з знакомого спекулянта я узнал телефон и  адрес  его  фирмы.
Перекрестившись, позвонил, представился  и  попросил  о  встрече.  После
целого ряда отговорок он наконец согласился.
   Глава  торгово-закупочной  фирмы  "Диван"  Стельмах   Виктор   Ильич,
занимающийся спекуляцией мягкой мебелью, встретил меня не очень  любезно
и попросил быть предельно кратким. Прозрачные настольные  часы  с  двумя
циферблатами он водрузил как раз между нами, давая понять, что  я  краду
его время.
   - Виктор Ильич, - вежливо начал я,  -  вы  знакомы  с  отчимом  вашей
дочери Глебом Андреевичем Чистовым?
   - Допустим, и что из этого следует?
   - Вы знаете, что он  собирал  на  вашу  персону  очень  занимательное
досье?
   - Догадывался, но какого черта вы лезете в мою личную жизнь? Я  этого
не люблю. И если дальше вы поведете разговор в этом  русле,  я  попросту
прикажу выкинуть вас к чертовой матери.
   - Чем очень себе навредите. Потому что до  сих  пор  о  существовании
компромата знали только я и ваша дочь.  В  случае  вашего  несдержанного
поведения о нем узнает милиция и прочие правоохранительные органы.
   - Черт знает что. Какой-то абсурд. Зачем вы пришли?
   -  Узнать,  зачем  вы  убили  Чистова,  ведь  с  ним  можно  было  бы
договориться мирно!
   - Что? -  Затянувшись,  он  выпучил  глаза,  позабыв  выдохнуть  дым.
Закашлявшись, переспросил:
   - Что? Что ты сказал, такса легавая?
   - То, что слышали. Зачем вы убили Чистова?
   - Как, Господи, когда? Глеба убили, но кто?.. Я  ничего  не  понимаю,
кто?..
   - Вы не делайте  бараньих  глаз.  Папка  с  описанием  ваших  делишек
бесследно  исчезла.  Теперь  подумайте,  кто  больше  всех  был  в   ней
заинтересован, тогда и личность убийцы будет известна.
   - Боже мой, неужели, это невероятно. Так не может быть.
   Из этих междометий я понял, что Стельмах что-то знает, а может  быть,
даже играет в этом деле важную  роль.  Пока  он  не  очухался,  я  решил
форсировать. Встав с кресла с поклоном, я пошел к двери.
   - Всего доброго, господин Стельмах, до встречи у следователя.
   - Подождите, как там вас, Константин...
   - Иванович, мое имя тебе запомнится надолго, душегуб вонючий.
   - Да не убивал я его! Я в своей жизни курицы не  убил!  Тут  какое-то
недоразумение.
   - Конечно, если убийство вы  называете  недоразумением.  Впрочем,  вы
расскажете об этом следователю. Надеюсь, ему вы хамить не будете.
   - Постойте, я вынужден кое-что вам рассказать. Посмотрите вот это.
   На матовую поверхность черного стола он выкинул прозрачную  папку.  Я
подошел, с удовлетворением отметив, что тон Стельмаха стал просительным.
   - Что это? - не прикасаясь к пластиковому пакету, спросил я.
   - Это то, что вы называете моим досье.
   - Поздравляю, у вас хватило мужества сознаться в преступлении.
   - Да нет же, - чуть не плача возразил бизнесмен, - Чистова я не видел
тысячу лет!
   - Ясное дело! Для убийства вы наняли киллеров. Иначе  как  же  у  вас
оказались эти бумаги? Не голубь же в клюве принес.
   - Фу ты черт. - Он вытер проступивший на лбу пот и выпил стакан воды.
- Хорошо, я все расскажу как на духу. Сегодня  к  обеду  я  вернулся  из
деловой поездки. Почти сразу же мне позвонила моя дочь  Александра.  Она
мне сообщила, что Глеб приготовил на меня материалы и хочет передать  их
в прокуратуру. Я, конечно, очень расстроился, но она меня успокоила, что
переговорит с отчимом и, наверное, тот  продаст  мне  бумаги.  Буквально
через пятнадцать минут она перезвонила и обрадованно сообщила о том, что
Глеб готов  на  сделку.  Цену  он  назначил  крутую,  шестнадцать  тысяч
долларов. Но делать было нечего,  и  я  согласился.  Через  полчаса  она
привезла мне папку, а я передал деньги. Это  все,  что  я  знаю.  Ничего
больше сказать не могу, хоть режьте меня.
   Я  поверил  ему,  потому  что   ожидал   услышать   нечто   подобное.
Раскланявшись, я вышел из кабинета. Говорить о смерти его дочери мне  не
хотелось, тем более что ее роль в этой истории была неблаговидной,  если
не сказать больше. Возможно, убив отчима, она продала  его  труды  отцу.
Феноменально. Итого в моем активе остается  двое  подозреваемых,  и  оба
депутаты. Но сегодня с ними  мне  переговорить  уже  не  удастся.  Нужно
искать ночлег, домой мне возвращаться противопоказано, можно  проснуться
в камере, а  мне  бы  очень  хотелось  распутать  этот  клубок  случайно
совпадающих преступлений.
   Ночлег я нашел в кочегарке одной из больниц, где за умеренную плату в
три бутылки водки истопник дядя Леня дал мне тепло и уют  до  следующего
утра.
   В десять пятнадцать утра я  находился  в  приемной  кандидата  Гарина
Александра Семеновича. Ждать мне пришлось  не  долго,  народу  не  было.
Поэтому я резонно решил, что особенной популярностью у  избирателей  сей
господин не пользуется. Очевидно, каждый визит был для него праздником.
   Из кресла  выпрыгнул  мне  навстречу  пухлый  розовощекий  помидор  и
радостно усадил меня в кресло.
   - Так, так, так! -  весело  ворковал  он.  -  Слушаю  вас,  уважаемый
Константин  Иванович,  изложите  суть  вашей  проблемы.  Непременно  вам
помогу, я слов на ветер не бросаю. Рассказывайте, с чем пожаловали.
   - Я, Александр Семенович, пришел не рассказывать, а спросить вас,  за
что вы убили Александру Глебовну Чистову. Ведь можно было  обойтись  без
крови.
   -  Помилуйте,  батенька!  Экую  чушь  вы  несете.  Это,  знаете   ли,
оскорбление не только меня, но и моего статуса.  И  на  такие  выпады  я
реагирую однозначно. Я сейчас же сдам вас в надлежащие службы.
   - Буду вам очень признателен, как раз туда я и собираюсь  представить
известные мне сведения о том, что вчера  она  вам  позвонила,  предлагая
кой-какие материалы о вашей личности в обмен на некоторую  сумму  денег.
По моим сведениям, эта цифра что-то около ста  миллионов.  Как  вам  это
нравится?
   - Мне это не нравится совершенно, а вам  не  понравится  еще  больше,
если будете совать нос  в  запретную  для  вас  скважину.  Отчаянный  вы
человечек! Вы знаете, что можете вовсе не выйти из этого здания? Ага,  а
завтра вашу обезображенную головку могли бы найти в мусорном контейнере.
Я  бы  так  и  сделал.  Но  то,  что  вы  говорите,  для   меня   полная
неожиданность, поэтому я отпускаю вас с  миром.  Иди,  дорогой  товарищ,
хоть в милицию, хоть на хрен, мне все равно. И  знаешь,  почему?  Потому
что меня три дня не было в городе, а приехал я только час  назад.  Скажу
вам больше, вот эту писульку  мне  только  что  принесла  секретарь.  Не
стесняйтесь, читайте.
   Он подал мне вскрытый конверт, из недр которого  я  выудил  сложенный
вчетверо лист писчей бумаги. На нем четким красивым почерком значилось:
   "Уважаемый Александр Семенович! Интересующие вас бумаги  находятся  у
меня. Жду вас четвертого декабря в двенадцать часов  возле  центрального
почтамта. С уважением.
   Александра Чистова".
   - Кажется, ваше свидание не состоится, - возвращая письмо,  проворчал
я.
   - Я не очень об этом сожалею. Наверняка она канючила бы деньги.  Игра
не стоит свеч. Мои шансы в избирательной гонке ничтожны. А значит, и  на
ее компромат мне начихать. Не  вижу  смысла  бросать  деньги  на  ветер.
Кстати, а где эти самые материалы находятся сейчас? За пару лимонов я бы
их все-таки приобрел. Мало ли, жизнь длинная, вдруг пригодятся.
   - Они, дорогой Александр Семенович, исчезли. Я  очень  надеялся,  что
это дело ваших рук, но прочитав письмо, я понял свою ошибку. Извините.
   - Да ладно, каждый зарабатывает, как умеет. Если они  вам  попадутся,
дайте знать. В долгу не останусь.  В  пределах  названной  суммы.  Всего
хорошего, голосуйте за кандидата Гарина!
   На улице я вдруг почувствовал себя как слон, которого ведут за хобот.
Не верил я господину Гарину, несмотря на его простецкий вид и  искренний
тон. Что-то было недосказано.  Политикой  я  не  увлекался  никогда,  не
интересна она мне и сейчас, когда чванливые дяди клянутся  нам  в  своей
вечной любви, считая народишко несравненно глупее  собственной  персоны.
Как бы то ни было, я купил газету  и  был  неприятно  удивлен,  когда  в
колонке прогнозов увидел на втором месте кандидата Гарина. Место  лидера
занимал мой старый знакомый Дьяконов. Значит, большой дядя мне  попросту
врал, а это, знаете  ли,  настораживает.  Без  пятнадцати  двенадцать  я
удобно расположился  на  чердаке  дома  напротив  Главпочтамта,  резонно
решив, доверяя, проверить. Никого интересующего меня не было.  Без  пяти
двенадцать, кроме двух старух с авоськами,  -  тоже.  Старухи  обсуждали
какой-то животрепещущий вопрос,  активно  размахивая  руками.  Наверное,
спорили, какому кандидату отдать предпочтение. В  двенадцать  ноль-пять,
когда я уже собрался покинуть пункт  наблюдения,  возле  почтамта  резко
осадила иномарка с темными стеклами, заслонив старух. Когда через десять
секунд она отъехала, старухи провалились как сквозь землю. От возмущения
я чуть не подавился слюной.
   Проклиная себя за тупость, я набрал номер Гарина. Секретарша ответила
сразу:
   - Приемная кандидата Гарина слушает.
   - Девонька, мне бы самого.
   - Кто спрашивает?
   - Доверенное лицо, очень важное сообщение.
   - Сожалею, но он выехал, будет после обеда. Сообщение могу записать.
   - Записывайте, диктую. "Константин Иванович Гончаров,  совершеннейший
мудак. Привет".
   Что же случилось? Толком я так и не понял. Одно было ясно,  что  меня
провели, как доверчивого и глупого индюка. И что это за старухи, которые
ласточками запрыгнули в заморское авто? Не станет же в самом деле  Гарин
без толку катать двух базарных  старух.  Да  и  грузились  они  довольно
необычным способом. Что отсюда  следует?  А  следует  то,  что  покойная
Шурочка имела сообщницу или даже двух. Возможно, это они и отправили  ее
в последний путь, не  забыв  оставить  на  память  собранные  материалы.
Значит, все рассчитанные мною версии терпят полный крах. И подозреваемые
кандидаты попросту продукт моего больного воображения. Какая жалость.  А
я-то уже видел кого-то из них за немного ржавой  решеткой.  Неужели  все
начинать сначала? Но для этого у  меня  попросту  нет  отправных  точек,
кроме смутной надежды на субботу. Да еще Дьяконов.  Но  с  ним  говорить
опасно. Он, наверное, обиделся за прошлый раз, и  его  охранники  вполне
могут набить мне морду. Это в  лучшем  случае.  А  в  худшем?  Не  надо,
господин  Гончаров,  и  так  на  душе  пакостно.  Как  бы  его  половчее
выманить?
   С такой интригующей мыслью я  завалился  в  кафе,  где  на  удивление
официантки  единолично  вылакал  бутылку   водки,   зажевав   ее   тремя
гнуснейшими  пиццами.  На  сытый  желудок  и  пьяную  голову  думать  не
хотелось. Оставив это бесперспективное занятие, я бесцельно  проболтался
по улицам целый час. Постепенно, помимо моей воли, в голове  складывался
коварный и безрассудный план.  Несколько  раз  его  прокрутив,  исправив
кое-какие слабые детали,  я  приступил  к  его  воплощению.  Для  начала
позвонив Валентине, я назначил  ей  экстренное  свидание  неподалеку  от
нашего дома. Явилась она чуть раньше назначенного срока.
   - Что случилось, Костя, где ты был ночью? Я звонила несколько раз,  и
все безуспешно.
   - Меня разыскивают. Можешь ли ты мне немного помочь?
   - Опять твои приключения! Когда ты повзрослеешь?
   - Завтра, Валюша, а точнее, в субботу. С  этим  днем  у  меня  многое
связано.
   - Что я должна сделать?
   - Вот тебе ключ от  моей  квартиры.  На  антресоли  лежит  спортивная
сумка.  Она  тяжелая,  ты  должна  мне   ее   принести,   предварительно
убедившись, что в квартире никого нет. Если ее оккупировали,  то  просто
скажешь, что заходила в гости. Ни в коем случае не говори о цели  своего
прихода, как и о нашем свидании. Жду тебя через полчаса, много  -  через
час. Из сумки ничего не вытаскивай, там каждый предмет на  своем  месте.
Полный набор ночного джентльмена. Ни пуха ни пера, радость моей души!
   - Ладно, только учти, мужа до сих пор нет дома.
   - Я обязательно продумаю  эту  ситуацию  и,  скорее  всего,  приду  к
верному решению. Иди.
   Вернулась она довольная и взмокшая, волоча потрепанную  сумку,  мечту
любого ночного гастролера. Убедившись в том, что на хвосте она никого не
притащила, я вышел из укрытия, забрал свои игрушки и чмокнул ее в щечку.
   - Ты прелесть, Валенька, о таких женщинах можно  только  мечтать.  До
субботы.
   Дом, в который я вероломно ворвался несколько дней назад, похитив при
этом хозяина, стоял на прежнем месте. Разбитая мною крыша и  забор  были
полностью восстановлены. А кроме того, к моему  огорчению,  над  забором
двумя  рядами  коварный  хозяин  натянул  колючую  проволоку.  Поудобнее
расположившись  на  пригорке,  я   приготовился   к   долгому   изучению
депутатской цитадели. Две мои старые знакомые, овчарка  и  рыжая  шавка,
кувыркались на снегу, беспечные в своем незнании уготованной им  судьбы.
Дом не был пуст, и я это предвидел.
   Жена будущего депутата не могла позволить  себе  такой  роскоши,  как
работа. Если она  одна,  то  справиться  с  ней  будет  несложно,  если,
конечно, с испугу она не начнет палить  из  дробовика.  А  если  в  доме
какая-нибудь горничная, кухарка или служанка? Наблюдаем дальше.  Кухарки
в доме не  оказалось,  но  из  гаража  вышло  что-то  похуже,  одетое  в
спортивные штаны и черную куртку. Очевидно,  господин  Дьяконов  всерьез
берег честь своей жены, если и днем оставлял при ней стражника. Это  был
непредвиденный вариант. Собаки плюс жена  плюс  колючая  проволока  плюс
омоновец - это было многовато для больного  печенью  Гончарова.  Неужели
мне  придется  отступить?  Омоновец  тем  временем  вышел  из  дома  уже
экипированный в стандартную униформу. Вскоре из гаража выплыл "мерседес"
и  остановился  возле  дома,  кого-то  ожидая.  От  возбуждения  у  меня
зачесались ладони. Ожидание затянулось. В нетерпении находился не только
я.  Уставший  ждать  омоновец  тоже.  Автомобиль   просигналил,   торопя
неспешную  пассажирку.  Она  наконец  появилась,  в  беличьей   шубейке,
нарядная как новогодняя елка. С большим удовлетворением я признал в  ней
хозяйку. Таким образом, два элемента, препятствующие моему  предприятию,
исчезают. Остается колючая проволока, собачки и возможная кухарка.
   Посмотрим,  что  дальше...  С  идиотской   радостью   псы   проводили
автомобиль и попробовали заняться любимым собачьим делом -  свадьбой.  В
ходе их всяческих манипуляций я  понял,  что  рыжая  шавка  играет  роль
жениха, но безуспешно. Ему явно недоставало экстерьера. Бедное животное!
Наблюдать за ними - сплошной цирк, но в конце концов,  не  для  этого  я
сюда пришел. Их повадки можно изучать в зоопарке  или  по  телевизору  в
передаче "В мире животных". Через двадцать минут,  устав  от  долгого  и
непродуктивного ожидания, слепив крепкий снежок, я запустил им в окно.
   Ничего,  кроме  неприятности,  это  не   принесло.   Дом   засвистел,
заулюлюкал, как  стадо  недовольных  зрителей.  Им  в  унисон  затявкали
хвостатые твари, а на высокое крыльцо  выползла  обалдевшая  девка.  Она
глупо,  по-птичьи  крутила  головой,  стараясь  понять,  откуда   грядет
опасность. Через увеличительные стекла бинокля я  понял,  что  девка  не
совсем трезва и остановиться на достигнутом не желает, потому что  в  ее
руке был любовно  зажат  стакан  коричневато-зеленой  жидкости.  Видимо,
потихоньку она трясла коньячные  запасы  Лени  Дьяконова.  И  что  самое
главное, она не ожидает скорого появления хозяев. Это я понял и  пожелал
ей качественного обалдения. Для этого я определил  ей  полчаса.  В  моей
торбе неприкосновенных запасов  всегда  хранится  пачка  сигарет,  пачка
печенья  и  фляжка  спирта.  Мне  показалось,  что  настало  время   его
потревожить.  Через  час  я  повторно  потревожил   дьяконовские   окна.
Результат оказался ошеломляющим. Молчала сигнализация, молчали собаки  и
бездействовала девка. Подумав, я решил, что пьяная кухарка спит, позабыв
вновь врубить сирену. Пришло мое время.
   Индикатор показал, что проволока под напряжением. Изверг вы, господин
Дьяконов, а вдруг в ваш дом пожелает проникнуть не Гончаров,  а  простой
советский грабитель? Это же грех на душу! Со  звонким  щелчком  бокорезы
обезвредили нужный  мне  участок  забора,  самый  незаметный  по  своему
периметру.
   Перекинув  в  осажденную  крепость  баул,  я  перебрался  сам.  Тихий
снегопад  закрывал  следы  и  превращал  меня  в  доброго  Деда  Мороза.
Выламывать окна  не  было  нужды.  Я  просто  открыл  незапертую  дверь,
оказавшись в царстве тепла и божественного запаха вкусной пищи.  Кухарка
с трудом выползла из кухни, посмотрела на  меня  мутным  оком  и  задала
неприветливый вопрос:
   - Ты кто?
   - Дедушка Мороз, вам подарочки принес. Детям вермута стакан,  а  тебе
большой банан!
   - Не, мужик, я бананы не люблю, - стараясь отвечать  осмысленно,  она
наморщила лоб, - я люблю коньяк,  на  крайняк  -  ликер.  Давай  выпьем!
Только ты хозяину ничего не говори. Дерется сильно.
   - Конечно выпьем, снегурочка моя, внученька. Дай-ка я тебя обниму.
   Крепко обняв бабу, пахнущую  луком,  коньяком  и  здоровым  телом,  я
всадил в ее мускулистую задницу  иглу  тюбика-шприца.  Она  задергалась,
пытаясь возражать, но силы были неравные. Победило  снотворное,  напрочь
отбивающее память. Немного погодя  я  возложил  мою  жертву  на  угловой
диванчик, выглотал недопитый ею коньяк и отправился на разведку.  Первый
этаж, не считая подсобных помещений, состоял  из  гостиной,  кабинета  и
двух небольших комнат, в которых, по моим догадкам, проживала  охрана  и
оставленная мною кухарка. На втором  вольготно  раскинулись  супружеская
спальня и ряд ничейных комнат, видимо для гостей. Они меня  интересовали
мало, поэтому все внимание я заострил на спальне. Она  была  меблирована
суперэкстрагарнитуром ненашенского производства со множеством лишних для
меня предметов. В мою бы жалкую  квартирку  не  поместить  и  трети.  Но
настоящего внимания заслуживали  только  два  шифоньера  и  пятиспальная
низкая кровать под воздушно-прозрачным  пологом.  Интересно,  зачем  он,
если через него все видно и тепла он не держит? Ладно, не твоего это ума
дело, Гончаров, думай, где лучше разбить лагерь,  так,  чтобы  и  самому
было комфортабельно, и хозяев не стеснять.
   Лучше всего этой задаче отвечали два шифоньера, но где гарантия, что,
явившись домой, хозяева не начнут бесцельно дергать их  за  дверцы?  Мне
это  не  нужно.  Оставалось  необъятное  лоно  кровати.  Точнее,   узкое
пространство под ним. Первым делом я разулся, снял куртку  и,  тщательно
упаковав вещи, спрятал их под кровать. Потом,  спустившись  вниз,  нашел
швабру и аккуратно протер полы, уничтожая следы подошв. Покончив с  этой
процедурой, я залез под кровать, проверяя, удобно ли моей душонке  будет
там находиться. Выходило, что не очень.  Но  если  постоянно  лежать  на
спине,  то  терпимо.  Рядом  я  скрупулезно  разложил  шприцы,   газовый
баллончик, пистолет, кляпы и веревки. Теперь  с  чистой  совестью  и  во
всеоружии можно было ждать гостей, то есть хозяев. Полежав таким образом
минут пятнадцать, я подумал, что  их  прихода  можно  подождать  сидя  в
кресле возле окна, контролируя въездные ворота. Так даже  удобнее,  если
придвинуть к себе бар-холодильник. Ждать мне пришлось больше  часа,  уже
давно стемнело, и во дворе включилось автоматическое освещение.  Часы  в
гостиной пробили семь раз, когда ворота медленно покатились  в  сторону,
пропуская подъехавший автомобиль. Вернулась Дьячиха. Проворной  мышью  я
юркнул под койку, ожидая  развития  предстоящих  событий.  Начались  они
сразу, потому что дверь спальни, как и дверь коридора, была  открыта,  и
мне отлично слышалось то, что творится внизу. А внизу творился скандал.
   - Ах ты, шлюха! - верещала хозяйка. - Ты опять нализалась. Сколько же
можно терпеть. Нет, ты смотри  -  она  не  желает  просыпаться!  Сергей,
растормоши ее! Я эту дрян