англичанам  как  простая  распродажа
британских владений в обмен на 50 эсминцев, то это, безусловно, встретило бы
сильнейшую  оппозицию. Вот  почему  я  старался объяснить эту  сделку самыми
высокими  побуждениями,  на  что  я имел  полное  право,  поскольку  она, по
существу,  выражала и поддерживала прочные  общие интересы стран английского
языка.
     С согласия президента 20 августа я рассказал об этом в парламенте.
     Бывший военный моряк -- президенту 22 августа 1940 года
     "Я  весьма  благодарен Вам  за  все,  что Вы  делаете  для  нас.  Я  не
намеревался  заключить  с  Вами  какой-либо контракт, соглашение или сделку,
связанную с продажей. Дело  заключается в том, что наш кабинет вынес решение
предложить  Вам  военно-морские  и военно-воздушные  базы  у  Атлантического
побережья совершенно независимо от вопроса об эсминцах или какой-либо другой
помощи. С  нашей точки зрения, мы  являемся двумя друзьями, помогающими ДРУГ
другу  в  минуту  опасности  всем,  чем  они  могут.  Вот  почему  мы  хотим
предоставить  Вам вышеуказанные возможности, не требуя ничего взамен; и если
бы даже Вы сочли завтра невозможным Для себя передать нам  эсминцы и прочее,
то наше предложение все  же сохранит свою силу, ибо мы рассматриваем его как
сделанное в общих  интересах... В  то же время мы полностью доверяем  Вашему
суждению  и  чувствам  народа Соединенных  Штатов  в  отношении оказания нам
помощи вооружением и  т.  д. в  меру  Ваших  сил  и возможностей.  Мы  несем
значительные потери в  торговых судах на северо-западных подступах,  которые
являются   сейчас  нашей   единственной   линией   регулярных  коммуникаций,
связывающих  нас  с  океанами,  и Ваши  50 эсминцев, если бы  они немедленно
прибыли, явились бы для нас драгоценной помощью".
     После этого  Лотиан телеграфировал, что конституционные условия  делают
для   президента  "совершенно  невозможным"  передачу  эсминцев  в  качестве
великодушного  подарка.  Они  могут быть даны лишь  в  обмен на  что-либо. В
соответствии  с  существующим  законодательством  ни   начальник  штаба,  ни
комиссия по установлению тактических свойств кораблей  военно-морского флота
не могут удостоверить, что корабли не являются существенно необходимыми  для
национальной  обороны, а без этого  передача их  может быть  законной лишь в
обмен  на  что-либо определенное, что, по мнению комиссии и  морского штаба,
усилит безопасность Соединенных Штатов.
     Премьер-министр -- генералу Исмею 27 августа 1940 года
     "Отчет  лорда  Лотиана  о просьбе президента Рузвельта  следует  теперь
написать  в  первом  лице  в  случае,  если  от  нас  потребуется  публичная
декларация.
     Представьте мне проект  в этом  духе с тем,  чтобы я смог  продиктовать
телеграмму. Проект должен быть у меня сегодня утром".
     27 августа 1940 года
     "Правительство  его  величества  делает президенту  Соединенных  Штатов
следующее предложение:
     Руководствуясь чувствами  дружбы  и доброй  воли,  мы готовы немедленно
встретиться  с Вашими  представителями для того, чтобы рассмотреть  вопрос о
предоставлении в аренду  сроком  на  99 лет территорий для  создания на  них
военно-морских и  военно-воздушных  баз в следующих  пунктах:  Ньюфаундленд,
Бермудские острова, Багамские острова, Ямайка и др.
     Детали должны быть урегулированы позже..."
     В то же самое  время я предложил для  опубликования нижеследующий текст
телеграммы, которую президент мог бы направить мне  для того, чтобы добиться
желательного ему заверения:
     "Согласно имеющимся сообщениям, премьер-министр Великобритании заявил 4
июня 1940 года  в парламенте, что  если  бы в ходе нынешней войны, в которой
участвуют  Великобритания и английские  колонии,  воды, омывающие Британские
острова, больше уже нельзя было бы оборонять английскими военными кораблями,
английский флот ни в коем случае не был бы ни сдан,  ни потоплен, а  был  бы
направлен за океан для защиты других частей империи.
     Правительство Соединенных Штатов настоящим почтительнейше запрашивает о
том,  является  ли  вышеприведенное  заявление  твердой политической  линией
английского правительства".
     Президент согласился с этим  текстом, и я направил ему приводимый  ниже
согласованный заранее ответ:
     "Вы спрашиваете меня, г-н президент, является ли  "твердой политической
линией правительства его  величества" мое заявление  в  парламенте от 4 июня
1940 года относительно  того,  что  Великобритания  никогда  не выдаст и  не
потопит свой флот. Это, безусловно, так".
     Таким  образом,  все  было  благоприятно  разрешено,  и 5  сентября я в
сдержанных выражениях уведомил палату общин об этом и получил ее согласие, а
по существу, и общую поддержку.
     Так мы получили 50 американских  эсминцев. Мы предоставили  Соединенным
Штатам  в  аренду  на  99  лет  военно-воздушные  и  военно-морские  базы  в
Вест-Индии и на Ньюфаундленде. И наконец, я  повторил свое заявление в форме
заверения  президенту,  что  английский  флот не будет  потоплен  и не будет
выдан.  Все  это я  рассматривал как параллельные шаги и жесты  доброй воли,
осуществленные  с учетом  их  достоинства,  а не  как  сделку  коммерческого
характера.  Президент  счел  более приемлемым представить  их  конгрессу как
нечто  целое.  Никто из нас  не  противоречил друг другу,  и обе страны были
удовлетворены. Последствия этого для Европы оказались огромными.

        "Глава шестая"
        "ЕГИПЕТ И СРЕДНИЙ ВОСТОК"
        "(Июнь -- июль -- август 1940 г.)"
     После  того  как Франция вышла из войны, а Великобритания начала борьбу
за  свое  существование,  Муссолини вполне  мог  думать,  что  близок момент
осуществления его  мечты о господстве  на Средиземном  море и восстановлении
прежней Римской  империи. Освобожденный от какой бы то ни было необходимости
быть настороже в отношении французов в Тунисе, он мог  в еще большей степени
увеличить свою многочисленную  армию, которую он подготавливал для вторжения
в Египет. Взоры  всего мира были прикованы  к судьбе  Британского острова, к
сосредоточившимся  для  вторжения  германским  армиям и  к  драме  борьбы за
господство в воздухе. Этому,  конечно, мы уделяли свое основное внимание. Во
многих  странах  полагали,  что  мы  почти  задыхаемся.   Наша  уверенная  и
решительная позиция вызывала  восхищение наших друзей,  но им казалось,  что
нам  не на  что  было опираться.  Тем  не  менее  военный кабинет был  полон
решимости оборонять Египет против  кого бы то ни было с использованием любых
ресурсов, которые могли  быть  выделены в  обстановке  той  решающей борьбы,
которая  происходила дома. Положение стало еще труднее, когда военно-морское
министерство заявило, что оно  не может проводить  военные транспорты  через
Средиземное   море   из-за  наличия  воздушной   угрозы.   Все  должно  было
отправляться вокруг мыса  Доброй Надежды. Таким  образом, мы легко  могли бы
ослабить силы  в битве за  Англию и не  оказать  помощи  сражению за Египет.
Странно, что в этот момент каждый, кого это касалось, был спокоен и бодр. Но
теперь, когда пишешь эти строки, они вызывают дрожь.

     Когда Италия  объявила  10  июня  1940 года войну, английская  разведка
оценивала  --  и  мы  знаем  теперь,  что  этот  расчет был  верен  -- общую
численность  итальянских войск в прибрежных провинциях Северной Африки в 215
тысяч человек, не считая гарнизонов в Абиссинии,  Эритрее и Сомали. Они были
расположены в следующих  пунктах:  в  Триполитании -- шесть регулярных и две
территориальные дивизии; в Киренаике -- две регулярные и две территориальные
дивизии,  помимо пограничных войск численностью  в  три  дивизии;  всего  15
дивизий. Британские силы  в  Египте состояли  из  7-й бронетанковой дивизии,
двух  третей  индийской  4-й дивизии, одной трети новозеландской  дивизии, а
также 14 английских батальонов  и двух артиллерийских полков, не сведенных в
соединения.  Общая  численность всех  этих  сил достигала  примерно 50 тысяч
человек.  Эти  войска  должны  были  одновременно  обеспечивать  как  защиту
западной границы,  так и внутреннюю безопасность  Египта. Поэтому наши шансы
на поле боя  против итальянцев были весьма неравны, а  кроме того, итальянцы
имели также значительно больше самолетов.
     В  течение  июля и  августа  итальянцы проявляли  активность  во многих
пунктах. Существовала угроза продвижения из Кассалы к Белому Нилу на запад в
направлении Хартума. Тревога распространилась в Кении в результате  опасения
того, что итальянские  экспедиционные войска двигаются  в 400 милях южнее от
Абиссинии  в направлении  к  реке  Тана и Найроби. Значительные  итальянские
вооруженные   силы   продвигались  в  Британское  Сомали.  Однако   все  эти
беспокойства  были  незначительными   по  сравнению  с  тревогой,  вызванной
возможностью  итальянского  вторжения  в  Египет, которое  явно готовилось в
крупных  масштабах.   В  течение  последнего  времени  Муссолини  непрерывно
передвигал  свои силы  на  востоке  к  Египту.  Еще до войны была  построена
превосходная  дорога  вдоль  побережья,  начиная от главной  базы в Триполи,
через Триполитанию, Киренаику и Ливию к египетской границе. По этой дороге в
течение многих  месяцев подряд шел все возрастающий поток военных перевозок.
Постепенно  создавались  и  пополнялись  крупные  склады в  Бенгази,  Дерне,
Тобруке, Бардии и Саллуме.  Протяженность этой дороги превышала тысячу миль,
причем все  эти  многочисленные  итальянские  гарнизоны  и склады  снабжения
располагались вдоль нее, как бусы на нитке.
     В  конечном  пункте  этой  дороги  близ  египетской  границы  терпеливо
собиралась  и  формировалась итальянская  армия  численностью  70--80  тысяч
человек,  оснащенная значительным количеством современного вооружения. Перед
глазами  этой армии  сверкал приз  --  Египет.  Позади нее тянулась  длинная
дорога  к  Триполи,  а затем  было  лишь  море.  Если бы  эти  силы, которые
формировались в  течение  ряда  лет  по  частям,  неделя за  неделей,  могли
непрерывно продвигаться на восток, опрокидывая на  пути всех, кто попытается
оказать им сопротивление, их судьба была бы блестящей. Если бы они завоевали
плодородные районы  дельты Нила,  то рассеялись бы все  их заботы  о тяжелом
обратном пути. С другой стороны, в случае неудачи лишь немногие добрались бы
до дому. В действующей армии и  в ряде крупных пунктов снабжения вдоль всего
побережья к  осени  насчитывалось, по  крайней  мере,  300 тысяч итальянцев,
которые могли даже при отсутствии помех отступать на запад вдоль дороги лишь
постепенно или по частям. Для этого им потребовалось бы несколько месяцев. И
если  бы  сражение  на  египетской границе было проиграно, фронт  армии  был
прорван и времени у  них оказалось недостаточно, все они были бы обречены на
смерть  или  захвачены в  плен. Однако  в июле  1940 года не было ясно,  кто
выиграет сражение.
     Нашей передовой оборонительной позицией в тот момент был конечный пункт
железной дороги  Мерса-Матрух. На запад к Сиди-Баррани шло хорошее шоссе, но
за ним вплоть до границы и Саллума не было  никакой дороги, способной питать
в   течение  сколько-нибудь   продолжительного   времени  более   или  менее
значительные  силы,  стоящие на  границе. Из некоторых  наших  самых  лучших
регулярных  войск  была   сформирована  небольшая   механизированная  группа
прикрытия,  состоявшая из 7-го гусарского (легкого  танкового) полка,  11-го
гусарского   полка  (бронемашин)  и  двух  моторизованных  батальонов  60-го
пехотного  полка  и  стрелковой  бригады  с   двумя  полками  моторизованной
королевской конной артиллерии. Тотчас же после возникновения войны был отдан
приказ о нападении на итальянские пограничные посты. Соответственно с этим в
течение  двадцати  четырех  часов части  11-го  гусарского  полка  пересекли
границу, захватили врасплох итальянцев, ничего еще не  знавших об объявлении
войны, и взяли их в плен.
     Следующей ночью,  12 июня, эта успешная операция  была  повторена, а 14
июня части  7-го гусарского полка совместно  с  одной  ротой 60-го пехотного
полка захватили  пограничные форты в Капуццо  и Маддалене,  взяв при  этом в
плен 220 итальянцев. 16 июня они проникли на еще большую глубину, уничтожили
12 танков,  перехватили конвой на шоссе Тобрук -- Барди я и захватили в плен
генерала.
     В  ходе  этих  небольших по  масштабу,  но  весьма  оживленных  военных
действий наши войска чувствовали, что  преимущество на  их стороне, и вскоре
начали   считать  себя  хозяевами   Пустыни.  До  столкновения   с  крупными
формированиями  или  укрепленными  постами  они  могли  двигаться   в  любом
направлении, собирая трофеи в результате ожесточенных стычек.
     С запада прибывало все большее число неприятельских войск, и к середине
июля противник восстановил свою линию фронта, подбросив две дивизии  и часть
подразделений  двух других  дивизий.  В начале августа наши  части прикрытия
были  усилены  группой  поддержки  7-й  бронетанковой   дивизии,  включавшей
батальон  3-го  Колдстримского  гвардейского   полка,  1-й  батальон   60-го
пехотного полка, 2-ю пехотную бригаду, 11-й  гусарский полк, одну  роту 6-го
королевского танкового батальона, две  механизированные батареи королевского
конноартиллерийского  полка,  одна  из  которых  была  противотанковой.  Эта
небольшая группа войск,  расположенная  на 60-мильном  фронте, продолжала со
все   возрастающей  силой   тревожить  противника.  Согласно  опубликованным
итальянцами данным, за первые три месяца войны их потери составили около 3,5
тысячи человек, из которых  700 человек были взяты  в плен. Наши собственные
потери едва превышали 150 человек. Таким образом, первая фаза войны, которую
объявила Британской империи Италия, оказалась для нас благоприятной.

     * * *
     Верховное  командование  на  Среднем Востоке,  возглавляемое  генералом
Уэйвеллом,   предложило   ожидать   удара   итальянского   наступления  близ
укрепленной  позиции  Мерса-Матрух.  Это   казалось  единственно   возможным
выходом, пока нам не удастся сформировать армию. Исходя из этого, я выдвинул
следующие задачи. Прежде всего собрать возможно более крупные силы для того,
чтобы противопоставить  их  итальянским захватчикам. Для этой цели оказалось
необходимым пойти  на риск  во многих  других  районах.  С болью в  сердце я
наблюдал за  рассредоточением сил, к чему  военные власти проявляли терпимое
отношение. Хартум  и Голубой Нил, безусловно, требовали укрепления на случай
удара  с  итало-абиссинской границы,  но какой  был смысл держать без дела в
Кении  25  тысяч  человек,  включая  южноафриканскую  бригаду  и две бригады
прекрасных западноафриканских  войск? Мне удалось достичь  кое-чего, но лишь
после  продолжительной и упорной  борьбы  против  непрерывно  выдвигавшегося
избитого аргумента о необходимости обеспечения безопасности повсюду.
     Я приложил  все старания к тому,  чтобы  получить войска из Сингапура и
добиться перевода  прибывшей туда австралийской  дивизии сначала в Индию для
обучения  и  подготовки,  а  затем  в  Западную  Пустыню. Вторая моя  забота
состояла в  том, чтобы развернуть достаточно сил  против слабых итальянцев и
против серьезной угрозы  с воздуха, за свободу плавания по Средиземному морю
с  тем,  чтобы  сделать  Мальту  неприступной.  Самым  важным  мне  казалось
направлять  военные  транспорты,   особенно  с  танками  и  орудиями,  через
Средиземное море, а не вокруг мыса Доброй Надежды. Эта цель,  казалось  мне,
оправдывала  многие рискованные предприятия.  Послать  дивизию  из  Англии в
Египет  вокруг мыса Доброй Надежды значило наверняка лишить ее на три месяца
возможности сражаться где бы то ни было; но это были драгоценные месяцы, и в
нашем распоряжении было  очень  мало  дивизий. Наконец, наш остров находился
теперь  под  прямой угрозой вторжения. До какой  степени  мы могли позволить
себе обезоруживать собственный дом и цитадель ради Среднего Востока?

     * * *
     В  июле 1940 года  я начал, как это видно из телеграммы и записей,  все
больше  и  больше  беспокоиться  за  Восток.  Длинная  прибрежная дорога  не
выходила  у  меня  из  головы.  Снова  и  снова  я  возвращался  к  мысли  о
необходимости перерезать ее путем высадки с моря мощных сил. Конечно, в этот
период мы не располагали надлежащими танкодесантными  судами. Все же было бы
возможно  импровизировать  необходимое оборудование  для  подобных операций.
Осуществление этой операции  наряду  с ожесточенными боями  могло бы вызвать
значительное отвлечение войск противника с фронта.
     Военный   министр  Иден  сообщил  своему  комитету  о  нехватке  войск,
вооружения и  ресурсов  на  Среднем  Востоке, а  также о том,  что начальник
имперского  генерального  штаба в  равной  степени  обеспокоен этим. Комитет
настаивал  на  полном оснащении  бронетанковой  дивизии, находившейся  уже в
Египте,  но  далеко  не  полностью  укомплектованной,  а  также рекомендовал
посылку другой бронетанковой дивизии в ближайшее время, как только ее  можно
было бы высвободить внутри страны. Начальники штабов одобрили эти выводы.
     Я  чувствовал   острую  необходимость  переговорить   о   надвигавшихся
серьезных  событиях  в   Ливийской  пустыне  с  генералом  Уэйвеллом.  Я  не
встречался с этим  выдающимся  офицером,  на ответственности которого лежало
столь многое, и  я попросил военного министра пригласить  его  на неделю для
консультаций, когда будет найдена такая возможность. Он прибыл 8 августа. Он
работал со штабом и имел несколько продолжительных бесед со мной и с Иденом.
Командование на Среднем Востоке в  тот период должно  было  решать необычную
группу военных, политических,  дипломатических  и  административных вопросов
чрезвычайной  сложности. Потребовалось более  года  различных превратностей,
прежде   чем  я  и  мои  коллеги   смогли  понять  необходимость  разделения
обязанностей на  Среднем  Востоке  между главнокомандующим,  государственным
министром и политическим представителем при главном командовании  на Среднем
Востоке  для  того,  чтобы  справиться  с  проблемой  снабжения.  Не  будучи
полностью согласен  с использованием генералом Уэйвеллом находящихся  в  его
распоряжении  ресурсов, я  все же считал,  что  лучше  оставить его во главе
командования.

     * * *
     В результат  штабных переговоров 10 августа Дилл  при горячем одобрении
Идена  написал  мне, что  военное  министерство  подготавливает  немедленную
отправку в Египет  одного  батальона крейсерских  танков (52 танка),  одного
легкого танкового полка (52  танка)  и одного батальона  пехотных танков (50
танков), а также 48 противотанковых  орудий, 20  легких зенитных орудий типа
"Бофорс",   48  87,6-мм   полевых  орудий,  500  пулеметов   "Брен"  и   250
противотанковых  ружей  с  необходимыми  боеприпасами.  Все  это  намечалось
отправить,  как  только  будет погружено на транспорты. Вопрос  стоял лишь о
том, будут  ли они отправлены вокруг мыса  Доброй Надежды  или будет сделана
попытка   отправить   их  через   Средиземное   море.   Я   настаивал  перед
военно-морским министерством,  как это будет указано  в одной из последующих
глав,  о направлении судов непосредственно через Средиземное море.  По этому
вопросу  происходило  много дискуссий.  Тем временем  кабинет принял решение
относительно  погрузки  и  отправки  этих  бронетанковых  частей  и  оставил
окончательное решение о том, каким путем они будут направлены, до момента их
прибытия к Гибралтару. Этот вопрос оставался  нерешенным до 26 августа,  и к
этому времени нам суждено было  узнать гораздо больше об угрозе итальянского
нападения. Ни минуты времени не было потеряно.
     Следующая   выработанная    вместе    директива    была    окончательно
сформулирована мной, и кабинет с  согласия начальников штабов одобрил ее без
изменений.
     Премьер-министр   --   военному   министру  и   начальнику   имперского
генера