всякий  случай  ответил  я  словами
Буратино, потому что еще не сориентировался, как себя вести.
   - Понятно, - улыбнулась она. - Тогда  я  просто  предложу  вам  рюмку
коньяку?
   - И рад бы, да не могу, за рулем,  знаете  ли.  Но  в  следующий  раз
обязательно.
   - Я буду с нетерпением ждать. - Поставив чашки, она села напротив.  -
Ну-с,  может  быть,  начнем?  Мне  кажется,  увертюра  была   достаточно
содержательна.
   - Я тоже так считаю, милая Клара Оттовна. Вы немка?
   - Да, наполовину. А зачем вы это спросили, когда и так все ясно?
   - Просто мне интересно узнать, каким образом переплелись ваши судьбы.
   - Какие судьбы? - нисколько не наморщив лоб,  удивленно  подняла  она
бровь.  -  Господин  Гончаров,  вы  загадочный   человек.   Чьи   судьбы
переплелись?
   - Ваша и Зои Крюковой.
   - Ах, вы об этом, - рассмеялась она  и  посмотрела  на  меня  как  на
идиота. - А что тут может быть странного, поясните, я не понимаю.
   - Ну она, как вы знаете, девушка деревенская, а вы, как мне  видится,
воспитаны в городе, вот я и задал себе вопрос -  что  между  вами  могло
быть общего?
   - Вы  правы,  общего  у  нас  мало,  но  почему  вы  думаете,  что  у
деревенской девушки не может родиться дочь?
   - Может, - согласился я, шумно,  как  принято,  кажется,  в  светском
обществе, отхлебывая кофе. - Я даже знаю тому массу примеров, но при чем
здесь ваши отношения с Зоей Андреевной?
   - Что и говорить, в чувстве юмора вам не откажешь. -  Внимательно  на
меня  посмотрев,  Клархен  отставила  чашку.  -   Константин   Иванович,
позвольте поинтересоваться: зачем вы ко мне пришли?
   - Чтобы расспросить вас о Зое Андреевне как можно подробнее.
   - Зачем это вам?
   - Дело в  том,  что  я  собираю  музейные  материалы  о  ее  дедушке,
священнике Алексее Михайловиче Крюкове.
   - Тогда бы вам следовало сначала хоть немного узнать обо мне.
   - Зачем, когда я и так вижу перед собой  на  редкость  очаровательную
собеседницу.
   - И дочку Зои Андреевны, - продолжила она.
   - И дочку Зои Андреевны, - автоматически  повторил  я  и  только  тут
наконец до меня  дошло,  что  Константин  Иванович  Гончаров  в  большой
заднице. - Неужели! Неужели  вы  правнучка  Алексея  Михайловича?!  -  в
полном восторге воскликнул я.
   - Да, а ваша неуместная экзальтация напоминает мне известную  встречу
детей лейтенанта Шмидта.
   - Простите ради бога, но откуда мне было  знать  о  столь  интересном
родстве? - лихорадочно перебирая  все  возможные  неприятности,  которые
могут появиться в свете нового положения вещей, взмолился я.
   - Ничего страшного, Константин Иванович. Так  вы  по-прежнему  будете
утверждать, что хотите собрать какие-то материалы о моем прадеде?
   - Ну что вы, - понимая, что моя легенда теперь просто  смешна,  решил
поправиться я. - Дело в том, что сразу по приезде  сюда  ваша  уважаемая
матушка попросила оказать ей помощь в одном  пикантном  деле.  Видя  его
полную бесперспективность, я ей отказал, но после  некоторых  наведенных
мною справок я понял, что дело не такое уж безнадежное. Вот  я  и  решил
предложить свои услуги.
   - "Я в долг решил просить у вас, но не решился как-то..." - так,  что
ли? Не смешите меня, Константин Иванович! Я понимаю, когда  выжившая  из
ума старуха рыщет по всему свету в  поисках  несуществующего  клада,  но
когда нормальный мужик заплетает мне такие легенды, это уже слишком.  Не
поверю. Зачем она вам понадобилась? Ведь вы ищете именно ее? Ради  этого
вы приходили утром? Зачем?
   - Исключительно чтобы поделиться своими наблюдениями.
   - В таком случае, извините, ничем вам помочь не могу.  Зоя  Андреевна
вместе с Яковом Иосифовичем три дня назад улетела в Москву, наверное, об
этом вам уже доложили мои работницы. Мой вам  совет  -  допивайте  кофе,
занимайтесь своими делами и выбросьте всю эту ерунду из головы.
   - Я непременно воспользуюсь  вашим  советом,  -  пообещал  я,  нехотя
поднимаясь из уютного кресла. - А можно вам задать еще  один,  последний
вопрос?
   - Да, конечно, у меня еще есть пять минут.
   - Почему вы не последовали за матерью во Францию?
   - Потому что она меня туда не приглашала! - неожиданно резко ответила
она. - Потому что она  бросила  меня  задолго  до  этого,  в  пятилетнем
возрасте, когда сама  умотала  в  Москву!  -  еще  больше  повышая  тон,
обвиняла меня Клархен. - Потому что мой папочка, Отто Францевич Штадлер,
не желая обременять себя заботами о моем воспитании, в свою очередь увез
меня под Саратов и сдал на руки своей матери! - сорвалась она на крик. -
И спасибо ей, единственному человеку, который принял во мне участие. Вот
так,  Константин  Иванович!  Что  еще  вы  хотите   обо   мне   узнать?!
Спрашивайте, не стесняйтесь!
   - Вы часто навещали свою тетку Марию Андреевну?
   - Я узнала о ее существовании только в десятилетнем  возрасте,  когда
уже люто ненавидела весь крюковский род. Извините, но мне уже пора.
   - Да, конечно, это вы меня извините за мое бесцеремонное вторжение.
   -  Ничего  страшного,  если  будут  какие-то  проблемы  -  приходите,
постараюсь помочь.
 
*** 
 
   Подождав за углом и убедившись  в  том,  что  ее  вишневая  "семерка"
отъехала вместе с ней, я вновь нырнул в гостиницу и, сделав бесстрастную
физиономию, важно прошел мимо администратора.
   В подсобке  Альфия  с  каким-то  типом  дули  шампанское  и  смотрели
телевизор. Увидев мою особу, она довольно бесцеремонно отправила  своего
кавалера погулять и приветливо пригласила меня присесть:
   - А вы, я вижу, без меня не можете. Не ждала вас так рано.
   - А позже я боюсь. Твой муж может нас застукать.
   - Это вы нас с ним застукали. Вы подумали над моим предложением?
   - Да, и уже принес тебе презент.  -  Недрогнувшей  рукой  я  выставил
перед ней дорогой флакон. - Такое подходит?
   - О, вы превзошли самого себя, и я  беру  свои  слова  обратно.  Ваша
мамочка воспитала галантного и щедрого сына.
   - Короче, Альфия, как там тебя...
   - Сагидовна.
   - Вот вот, Альфия Сагидовна, деньги получены, выкладывай товар.
   - Не грубите, а то я все позабуду, - закапризничала вымогательница. -
Воспоминания - штука тонкая и требуют бережного обращения.
   - Ну что ты, девочка, это я еще не грублю,  я  грублю  только  тогда,
когда меня достают, - добродушно  рассмеялся  я,  готовый  открутить  ей
голову. - Я тебя слушаю.
   - Сегодня Машка с утра не явилась на работу.
   - Очень приятно, передайте ей от меня соболезнования.
   - Не смейтесь, это очень важное обстоятельство, благодаря которому  я
заполучила от вас чудную туалетную воду. Не перебивайте. Машка  опоздала
на работу, а Клара Оттовна приказала поменять постельное белье в нулевом
номере,  где  ночевал  тот  подозрительный  тип.   Ничего   другого   не
оставалось, как самой заняться этим  постыдным  делом.  Взяв  постельный
комплект и тихо проклиная путанку Машку, я зашла в номер  и  деревянными
щипцами сдернула грязное белье. Что я  нашла  под  ним,  а  точнее,  под
матрасом, я говорить пока не буду, потому что  это  уже  другая  тема  и
требует совершенно другой оплаты.
   - Девочка, твоя наглость  переходит  все  границы,  -  чувствуя,  как
закипают пятки, прошипел я. -  Какой  еще  оплаты  требует  твоя  другая
тема?
   - Я об этом еще не думала, и разговор у нас сейчас о другом.  Спрятав
свою находку в лифчик, я быстренько застелила постель  и  уже  собралась
уходить, когда на журнальном столике под телефоном  заметила  вкладыш  к
блокноту, который я и имела в виду передать вам. Мне кажется, что вас он
заинтересует гораздо больше, чем моя находка.
   - Почему ты так решила?
   - Потому что среди прочих личностей указана и фамилия Гончарова К.И.
   - Где этот блокнот? - Поражаясь ее  проницательности,  я  нетерпеливо
дрыгнул ногой.
   - Сейчас я вам его отдам, только обещайте, что  все  останется  между
нами.
   - Идиотка! - вырывая из ее рук тощую книжицу, брякнул я. - Гончаров в
этом заинтересован больше тебя.
   - Вы хам! - негодующе вскрикнула она, но я уже не слушал, потому  как
нетерпеливо листал пустые страницы совершенно девственного вкладыша.
   - Обманула, да? - за неимением ничего другого, рассмеялся я. - Купила
дядьку?
   - Нет, просто дядька очень глуп и не дает сказать мне слова. Смотреть
надо наоборот, с конца и при боковом свете, тогда  вам  отчетливо  будут
видны буквы, продавленные шариковой ручкой.
   - И  откуда  только  у  тебя  такие  шпионские  познания?  -  немного
смутившись, проворчал я и, следуя ее совету, подошел к окну.
   Одного взгляда  было  достаточно,  чтобы  понять,  насколько  дуболом
Гончаров оказался не прав, оскорбив этого  Пинкертона  в  юбке.  Фамилия
Гончаров в этом аккуратном списке стояла где-то посередине, и она, как и
некоторые другие, была зачеркнута. Не вчитываясь в остальные имена и  не
желая анализировать полученные  сведения  прилюдно,  я  выпросил  у  нее
коробку из-под чая, тщательно упаковал в нее трофей  и,  извинившись  за
грубость, отправился к выходу.
   - Константин Иванович, - уже в дверях окликнула она, - а  вас  совсем
не интересует то, что я нашла у него под матрасом?
   - Нет. Я и так догадываюсь, что там могло быть.
   - И что же?
   - Пара  презервативов  и,  возможно,  некоторое  количество  кокаина.
Привет Кларе Оттовне. Кстати, почему вы ее  так  не  любите?  Совершенно
чудная женщина.
   - Вам бы ее в начальницы!
 
*** 
 
   Несмотря на все мои старания, на пристань я попал только  в  половине
четвертого и, конечно,  забыл  купить  этим  ублюдкам  хлеб.  Ничего  не
поделаешь, придется потревожить Милкины запасы и кормить  их  батоном  с
маслом.
   Захватив пакет, я тщательно  запер  машину  и  подошел  к  стеклянной
будочке в самом конце пристани. Два парня  в  тельняшках  и  камуфляжных
штанах играли в карты. Кто  из  них  был  Андрей,  судить  было  трудно,
поскольку оба они были коротко стрижены и накачаны, как футбольные мячи,
и мне не оставалось ничего другого, как обратиться к обоим сразу:
   - Мужики, я от Макса, вы в курсе?
   - А как ваша фамилия? - откликнулся тот, что посветлее.
   - Гончаровы мы будем, а ты Андрей, что ли?
   - Андрей, все в порядке, - заверил он, поднимаясь. - Пойдемте  покажу
вам катер. А это ваш "ГАЗ-24"? - спросил он уже на ходу.
   - Если быть точным, то тестя.
   - За ним присмотреть?
   - Если нетрудно, в долгу не останусь.
   - Да ладно вам. На этих бабках все как помешались. Прямо не Россия, а
какой-то Израиль. Шагу нельзя ступить - там дай, тому заплати,  смотреть
противно. Вот это корыто вам пойдет? -  показал  он  на  катер  довольно
внушительных размеров. - Максим велел подобрать вам хорошую посудину.
   - Да ты что, Андрей, это же большой десантный корабль, не надо, да  я
и не справлюсь с ним. Проткну яхту какого-нибудь бизнесмена, что  потом?
Дай мне что-нибудь попроще, да хоть лодку с мотором.
   - А вы надолго собираетесь?
   - Пока Макс не подъедет, часов до восьми, а то и до девяти.
   - Ну тогда  берите  мою.  Вот  она,  красавица,  -  погладил  он  нос
раскрашенной  под  акулу  лодки.  -  Движок  как  часы,  заправлена  под
горлышко. Ни пуха.
 
*** 
 
   Почти в четыре часа я отчалил, а мне следовало быть на острове  сразу
после утреннего звонка Макса. Получается, что я задержался, как минимум,
на десять часов. А за это время мои подопечные могли наломать черт знает
каких дров. Было бы хорошо подойти к острову с другой стороны. Подняться
повыше, заглушить эту трещотку и тихонько  подплыть  с  противоположного
берега. Неплохо, но лоцман из  меня  -  как  из  слона  балерина,  можно
заплыть в такие дали, что и сам Господь Бог не  найдет.  Нет  уж,  будем
действовать наверняка, в крайнем случае электрошок  до  сих  пор  так  и
лежит в моем кармане.
   О том, как я поступлю с ними в итоге,  я  представлял  туманно.  Одно
было совершенно ясно - в ближайшие несколько дней,  пока  не  разрешится
вопрос с церковным  кладом,  мне  придется  взять  их  на  содержание  и
ежедневно по утрам  кормить  калорийным  завтраком.  А  пуще  всего  мне
следует беречь Наталию Николаевну Федько, поскольку я не  терял  надежды
на возвращение валюты в банк с вытекающим солидным вознаграждением.  Эту
стерву вообще было бы  неплохо  удалить  с  острова,  где  с  ней  могут
нехорошо  обойтись  ее  же  гладиаторы.  Озабоченный  этими   непростыми
мыслями, я пристал к острову возле моего дерева и, не торопясь  выходить
на сушу, прислушался.
   Не заметив ничего подозрительного,  я  спрыгнул  на  берег,  привязал
моторку и, озираясь по сторонам, двинулся по знакомой уже тропинке.  Без
всяких  приключений  достигнув  поляны,  я  удовлетворенно  отметил   ее
безлюдность. Так мы оговорили с Максом, так оно и было  на  самом  деле.
Опасаясь за их здоровье, он должен был перетащить их в полуразвалившуюся
хибару, чтобы хоть как-то защитить от холодного ночного ветра. Пока  что
все шло по плану. Воодушевленный этим обстоятельством,  я  осмелел,  уже
более решительно пересек поляну и заглянул в окно.
   Я мог бы этого и не делать, потому что Макс всегда работает без брака
и на совесть. На березовых  ветках  по  углам  сторожки  были  аккуратно
разложены мои  питомцы.  Свободно  передвигаться  или  даже  ползать  по
трехметровому пространству халупы они не могли, потому что у каждого  за
спиною, между  связанными  руками,  был  пропущен  и  закреплен  длинный
березовый шест, который,  в  свою  очередь,  надежно  крепился  к  полу.
Наверное, им  такое  неподвижное  положение  порядком  надоело,  и,  как
следствие, наступила такая апатия, что даже  общение  не  доставляло  им
удовольствия. Так они и лежали, тупо глядя в потолок и  думая  каждый  о
своем.
   -  Здравствуйте,  детки!  -  просунув  голову  в  разбитую   фрамугу,
жизнерадостно заржал я и подозрительно понюхал воздух. - А чем это у вас
тут воняет? Как мы сами себя чувствуем? Не болят ли животики?
   - Да пошел бы ты на ... - за  всех  на  правах  старшего  матернулась
Федько.
   - Нехорошо, Наталия Николаевна, нехорошо! - добродушно пожурил я. - И
какой только пример вы подаете своим младшим сотрудникам!
   - Козел! - негодуя, прошипела  предводительница.  -  У  нас  гангрена
скоро начнется, руки уже несколько часов ничего не чувствуют.
   - А вы дружно и на счет делайте упражнения, знаете, как в школе.  "Мы
писали, мы писали, наши пальчики устали..." - участливо посоветовал я. -
Здорово помогает. А все-таки чем это у вас так отвратно шибает в нос?
   - Сам не догадываешься, что ли?! - хмуро отозвался Мишаня. - Педераст
наш обо...
   - Ай-ай-ай! Какая незадача, значит, я  напрасно  вам  хлеб  с  маслом
принес.
   - Константин Иванович, не  надо  над  нами  издеваться!  -  взмолился
Мишаня. - Я тоже из последних сил терплю, вы же обещали меня  отпустить,
а сами...
   - Я бы отпустил, кабы не твой  придурочный  братец,  который  вздумал
палить в меня из обреза. Ты, наверное, такой же?
   - Нет, я спокойный, это еще в школе говорили. Отвяжите меня, я больше
не могу, сейчас тоже обделаюсь.
   - Ладно, детки, сейчас мы будем вас выгуливать...
   - Кто это - мы? - испуганно прогудел опозорившийся Боря.  -  Он  тоже
здесь?
   - Кого ты имеешь в виду? - ухмыльнулся я, отвязывая Майкла от жерди.
   - Дружок твой его отделал, бешеный он, что ли?  -  торопливо  помогая
мне всем своим существом, проинформировал он. - А  ноги?  Ноги  развяжи,
как я связанный пойду?
   - Зайчиком, зайчиком, Мишаня. Учти, даю тебе на  все  про  все  сорок
пять секунд, если  не  уложишься,  то  будешь  ждать  утренней  оправки.
Поскакали, время пошло.
   Подобным же образом я сопроводил и Федько,  а  поскольку  Борису  это
было уже без надобности,  то  по  многочисленным  просьбам  товарищей  я
просто отволок его в сенцы вместе с оглоблей.
   - А теперь будем ужинать, - нарезая батон,  объявил  я.  -  Все  мыли
руки?
   -  Послушай,  Гончаров,  прекрати  свои  издевательства!  -   заметно
приободрившись, начала качать права Федько.  -  Объясни,  долго  ли  это
будет продолжаться?
   - Наталия Николаевна, - расцвел я, - ровно столько, сколько вы  этого
пожелаете.
   - А почему вы не держите своего слова? - подал свой голос и Мишаня. -
Тачки я вам вернул, а меня за это еще и избили!
   - Кто тебя избил? - удивился я, твердо зная, что Макс безоружного  не
тронет и пальцем. - Ну говори же. Чего замолчал?
   - Твой дружок их вчера на уши поставил, -  вожделенно  глядя,  как  я
старательно и аккуратно размазываю масло, ответила Федько.
   - Вот как, странно. И за что он с ними так обошелся?
   - А как мы со связанными руками будем  есть?  -  сосредоточившись  на
этой мысли, уже ни о чем другом не могла думать она.
   - За это, госпожа Федько,  можете  не  беспокоиться.  Я  нарежу  хлеб
мелкими кусочками и буду отправлять их в ваши рты по мере надобности, но
только тем, кто будет себя хорошо вести. Так что  там  у  вас  с  Максом
приключилось?
   - Эти недоумки на него набросились,  ну  и  получили  соответственно,
даже приятно было смотреть, как он их, точно щенят, раскидывает.
   - Не понимаю, как это могло произойти, ведь ваш  Боря  лежал  на  дне
колодца. Вы же находились связанной на берегу.
   - Когда он приехал, то первым делом освободил меня и размотал Майкла,
а потом вытащил из колодца того дурака. А они, когда  немного  пришли  в
себя, вдруг почувствовали прилив энергии и решили, что справиться с  ним
пара пустяков. Идиоты! Даже и здесь они умудрились лопухнуться.
   - Кто ж знал, что он затылком видит, - тоскливо вспомнил Мишаня.
   -   Открывайте   рты   и   рассказывайте   подробнее,   -    поневоле
заинтригованный, приказал я и вложил в их клювы по первому куску.
   - Да что там рассказывать, -  мгновенно  проглотив  хлеб,  облизнулся
Мишаня. - Я хотел сзади его вашей дубинкой угостить, а того не знал, что
он через блестящую пряжку ее  сумки  меня  видит.  Когда  я  ударил,  он
отклонился, и дубинка пришлась Боре по хребтине. Боря в ауте,  эта  дура
хохочет, а он меня окучивает. Меня вырубил, а тут и Борис очухался, он и
его загасил. В себя пришел, когда он меня привязывал к этой орясине. Вот
и вся история. Можно еще кусочек?
   - Нельзя, ты плохо себя вел. Ты чуть было не угрохал моего  товарища,
а твой брательник едва не пристрелил меня. Так что неделю будешь  сидеть
на подножном корму, а вот твоей подруге я, пожалуй, выдам еще долю, если
она, конечно, хочет.
   - Конечно хочу, только перестань надо мной издеваться.
   - Гордись, Федько, сам Гончаров тебя с руки  кормит,  -  резвился  я,
проталкивая ей в  рот  хлеб.  -  Кормлю  прямо-таки  как  рождественскую
гусыню! Должно быть, к зиме ты у меня будешь жирная и вкусная. На базаре
за тебя дадут изрядный куш. А может быть, ты и сама за  себя  заплатишь?
Попробуй, я с удовольствием выслушаю все твои предложения  и  хорошо  их
обмозгую.
   - А ты, Гончаров, не такой уж и дурак, каким  кажешься,  -  проглотив
очередную порцию, оскалилась она. - Я тоже подумала и решила, что нам  с
тобой полезно погулять по лесу, что-то я совсем залежалась.  Будь  добр,
развяжи.
   - Отчего же не погулять с такой классной женщиной? - воодушевился  я,
без колебаний высвобождая ей руки и отвязывая ноги. - С такой феминой не
то что по лесу - по тайге дремучей пройтись удовольствие. Прошу, мадам.
   - Что ты там насчет выкупа говорил? - выйдя на  лужок,  занялась  она
активной гимнастикой. - Сколько ты хочешь?
   - Ой, Наталия Николаевна,  прямо  даже  и  не  знаю,  -  инфантильным
дебилом засмущался я. - Не знаю, как вам сказать и лучше сформулировать.
   - А ты говори прямо, тут  все  свои,  -  понимающе  усмехнулась  она,
уверенная в незыблемом могуществе денег. - Говори, не стесняйся.
   - Да уж придется. Я  думаю,  что  такая  красивая  и  сообразительная
женщина, как вы, должна стоить никак не меньше десяти тысяч марок...
   - Что?! - замерла она с задранной вверх ногой в позе гимнастки.
   - ...и двадцати тысяч долларов, - закончил я мысль