кипажей фактически сбрасывали  свои  бомбы  на  расстоянии более пяти
миль  от  нее.  Данные аэрофотосъемки  показывали,  какой  малый  ущерб  они
причиняли.  Выяснилось  также,  что  экипажи это  знали и  были обескуражены
плохими результатами, учитывая, с каким большим риском это связано. Казалось
бесполезным продолжать ночные бомбардировки, пока мы не сможем исправить это
положение.
     Предлагалось несколько методов направления бомбардировщиков к целям  по
радио,  но,  пока мы  не  осознали,  насколько неточны  наши  бомбардировки,
казалось, не было никаких оснований так осложнять дело. Теперь  все внимание
было сосредоточено на этих  методах.  Мы сконструировали  прибор,  названный
"Джи", при помощи  которого  радиоимпульсы посылались  одновременно  с  трех
станций,  расположенных  на  большом  расстоянии  друг  от  друга в  Англии.
Благодаря  точному определению  времени  их приема  самолетом последний  мог
определять свое местонахождение с точностью до мили.
     Это  был  прогресс,  и  мы  начали  широко  использовать   этот  прибор
приблизительно  через 10 дней после рейда на  Брюневаль. При  помощи  его мы
наносили  удары по  большей части Рура,  но  сигналы  были  не  в  состоянии
проходить достаточно далеко  в глубь Германии.  В то время  Любек  и  Росток
также подвергались бомбардировкам, но они проводились не при помощи "Джи", а
при помощи другого прибора аналогичной конструкции, так называемого "Оубоу",
дававшего   гораздо  более  точные   результаты.  Но,   поскольку  при  этом
требовалось   лететь   в   течение   значительного   времени   по    прямой,
бомбардировщики подвергались большой опасности  от огня зенитной артиллерии,
Так же  как  и у "Джи", радиоволны, на которых работал "Оубоу", были слишком
короткими  для  того, чтобы  обогнуть  земную поверхность. Поэтому его можно
было использовать лишь не далее таких расстояний, как, скажем, 200 миль, при
которых  самолет находился  бы  на  высоте  25  тысяч  футов.  Это  серьезно
ограничивало выбор районов, которые мы могли  подвергнуть атаке. Требовалось
что-то лучшее.
     Начиная с  1941  года, когда  была доказана  осуществимость этой  идеи,
Линдеман утверждал,  что радар,  установленный  на  самом  самолете,  сможет
давать на  экране в кабине изображение  местности, над которой он пролетает.
Если  бомбардировщик долетит  при помощи  "Джи"  или  при  посредстве других
методов до места, находящегося в пределах, скажем, 50 миль от цели, тогда он
может  включить этот аппарат и  сбросить свои бомбы сквозь облака или туман,
не опасаясь заглушения сигналов или помех. Расстояние не имело бы  значения,
так как радарный  глаз самолета  мог видеть  в темноте, куда  бы  самолет ни
направился.
     При создании  этого прибора, который в дальнейшем стал хорошо  известен
под кодовым наименованием "H2S", встретилось много препятствий.
     В  начале  1943  года  оборудование  было   готово  к  использованию  в
операциях.  Им  была  оснащена группа  "следопытов",  которую мы создали  за
несколько месяцев  до этого.  Успех был достигнут немедленно. Кроме того,  в
течение  некоторого  времени  наши   самолеты   использовали  авиарадар  для
обнаружения  надводных  кораблей  в  море. Этот  прибор назывался  "ASV". Но
осенью  1942  года немцы начали оснащать свои подводные  лодки  специальными
приемниками для перехвата сигналов, посылаемых этим прибором. Таким образом,
они  имели возможность  вовремя погружаться, чтобы  не  быть атакованными. В
результате успехи авиации береговой  обороны в борьбе с  подводными  лодками
уменьшились, а наши  потери торговых  судов возросли. "H2S" был приспособлен
для  использования вместо "ASV" и  показал превосходные  результаты. В  1943
году он  сыграл вполне  определенную  роль  в деле  окончательного поражения
германских подводных лодок.

     * * *
     Обнаружение подводных  лодок  не было единственной проблемой,  стоявшей
перед нами. Немцы  установили  два радиомаяка с большим  радиусом  действия,
чтобы облегчать полеты своим самолетам и плавание подводным лодкам далеко от
берегов в районе Бискайского залива и побережья Франции. Один из этих маяков
находился вблизи Бреста, другой -- в Северо-Западной Испании. Нашему послу в
Мадриде стало известно об испанском маяке, но вместо того,  чтобы попытаться
заставить  испанцев  закрыть  его,   что  вовлекло   бы  нас  в  бесконечный
юридический  и  дипломатический спор,  д-р  Джонс  1  посоветовал
использовать  его   нам  самим.  Имея  фотоснимки  оборудования,  мы  сумели
выяснить,  как оно работает,  и с  тех пор наши  самолеты и  военные корабли
получили  великолепную   радиопеленгаторную   службу,   которой  они  удачно
пользовались вместе с противником. Фактически наша авиация береговой обороны
была в  состоянии использовать ее в гораздо большей степени, чем сами немцы,
и  она   оказалась  настолько  эффективной,   что  мы  построили   несколько
аналогичных маяков в Австралии и на Тихом океане.
     1 Один из руководителей разведки ВВС Англии. -- Прим. ред.

     * * *
     Забегая вперед,  скажу,  что  наше  воздушное наступление  в  1943 году
началось  хорошо,  и  точность  налетов  с  применением "Оубоу"  значительно
тревожила  немцев.  Наша  бомбардировочная  авиация,  направляемая  "Оубоу",
причиняла большой ущерб Руру.

     * * *
     Однако нам  все еще приходилось иметь  дело с  неприятельскими  ночными
истребителями,  на которые  падало  около  трех  четвертых  наших  потерь  в
бомбардировщиках.   Каждый   германский   истребитель   был   прикреплен   к
ограниченному  району  воздушного пространства  и  контролировался отдельной
наземной  станцией. Эти  наземные  станции  первоначально  образовали шедшую
через  Европу  линию,  называемую  линией Каммгубера, по  имени  германского
генерала, который ее  построил. По мере того как мы пытались прорвать ее или
обойти  с  флангов, враг  расширял  и углублял  ее. Почти 750  таких станций
оплели Европу  наподобие плюща, начиная от  Берлина, на запад -- до Остенде,
на север --  до Скагеррака  и на юг --  до Марселя.  Мы  обнаружили все  эти
станции, за исключением шести, но станций было слишком много для того, чтобы
уничтожить  их  при помощи бомбардировок.  Если  бы им  позволили продолжать
работу,  нашим  бомбардировщикам  пришлось  бы  пролагать  себе  путь  через
растянувшиеся на многие  сотни  миль -- от  Северного моря до самой цели  --
"квадраты" ночных истребителей. Хотя потери в каждом "квадрате" редко бывали
высокими,   они   со   временем  могли  парализовать  наше  бомбардировочное
наступление. Срочно требовался дешевый и массовый метод заглушения всей этой
системы.
     Еще  в  1937 году  профессор  Линдеман подал  мне  мысль  обратиться  к
исследовательскому  комитету по  вопросам противовоздушной обороны с  весьма
простым предложением.  Оно заключалось в  разбрасывании  с  воздуха  полосок
станиоля или другого проводника, нарезанного полосками определенной длины, с
таким расчетом, чтобы симулировать бомбардировщик на экранах неприятельского
радара. Если наши самолеты сбросят целую тучу таких полосок,  неприятельские
истребители не будут в состоянии определить, где наши бомбардировщики, а где
полоски станиоля. В дальнейшем эти последние получили название "Уиндоу".
     22  июня   1943   года   я   созвал  штабное  совещание   руководителей
бомбардировочной  и  истребительной  авиации,   чтобы  принять  решение   об
использовании  "Уиндоу"  в   бомбардировочных  операциях.  Первое  испытание
"Уиндоу" было осуществлено во время налета на Гамбург 24 июля 1943 года. Его
результаты превзошли все ожидания. Перехваченные нами  по радио ожесточенные
споры между  радистами  германской  наземной  системы  управления и пилотами
истребительной авиации  свидетельствовали  о возникшей при этом путанице.  В
течение  нескольких месяцев потери наших бомбардировщиков сократились  почти
наполовину,  и  до самого  конца войны, хотя число  германских  истребителей
возросло в  четыре раза, наши потери бомбардировщиков  никогда  не достигали
такого  уровня,  как  до  применения нами "Уиндоу". Преимущество, полученное
нами  благодаря  использованию этого  метода, сохранялось  при  помощи  ряда
других новых контрмер в области радио и тактики.

        "Глава семнадцатая"
        "МАЛЬТА И ПУСТЫНЯ"
     В  течение  февраля  нам  стало ясно,  что генерал  Окинлек  собирается
сделать  еще   одну  четырехмесячную   паузу,  чтобы  организовать   вторую,
разработанную во  всех деталях битву с Роммелем. Ни начальники штабов, ни я,
ни мои  коллеги  не  были  убеждены  в  необходимости  еще  одного  из  этих
дорогостоящих  антрактов.  Все  мы  считали,  безусловно,  прискорбным,  что
английская и  имперская армии, уже насчитывавшие свыше 630 тысяч человек (по
спискам  состоявших на  довольствии), постоянно  получая  подкрепления,  так
долго бездействуют, требуя затраты огромных  средств, в то время как русские
отчаянно и доблестно сражаются на всем своем огромном фронте. Кроме того, мы
полагали, что  силы Роммеля  могут  расти быстрее, чем наши. Эти соображения
подкреплялись  фактом возобновления  германских воздушных налетов на Мальту,
что расстраивало  наши  мероприятия,  целью которых  было помешать  прибытию
германских  и итальянских конвоев в Триполи. Наконец,  самой  Мальте угрожал
голод,  если  бы  не   удалось  поддерживать  постоянный  ежемесячный  поток
поставок.  Началась  критическая  борьба  за Мальту,  борьба,  интенсивность
которой нарастала в течение всей весны и лета.
     Однако  генерала  Окинлека  не  удалось  убедить. В  этой  главе  будет
показано,  какое  давление  мы  на  него оказывали. Кульминационным моментом
этого все  возрастающего давления  стал  положительный и официальный  приказ
атаковать  врага  и дать  генеральное  сражение, чтобы только  не  допустить
падения Мальты. Главнокомандующий подчинился этому приказу и стал готовиться
к генеральному  наступлению в июне,  в  период накануне  новолуния, когда мы
собирались  провести  важнейший  конвой  в  эту  островную крепость.  Однако
медлительность  главнокомандующего привела к утрате  им инициативы, и первым
нанес удар Роммель.
     Премьер-министр -- генералу Окинлеку 26 февраля 1942 года
     "Я не  очень беспокоил  Вас в  эти  трудные  дни,  но сейчас  я  должен
спросить, каковы Ваши намерения. Судя по нашим данным, Вы  имеете над врагом
значительное превосходство в  воздухе,  в танках и в других  силах.  Видимо,
существует опасность,  что он может получить подкрепления  так же быстро или
даже быстрее, чем Вы. Снабжение Мальты  причиняет нам все большую тревогу, и
всякий может видеть масштабы наших катастроф на Дальнем Востоке.
     Жду от Вас вестей. Примите мои наилучшие пожелания".
     Тем  временем  генерал  Окинлек  в  документе  в  1500  слов перечислил
причины, почему  его не нужно торопить и  почему  нужно дать ему возможность
обеспечить в данном случае победу в момент, который он выберет сам.
     27 февраля он сообщил, что удерживает сильную оборонительную позицию  в
районе Айн-эль-Газала, Тобрук,  Бир-Хакейм и что неприятельская атака на эту
позицию должна быть отражена с потерями (для противника). Подлинная ценность
этой позиции заключалась в том, что  она обеспечивала безопасность Тобруку и
поэтому  представляла превосходную базу для будущих наступательных операций,
и он намеревался прочно удерживать ее. Он подсчитал свои ресурсы и вероятные
темпы их увеличения, сравнил их с предполагаемыми возможностями противника и
указал, что он полностью понимает критическое положение со снабжением Мальты
и необходимость  возвращения  посадочных площадок в Киренаике, расположенных
впереди тех, которыми он уже располагает. Тем не менее он  считал очевидным,
что достаточное численное превосходство будет у  него не раньше 1 июня и что
начать крупное  наступление  раньше этого срока значило бы идти на риск быть
разбитым по частям и, возможно, поставить под угрозу безопасность Египта.

     * * *
     Взаимосвязь между Мальтой и операциями в  Пустыне  никогда не  была так
очевидна,  как  в 1942 году, и героическая  оборона острова  в течение этого
года была краеугольным камнем затяжной борьбы за сохранение наших позиций  в
Египте и на Среднем Востоке. В ожесточенных боях на суше в Западной  пустыне
результат  каждой фазы  буквально  висел на волоске и  зачастую  зависел  от
скорости,  с  какой снабжение  могло  дойти морем  до  бойцов.  Для нас  это
означало двух-трехмесячное путешествие вокруг мыса  Доброй  Надежды со всеми
связанными  с  этим опасностями со стороны немецких подводных лодок, а также
использование огромных количеств  первоклассных судов. Для противника же это
означало  лишь  двух-трехдневный переход  через Средиземное море из Италии с
использованием умеренного количества небольших судов. Но  на пути к  Триполи
лежала  островная крепость  Мальта. В предыдущем томе мы  видели,  что  этот
остров был превращен в настоящее осиное  гнездо, а в последние дни 1941 года
немцы были  вынуждены  предпринять  величайшие и частично  успешные усилия с
целью ограничить его действия.
     В  1942  году  воздушное  наступление  на  Мальту  в  огромной  степени
возросло,  и  положение этого острова стало отчаянным. В январе,  в то время
как контрнаступление  Роммеля  успешно  развивалось, Кессельринг бил главным
образом  по  аэродромам   Мальты.  Под  давлением  немцев  итальянский  флот
использовал  линкоры   для   охраны  своих  конвоев,   шедших   в   Триполи.
Средиземноморский  флот, пострадавший так, как описывалось выше, мог  лишь в
ограниченной степени  мешать этим передвижениям. Однако наши подводные лодки
и авиация, базировавшиеся на Мальту, продолжали наносить потери противнику,
     В  феврале  адмирал  Редер, находившийся в  то  время на очень  хорошем
счету, попытался  убедить  Гитлера в важности решающей победы на Средиземном
море.  13 февраля,  на следующий  день  после  успешного  прохода германских
линкоров через Ла-Манш, Редер увидел, что фюрер был в податливом настроении,
и  его  представления  наконец  увенчались  некоторым успехом. Вмешательство
немцев в Северной Африке и на Средиземном море, которое  сначала было  чисто
оборонительным мероприятием,  имевшим  целью спасти  их слабого союзника  от
поражения, стало сейчас  рассматриваться в  новом  свете  как наступательное
средство, предназначенное  уничтожить английскую  мощь  на  Среднем Востоке.
Редер подробно остановился на событиях в Азии  и на  прорыве японских  сил в
Индийский океан. В  своем заявлении Редер указал:  "Суэц  и  Басра  являются
главными западными опорными пунктами англичан на Востоке. В случае если  они
падут в  результате  согласованного нажима стран оси,  последствия этого для
Британской  империи  были  бы  катастрофическими...  "  На Гитлера эти слова
произвели впечатление. До этого он уделял мало внимания неблагодарной задаче
оказания  помощи итальянцам, но  теперь  согласился осуществить его огромный
план  покорения  всего Среднего  Востока. Адмирал  Редер настаивал  на точке
зрения,  что  ключом  является  Мальта,  и  требовал  немедленной подготовки
десантных судов к штурму этого острова.
     Гитлеру и его военным советникам  не очень нравился план штурма с моря.
Только  недавно  фюрер  отдал  приказ  об окончательной  отмене долгосрочных
планов вторжения в Англию, которые тянулись начиная с 1940 года. Истребление
дорогих  его  сердцу авиадесантных  войск на Крите  за  год до этого служило
сдерживающим фактором. Однако на  этот  раз было решено,  что  Мальта должна
быть взята и что германские силы  должны участвовать в этой операции. Гитлер
делал оговорки  и  продолжал  надеяться, что  налеты  люфтваффе  приведут  к
капитуляции или, по крайней мере, парализуют защитников и их действия.
     Мы пытались перебрасывать  поставки на Мальту с  Востока. Четырем судам
удалось добраться до  нее  в  январе, но  февральский конвой  в составе трех
судов постигла катастрофа  в результате воздушного  налета. В марте  крейсер
"Найяд" под флагом адмирала Вайана был потоплен германской подводной лодкой.
К маю остров должен был оказаться под угрозой голода.
     Адмиралтейство  было  готово пойти  на  любой  риск,  чтобы  обеспечить
доставку  снабжения  на  Мальту.  20 марта  четыре  торговых судна вышли  из
Александрии в сопровождении сильного эскорта, поддержанного четырьмя легкими
крейсерами.  Адмирал  Вайан  снова  командовал  операцией, но теперь  уже  с
"Клеопатры".  К  утру  22  марта  начались  воздушные  налеты.  Приближались
итальянские  тяжелые  корабли.  Вскоре  "Юриалес"  увидел  к  северу  четыре
корабля, и английский адмирал сразу повернул, чтобы атаковать их, в то время
как конвой уходил на юго-запад под прикрытием дымовой завесы. Неприятельские
крейсера  отошли, но только  для того,  чтобы вернуться двумя  часами  позже
вместе с линкором "Литторио" и,  как  оказалось, еще с  двумя  крейсерами. В
течение следующих двух часов английские корабли  --  эскадра Вайана  -- вели
при столь  фантастическом неравенстве сил смелые и успешные  боевые действия
для  защиты  конвоя, который тем  временем подвергался  ожесточенным налетам
германских  бомбардировщиков.  Благодаря   эффективной   дымовой  завесе   и
ожесточению, с каким оборонялись ближний эскорт  и  сами  торговые суда,  ни
одно судно не получило повреждений. Вечером противник отошел.
     Конвою пришлось добираться до Мальты  самостоятельно. Адмирал  Вайан не
мог бы получить там  топливо и поэтому  был не в состоянии защищать конвой в
течение остального  пути. Лишь незначительная  часть ценнейших грузов конвоя
достигла защитников Мальты.  Тяжелые  воздушные налеты возобновились,  когда
суда  приблизились  к  острову.  "Клан  Кэмпбэлл",  затем  "Бреконшир"  были
потоплены, когда им оставалось пройти всего лишь восемь миль.  Два остальных
судна добрались до гавани  только для  того, чтобы быть  потопленными там во
время разгрузки. Из 26  тысяч тонн  материалов,  которые  были  погружены на
четыре судна, выгружено было только около 5 тысяч тонн. Мальта ничего больше
не получала в течение следующих трех месяцев.
     Это  заставило нас принять решение  не посылать больше конвоев  до  тех
пор, пока  мы  не сможем укрепить остров истребительной авиацией. В  течение
марта "Игл" перебросил туда по воздуху 34 самолета, но этого было совершенно
недостаточно. Операция, проведенная  адмиралом Вайаном, убедила немцев,  что
итальянский флот не собирается драться и что они должны рассчитывать на свои
собственные ресурсы. С начала апреля воздушные налеты Кессельринга на Мальту
причинили весьма большой ущерб докам и  судам  в гавани. Военные корабли уже
не  могли использовать этот остров в качестве  базы, и  еще до конца  месяца
все, что только могло двигаться, было отведено оттуда.
     Английские военно-воздушные силы остались, чтобы драться  за свою жизнь
и за жизнь всего острова. В эти  критические недели у нас часто оставалась в
строю лишь  горстка  истребителей. Наши люди  были вынуждены напрягать  свои
силы  до  предела,  чтобы  не  дать  себя  уничтожить и  чтобы  поддерживать
постоянный поток  самолетов, использовавших Мальту  в качестве промежуточной
базы на  пути в Египет. В то время как экипажи самолетов дрались, а наземный
персонал занимался обслуживанием и заправкой самолетов горючим для следующей
схватки, солдаты  ремонтировали  пострадавшие  аэродромы. Мальта  побеждала,
будучи на волосок от поражения, и мы в Англии испытывали величайшую тревогу.

     * * *
     Тогда я  обратился  к  президенту Рузвельту, который  ясно понимал, что
этот остров представляет собой ключ всех наших надежд на Средиземном море.
     Бывший военный моряк -- президенту Рузвельту 1 апреля 1942 года
     "1.  Воздушное  наступление  на  Мальту является  весьма  ожесточенным.
Сейчас в Сицилии имеется около 400 германских и 200 итальянских истребителей
и  бомбардировщиков.