ых  лодок  и могло  вести
поиск  на  огромной площади и  уничтожить  при  обнаружении  любой одиночный
рейдер".
     Эта политика формирования охотничьих групп, изложенная в моей служебной
записке,   политика  создания   правильно  составленных   охотничьих  групп,
способных   вести  поиски  на  большой  площади  и  одолеть  любой   рейдер,
попадающийся  в районе поиска, осуществлялась нами, насколько это  позволяли
наши ограниченные ресурсы, и я  коснусь этого  вопроса в последующих главах.
Та же идея в более развернутой форме была затем принята Соединенными Штатами
в виде системы оперативных групп, явившейся важным вкладом в искусство войны
на море.
     К концу сентября  у  нас  не было  особых  оснований  для разочарования
результатами первого  этапа  войны  на море.  Я  чувствовал, что  достаточно
глубоко вник в работу этого большого министерства, которое я так хорошо знал
и любил. Я теперь знал, где что делается и  где что предполагается делать. Я
знал, где что находится. Я посетил все главные военно-морские базы и виделся
со  всеми командующими.  По  существующему  положению военно-морской министр
"несет  ответственность  перед короной  и парламентом  за  всю  деятельность
военно-морского  министерства",  и  я,  бесспорно,   был   готов  нести  эту
ответственность не только по форме, но и по существу.
     В общем, сентябрь был вполне успешным и плодотворным месяцем для нашего
военно-морского флота. Мы  совершили огромный, трудный  и опасный переход от
мира  к  войне.   В   первые   несколько  недель  нашему  торговому   флоту,
подвергшемуся  неожиданному  нападению  немецких  подводных  лодок,  вопреки
официальным   международным   соглашениям   о   подводной  войне,   пришлось
поплатиться. Однако теперь система конвоев уже действовала полностью, и наши
торговые суда,  десятками выходившие каждый день  из наших  портов, имели на
корме орудия, иногда зенитные, и ядро обученных артиллеристов.
     Траулеры, снабженные  прибором  "Асдик",  и  другие  небольшие корабли,
вооруженные  глубинными бомбами, подготовленные  нашим  Министерством еще до
начала  подводной  войны,  каждый  день  вступали  в  строй, имея  на  борту
обученные команды. Мы все считали, что первая атака немецких подводных лодок
на  английские торговые суда отбита и  что угроза  находится под надежным  и
усиливающимся контролем. Было очевидно, что  немцы  будут строить  подводные
лодки  сотнями, и  никто  не сомневался,  что целые стаи их уже находятся на
стапелях на  различных этапах строительства.  Через год -- полтора мы должны
были ожидать начала широкой подводной войны. Однако мы надеялись, что к тому
времени наши  многочисленные новые флотилии и суда  для борьбы  с подводными
лодками, строительство которых осуществлялось в первую очередь, будут готовы
и  значительно  превзойдут  силы  противника. Острый  недостаток в  зенитных
орудиях, особенно в орудиях  калибра 3,7 дюйма, и "Бефоре", к сожалению, мог
быть восполнен лишь  через  много месяцев. Однако были приняты  меры к тому,
чтобы  в пределах наших возможностей обеспечить оборону наших военно-морских
баз. А тем временем флот, господствовавший на океанах, должен был продолжать
"игру в прятки".
     На морских  просторах противник пока  не  представлял какой-либо угрозы
нашим интересам. После временного прекращения плавания по  Средиземному морю
наши суда вскоре снова стали пользоваться этим неоценимым коридором. В то же
время переброска  экспедиционных войск во  Францию  протекала  бесперебойно.
Флот  метрополии "где-то на севере" был готов пресечь любую вылазку, которую
мог  предпринять  противник своим небольшим числом тяжелых кораблей. Блокада
Германии осуществлялась теми же методами,  что  и в  предыдущей войне. Отряд
патрулирования в северных водах охранял район между  Шотландией и Исландией,
и к концу  первого  месяца войны мы  захватили около 300 тысяч тонн товаров,
предназначавшихся  для Германии, против 140 тысяч  тонн,  потерянных нами  в
результате  действий врага на  море. На  океанах  наши крейсера  выслеживали
немецкие корабли и в то же время обеспечивали защиту наших торговых судов от
нападения   рейдеров.   Таким   образом,   немецкое   торговое   судоходство
прекратилось. К концу сентября около 325 немецких судов общим водоизмещением
750 тысяч тонн стояли в иностранных портах без движения. Поэтому их так мало
попало в наши руки.
     Наши  союзники  тоже  играли  свою  роль.  Французы  принимали активное
участие в контроле над Средиземным морем. Во внутренних водах и в Бискайском
заливе они помогали  нам вести войну  с  немецкими подводными  лодками, а  в
центральной  части  Атлантики крупные  силы,  базировавшиеся на  Дакар, были
включены в разработанный союзниками план борьбы против надводных рейдеров.
     Молодой польский флот тоже  отличился.  Еще в начале войны три новейших
эсминца и две подводные лодки, "Вилк" и "Ожел", бежали из Польши и, несмотря
на  немецкие  корабли в Балтийском море,  успешно достигли  Англии.  История
бегства  подводной лодки "Ожел"  весьма  поучительна. Выйдя  из Гдыни, когда
немцы  вторглись в Польшу, она сначала плавала в Балтийском море, а затем 15
сентября зашла в  нейтральный  порт Таллинн, чтобы высадить своего  больного
капитана.  Эстонские  власти решили интернировать  лодку,  выставили охрану,
изъяли карты и вынули затворы из орудий. Однако командир лодки не растерялся
и,  сломив  сопротивление  охраны,  вышел в  море.  В последующие  недели за
подводной лодкой непрерывно охотились дозоры на море и в воздухе, но в конце
концов  ей удалось выбраться из  Балтийского  моря в Северное,  несмотря  на
отсутствие карт. Здесь она сумела сообщить по радио одной английской станции
свое  местонахождение,  и  14  октября ее  встретил  и сопроводил английский
эсминец.
     В  сентябре   президент  Рузвельт  обрадовал  меня  личным  письмом.  Я
встретился с ним лишь один раз во время прошлой войны  на обеде в Грейз Инн,
и  эта  великолепная  юная  и  мощная  фигура  произвела  на   меня  большое
впечатление. Однако тогда мы лишь поздоровались друг с другом.
     Президент Рузвельт -- Черчиллю 11 сентября 1939 года
     "В мировую войну мы занимали с Вами одинаковые посты, и я хочу сообщить
Вам, как я рад  Вашему возвращению в военно-морское министерство. Я понимаю,
что стоящие  перед Вами проблемы осложняются новыми факторами, но в основном
они не слишком  изменились. Я хочу, чтобы Вы  и премьер-министр знали, что я
всегда буду рад,  если  Вы лично будете держать меня в курсе всего, о чем Вы
хотели  бы меня осведомить. Можете в  любое время  посылать мне запечатанные
письма через свою или мою дипломатическую почту.
     Я  очень рад, что Вы успели закончить книги о Мальборо до того, как все
это началось. Я прочел их с большим удовольствием".
     Я сразу  же  откликнулся  на письмо, подписав  его псевдонимом  "Бывший
военный  моряк". Так началась наша долгая и памятная  переписка, включающая,
пожалуй,  по  тысяче  писем  с  обеих  сторон  и  продолжавшаяся  до  смерти
Рузвельта, последовавшей пять с лишним лет спустя.

        "Глава третья"
        "ГИБЕЛЬ ПОЛЬШИ"
     Английское правительство стало очевидцем быстрого и почти механического
уничтожения  более слабого государства  в  согласии  с  методами  и  давними
планами Гитлера.  Польша была  открыта германскому вторжению с  трех сторон.
Всего армии  вторжения  состояли из 56 дивизий, в том  числе 9 танковых.  Из
Восточной  Пруссии  3-я  армия  (8 дивизий) наступала к  югу  на  Варшаву  и
Белосток.
     4-я  армия   (12  дивизий),  наступавшая  из  Померании,  имела  приказ
уничтожить  польские  войска  в Данцигском коридоре  и  двинуться  затем  на
юго-восток к Варшаве  по обоим берегам Вислы. Граница  у познанского выступа
удерживалась германскими резервными  войсками, стоявшими в обороне, но на их
правом фланге  к  югу  находилась  8-я армия (7 дивизий),  в  задачу которой
входило  прикрывать  левый  фланг  войск, наносящих главный  удар. Нанесение
этого удара было  поручено 10-й армии (17  дивизий), направлявшейся прямо на
Варшаву.  Южнее 14-я армия И 4 дивизий) имела две  задачи: во-первых, занять
важный промышленный район  к западу от Кракова, а  затем  в случае успеха на
главном фронте направиться непосредственно к Львову на юго-восток Польши.
     Таким  образом,  немецкие  войска  должны  были сначала  просочиться  в
расположение  польских  войск  на  границе,  а  затем   окружить  их   двумя
охватывающими ударами и разгромить.
     На Польшу было брошено  свыше полутора тысяч  современных самолетов. Им
предстояло прежде всего разгромить польскую  авиацию, затем поддержать армию
на  поле  боя  и,  кроме  того,  наносить  удары  по  военным   сооружениям,
железнодорожным и шоссейным коммуникациям и повсюду сеять ужас.
     По  численности  и  вооружению  польская  армия  не  могла  тягаться  с
наступавшим противником,  да и диспозицию ее  нельзя было признать разумной.
Все польские вооруженные силы были разбросаны  вдоль границ Польши. Резервов
в центре не было. Гордо и высокомерно отвергая германские притязания, поляки
тем не менее боялись, как бы их не обвинили в провокации, если они  проведут
мобилизацию заблаговременно, чтобы противостоять накапливавшимся вокруг  них
силам. 30 дивизий, представлявших лишь две трети польской действующей армии,
были готовы  или  почти  готовы  принять на себя  первый  удар.  Быстрота, с
которой  развивались события, и энергичное  вмешательство германской авиации
не позволили  остальной части  польских вооруженных  сил  выйти на передовые
позиции,  пока  все не было кончено, и  они приняли участие лишь в последних
фазах катастрофы. Таким  образом, на большом протяжении  30 польских дивизий
оказались лицом к лицу с почти вдвое превосходящими силами, не имея за своей
спиной  никакого  прикрытия.  Они уступали  немцам  не только численно;  они
сильно отставали  и в артиллерии, а девяти германским  танковым дивизиям они
могли противопоставить лишь одну  бронетанковую бригаду. 12  бригад польской
кавалерии  мужественно  атаковали полчища танков  и  бронемашин, но не могли
причинить  им вреда своими саблями  и пиками. 900 самолетов первой линии, из
которых, пожалуй, лишь половина была современной конструкции, были захвачены
врасплох, а многие уничтожены еще на земле.
     По  плану Гитлера,  германские  армии  выступали в  поход  1  сентября;
впереди них  германская авиация наносила  удар  по  польским  эскадрильям на
аэродромах.  За два  дня  польская  авиация была  фактически уничтожена.  За
неделю германские  армии вторглись в глубь  Польши. Повсюду  им  оказывалось
мужественное,  но  тщетное  сопротивление. Все  польские  армии на границах,
кроме  познанской  группы,  фланги   которой  были  глубоко  изогнуты,  были
отброшены  назад. Лодзинская  группа была  расколота надвое  главными силами
германской 10-й армии.  Половина отступила на восток, к  Радому, другая была
вынуждена  отступать на  северо-запад.  В прорыв  устремились  две  танковые
дивизии,  двигавшиеся  прямо  на  Варшаву.  Севернее  германская  4-я  армия
достигла  Вислы, форсировала ее и двинулась вдоль реки, наступая на Варшаву.
Только  польская  северная группа сумела несколько задержать германскую  3-ю
армию. Вскоре поляки были  обойдены с  флангов и  откатились  к реке  Нарев,
единственной, где заранее была  подготовлена довольно сильная оборонительная
система. Таковы были результаты первой недели блицкрига.
     Вторая неделя ознаменовалась ожесточенными боями, и к концу ее польская
армия,  насчитывавшая  номинально около двух  миллионов  человек,  перестала
существовать как организованная сила. На юге 14-я германская армия двигалась
к реке Сан.  К северу от  нее были окружены  и разгромлены  четыре  польские
дивизии,  отступившие  к  Радому. Две танковые дивизии 10-й  армии  достигли
предместья  Варшавы,  но,  не  имея  за  собой  пехоты,  не  смогли подавить
отчаянное  сопротивление  населения города. К северо-востоку от  Варшавы 3-я
армия обложила столицу  с  востока, а ее левый фланг достиг Брест-Литовска в
ста милях за линией фронта.
     Внутри  этих варшавских клещей  сражалась и гибла польская  армия. К ее
познанской группе присоединились  дивизии  из торуньской и лодзинской групп,
отброшенные  натиском  немцев.  Теперь  познанская  группа  насчитывала   12
дивизий, и через ее южный  фланг 10-я  германская армия стремительно шла  на
Варшаву,  защищенная  лишь  относительно слабой  8-й  армией.  Уже  находясь
фактически  в окружении, польский  командующий  познанской  группой  генерал
Кутшеба решил  ударить  на юг по флангу  основных германских сил. Эта смелая
польская контратака,  известная  под названием  битвы на реке Бзура, вызвала
кризис,  захвативший  не  только  германскую  8-ю  армию,  но и часть  10-й,
отвлеченной от наступления на Варшаву, и даже корпус 4-й армии с севера. Под
натиском  всех  этих мощных сил, под сокрушительными  ударами с  воздуха, не
встречавшими никакого сопротивления, познанская группа десять дней вела свою
славную борьбу. 19 сентября она была окончательно стерта с лица земли.
     В то же время сомкнулись внешние клещи. 12 сентября 14-я армия достигла
предместий Львова и, двинувшись на север, 17 сентября соединилась с  частями
3-й армии, прошедшими через Брест-Литовск.
     Всякая возможность бегства для смелых одиночек исключалась. 20 сентября
немцы назвали  битву за  Вислу  "одной из  величайших битв  всех  времен  на
уничтожение".
     Наступила  очередь Советов.  17 сентября  русские армии  хлынули  через
почти незащищенную польскую восточную границу и покатились  широким  фронтом
на запад.  18  сентября  они оккупировали  Вильнюс  и  встретились со своими
германскими партнерами в Брест-Литовске.
     Гибель  Польши  и   ее   полное   покорение   шли   быстрыми   темпами.
Незахваченными оставались Варшава и Модлин. Блестящее сопротивление Варшавы,
в  значительной  мере  возникшее  из  стихийного  сопротивления ее  граждан,
заранее  было обречено  на неудачу. После многих  дней  сильной  авиационной
бомбардировки и артиллерийского обстрела, причем много артиллерийских орудий
было  быстро  переброшено по  автострадам  с неподвижного  Западного фронта,
Варшавское радио перестало  исполнять польский национальный  гимн  и  Гитлер
вступил  в  развалины города.  Модлин,  крепость  в  двадцати  милях ниже по
течению  Вислы,  принял остатки  торуньской группы и боролся до 28 сентября.
Так за один месяц  все  было  кончено  и страна  с населением в 35 миллионов
человек  попала  в  беспощадные  тиски  тех,  кто  добивался  не  только  ее
завоевания, но и фактического порабощения и даже  уничтожения большей  части
ее населения 1.
     1  Секретным  протоколом,  дополнявшим   советско-германский
договор о ненападении от 23 августа 1939  г.,  разграничительная линия между
сферами интересов СССР и Германии определялась по рекам Нарев, Висла, Сан, а
вопрос о "сохранении независимости польского государства"  предусматривалось
решить  в  ходе  "будущих  политических  событий".  С началом  войны  войска
вермахта быстро вышли к разграничительной линии и в  ряде  мест нарушили ее,
продолжая   двигаться  на   восток.   Это   вызывало   опасения   Советского
правительства в несоблюдении немцами достигнутых в  Москве  договоренностей.
Однако советские войска не переходили советско-польскую границу, несмотря на
призывы Германии вступить в Польшу (и  разделить  вину рейха в  развязывании
войны).
     Красная Армия  вступила в  пределы  Польши только  17  сентября,  когда
управление   государством   и   армией    было   нарушено,   местопребывание
правительства  и  главного  командования  не  было  известно,  страна  стала
неуправляемой. Войска  Красной Армии имели ограниченную  задачу  "взять  под
защиту жизнь и имущество населения Западной Украины  и Западной Белоруссии".
Эти  территории   были   отторгнуты   от  Советской   России  в   результате
советско-польской  войны 1920 г. Вступление  Красной Армии  в Польшу  было в
целом  негативно  воспринято  польской  общественностью, но жители  Западной
Украины  и Западной  Белоруссии  встречали  наши  войска  как освободителей.
Польские  соединения  и  части,  как  правило,  не  оказывали  сопротивления
советским войскам, хотя отдельные бои и стычки имели место.
     Как  свидетельствуют  документы   (интервью  Ворошилова  27  августа  о
поставке СССР  оружия жертвам  агрессии, запрос советского полпреда в Польше
Н. И.  Шаронова  2 сентября  о  том, будет ли  Польша нуждаться в  советской
материальной помощи, упоминание Молотовым в беседе  с Шуленбургом19 сентября
о  первоначальном намерении  правительства СССР  "допустить существование" в
какой-то  форме  польского государства  и  др.),  СССР в  августе  -- начале
сентября не стремился к ликвидации польской  государственности.  Но, когда в
боях  с  польской  армией  проявилась  военная  мощь  вермахта, когда  немцы
нарушили демаркационную линию, когда в ходе выдвижения наших войск к границе
обнаружились серьезные недостатки в их подготовке и оснащении, тогда Сталин,
стремясь отодвинуть советскую западную границу как можно дальше, но не желая
осложнять отношений с Гитлером, предложил  установить границу сфер интересов
по  линии Керзона,  признанной Версальским  договором  границей  Польши. Это
нашло отражение  в договоре  с Германией  о  дружбе и границе от 28 сентября
1939 г. Этот договор,  как и пакт о ненападении,  потерял юридическую силу с
нападением Германии на СССР 22 июня 1941 г.

     Мы   видели   великолепный   образец  современного   блицкрига:  тесное
взаимодействие   на  поле  боя  армии  и  авиации;  усиленная  бомбардировка
коммуникаций  и  городов,  представлявших  сколько-нибудь  заманчивую  цель;
вооружение   активной  "пятой  колонны";  широкое  использование  шпионов  и
парашютистов; а главное -- непреодолимый натиск огромных масс танков. Поляки
были не последними, на чью долю выпало это тяжелое испытание.
     Советские   армии   продолжали  наступать   к  линии,   предусмотренной
соглашением  с  Гитлером.  28  сентября  состоялось  официальное  подписание
русско-германского договора о разделе Польши.
     Я  по-прежнему был убежден в глубоком и,  на мой взгляд,  непреодолимом
антагонизме  между Россией  и  Германией и  цеплялся за  надежду, что Советы
будут  перетянуты  на  нашу сторону силой событий. Я не давал  поэтому  воли
возмущению, которое вызвала у  меня и  у  моих  коллег по  правительству  их
равнодушная жестокая политика. У меня никогда не было  никаких иллюзий на их
счет. Но, во всяком случае,  они не  были нам  ничем  обязаны. Кроме того, в
войне не на жизнь, а на смерть чувство гнева должно отступить на задний план
перед целью разгрома главного непосредственного врага. Поэтому в меморандуме
для военного кабинета, написанном 25 сентября, я холодно отметил:
     "Хотя  русские  повинны  в  грубейшем  вероломстве  во  время  недавних
переговоров, однако требование  маршала Ворошилова, в соответствии с которым
русские армии, если  бы они были  союзниками Польши, должны  были бы  занять
Вильнюс  и  Львов,  было  вполне  целесообразным  военным  требованием.  Его
отвергла Польша, доводы которой, несмотря на всю  их естественность,  нельзя
считать удовлетворительными  в свете  настоящих событий. В результате Россия
заняла как враг  Польши  те же самые позиции, какие она могла  бы занять как
весьма сомнительный и подозреваемый  друг. Разница фактически не так велика,
как могло  показаться.  Русские мобилизовали очень  большие силы и показали,
что они в состоянии быстро и далеко продвинуться от своих довоенных позиций.
Сейчас они  граничат с Германией, и последняя совершенно лишена  возможности
обнажить  Восточный фронт. Для  наблюдения  за ним придется оставить крупную
германскую армию.  Насколько  мне известно,  генерал Гамелен  определяет  ее
численность по меньшей