувством товарищества, которыми отличалось наше
длительное и почетное сотрудничество.
     Но  одновременно я  очень  ясно сознаю наш долг укрепить свое положение
путем  прямого изъявления  воли нации.  Если  вы решите остаться  с  нами  и
работать  совместно,  пока  Япония  не  будет  вынуждена  капитулировать, то
давайте  обсудим,  как  можно  выяснить мнение  страны,  --  например, путем
референдума, -- по вопросу о том, следует ли  в этих условиях  продлить срок
полномочий нынешнего парламента.
     Я  посылаю письма аналогичного  содержания сэру  Арчибальду Синклеру  и
г-ну Эрнесту Брауну.
     Уинстон С. Черчилль".
     На это письмо Эттли  ответил отклонением моего предложения  о продлении
коалиции, и тогда я послал ему второе письмо следующего содержания:
     "Мой дорогой Эттли!
     Я опечален вашим письмом от 21  мая, в котором вы отвергаете
мое  предложение о том, чтобы  мы  работали вместе до тех пор, пока не будет
достигнута победа над Японией и пока не будет выполнена наша цель.
     В этом  письме  вы  говорите  мне, что наш  единственный  путь  --  это
продлить теперешнюю коалицию до всеобщих выборов в октябре. Это означало бы,
что отныне  и до октября