куда надо, случайно перепутают
камеры, и ты окажешься в обществе вечно голодных мужиков, которые к утру
твою матку повесят сушить на батарею. Ты даже и не сомневайся,  я  лично
за этим прослежу. Уж мне-то ты веришь? А насчет  того,  чтобы  позвонить
мамочке, ты и не мечтай по крайней мере денька три, а за  три  дня  тебя
так оттрахают, что тебя мама родная не  узнает.  А  потом,  само  собой,
следствие, суд, приговор и приличный  срок,  который  ты  будешь  мотать
одна, в то время как твой дружок будет развлекаться с девочками. Иваныч,
поехали, что ли?
   - Поехали, - не сразу ответил я, потому как  заслушался  и  даже  сам
начал верить в Максову белиберду. - Чего же  не  ехать,  если  она  сама
этого хочет.
   - Ты прав, если она сама себе помочь не желает,  почему  за  нее  это
делать должны мы?  Напрасно  старушка  ждет  сына  домой,  -  запел  он,
разворачивая машину, - ей скажут -  она  зарыдает.  А  все-таки  мне  ее
немножко жаль, она же  за  год  в  старуху  превратится.  И  что  только
останется от этой куклы? -  жалостливо  размышлял  он,  уже  выезжая  на
дорогу. - Ты представляешь? Рожа станет хуже старого сапога моего  деда,
сиськи вытянутся чулками, сама вся скрючится. Не  девка,  а  натуральная
баба-яга. Вот, гляди. - Ухов тормознул, пропуская сгорбленную старуху  с
авоськой. - Ты такая же будешь, только ее согнуло время, а тебя поломает
зона, если, конечно, ты до нее доберешься.
   В напряжении, стараясь не подать  виду,  я  следил  за  ее  реакцией,
потому что бесконечно долго играть этот спектакль мы не могли. Наверняка
через полчаса, если  не  раньше,  она  нас  раскусит,  и  тогда  нам  не
останется ничего другого, как  на  самом  деле  сдать  ее  в  милицию  и
написать  заявление.  И  тогда  я  лишусь  маленького   удовольствия   -
расквасить рожу тому подонку.
   Колонулась  она  возле  самой  милиции,  когда  Макс  поздоровался  с
каким-то майором.
   - Чего приехал? - спросил тот. - Дома, что ли, не сидится?
   - Да вот мокрушницу вам привез, можно выгружать?
   - Ну, выгружай, выгружай, - заржал майор и  подошел  поближе.  -  Ты,
Максим, побольше таких мокрушниц привози, а то по выходным скучновато.
   Вцепившись в мой рукав, она едва слышно пролепетала:
   - Поехали отсюда побыстрее, я все вам скажу, ну, пожалуйста!
   - Макс, - раздраженно окликнул я, - ты что там уснул, поехали отсюда.
   Сразу все уловив, Ухов кивнул майору и ударил по газам.
   На   пустыре,   за   милицией,   мы   остановились,   и,   предвкушая
содержательный разговор, я немножко вкусил из бутылки и в  знак  доверия
протянул ее Виктории, но она только отрицательно затрясла головой.
   -  Его  зовут  Дима.  Он  высокий,   симпатичный   блондин   примерно
двадцатипятилетнего  возраста,  -   начала   козлить   Виктория   своего
компаньона, и я, чуть ли не мурлыча от удовольствия,  старательно  этому
внимал, согласно кивая началу ее рассказа.
   - Ну и что дальше? - немного обеспокоенный долгой паузой, спросил я.
   - Ничего. Это все, что я знаю. - Девка виновато развела руками,  и  я
поверил, что говорит она правду, потому что только таким  образом  можно
было объяснить ее неведение в отношении того, что машина мне возвращена.
   - Врешь ты все, - на всякий случай вякнул я.
   - Нет, это действительно так. Связь у нас односторонняя. Он звонит  и
назначает мне встречу только тогда, когда предстоит какое-то дело.
   - И как часто это бывает?
   - Иногда не звонит неделями, а иногда через день.
   - Да, девонька, не того я от тебя ожидал, придется все же свезти тебя
в ментовку. Может, он тебе хоть передачку передаст, и тут-то  мы  его  и
захомутаем.
   - Не надо, ради Бога, не надо, есть у меня один телефон,  но  звонить
по нему я могу только в экстренных случаях.
   - Чей это телефон?
   - Не  знаю,  я  им  ни  разу  не  пользовалась.  Мне  можно  по  нему
связываться только из автомата. Сначала я должна представиться,  а  лишь
потом передать свое сообщение для Димы и, подождав два  часа,  позвонить
снова.
   - Ничего себе конспирация, - присвистнул Макс,  -  штирлицы  хреновы.
Быстро  давай  телефон,  сейчас  я  махом  выясню,  что  за  притон  там
находится, благо ходить далеко не надо, контора рядом.
   Пришел он через пятнадцать минут сконфуженный, словно побитый.
   - Что, Максик, как ту бабушку зовут?  -  уже  понимая  весь  механизм
связи, язвительно спросил я.
   - Не бабушку, а дедушку, мать его за ногу. Там живет одинокий  старик
Петр Ильич Зайцев. Старый хрен!  -  совершенно  необоснованно  взорвался
Ухов. - Не живется ему  на  старости  лет,  в  слепые  связные  поиграть
захотелось.
   - Не от хорошей жизни, Макс, ему за это наверняка  денежку  по  почте
переводят.
   - Да понимаю уже. Черт, надо было попросить посадить его на "собаку".
   - Бесполезно, я уверен, что старику звонят из автомата.
   - Что же будем делать?
   - То, что и положено по инструкции. Сейчас Виктория  ему  позвонит  и
попросит передать Диме, что нуждается в экстренной встрече, а через пару
часов получит либо отказ, либо добро. Я правильно говорю, Викуша?
   - Да.
   - Тогда вперед, милая, автомат на  углу,  Макс  тебя  проводит,  а  я
немного расслаблюсь. Что-то кости ломит, перед дождем, должно быть.
   В ожидании контрольного звонка, чтобы как-то скоротать  время,  я  не
спеша, со всеми подробностями рассказал Максу о событиях, произошедших в
деревне Лужино начиная с семьдесят восьмого года.
   Скрутившись  калачиком  на  заднем  сиденье,  Вика  как-то  уж  очень
внимательно слушала мой рассказ. К чему бы это? Интересно.  А  покушение
на мою жизнь было совершено неподалеку. Очень интересно! Ну  да  ничего,
как-нибудь разберемся, времени у нас  с  ней  еще  будет  предостаточно,
сперва надо с одним делом управиться.
   Вернувшись после повторного разговора, возбужденная  и  нервная  Вика
отчиталась:
   - Он передал, что будет  меня  ждать  на  площади  перед  кинотеатром
"Орфей".
   - Отлично, а время, конечно, он сообщить забыл?
   - Нет, не забыл, - постукивая зубами, возразила она, - в девятнадцать
тридцать. Я хочу выпить, дайте и мне, пожалуйста, что-то морозит.
   - Какие могут быть вопросы, - чуть заплетающимся языком успокаивал  я
ее, - а что морозит, так оно всегда бывает, когда решаешься на  какой-то
отчаянный шаг. Но ничего, скоро все пройдет. Вика, мне интересно,  когда
вы меня убивали, тебя тоже трясло?
   - Ага, - отхлебнув глоток, без тени раскаяния ответила она.
   - Но потом-то все прошло?
   - Ага, мне Диман после этого всегда водку дает, выпью,  и  через  две
минуты полный порядок. Все проходит.
   - И сколько раз вы так проказничали?
   - А, не  помню  точно,  наверное,  раз  десять,  мы  недавно  начали,
всего-то месяца четыре, - опьянев, беспечно лякала автоледи.  -  Сначала
было страшно, меня даже вырвало, а  потом  ничего,  привыкла.  Не  люблю
только, когда кровь и мозги на  меня  попадают,  противно,  потом  долго
мыться приходится. Я  потому-то  и  попросила  Димана,  чтоб  он  потише
товарил, чтоб без крови. Вы, наверное, потому и выжили, что мы мозги вам
не выбили. Так что с вас причитается.
   Довольная своей шуткой, она весело рассмеялась и еще раз  приложилась
к бутылке, по донышку которой мне очень хотелось ударить, да так,  чтобы
навечно запечатать ее поганую пасть.
   - И многих вы убили? - с трудом преодолевая это желание, спросил я.
   - Не очень, всего четырех человек.
   - А как же остальные?
   - Один, как вы недобитый, сбежал, за другого я попросила.
   - А еще четверо?
   - Так то мы в масках работали. Просто темной ночью просили  подвезти,
садились на заднее сиденье, а потом где-нибудь в укромном месте надевали
маски и просили остановить.
   - Ну и угоняли бы так, зачем людей убивать?
   - Само собой, без мокрухи лучше, но только у нас подряд  два  прокола
получилось. Однажды мужик раньше  времени  заметил,  как  мы  натягиваем
маски, и спецом врезался  в  дерево,  а  в  другой  раз  какой-то  качок
попался. Он заметил, что я притворяюсь, и усек крадущегося сзади Димана.
Скрутил он его за шесть секунд и хотел везти в ментовку. Хорошо,  что  я
не растерялась и вовремя откусила ему палец. Тогда мы едва смотались,  и
после этого Димка разработал новый план, по которому мы  и  работали  до
позавчерашнего дня.
   - И много он тебе платил? - брезгливо вмешался Макс.
   - Смотря какая была машина. А в среднем по паре  штук  за  вызов,  он
ведь тоже их по дешевке скидывал.
   - Лапшу он тебе на уши скидывал, - зло отрезал Макс и смачно  харкнул
прямо в салон собственного авто. - За две штуки ты, тварь, подписывалась
на мокруху? Сука!
   - Не ругайся, Макс, - остановил я тихо звереющего лейтенанта.  -  Она
просто глупенькая девочка, которая еще ничего не смыслит  в  жизни,  ей,
дурочке,  зачем-то  понадобились  деньги,  вот  она  и  пошла  на   этот
необдуманный шаг, - замасливая Максову грубость,  засюсюкал  я.  -  Ведь
правда, Викуша?
   - Конечно, именно так оно и есть, - с удовольствием уцепилась она  за
хилую соломинку, брошенную ей. - Мне нужны деньги. Сами видите, какие  в
магазинах цены.
   - Спросила бы у матери, - не унимался Ухо в.
   - Да ну ее к свиньям, она за копейку  готова  удавиться,  бизнесменша
долбаная.
   В семь часов вечера мы дворами подъехали к задней стороне  кинотеатра
"Орфей". До назначенного срока оставалось полчаса. Оставив  автоледи  на
попечение Макса, я отправился на осмотр местности.
   Поскольку  роль  киноискусства  в  нашей   стране   последнее   время
незначительна,  то  местные  воротилы  от  кинобизнеса  пошли  несколько
своеобразным путем. Они не нашли ничего  лучшего,  как  сдать  помещение
театра в аренду процветающим фирмам и магазинчикам. На месте, где раньше
в граните были выбиты ленинские слова о важнейшем  из  искусств,  теперь
красовался игривый и многообещающий транспарант с надписью "Секс-шоп", а
на другой стороне  фасада  висела  огромная  фотография  цивилизованного
сортира с ванной, раковиной и унитазом. Недоставало только  кучи  дерьма
на фронтоне. Бизнесменам явно не хватило фантазии.
   Но,  несмотря  на  их  ухищрения  и  рекламу,  помещение  и   площадь
пустовали. Никто не хотел покупать пластмассовый член или иметь  дело  с
резиновой бабой. И испражняться  в  унитаз  стоимостью  в  десять  тысяч
русское быдло тоже не торопилось.
   Что и говорить, место для  встречи  он  назначил  идеальное.  Площадь
пуста и просматривается, как  ладонь,  каждый  человечек  виден  за  сто
метров. К автомобильной магистрали не привяжешься, до нее тоже никак  не
меньше полсотни метров. Остается только пара вариантов: или,  неожиданно
выскочив  из-за  кинотеатра,  перекрыть  ему  движение,  а   дальше   по
обстоятельствам, или просто садиться на хвост. И тот  и  другой  вариант
имеют кучу недостатков. Последний по той причине, что, заметив  нас,  он
может  просто  оторваться,  а  первый  меня  не   устраивает   возможной
заварухой, да со стрельбой, да в центре  города.  Нет,  нужно  придумать
что-то повеселее и понадежнее.
   - Макс, - забираясь в машину, спросил я, - ты в  школьном  драмкружке
играл?
   - Ага, с моей  рожей  только  в  драмкружках  играть.  Меня  даже  на
танцах-шманцах девки стороной обходили.
   -  А  сегодня  тебе  придется  сыграть  алкаша.  Будешь  дефилировать
туда-сюда метрах в десяти от Виктории.
   - А почему бы это не сделать тебе самому?
   - Потому что он знает меня в лицо.
   - Замечание принято, но твой план мне не нравится все равно.  Он  же,
прежде чем к ней подойти или подъехать, три раза все проверит,  пока  не
убедится, что она не  привела  хвост.  Твой  алкаш,  гуляющий  в  десяти
метрах, ему сразу не понравится.
   - Ты прав, - подумав, согласился я, - тогда надо сразу же  брать  его
за хобот.
   - А ты уверен, что он будет стоять и дожидаться нас? Нет, он в момент
закинет ее в машину, ударит по газам и покажет нам длинный хрен.  У  нас
есть только один вариант: садиться ему на хвост и прижимать где-нибудь в
укромном теплом месте.
   - А все это время я должна быть с ним? - возмутилась девка. -  Я  так
не хочу.
   - Захочешь! - равнодушно заверил ее Макс. - Если не желаешь оказаться
на нарах.
   - Да вы что! А вдруг он меня заподозрит?
   - А ты  веди  себя  так,  чтобы  он  не  заподозрил,  -  назидательно
посоветовал я. - Да и мы неподалеку будем.
   - Вам хорошо говорить, а мне с ним ехать  придется.  Если  он  только
узнает, что я его заложила, он же меня прибьет, он же ни  перед  чем  не
остановится. Видели бы вы его глаза, когда он  убивает,  вы  бы  так  не
говорили, - ныла девка, собираясь  вот-вот  разреветься.  -  Что  я  ему
скажу? Зачем я его вызывала?
   - Повесишь ему на уши какую-нибудь лапшу, ты же мастер по этой части.
Например, скажешь, что у соседа новая тачка появилась или что-то в  этом
роде, словом, не нам тебе объяснять. Я верно говорю, Иваныч?
   - Истину глаголешь, друг мой.
   - Ну, тогда с Богом, - посмотрев на часы, сказал Макс. - Иди,  только
обойди кинотеатр с левой стороны, чтоб наша машина его не раздражала.  И
смотри у меня, без глупостей. Один раз ошибешься и уже не девочка.
   Запустив двигатель, в полной готовности мы выехали на  старт.  Отсюда
было хорошо видно, как Вика выходит на середину площади. Как смотрит  на
часы. Как в нетерпении пристукивает каблуком.
   Все  прошло  неожиданно  и  быстро.  Бежевая  "девятка",   съехав   с
магистрали на площадь, заложила крутой поворот и на полном форсаже пошла
на Вику. Дура, она еще ничего  не  понимала,  а  теперь  уже  не  поймет
никогда.
   Смешно дрыгая руками,  она  высоко  подпрыгнула  и,  пролетев  метров
десять, упала на ребро чугунной урны.
   Через пять секунд, когда мы к  ней  подъехали,  она  была  безнадежно
мертва.
   - На этот раз ей от мозгов и крови уже не отмыться, - глубокомысленно
заметил Макс, направляясь к телефону. - Что делать-то будем?
   - А ничего, - ответил я, следуя за ним. - Мы  сюда  подъехали,  чтобы
купить шведский унитаз, и случайно оказались свидетелями  этого  наезда.
Раньше с потерпевшей знакомы мы не были. Кто  она  такая,  мы  знать  не
знаем и ведать не ведаем. Вот и вся недолга и весь расклад. Ты  со  мной
согласен?
   - Согласен, если ее соседи не закозлят. Они могли видеть  номер  моей
машины.
   - И тут же его записали! Чушь собачья.
   - Дай Бог! Иначе нам придется туго.
   - Это точно, давай-ка отсюда линять, уже твои кореша приехали, не дай
Бог тот дежурный майор нагрянул. Вот тогда уж нам точно вилы.
   Издалека попрощавшись с  телом  покойной,  мы  постарались  незаметно
улизнуть из густеющей толпы зевак и ментов.  Из  ближайшего  автомата  я
позвонил в милицию. Назвал марку машины, ее цвет и приметы  преступника,
а также сообщил его имя и адрес погибшей. После  чего  сразу  же  бросил
трубку.
   Отпустив Макса, я хмуро побрел домой, проклиная тот день, когда  влип
в эту историю. Черт возьми, наверное, тысячу раз прав мой  тесть,  когда
говорит, что от меня одни неприятности. Так оно и получается:  там,  где
появляется Гончаров, трупы растут, как грибы после дождя. Жалко  деваху,
совсем еще молодая. Молодая, а уже успела четверых замочить, и  если  бы
не мое вмешательство, то неизвестно, сколько бы еще невинных мужиков они
отправили  на  тот  свет.  Выходит,  я  действовал  на   благо   народа.
Замечательное у тебя, товарищ Гончаров, есть качество: всегда и во  всем
находить себе оправдание. Угробил девку и  пожалуйста  тебе  -  карающий
меч! Зеро!
   Нет, дорогой, так не годится. Тут я с тобой  не  согласен.  Карать  в
первую голову нужно было того подонка, который втянул ее  в  эти  мокрые
дела. И покараю, только бы мне его отыскать. На  милицию  надежды  мало,
слишком скудную они имеют информацию. И в этом  я  ничем  им  помочь  не
могу. Одному Богу известно, где его теперь искать. Никакой  ниточки,  ни
единого хвостика. Я даже у нее не спросил, как и где они  познакомились.
Постой, постой, она ведь насторожилась при слове "Лужино". Наверное,  та
трасса, где они меня шарахнули, их излюбленное поле деятельности.  Может
быть, есть смысл подежурить там? Наверняка через недельку  он  найдет  и
обучит себе другую напарницу. Нет, скорее,  того  направления  он  будет
теперь избегать. Что же остается? Неужели придется на  все  наплевать  и
забыть? Лучше бы ты вообще в эту историю не ввязывался, тем более машину
он мне вернул. А  здесь  вообще  какая-то  великая  загадка.  Может,  он
работает не один, а в банде и там есть кто-то, кто хорошо меня  знает  и
кому я когда-то помог?
   В общем, понять я ничего не в силах, запутался вконец и могу  сказать
только одно, что все это мне очень не нравится.
   С этой печальной мыслью я пришел домой, помылся и лег спать.

***

   В четвертом купе двенадцатого вагона два обаятельных джентльмена пили
самогон и кушали копченого кролика. В одном из них  я  узнавал  Анатолия
Васильевича Мамаева, а личность другого просматривалась с трудом.  Когда
я глядел в зеркальную дверь купе, тогда на меня вдруг таращилась опухшая
морда, немного  напоминающая  господина  Гончарова.  В  поезде  маршрута
Кисловодск - Новокузнецк они бражничали уже больше трех часов, и по этой
причине на них злобно зыркали попутчицы - две здоровенные бабехи. Что  и
говорить, не повезло бедным женщинам! Но это уже вина не наша. Мы честно
им предлагали  расслабиться  и  разделить  нашу  компанию,  но  в  ответ
получили только гнусные оскорбления и упреки.
   Командировочные расходы на поездку нам выделила Варвара и  даже  сама
приобрела для нас железнодорожные билеты.  Причем  размер  суточных  она
определила такой, что мы вполне могли бы спать в вагоне-ресторане, а  не
выслушивать сейчас разные глупости и пошлости, направленные в наш адрес.
Я это предложил Мамаю с самого начала, но он  пробубнил,  что  экономика
должна  быть  экономной,  и  сразу  разложил  свою  мошну,  бесцеремонно
оккупировав весь стол.
   Идея прокатиться в далекую Сибирь возникла у  него  в  понедельник  в
четыре часа утра сразу же после свадьбы, о чем  он  тут  же  поторопился
сообщить мне по телефону. Я же, в  свою  очередь,  поставил  об  этом  в
известность Варвару, и уже в полдень  мы  благополучно  покинули  родной
город, оставив на перроне рыдающую от счастья Милку.
   - Котяра, ты что это приуныл? Или мой самогон тебе уже не по нутру? -
напыщенно и велеречиво прогудел Мамай.
   - По нутру, только не пугай попутчиц, а то нас высадят  на  ближайшей
станции.
   - Я сам тебе кого хочешь высажу, - ответственно заявил он.
   - Пахан Мамай, отставить конфронтацию. Давай лучше подумаем,  с  чего
мы начнем.
   - С самогона!
   - Я имею в виду, когда приедем.
   - Никуда вы не приедете! - бестактно вмешалась баба постарше по имени
Катя.
   - Конечно, так будут пить, куда ж они доедут! - продолжила  ее  мысль
миловидная Валя, сидящая рядом с Мамаем.
   - Что-о-о? - живо отреагировал он на их апорты. - Я не понял. Котяра,
посмотри, что у меня там прилипло к левой ягодице?
   - Твой язык там  прилип,  -  ответила  за  меня  Катя,  и  это  очень
расстроило Толика, тем более что ее товарка добавила:
   - Алкаши несчастные, когда уже  вы  все  передохнете,  спасу  от  вас
никакого нет. Всю страну разворовали, все добро народное пропили, и  все
лакают, и лакают, и лакают, когда уж вы  упьетесь,  когда  вы  нам  жить
дадите.
   - Замолчи, тетка! Ты ничего не  понимаешь.  Идет  глобальный  процесс
переустройства страны. Великий Чубайс даже в подполье ЕЭС готовит новый,
неслыханный доселе проект грандиозной приватизации. Мудрый Ельцин  свято
продолжает дело, начатое гением Горбачева.
   - Мужик, а мужик, - с трудом прерывая его пафосную  речь,  вклинилась
Валя, - у тебя, никак, крыша потекла. Катя, а у него не белая горячка?
   - Да пошел он в жопу, - просто и понятно заявила Катя.
   - Куда?! - возмутился Мамай.
   - К Ельцину и Горбачеву! - цинично схамила женщина.
   - Ну и пойду! - обиженно согласился Толик и неуклю