езден, в
результате   чего  после   соединения  с  русскими   оставшиеся   германские
вооруженные  силы  будут  разрезаны на две части.  Второе наступление  через
Регенсбург  на  Линц,  где  он  также рассчитывал  встретиться  с  русскими,
предотвратит "усиление германского  сопротивления в укрепленном районе Южной
Германии". Сталин  охотно с этим согласился.  Он заявил, что это предложение
"полностью совпадает с планом советского  верховного командования". "Берлин,
--  добавил он,  --  утратил свое прежнее  стратегическое значение.  Поэтому
советское верховное  командование  намерено выделить второстепенные силы для
наступления на Берлин".
     Это     заявление,     однако,    не    было
подтверждено дальнейшими событиями.
     Английские   начальники  штабов  проявляли  беспокойство  не  только  в
отношении достоинств нового плана, но и потому, что фактически были обойдены
верховные  власти,  как  военные,   так  и  конституционные.  Они  составили
пространную телеграмму своим коллегам в Вашингтоне, с  которой я ознакомился
уже после того, как она была отправлена. В ходе  межштабных  переговоров это
случалось  весьма  часто,  В принципе  я  был  полностью  согласен  с нашими
начальниками штабов, и мы мыслили в одном и том же направлении. Тем не менее
я считал, что их телеграмма  поднимает  много мелких, посторонних вопросов и
исходит  не из того,  из  чего  следовало  исходить,  чтобы  обеспечить себе
наилучшие позиции в споре  с начальниками штабов Соединенных Штатов. Поэтому
я послал им следующую записку:
     Премьер-министр  --   генералу   Исмею   для
комитета начальников штабов
     31 марта 1945 года
     "1. Я обдумал вашу телеграмму,  и, конечно, хорошо, что военные вопросы
ставятся перед объединенным англо-американским штабом. Надеюсь, однако,  что
у  нас  сознают,  что   мы  располагаем  лишь  четвертью  вооруженных   сил,
участвующих  во  вторжении  в Германию,  и что  с июня 1944 года  обстановка
значительно изменилась...
     Мне   кажется,   что   основная  критика   нового   плана   Эйзенхауэра
сводится  к  тому,  что  он  переносит  ось
главного  наступления  на Берлин  в направлении  через
Лейпциг  на Дрезден, и, таким образом,  возникает  вопрос, не  будет ли 21-я
группа   армий   настолько  рассредоточена,   что   потеряет
свою    наступательную    силу,    особенно
после того,  как  она лишена поддержки  американской 9-й  армии. Таким
образом, нас могут  обречь на почти неподвижную роль на севере, в результате
чего  мы  будем  фактически лишены  возможности  форсировать Эльбу,  пока  в
операциях не будет достигнута  значительно более поздняя стадия. Исключается
также перспектива вступления англичан в Берлин вместе с американцами.
     Правильность   такой   критики  зависит   от   масштабов  сопротивления
противника.   Если   сопротивление   будет   фактически   сломлено,  то
нет       никаких      причин,       почему
американская    9-я   армия    и
21-я   группа  армий  не   могут
принять участия в наступлении на
более  широком  фронте.  Последнее   слово  по  этому  вопросу  должно
оставаться за верховным главнокомандующим.
     Возможно также, что генерал Эйзенхауэр ошибается, полагая, что Берлин в
значительной мере утратил  свое военное и политическое  значение.  Хотя
значительная        часть        германских
правительственных департаментов переведена  на юг, не следует упускать
из виду, какое решающее влияние на  психологию  немцев
может  оказать  падение Берлина. Мысль  о  том,  что  не  следует  придавать
значения  Берлину и  что нужно предоставить русским захватить его  на  более
поздней стадии, мне кажется неправильной. До тех пор пока разрушенный Берлин
будет сражаться,  выдерживая осаду, как это вполне может случиться, у немцев
будет  оставаться стимул  для сопротивления. Падение  Берлина может  вызвать
почти всеобщее отчаяние у немцев. 6. Утверждая, что мы хотели бы свернуть  в
сторону для того, чтобы закончить дела в Дании, Норвегии и вдоль Балтийского
побережья, мы ослабляем  наш довод в  пользу большей  концентрации сил между
морем и флангом Ганновер, Берлин... "
     Премьер-министр -- генералу Эйзенхауэру 31 марта 1945 года
     "1.  Лично  мне  кажется,  что  если сопротивление противника не  будет
сломлено, то переключение  основной оси  наступления столь  далеко на  юг  и
вывод  американской 9-й армии из состава 21-й  группы  армий может  в  такой
степени растянуть  фронт  Монтгомери, что отведенная ему наступательная роль
окажется  сведенной  к  нулю.  Я  не  вижу,  какую  выгоду  дает  отказ   от
форсирования  Эльбы.  Если   сопротивление  противника  ослабнет,  как   вы,
очевидно,  ожидаете  и  что  вполне   может  случиться,  почему  бы  нам  не
форсировать Эльбу и не продвинуться как можно  дальше  на  Восток? Это имеет
важное политическое значение, поскольку русские армии на юге, судя по всему,
наверняка войдут в Вену и захватят Австрию. Если мы преднамеренно оставим им
Берлин,  хотя он  и будет в пределах нашей досягаемости, то  эти два события
могут усилить их убежденность, которая уже  очевидна, в том, что все сделали
они.
     Далее,  я  лично не  считаю,  что
Берлин уже утратил свое военное и тем
более   политическое  значение.   Падение   Берлина   оказало  бы   глубокое
психологическое воздействие на сопротивление немцев во всех частях рейха. До
тех пор пока Берлин держится, огромные массы немцев будут считать
своим  долгом  продолжать  борьбу  до  последнего
вздоха.   Я   не   разделяю   мнения,
что   захват  Дрездена   и  соединение
там     с     русскими     имели
бы  более важное  значение. Те  части
департаментов германского  правительства, которые переброшены  на  юг, могут
быть  очень  быстро  переведены  еще   дальше  на   юг.   Но
пока     Берлин     остается      под
германским флагом, он, по моему мнению, не  может
не являться самым решающим пунктом в Германии.
     Поэтому я бы в гораздо
большей          степени          предпочел
придерживаться того плана, на  основе которого мы форсировали  Рейн, а
именно,  чтобы американская 9-я  армия
вместе   с    21-й   группой    армий
продвинулась  к  Эльбе  и  дальше  до  Берлина.  Это  ни  в  коей  мере
не   противоречило    бы   плану
большого  центрального  удара,   который   вы  в
настоящее  время  столь  правильно  развиваете в  результате  блестящих
операций   ваших  армий  южнее  Рура.
Потребуется лишь переключение одной армии на северный фланг".
     Генерал Эйзенхауэр -- премьер-министру 1 апреля 1945 года
     "В  настоящее время обстановка складывается в таком  виде, в каком я ее
изображал моему  штабу год  тому назад, когда говорил о  цели,  к которой мы
должны стремиться, а именно, чтобы  наши вооруженные силы, форсировав  Рейн,
сосредоточили свои усилия в направлении Везеля и Франкфурта и расположились,
грубо говоря,  в большом треугольнике  с  выступом  в районе Касселя.  После
этого  задача  состояла  бы  в  том,  чтобы  определить  направление  удара,
способного вызвать  максимальную дезорганизацию  среди  оставшихся  немецких
вооруженных сил и подорвать сопротивление немцев. Я никогда не терял из виду
огромного значения  наступления  на  самое  северное  побережье,  хотя  ваша
телеграмма внесла  новую  мысль о политическом значении быстрого  достижения
определенных целей. Я  ясно понимаю вашу мысль в этом  вопросе. Единственная
разница между вашими предложениями и моим планом состоит в сроках...
     Конечно, если в какой-либо момент сопротивление будет внезапно сломлено
по всему фронту,  мы устремимся  вперед  и Любек и Берлин окажутся  в  числе
наших важных целей".
     И я ответил: Премьер-министр -- генералу Эйзенхауэру 2 апреля 1945 года
     "I. Благодарю вас за вашу сердечную телеграмму... Я, однако, придаю еще
большее  значение  вступлению  в  Берлин  --  возможность,  которая,  вполне
вероятно,  нам  представится,  -- в  результате полученного вами  из  Москвы
ответа, в третьем параграфе  которого говорится, что  "Берлин  утратил  свое
прежнее стратегическое  значение". Это  следует  рассматривать в свете того,
что  я  говорил  о политической стороне дела. Я  считаю чрезвычайно  важным,
чтобы   мы   встретились  с  русскими  как   можно  дальше  на   Востоке..."
1
     1 Идея Черчилля встретиться с русскими "как можно
дальше на  Востоке" пронизывает всю его политику с тех пор,  как стало ясно,
что Советская Армия сможет раньше союзников достигнуть  стран  Центральной и
Юго-Восточной  Европы. "Балканский вариант", выдвинутый Черчиллем еще в 1943
г.,  был  рассчитан  на  то,  чтобы обеспечить  освобождение  Балкан  силами
партизанских армий  Греции  и Югославии под контролем англичан  раньше,  чем
туда придет Советская Армия.  После открытия второго  фронта  и освобождения
Франции  Черчилль  требовал от  англоамериканских  войск  упредить русских в
овладении  Веной.  Весной 1945 г. он из  политических  соображений настаивал
вопреки  договоренности  между  верховными  главнокомандующими  советскими и
англо-американскими войсками, по которой на  Берлин  должна  была  наступать
Советская Армия, чтобы Эйзенхауэр наступал на Берлин.

        "Глава девятая"
        "КУЛЬМИНАЦИОННЫЙ МОМЕНТ: СМЕРТЬ РУЗВЕЛЬТА"
     Президент   Рузвельт  скончался   внезапно   в  четверг   12  апреля  в
Уорм-Спрингс, штат Джорджия. Ему было 63 года. После полудня, когда Рузвельт
позировал  художнице  для  портрета,  он  внезапно  упал и  в  тот же  вечер
скончался, не приходя в сознание.
     Можно сказать, что Рузвельт умер в самый кульминационный период  войны,
в  момент,  когда  его  авторитет  был  крайне  необходим  для  того,  чтобы
направлять  политику Соединенных  Штатов.  Когда я рано  утром  в пятницу 13
апреля  получил известие о  его смерти, я почувствовал себя так,  словно мне
нанесли физический удар.  Мои взаимоотношения с этим блистательным человеком
имели огромное значение на протяжении долгих тяжелых  лет совместной работы.
Теперь этим  отношениям пришел  конец.  Я был  подавлен  сознанием  большой,
непоправимой  утраты. Я отравился  в  палату  общин, которая собралась в ] 1
часов, и в нескольких словах предложил почтить память нашего великого друга,
немедленно  отложив заседание. Этот  беспрецедентный  шаг,  предпринятый  по
случаю смерти главы  иностранного  государства,  соответствовал единодушному
желанию  членов  палаты.  Медленно  покидали  они парламент после заседания,
продолжавшегося всего лишь восемь минут.
     Все  страны в той  или иной форме чтили память Рузвельта. В Москве были
вывешены окаймленные крепом флаги, и, когда собрался Совет 1, его
члены вставанием почтили память президента. Японский премьер-министр выразил
американцам "глубокое соболезнование" в связи  с потерей их лидера, которому
он приписывал  заслугу  в  том,  что  "Америка в  настоящее  время  занимает
выгодное положение".  В  противовес  этому  германское  радио  заявило,  что
"Рузвельт  войдет в историю  как  человек,  который своим подстрекательством
превратил  нынешнюю войну во вторую мировую войну,  как президент, который в
итоге  сумел   усилить   мощь   своего   самого   большого   противника   --
большевистского Советского Союза".
     1 Сессия Верховного Совета СССР. -- Прим. ред.

     * * *
     Хотя  смерть  Рузвельта  была  внезапной  и  неожиданной,  я,  как  уже
упоминалось, чувствовал  после того,  как  мы  расстались в  Александрии, по
окончании  Ялтинской конференции,  что силы оставляют  президента.  В личных
телеграммах   я   всячески   стремился   облегчить   напряжение,   вызванное
разногласиями по большим политическим вопросам, которые советский антагонизм
вносил в нашу официальную переписку,
     В первое мгновение я решил вылететь на похороны и уже заказал самолет.
     Однако  на меня оказали большое давление, требуя, чтобы я не выезжал из
страны в этот  критический  и  трудный момент, и  я  уступил желаниям  своих
друзей.
     Президенту я направил следующее послание:
     Премьер-министр -- президенту Трумэну 13 апреля 1945 года
     "Я очень  сожалею, что не  могу  в данный  момент  изменить свои планы,
одобренные сегодня утром королем и кабинетом. Планы предусматривают дебаты в
парламенте на  следующей неделе, а также  мое выступление во вторник с целью
воздать  должное  покойному президенту,  и  мое  присутствие  при  короле на
церковной службе в соборе св. Павла в связи с похоронами. Я искренне надеюсь
встретиться с Вами в ближайшее время. Тем временем  учтите,  что наш министр
иностранных дел в курсе всех наших совместных дел".
     Мне  казалось  странным, особенно  в  последние несколько  месяцев, что
Рузвельт не ознакомил детально своего заместителя и потенциального преемника
со всеми делами и не ввел  его в курс тех решений,  которые принимались.  На
наших делах  это сказывалось весьма неблагоприятно. Одно дело, когда читаешь
о событиях  после того, как  они свершились, и совсем другое дело, когда сам
переживаешь их час за часом. В лице Идена я имел коллегу, который знал все и
мог  в  любой  момент  полностью  принять  на  себя  руководство,  хотя я  и
чувствовал себя вполне  здоровым  и полным  энергии. Но в Соединенных Штатах
вице-президент сразу вступает  на пост, облеченный верховной властью, будучи
до этого мало осведомлен  и  в еще меньшей  степени наделен властью. Как мог
Трумэн знать и  оценить проблемы,  которые  решались в  этот кульминационный
период  войны? Все, что  мы узнали о нем позднее, свидетельствует о том, что
он  является  решительным,   бесстрашным   человеком,   способным  принимать
величайшие решения. Но в эти первые месяцы его положение было крайне трудным
и не давало ему возможности полностью проявить свои незаурядные качества.

     * * *
     На  мою  первую  официальную телеграмму,  выражавшую  соболезнование  и
вместе с тем поздравлявшую нового президента, Трумэн прислал самый дружеский
ответ.  Несколько  дней  спустя  я   получил  от  нашего  посла  телеграмму,
содержавшую интересные сведения.
     Лорд Галифакс -- премьер-министру 16 апреля 1945 года
     "Антони  и  я виделись с  Гарри Гопкинсом сегодня утром. Уже в  течение
некоторого  времени  Гарри  замечал, как сильно  слабел  президент.  Он  мог
выполнять лишь очень небольшую работу.
     По его мнению, смерть президента создала совершенно новую обстановку, в
которой нам придется начинать с самого начала. В одном мы можем быть уверены
-- политика будет  вырабатываться в значительно большей степени в результате
согласованных  действий  сената. Как  это  будет выглядеть  на  деле, трудно
предсказать. Многое будет зависеть от его личной оценки людей, с которыми он
будет иметь дело.
     Что касается самого  Гарри,  то Трумэн  просил его представить ему свои
соображения  о  внешней  и  международной политике, что Гарри и делает,  но,
конечно,  не сможет  продолжать  работать на  своем нынешнем  посту. Трумэн,
возможно,  не  захочет  его,  да и сам Гарри этого не желает. Методы Трумэна
будут совершенно отличными от методов Ф. Д. Р.
     Возможно, представляет интерес тот факт, что  любимым  занятием Трумэна
является  история  военного искусства.  Говорят,  что он много читал  в этой
области.  Как-то  вечером  здесь  он проявил  удивительное  знание  кампаний
Ганнибала. Он почитает Маршалла".

     * * *
     Сталину я писал:
     Премьер-министр -- маршалу Сталину 14 апреля 1945 года
     "1.  Получил Ваше послание от 7 апреля. Благодарю Вас за успокоительный
тон этого послания и надеюсь, что недоразумение с "Кроссвордом" можно теперь
считать ликвидированным.
     Я глубоко  опечален  смертью Президента Рузвельта, с  которым у меня за
последние пять с половиной лет установились узы очень близкой личной дружбы.
Это печальное событие еще больше  подчеркивает значение того
факта, что Вы и  я связаны  друг
с   другом   многочисленными   проявлениями   любезности  и  приятными
воспоминаниями даже в обстановке  всех тех опасностей и  трудностей, которые
мы преодолели.
     Я   должен  воспользоваться  этим
случаем,  чтобы   поблагодарить   Вас  за  все  любезности,
которыми  Вы  окружили  мою  супругу во  время ее
пребывания в  Москве, и  за  все
заботы о ней в ее поездках по России.
Мы   считаем   большой   честью  награждение   ее   орденом   Трудового
Красного   Знамени   за   ту  работу,
которую  она  проделала,  чтобы смягчить  ужасные
страдания  раненых  воинов  героической  Красной
Армии. Денежные суммы,  которые она собрала,  может быть, невелики,  но  это
проникнутые любовью  пожертвования не  только богатых,
но главным образом пенсы бедных,
которые  были горды тем, что еженедельно  делали свои  небольшие  взносы. От
дружбы  масс  наших  народов, от взаимопонимания  наших  правительств  и  от
взаимного уважения наших армий зависит будущее всего мира".
     Маршал Сталин -- премьер-министру 15 апреля 1945 года
     "Ваше послание по случаю кончины Президента Ф. Рузвельта получил.
     В  Президенте Франклине  Рузвельте советский  народ  видел  выдающегося
политического деятеля и непреклонного поборника тесного сотрудничества между
нашими тремя государствами.
     Дружественное отношение Президента Ф. Рузвельта к СССР  советский народ
будет всегда высоко ценить и помнить.
     Что касается меня лично, то я особенно  глубоко чувствую тяжесть Утраты
этого великого человека -- нашего общего друга".
     Иден, находившийся в Вашингтоне, писал:
     Министр иностранных дел, Вашингтон -- премьер-министру
     15 апреля 1945 года
     "1.  Посол и я беседовали  со Стеттиниусом  вскоре после моего прибытия
сегодня утром. По  словам  Стеттиниуса,  Сталин и Молотов проявили  признаки
глубокой печали  в  связи  со смертью президента. Сталин  спросил Гарримана,
может ли он внести в такой момент какой-либо вклад, который способствовал бы
укреплению единства великих  союзников.  Стеттиниус заявил, что,  к счастью,
Гарриман не ответил сразу: "Польша", а  вместо  этого  сказал, что  было  бы
хорошо,  если  бы Молотов  смог  приехать на  конференцию  в  Сан-Франциско.
Стеттиниус ухватился за это и послал телеграмму, предлагая, чтобы Молотов не
только приехал в Сан-Франциско, но и чтобы он сначала заехал для переговоров
в  Вашингтон. Час тому назад Стеттиниус  позвонил мне и сказал, что  русские
согласились на  это и Молотов прилетит на американском самолете, который уже
послан за  ним. Поэтому я  полагаю, что он будет здесь ко вторнику, когда, я
думаю, мы займемся польским вопросом.
     Все это  хорошие новости, но мы  не должны на них слишком рассчитывать,
так как остается  еще  выяснить,  какую позицию  займет Молотов,  когда
он  прибудет   сюда.  Во  всяком
случае   отрадным  является  уже  то,
что     мы     получим     возможность
заняться этим вплотную.
     Стеттиниус   также   говорил   со
мной сегодня относительно прений в палате  общин
на этой неделе по вопросу о Польше. Он  выразил надежду, что
вы  сможете  отметить,   что   в
свете совещания трех министров иностранных дел события
приняли новый  оборот.  Я согласился,  но  сказал,  что, по
моему мнению, русским не вредно узнать, как серьезно мы обеспокоены тем, что
московская  комиссия  до  сих  пор  не
смогла  добиться  прогресса   на
основе ялтинских решений.  Я  твердо считаю,  что мы должны
оказывать на русских постоянное давление. Пока еще нет никаких оснований для
оптимизма,  и  больше  всего мы  можем
рассчитывать  на успех любых переговоров здесь, если русские полностью
поймут, насколько серьезным для всех нас был бы провал в этом деле".
     И  на   следующий   день:   Министр   иностранных  дел,  Вашингтон   --
премьер-министру
     16 апреля 1945 года
     "Сегодня  утром Эдуард  1  и  я  нанесли  наш  первый  визит
президенту.
     1 Галифакс. -- Прим. ред.

     Я. коснулся вопроса о встрече между вами и  президентом и  сказал,  что
президент,  вероятно, помнит, что  президент  Рузвельт собирался в ближайшем
будуще