жно  было бы перебросить  к
угрожаемому  пункту.  С  южного  побережья  к   северному,   от  Сфакиона  и
Тимбакиона,  вели   лишь   тропы,  непроходимые  для  автотранспорта.  Когда
руководящие круги остро осознали грозящую опасность, были сделаны энергичные
попытки доставить  на остров подкрепления и вооружение, особенно артиллерию,
но было уже слишком  поздно. В течение второй недели мая германская авиация,
действуя со своих баз в Греции  и на островах Эгейского моря, установила, по
существу, дневную  блокаду  Крита и  наносила  урон  всем судам, особенно на
северной стороне,  где находились  все  гавани.  Из 27  тысяч тонн  жизненно
важного  вооружения,  посланного на Крит в  первые три  недели мая,  удалось
выгрузить  менее  3 тысяч тонн.  Остальное пришлось вернуть обратно,  причем
было потеряно свыше 3 тысяч тонн. Наша противовоздушная оборона  располагала
16  тяжелыми  зенитными орудиями (калибр 3, 7  дюйма),  36 легкими зенитными
пушками ("Бофорс")  и  24  прожекторами.  Там  было только  9  частично  уже
изношенных  пехотных  танков,  распределенных  по  аэродромам,  и 16  легких
танков. 9 мая  прибыла часть  передвижной военно-морской базы, в  том  числе
тяжелая и легкая зенитная батареи, которые были  размещены для лучшей защиты
залива Суда. Всего на Крите высадилось около 2 тысяч солдат и офицеров этого
отряда, и свыше 3 тысяч было задержано в Египте, хотя они и могли бы попасть
на остров. 6 тысяч итальянских  военнопленных были дополнительной обузой для
обороны.
     Наши  оборонительные силы были распределены  в основном таким  образом,
чтобы  обеспечить защиту  посадочных  площадок.  В  Гераклионе  находились 2
английских и 3 греческих батальона; в районе Ретимнона -- австралийская 19-я
бригада и 6 греческих батальонов;  поблизости от Суды -- 2 австралийских и 2
греческих  батальона; в  Малеме  одна  новозеландская  бригада  стояла  близ
аэродрома,  а  другая  была размещена несколько восточнее. К этим гарнизонам
было добавлено несколько стрелковых отрядов, состоявших из сводных частей, в
которые  вошли солдаты, эвакуированные из Греции. Греческие  батальоны  были
малочисленны,   вооружены   винтовками  разных  систем  и  плохо  обеспечены
боеприпасами.  Общая  численность имперских  войск,  принимавших  участие  в
обороне, составляла около 28 600 человек.
     Но, конечно, только слабость нашей авиации сделала  возможным нападение
немцев. В начале мая силы английской авиации состояли из 12 "бленхеймов",  6
"харрикейнов",   12   "глэдиэйтеров"   и   6   "фулмаров"   и   "брюстеров",
принадлежавших авиации военно-морского флота,  из которых лишь половина была
исправной.  Эти  силы  были  распределены  между   посадочной  площадкой   в
Ретимноне, аэродромом в Малеме, годным только для истребителей, и аэродромом
в  Гераклионе, который  мог принимать самолеты всех  типов. Это была капля в
море  по сравнению с колоссальными воздушными силами, которые вот-вот должны
были обрушиться на  остров. Все причастные к этому лица хорошо понимали нашу
слабость в воздухе,  и 19 мая, за день до нападения, все оставшиеся самолеты
были   вывезены   в   Египет.   Военный   кабинет,   начальники   штабов   и
главнокомандующие  вооруженными силами  на Среднем Востоке понимали, что они
должны  выбирать между борьбой  в  этих  крайне неблагоприятных  условиях  и
спешной  эвакуацией острова, которая была еще возможна в первых  числах мая.
Но  между  нами не  было расхождений  во  мнении относительно  необходимости
принять бой, и когда теперь, оглядываясь назад, мы видим, как близки мы были
к   победе,  несмотря  на  все  наши  нехватки,  и  к  каким  далеко  идущим
положительным последствиям привело даже наше поражение, мы должны быть очень
довольны тем риском, на который мы пошли, и ценой, которую мы уплатили.

     * * *
     Мы можем теперь изложить германский  план нападения, который  мы узнали
после  войны.  Осуществление его было поручено 11-му  авиационному  корпусу,
состоявшему из 7-й авиадивизии и 5-й горной дивизии, с 6-й горной дивизией в
качестве  поддерживающей  части.  Почти  16  тысяч человек, главным  образом
парашютистов,  предполагалось перебросить  по воздуху и 7 тысяч  -- по морю.
Дополнительную  поддержку  должен  был  оказать  8-й  авиационный  корпус. В
распоряжение  этих сил  было  предоставлено следующее количество  самолетов:
бомбардировщиков  -- 280, пикирующих бомбардировщиков --  150,  истребителей
("Мессершмитт-109" и "Мессершмитт-110")  -- 180, разведывательных  самолетов
--  40, планеров -- 100, "Юнкерс-52" (транспортных  самолетов) -- 530. Всего
-- 1280 самолетов.
     Морской десант и большое количество материалов предполагалось доставить
двумя караванами греческих каюков 1. Они не имели никакой защиты,
кроме той, которую оказывала им германская авиация.
     1 Тип шхуны, обычно моторной. -- Прим. авт.

     Воздушной атаке должны были подвергнуться  три  района:  на востоке  --
Гераклион, в центре -- Ретимнон,  Суда,  Ханья и,  конечно, на западе, самый
важный объект -- Малеме. Непосредственной  подготовкой  к нападению  служила
массированная  бомбардировка в  течение  часа  наземных  и  противовоздушных
оборонительных  сооружений  бомбами весом до тысячи  фунтов.  За этим должно
было последовать прибытие передовых  частей  на планерах и  (или) парашютные
десанты.  За  ними  в  свою  очередь  должны  были  прибыть  подкрепления на
транспортных  самолетах.  Для  успеха всего плана  важнейшее  значение  имел
захват  аэродрома в  Малеме. Простая высадка парашютных войск на местности в
нескольких милях от  аэродрома не дала бы транспортным самолетам возможности
высаживать  6-ю  горную   дивизию   группами  по  40--50  человек,  а  затем
возвращаться за новыми партиями. Немецкой  авиации необходимо было полностью
и  беспрепятственно  овладеть  аэродромом  не только для  посадки,  но и для
взлета.  Только  при   условии  повторных  рейсов  они  могли  доставить  то
количество  войск,  которое  являлось  основой  всей  их  воздушно-десантной
операции.

        "Глава шестнадцатая"
        "Крит. Битва"
     Битва  за   Крит  была  во  многих  отношениях  исключительной.  Ничего
подобного ей в прошлом не видывали. Это было первое в  анналах войны крупное
нападение  авиадесантных  войск.  Германский авиационный  корпус представлял
самую активную часть гитлеровского молодежного движения и был олицетворением
тевтонского духа реванша за  поражение 1918  года. В этих храбрых, прекрасно
обученных  и   абсолютно   преданных   нацистских  парашютных  войсках   был
представлен  цвет мужского  населения  Германии. Они  были  полны  страстной
решимости  принести  свою  жизнь  на  алтарь  славы  и  мирового  господства
Германии. Им суждено было столкнуться с гордыми солдатами, многие из которых
прибыли   с   другого  конца   земного  шара,  чтобы  сражаться  в  качестве
добровольцев  за  родину  и  за   то,  что  они  считали   делом  свободы  и
справедливости.

     * * *
     Битва началась утром  20 мая. Никогда еще немцы не  предпринимали более
отчаянной и яростной атаки. Их первой и главной целью был аэродром в Малеме.
В  течение часа окружающие  позиции подвергались сильнейшей бомбардировке  и
пулеметному обстрелу, когда-либо производившимся  с воздуха. Основная  часть
нашей зенитной артиллерии была фактически сразу же выведена из строя. Еще до
окончания  бомбардировки западнее аэродрома начали приземляться планеры. В 8
часов утра в районе  между Малеме и Ханьей с высоты от 300 до 600 футов было
сброшено  много парашютистов. Утром и днем были брошены в бой два германских
полка,  по  четыре   батальона   каждый,  доставленные  самолетами,  которые
прибывали  непрерывным потоком, невзирая ни на  какие потери в живой силе  и
самолетах. На аэродроме и поблизости от него они натолкнулись на решительное
сопротивление  батальона  новозеландской  5-й  бригады,  а  остальная  часть
бригады  вела  бои восточнее.  Всюду,  где  были  замечены  наши войска, они
подвергались ожесточенной  бомбардировке. Противник  в  огромном  количестве
сбрасывал бомбы весом  в 500 и  даже 1000 фунтов. Днем никакие контратаки не
были  возможны. Контратака, предпринятая  при поддержке всего двух  пехотных
танков,  оказалась  неудачной. Планеры и транспортные  самолеты приземлялись
или  разбивались  на  побережье,   в  кустарнике  или  на  охваченном  огнем
аэродроме. Всего в первый день вокруг Малеме и Ханьи и между ними высадилось
свыше 5 тысяч немцев. Они понесли очень тяжелые потери от огня  и в яростном
рукопашном  бою с новозеландцами. В обороняемом нами районе были выведены из
строя  фактически все  приземлившиеся  немцы,  большинство их было убито.  К
концу  дня аэродром все еще находился в наших руках, но в этот вечер остатки
батальона отступили. Две роты, посланные на подмогу, прибыли слишком поздно,
чтобы отбить аэродром, который, однако, еще обстреливался нашей артиллерией.
     В это  утро  Ретимнон и Гераклион подверглись сильной бомбардировке, за
которой последовали днем парашютные  десанты,  состоявшие соответственно  из
двух и четырех батальонов. Завязались тяжелые бои, но к  ночи мы по-прежнему
прочно удерживали  оба  аэродрома.  В Ретимноне и  Гераклионе были  высажены
десанты  меньших размеров и развернулись упорные бои, в  ходе  которых немцы
понесли тяжелые  потери. Таким  образом,  результаты  первого дня боев  были
вполне удовлетворительными,  если не считать Малеме; но повсюду  действовали
сейчас хорошо вооруженные отряды немцев.  Сила атаки  далеко  превзошла  все
ожидания  английского  командования,  а  ожесточенность нашего сопротивления
поразила противника.
     Штурм продолжался и на второй день, когда  вновь появились транспортные
самолеты.   Хотя   наша  артиллерия   и   минометы  все   еще   держали  под
сосредоточенным огнем  аэродром  в Малеме,  на  нем и  на неровной местности
западнее продолжали приземляться транспортные самолеты. Германское верховное
командование,  видимо, безразлично относилось  к  потерям, и  в  этом районе
разбилось  при  посадке  по  меньшей  мере   100  самолетов.  Тем  не  менее
накапливание  сил продолжалось.  В  эту ночь  контратакующие  достигли  края
аэродрома, но на рассвете вновь появились германские самолеты, и захваченные
позиции не удалось удержать.
     На третий  день Малеме  уже использовался противником  как  действующий
аэродром. Транспортные  самолеты продолжали прибывать. Еще более  важным был
тот факт, что они  могли возвращаться за подкреплениями. По общим подсчетам,
в эти и последующие дни на аэродроме приземлилось или более или менее удачно
упало более 600 транспортных самолетов с войсками. Под усиливающимся нажимом
этих  растущих сил пришлось в  конце  концов  отказаться  от  плана крупного
контрнаступления,  и новозеландская 5-я  бригада постепенно отошла от Малеме
почти на  10 миль. В  Ханье и Суде перемен не было, а в Ретимноне  мы прочно
контролировали положение.  В Гераклионе противник высаживался  к востоку  от
аэродрома и начал все прочнее закрепляться там. После атак 20 мая германское
верховное  командование  оставило  в  стороне   Ретимнон   и   Гераклион   и
сосредоточило свое внимание главным образом на районе залива Суда.

     * * *
     20 мая, после того как авиаразведка донесла о появлении шхун в Эгейском
море,  адмирал  Кэннингхэм  послал  в  район к  северо-западу от Крита отряд
легких  кораблей.  Он  состоял  из крейсеров  "Найяд"  и  "Перт" и  эсминцев
"Кандахар", "Ньюбиен",  "Кингстон"  и "Джюно" и находился под  командованием
контр-адмирала Кинга.
     Мощное   соединение   под   командованием   контр-адмирала   Роулингса,
состоявшее  из  линкоров   "Уорспайт"   и  "Вэлиант",  прикрываемых  восемью
эсминцами,  расположилось к западу от  Крита,  ожидая появления итальянского
флота. В течение всего дня 21 мая наши корабли подвергались сильным атакам с
воздуха. Эсминец  "Джюно" получил попадание  и затонул в  две минуты, причем
было  много  жертв. Крейсера "Аякс" и  "Орион"  также  были  повреждены,  но
остались в строю.
     В эту ночь  наши утомленные  войска  увидели на севере вспышки  огня на
горизонте и поняли, что это действует наш морской флот.
     Первый  немецкий караван  с  десантными войсками  вышел  на  выполнение
своего  отчаянного  задания.  Во второй  половине  дня были замечены  группы
небольших судов, приближавшиеся к Криту, и адмирал Кэннингхэм приказал своим
легким кораблям выйти в Эгейское море, чтобы помешать высадке противника под
покровом темноты.  В  11 часов 30 минут  вечера в  18 милях  севернее  Ханьи
контр-адмирал Гленни с  крейсерами  "Дидо",  "Орион"  и  "Аякс"  и  четырьмя
эсминцами перехватил немецкий караван с войсками, состоявший преимущественно
из  шхун,  сопровождаемых торпедными катерами. В  течение  двух с  половиной
часов английские корабли преследовали свою добычу,  потопив не менее  дюжины
шхун и три парохода с германскими солдатами на борту. Считают, что в ту ночь
утонуло около четырех тысяч человек.

     * * *
     Тем  временем   контр-адмирал  Кинг   с  крейсерами  "Найяд",   "Перт",
"Калькутта" и "Карлейл" и тремя эсминцами провел ночь 21-го, патрулируя воды
у  Гераклиона,  а с рассветом 22  мая  начал двигаться на  север.  Уничтожив
одинокую шхуну  с  войсками, эскадра к  10 часам утра  стала приближаться  к
острову Мелос. Через несколько минут на севере был замечен вражеский эсминец
и  пять  небольших судов,  с  которыми  был  немедленно завязан  бой.  Затем
появился  другой  эсминец, поднявший  дымовую завесу, за которой  скрывалось
много шхун: мы перехватили еще один  крупный  караван  судов, битком набитых
солдатами.  Наша  авиаразведка  донесла об  этом  адмиралу  Кэннингхэму;  но
понадобилось больше часа, чтобы передать эти сведения контр-адмиралу Кингу.
     С  самого  рассвета  его  корабли  подвергались  непрерывным  воздушным
атакам, и хотя до сих пор ни один из них не получил повреждения, у всех были
на  исходе  боеприпасы  для зенитных орудий.  Общая скорость  эскадры  также
уменьшилась,  поскольку  "Карлейл" мог идти  со скоростью, не превышающей 21
узел. Контрадмирал,  не вполне сознавая, какая добыча находится чуть ли не у
него в руках,  решил, что двигаться дальше на север значило бы поставить под
угрозу весь отряд, и приказал отойти на запад. Как только  главнокомандующий
прочитал этот сигнал, он послал следующий приказ:
     "Держитесь.  Поддерживайте   связь  визуальной   сигнализацией.  Нельзя
бросать армию на  Крите на  произвол судьбы. Необходимо не допустить высадки
на Крите ни одного морского десанта".
     Теперь было  уже  слишком поздно уничтожать  караван, который  повернул
вспять и  рассеялся  по всем направлениям  между многочисленными  островами.
Таким образом, самое  меньшее пять  тысяч  немецких солдат  избежало  участи
своих  товарищей.   Дерзость   германского  командования,   пославшего   эти
фактически беззащитные  караваны  с войсками через воды,  где немцы не имели
господства ни на  море,  ни в воздухе, показывает, что могло  бы произойти в
гигантском масштабе в сентябре 1940 года на Северном  море и в Ла-Манше. Это
говорит о непонимании немцами того, что означает морское могущество в борьбе
против  сил вторжения,  а  также  о том,  какую  цену  человеческими жизнями
приходится платить за такого рода неведение.

     * * *
     Отход контр-адмирала  не спас его  эскадру  от атак  авиации.  Во время
отступления  он, вероятно,  понес  такие же потери, какие мог бы понести при
уничтожении  каравана.  В  течение  трех  с  половиной   часов  его  корабли
подвергались непрерывной бомбардировке. Его  флагманский корабль  "Найяд", а
также  "Карлейл",  командир  которого  капитан  1  ранга  Гэмптон  был убит,
получили повреждения.
     В  1  час  10  минут  дня  они были  встречены линкорами  "Уорспайт"  и
"Вэлиант"  с   крейсерами  "Глостер"   и  "Фиджи"  и  семью   эсминцами  под
командованием  контр-адмирала  Роулингса, которые спешили  им  на  помощь  с
запада  через  пролив  Китира. Почти в  самый момент  прибытия в  "Уорспайт"
попала бомба, повредившая  башни 4- и 6-дюймовых орудий на правом борту. Это
уменьшило  его  скорость,  и,   поскольку  противнику  удалось  ускользнуть,
объединенные английские эскадры  отошли в юго-западном  направлении.  Полный
непреклонной решимости  уничтожить любой ценой все морские десанты,  адмирал
Кэннингхэм  бросил на  чашу  весов все.  Ясно, что  на протяжении всех  этих
операций  он без колебаний рисковал ради  этой цели не только своими ценными
кораблями, но и всем господством  в  восточной  части Средиземного моря. Его
поведение в  этом вопросе было горячо одобрено военно-морским министерством.
В  этой тяжелой  борьбе  не  только  германское  командование делало  высшие
ставки.

     * * *
     22 и  23  мая  были  тяжелыми  днями для флота. Эсминец "Грейхаунд"  из
эскадры контр-адмирала Роулингса получил попадание и затонул. Старший офицер
объединившихся  теперь сил контрадмирал Кинг приказал  двум  другим эсминцам
подобрать уцелевших, а крейсерам "Глостер" и "Фиджи" прикрывать  эсминцы  от
непрерывных  воздушных  атак,  становившихся  все  более  интенсивными.  Это
задержало весь флот и значительно затянуло тот промежуток времени, в течение
которого  он подвергался  воздушным  атакам. 22 мая  в  2 часа 57  минут дня
контр-адмирал Кинг, узнав,  что боеприпасы  для  зенитных орудий на  исходе,
приказал  двум  крейсерам отойти в  любом желаемом направлении. В 3  часа 30
минут  дня  были  получены сообщения, что  "Глостер" и "Фиджи" под  сильными
ударами авиации догоняют на большой скорости остальной флот. 20 минут спустя
пораженный  несколькими бомбами "Глостер", охваченный  огнем и с разрушенной
верхней  палубой,  окончательно остановился.  "Фиджи"  не оставалось  ничего
другого,  как покинуть  "Глостер". Потеряв связь  с  флотом и почти исчерпав
запасы  топлива,  он  в  сопровождении  двух  своих  эсминцев  направился  к
Александрии.
     Через  три часа, выдержав  почти 20 атак  соединений бомбардировщиков и
расстреляв  все  снаряды  своих  тяжелых  зенитных орудий,  он  пал  жертвой
"Мессершмитта-109", который  незаметно  приблизился  под  покровом  облаков.
Раздался сильный взрыв. Корабль накренился, но все еще  делал 17 узлов, пока
не началась новая атака и в него не попали еще три бомбы. В 8 часов 15 минут
вечера он опрокинулся и затонул, но 523 человека  из 780  членов его команды
были подобраны двумя эсминцами, которые вернулись с наступлением темноты.
     В течение ночи адмирал Кэннингхэм узнал об общем положении  и о  гибели
"Глостера"   и  "Фиджи".  Вследствие   канцелярской  ошибки,   допущенной  в
распределительном пункте  службы связи военно-морского  флота в Александрии,
ему показалось, что не только эти крейсера, но и линкоры израсходовали почти
все  свои боеприпасы  к  зенитным орудиям. Поэтому в 4 часа дня он  приказал
всем силам отойти  на восток.  В  действительности же у  линкоров было много
боеприпасов, и  позже адмирал  Кэннингхэм заявил, что, знай  он  это,  он не
отозвал бы  их. Их присутствие на следующее утро, возможно, предотвратило бы
другую катастрофу, о которой сейчас нужно рассказать.
     На заре 23 мая "Келли" и "Кэшмир" полным ходом огибали Крит с запада. В
7  часов  55 минут,  выдержав уже  две  сильные  воздушные атаки,  они  были
перехвачены  соединением  в  составе  24  пикирующих  бомбардировщиков.  Оба
корабля  были быстро  потоплены,  и  вместе  с  ними погибло 210  человек. К
счастью,  поблизости  находился  эсминец  "Киплинг",  который,  несмотря  на
непрерывную  бомбардировку, подобрал 279  офицеров  и матросов, в  том числе
лорда Луиса Маунтбэттена, не получив при этом и царапины. На следующее утро,
находясь еще в 50 милях от Александрии и нагруженный до отказа, он  исчерпал
все свои запасы  топлива, но был  встречен  и  благополучно  прибуксирован в
порт.

     * * *
     Таким  образом,