одиться,   ждите   напротив,   у
центрального входа. А колбасу?
   - Все, что нужно, купите сами. - Бросив  на  весы  двадцать  штук,  я
отошел от прилавка.

***

   У меня в запасе оставалось  больше  двух  часов.  Дымя  сигаретой,  я
неторопливо шагал в сторону крутого  берега,  безотчетно  приближаясь  к
герровскому дому.
   Неухоженная аллея,  минуя  деревянные  домишки,  упиралась  в  ржавый
ажурный забор.  За  ним  виднелось  одноэтажное  строение.  Если  верить
описаниям Эйнштейна, я стоял перед домом и  трактиром  господина  Герра,
золотопромышленника,    жулика,     предпринимателя     и,     возможно,
злодея-душегуба.
   Только с фасада забор был металлическим, в  остальной  же  его  части
длинные доски, латанные  гнилью  и  временем,  окружали  дом,  такой  же
трухлявый и ветхий. Штукатурка лишь  кое-где  скрывала  неровную  кладку
красного  кирпича,  у  фундамента  зеленую  и  замшелую.  Для  складской
надобности оконные проемы заложили белым  кирпичом,  местами  же  зашили
досками.
   Так что заставило меня оказаться  здесь  промозглым  весенним  утром?
Князев, удушенный десять дней назад?  Совершенно  очевидно:  он  задумал
освоить забытые герровские копи. Для  этого  и  женитьба,  для  этого  и
свадебное путешествие на родину супруги. Чуял Степан Ильич поживу. Нюх у
него был отменный, да только обошли его на финишной прямой, причем одним
выстрелом  убили  двух  зайцев.  Даже  трех...  Стащили  сто  "лимонов",
подставили меня и прибрали супружницу, очевидно для душевной откровенной
беседы о прошлом прадедушки. Жива ли она?  Сомневаюсь.  Конечно  же  она
ничего толком не знала, но на всякий случай ее скорее  всего  придушили,
как и мужа, как и Чио-сан,  давшую  мне  наколку.  Но  кто?  Несомненно:
убитые и убийцы хорошо знали друг друга. Во  всех  трех  случаях  жертвы
сами открывали дверь. Хотя почему в трех? Трупа Лии я пока не  видел,  и
будет очень неплохо, если не увижу. Видимо, убийца  предполагает  урвать
на редкость жирный кусок, если пренебрег сотней "деревянных лимонов".  И
не просто предполагает, но уверен в этом: выпустив из  руки  синицу,  он
уже схватил журавлиную ногу. Преступник безжалостен. Математически точно
он выстроил все, начиная от похищения Лии.  И  при  этом  мыслит  весьма
неординарно. Выстраивать линию его поведения сложно еще  и  потому,  что
мотивы преступления находятся в двух с половиной тысячах  километров  от
места происшествия. Безусловно, если бы не Чио-сан...
   Откуда взялась эта "Волга"? Я  едва  успел  скрыться  в  захламленной
шахте  подвального  окна.  Вдыхая  крысино-кошачью  вонь  подземелья,  я
напряженно прислушивался. Хлопнув дверцами, приехавшие прошли мимо меня,
негромко переговариваясь. По-хозяйски направились в  глубь  двора.  Ого!
Знакомый голос! Я выглянул из подвала. Ни души.  Пустая  "Волга"  стояла
рядом. Я уже подумывал - не воспользоваться ли  тачкой  моего  "доброго"
знакомого в своих целях? Но тут вернулись хозяева.
   - ...Значит, договорились, - снова услышал я голос Владимира Ступина.
- Ремонт  мы  производим  своими  силами,  но  с  предоставлением  ваших
стройматериалов.
   - Добро, - подтвердил чей-то бас. - Да мы  так  и  договаривались  со
Степаном Ильичом. И чтоб наличными. Пятьдесят в бухгалтерию, а пятьдесят
в клювик. Вы в курсе?
   - Да, но видите ли... нас ограбили и возникли некоторые затруднения.
   - Какие еще...
   -  Не  волнуйтесь,  с  клювиком  все  в  порядке,  хотя  я  не   вижу
необходимости покупать эту развалюху даже за половину суммы.
   - Тогда неустойка.
   - Это не  оговорено  в  условиях  договора.  И  поскольку  я  являюсь
президентом, мои  условия  таковы:  двадцать  пять  наличными  под  вашу
расписку и двадцать пять мы перегоним в течение недели по безналу. Ну  а
ремонт наш, за вами лишь стройматериалы.
   Бас заухал нецензурщиной.
   - Как вам угодно. Извините. Поехали.
   - Стойте, козлы! Вас из города не выпустят, пока я "добро" не дам.  А
если вы сейчас начнете дурить, то от вас и вашей тачки  не  останется  и
запаха! - орал бас.
   "Волга" рванулась с места, но  тут  же  завизжала  тормозами,  словно
напоровшись на вилы.
   - Ха-ха-ха! Гы-гы-гы! - веселился мефистофельский бас. - Говорил вам,
пидоры вонючие, не правильно себя ведете. Вы думали, Максимыч в машину к
вам один сел, так и веревки из него вить можно? Максимыч сам кого хочешь
на кукан посадит.  Спрятались,  мальчики,  отдыхайте!  -  крикнул  он  в
сторону обрывистого берега. Затем продолжил наставления:
   - Закопать бы вас здесь, да уважал я Степана Ильича вашего покойного.
Кто его? Небось твоя и есть работа? Давай бабки, и без фокусов!  Договор
останется старый, а дополнения допишешь. Мне бабки на кон, сейчас.
   - У меня в гостинице, и печать тоже. Я сейчас привезу.
   - Гы, ты, козлик, не дергайся. Одно не  правильное  коленце  -  и  ты
останешься без денег, без дворца и... без тыквы. Понял?
   - Конечно. В связи с тем, что договор уже подписан  и  оформлен  моим
предшественником... чтобы избежать штрафных санкций, я обязан  выполнить
его условия, хотя считаю сделку невыгодной и абсурдной.
   -  Вот  видишь,  какой  ты  умненький  мальчик,  -  подобрел  бас.  И
дружелюбно добавил:
   - Ты пойми, Ступин, чтобы тот склад отсюда подвинуть,  я  уже  вложил
пять собственных и еще столько же обещал, а там ребятишки крутые,  юмора
не понимают. Вместе поедем. Стой!  -  вдруг  заорал  бас,  заглушая  шум
мотора. - Выкинь-ка из тачки своих дебилов, за рулем сам поедешь. А  ну,
сопли, по одному высмаркивайтесь! Ручонки на затылок. К стене.  Руки  на
затылок!
   Надо мной показался невозмутимый Кутя, пузыривший свою вечную жвачку.
Он с интересом разглядывал смотревшую  на  него  из  подвального  окошка
пистолетную дырочку.
   - Владимир Леонидович, а что тут легавый опять вынюхивает?
   - Бог его знает, Кутя, его проблемы.
   - А то сидит тут с газовой пукалкой.
   - Ну и пусть сидит, если нравится человеку.
   - Может, бросить взрывпакет? А можно на него помочиться?
   - Когда ты, Кутя, с горшка слезешь? Поехали, Максимыч!
   - Чего вы там? Какой легавый? - Судя по всему,  Максимыч  двинулся  в
нашу сторону.
   Медлить было нельзя, с его мордоворотами я встречаться не  собирался.
Обдирая пальцы о  бетонные  выбоины  оконной  шахты,  я  чертом  вылетел
наверх, боясь выстрелами привлечь внимание "мальчиков" Максимыча.
   "Волга"  с  открытой  водительской  дверцей  оказалась   единственным
спасением. Отделявшие меня от нее десять метров  я,  кажется,  преодолел
одним прыжком. И тут же врубил скорость, до упора выжимая акселератор.
   Стоявшие у ворот две зачуханные хари  зайцами  отскочили  в  стороны,
пропуская машину. Уже в конце аллеи, у поворота на городскую магистраль,
я заметил, как из ажурных ворот вынырнул  шустрый  белый  "жигуленок"  и
уверенно сел мне на хвост. Налево - выезд  на  шоссе,  направо  и  прямо
дороги вели в город. Уходить от преследователей  по  незнакомому  городу
или за его чертой на тяжелой машине - труд бесполезный. Тем  более,  что
зацепили они меня основательно. С Максимычем, как  я  понял,  шутить  не
стоило - неинтересно. Слишком  уж  грубые  и  плоские  у  него  шуточки.
Спасение мое было в чем-то ином...
   Выскочив  на  центральную  площадь,  я  подкатил  к  зданию  милиции.
Вплотную к ступенькам прижал машину и выскочил. Кивнув курившим у  входа
офицерам, как старым знакомым, я с независимым видом пересек вестибюль и
направился к сортирам.
   Взобравшись на унитаз, я глянул в высокое  -  метра  два  от  пола  -
окошко. Мои преследователи пока не решались зайти в святая  святых,  но,
похоже, уже разрабатывали какой-то план, что-то  друг  другу  доказывая.
Медлить не стоило. В конце коридора, рядом с  решетками  экспресс-камер,
находилась металлическая дверь, ведущая, очевидно, во двор  милицейского
управления. Возле двери нервно топтались четверо алкашей,  ожидая  своей
участи. Это был шанс, тем более что после  посещения  подвального  этажа
вид я имел подобающий.
   - Куда теперь, мужики?
   - По адресам повезут, за бабками, а  где  взять?  -  сообщил  понурый
жилистый парень в черной болоньевой куртке.
   - Я дам тебе  деньги,  только  пока  молчи.  Закуривай,  парни.  -  Я
протянул пачку, но закурить не пришлось: из соседней, обитой  дерматином
двери вышли два сержанта и направились к нам.
   - Сержант, - заныл я, - отпусти. Завтра получка, не позорьте сегодня.
Я тут ни при чем.
   - Знаем ваши завтраки! - загрохотал сержант. - У соседей возьмешь,  а
нет, так трое суток будешь у меня улицу мести. Вперед, синяки!
   Во дворе стояла вахтовая машина, в которую я  с  удовольствием  влез,
пробравшись на заднее сиденье. Черная болонья шлепнулась рядом.
   - А ты кто?
   - Член в пальто. Усохни. Выйдем последними, я за тебя расплачусь.
   Алкаши исчезали один за другим и возвращались через несколько минут с
зажатой в кулаке данью. Сержант же барским жестом выдавал вольную. Когда
нас осталось двое, он с  озадаченным  видом  уставился  на  единственную
квитанцию,  стараясь  угадать,  кому  она  принадлежит.  Наконец  строго
спросил:
   - Кто Еременко?
   - Я, - ответил парень.
   - Куда тебя?
   - На Асфальтовый.
   - А тебя?
   - К центральному гастроному.
   - Так мы здесь и стоим.  Сам  принесешь  или  сходить  с  тобой?  Как
фамилия?
   Мне хотелось с ним поиграть, но было некогда. Незаметно передав парню
деньги, я заверил сержанта, что вот сейчас, вот через минуточку буду,  и
расстался с ним навсегда.

***

   Опоздав на полчаса, ровно в 12.30 я остановился напротив центрального
входа. Но прекрасная колбасница отсутствовала.
   Усевшись на сырую скамейку, я перевел дух. Собрался с мыслями. Что  и
говорить, напоролся  я  качественно.  Теперь  остается  только  тихонько
шипеть в подушку кастрированным удавом. Хотя, наверное, сейчас шипеть  и
материться   приходится   Ступину   в   цепких    объятиях    Максимыча,
аборигена-мафиози.
   Убийца и вор  -  Ступин!  Вот  что  означал  сегодняшний  его  визит.
Примерно такого появления я и ждал. Не знал только  точно,  кто  явится.
Что ж, он сам облегчил мне задачу.
   По логике, на преступника Ступин сразу тянул, но  скорее  как  бывший
любовник, возможно обманутый. Несомненно,  о  существовании  герровского
клада он узнал раньше Князева, но не придавал этому серьезного значения.
И только увидев, что  Князев  зашевелился  всерьез,  женитьбой  переходя
дорогу и закрывая доступ к золоту,  он  решается  по-дружески  придавить
патрона.
   Только почему он так вызывающе  спокойно  себя  ведет?  Торгуется  по
пустякам, хотя знает, что его  ждет.  Нашел  он  тайник  или  только  на
подступах? Сейчас это вопрос номер один. И если только на подступах, моя
задача - его опередить, найти золотишко первым.  Только  где?  Вопрос...
Пока все дороги ведут в заброшенный дом.
   Во время свадебного  путешествия  Князев  составляет  предварительный
договор  на  покупку  склада-развалюхи  под  офис  своей  фирмы.  Причем
согласен переплатить. Почему?
   Может быть, хочет угодить юной супруге, вернуть  родовое  гнездо?  Да
нет, на Князя не похоже. За просто так копеечку не даст.  Крут  Князюшка
был, крут, пока самого не скрутили капроновым шнурком.
   Возможно, что Лия знала...  Ведь  недаром  два  ее  кобеля  топтались
вокруг герровского дома. Один оттоптался,  вторым  занимается  Максимыч.
Что-то знала Лия и знает ее мама Катя, почему-то не явившаяся на случку.
   Выплюнув сигарету, я зашел в магазин.
   В  колбасном  отделе  молоденькая  девчонка,  путавшаяся  в   розовой
сосисочной гирлянде, удовлетворяла покупательские претензии.
   - Смотри, не удавись, - посоветовал я издали.
   - Не твое дело, - фыркнула девица. - Канай, винный отдел дальше.
   - Слушай, жемчужина России, - ласково обратился  я  к  продавщице,  -
давно за тобой наблюдаю. Слышал, какие ты гадости о нашем  правительстве
говорила. Слышал и зафиксировал.
   Девка тотчас стала ручная и  смирная.  Теперь  с  ней  можно  было  и
поговорить.
   - Ладно, пошутил... Где Катерина?
   - Домой ее еще в одиннадцать отпустили. По  телефону  кто-то  вызвал,
сказал, кран прорвало. Соседей топит.
   - Адрес у нее какой? - выкрикнул я в перепуганное лицо девчонки.
   Дрожащей рукой я записывал адрес, а в мозгу  билась  одна  мысль:  не
успел. Но как он мог меня опередить, если я оставил его в надежных руках
Максимыча?
   На перекрестке, под красным светом, я влез в салон к  обалдевшему  от
моего хамства юному частнику и, аргументировав  свое  вторжение  крупной
купюрой, велел гнать что есть мочи.
   Вскоре мы подкатили к  типовой  пятиэтажке.  Выскочив  из  машины,  я
запрыгал по ступеням на третий этаж. Позвонив,  прислушался.  За  дверью
негромко наигрывало радио. Но не более того. Никаких посторонних звуков.
   Проделав ряд несложных манипуляций, я открыл дверь. Переступив порог,
осмотрелся. И увидел Катерину, "отдыхавшую" в ванне. На меня сквозь воду
смотрели еще красивые глаза в сеточках тонких морщинок. Она лежала, чуть
согнув ноги в коленях, покойно сложив  руки  на  животе.  Непроизвольным
движением я хотел приподнять ее голову над водой. И тут  меня  шарахнуло
так, что, отлетев, я ударился затылком о кафельные розы и, балдея,  скис
на унитазе.

   Была проводка не в порядке,
   А он забыл надеть перчатки.
   Теперь немногословен, скуп,
   Висит его холодный труп, -

   Вспомнилось предостережение начинающему электрику.  Только  теперь  я
заметил под согнутой ногой Катерины  крысиный  хвост  электрошнура.  Сам
кипятильник  был  погружен  в  воду  полностью,  вместе  с   изолятором.
Возникала полная иллюзия случайного самоубийства. Явись я  часа  на  три
позже, студень из симпатичной колбасницы был бы уже готов. Тут  мерзавцы
все точно просчитали.
   Я выдернул из розетки шнур кипятильника и спустил горячую  уже  воду.
Судя по ее температуре, холодец  готовить  начали  с  полчаса  назад.  Я
осторожно осмотрел покойницу, пытаясь понять, каким  изощренным  методом
ее умертвили. И понять не мог. То, что это  не  поражение  электротоком,
ясно было сразу. Таких "жмуриков" мне видеть приходилось. Было очевидно:
уложили ее в ванну уже мертвую.  Слишком  безмятежный  вид  был  у  моей
несостоявшейся любовницы. А если предположить, что убийство  -  одно  из
звеньев "князевской цепи"? Но тогда имели место удушения, а  здесь  этим
не  пахнет.  Может  быть,  Катерину  умертвили  классическим,   хотя   и
малоизвестным способом - испуг  в  воде?  Впрочем,  вряд  ли  ступинские
киллеры о таком слышали...
   Почему  ступинские?  Ступин  с  бригадой  в  это  время  находился  у
заброшенного герровского дома.
   Ничего не понимаю. Ни один из осколков моей версии не желает клеиться
к другому. А такая четкая строилась линия.
   И еще.  Предыдущие  убийства  казались  предельно  "откровенными",  а
теперешнее настораживало. Все проделано ювелирно. Но как - непонятно. Не
от инфаркта же скончалась крепкая баба. Кровь с молоком.
   О-ля-ля, это уже интересно! Я склонился над ванной.  На  соске  левой
груди покойницы виднелась маленькая ранка, даже не  ранка  -  прыщик.  Я
одной рукой приподнял грудь, а другой сдавил сосок -  на  нем  появилась
красная капля.
   Все ясно! Убийцы работали иглой. Сначала, видимо усыпив  жертву,  они
методично и расчетливо пронзали ей сердце, заставляя  его  остановиться.
Затем положили в ванну, имитируя случайное самоубийство.
   Только зачем? Зачем крутым бандюгам-стервятникам  смерть  продавщицы?
Денежки, конечно, у нее имелись - но какие? Так,  курочка  по  зернышку.
Сколько она наклевала за всю жизнь - столько они делают за  день  и  без
мокрухи.
   Значит, идет крупная игра, и Катерина, вероятно сама того  не  ведая,
была только фишкой.
   Не прикрывая дверь ванной, я осмотрелся.
   Двухкомнатную квартиру она занимала  одна.  Однако,  судя  по  мелким
деталям, мужички ее посещали не редко. Подбор напитков  в  баре  радовал
глаз, и я выпил за упокой души прекрасной колбасницы. Мне было жаль  ее,
я всегда жалею людей, убитых безвинно.
   Несмотря на кажущийся порядок, следы обыска все-таки  присутствовали.
Кое-где потревоженная пыль выдавала преступников.
   Уходить отсюда нужно немедля. Снова попадаться у теплого трупа совсем
не хотелось. Протерев дверные ручки и штепсельную вилку кипятильника,  я
осторожно  прикрыл  дверь  и  вышел  во  двор.  Узнав  через  09   номер
магазинного  телефона,  я  позвонил  директору  и   сообщил   о   смерти
продавщицы.
   Меня теперь  тоже  будут  разыскивать,  и  самое  правильное  в  моем
положении - дергать отсюда  побыстрее.  Но  куда?  В  родимый  город  не
покажешься - там у меня два трупа.  Здесь  оставаться  тоже  рискованно.
Наверняка мою физиономию вспомнит наглая девка из колбасного  отдела.  А
кроме того, хотелось получить должок за Студента, кореянку и сегодняшнюю
Катерину. Его, правда, могли не отдать,  а  совсем  наоборот.  И  скорее
всего, этим дело и кончится. Месть,  конечно,  сладостна,  но,  пока  не
поздно, надо дергать - уж  больно  быстро  они  клепают  трупы,  как  на
поточном конвейере.
   Тормознув тачку, я постарался поскорее убраться от злополучного дома,
велев водителю  прямиком  рулить  к  железнодорожному  вокзалу.  Хвоста,
кажется, не было. Минуя  гостиницу,  я  подошел  к  кассам,  надеясь  на
законном основании покинуть город, посещать который  мне  не  следовало.
Как я узнал  еще  по  прибытии,  мой  поезд  отходил  вечером,  так  что
предстояло как-то убить четыре часа,  не  особенно  рисуясь.  Протягивая
деньги кассирше, я уже прикидывал, сколько вонючих вокзальных котлет мне
придется съесть в ожидании поезда. Деньги  она  взяла  и  протянула  мне
билет, но взять его я не успел  -  из-за  моей  спины  вынырнула  мощная
лапища  и,  как   ковшом   экскаватора,   подцепив   мою   индульгенцию,
бесцеремонно ее уволокла. Над ухом лопнул жвачный пузырь, и я понял:  за
спиной Кутя. Слева - теперь я увидел - стоял,  ласково  на  меня  глядя,
второй мальчиш-плохиш, а справа, слюнявя деньги, шебуршились старичок  с
бабулькой.
   - Куда вы дели билет?! - заорал я в кассовую дырку.
   Кассирша, отдернув шторку, испуганно посмотрела на меня:
   - Гражданин, я же вам...
   Но "гражданин" дослушивать  не  стал,  потому  что  ему  под  лопатку
уткнулось  острое  жало  ножа  и  задумчиво-дегенеративный  голос   Кути
посоветовал:
   - Не дергайся, сука!
   А второй плохиш уже  тащил  меня  под  локоть,  объясняя  старикам  и
кассиру:
   - Да свой это. Сестры муж. Сбежать хотел, с дитем бросил ее, скотина.
   За стеклянными вокзальными дверьми уже виднелась знакомая "Волга", на
которой меня, вероятно, повезут, чтобы спокойно и без спешки отправить к
праотцам. Интересно, как меня хотят транспортировать:  как  сейчас,  под
руки с обеих сторон, или один  сядет  за  руль?  Удивительно,  но  салон
"Волги" был пуст. Значит, за руль предстояло сесть одному из  двух  моих
конвоиров, что существенно упрощало ситуацию.
   До машины оставалось метров десять, когда  невесть  откуда  взявшаяся
человеческая фигура дряхлой вороной метнулась нам под ноги,  опрокидывая
"конвой с арестантом".
   - К  камерам  хранения...  -  прохрипел  Эйнштейн,  выворачиваясь  из
объятий плохишей.
   На бегу я заметил поспешающих к нему бомжей. "Надо надеяться, Кутю  с
его напарником отделают знатно", - думал я, направляясь к камерам.
   Перед уходящими глубоко вниз ступенями стояла, с нетерпением поджидая
меня, вагонная начальница, хозяйка передвижной "малины".
   - За мной, шустро! - Теннисным мячиком она зацокала вниз - мимо камер
хранения с сонным сержантом, через сортиры, подсобки с тряпками, ведрами
и швабрами - все дальше и дальше, куда-то в глубь земли.
   Наконец мы остановились  в  тупике  -  в  конце  сырого  коридорчика,
освещенного  тусклой  желтой  лампочкой.  Справа  и  слева  змеились   и
посвистывали в разных тональностях десятка  два  различных  по  диаметру
труб.