е моя подпись нигде
не требуется. Однако после того, как  я  рассказал  ему,  что  мошенники
пойманы и идут на  признание,  он  заметно  повеселел  и  даже  попросил
немного выпить, что не замечалось за ним в  течение  долгих  лет  нашего
знакомства.
   - Бог ты мой! Но это же совсем меняет дело. В  таком  случае,  Костя,
тебе не нужен никакой адвокат, ты сам сделаешь их  как  детей.  Главное,
чтобы в суде они не изменили показаний.
   - Не изменят, но все равно я вас очень прошу самому довести  дело  до
победного конца. Когда-нибудь и я вам понадоблюсь.
   - О чем разговор, я сделаю это с превеликим удовольствием.
   Немов  уже  ждал  меня.  На  столе   стоял   портативный   катушечный
"репортер", и, судя по озабоченной физиономии следователя, запись он уже
прослушал. Он хмуро кивнул мне на стул и подвинул пачку сигарет.
   - Значит, вон как получилось. - Он оседлал стул и замотал головой.  -
Хреново.
   - Мне тоже так кажется. Засечь-то ее смогли? Вижу, что нет.
   - Телефон засечь смогли, а что толку, говорила она из автомата, возле
Центрального универмага. Пока передавали по  рации  на  ближайший  пост,
пока они врубились, пока добежали - ее и след простыл.
   - Она обещала позвонить еще раз.
   - Да, я понял, и, вероятно, опять сделает это  из  автомата.  Что  вы
намерены предпринять?
   - Ума не приложу. Посмотрю по обстоятельствам. Попробуйте на этот раз
действовать оперативнее. Где эти ханурики, которые хотели меня видеть? И
о чем они хотели со мной говорить?
   - У меня, Константин Иванович, создалось такое впечатление,  -  тонко
улыбнулся Немов, - что они хотят просить вас о некоторой услуге.
   - Какой же? Не темни, генерал, все свои.
   - Мне так "кааца", что они не будут возражать, если вы заберете  свое
заявление. Вот для этого я и пригласил вас сюда.
   - Хорошее у них желание, а что по этому поводу думает товарищ  Немов?
Я всегда прислушивался к его мудрому совету!
   - Маршал Немов думает, что такой пикантный вопрос  необходимо  решать
вам самому, потому что других материалов на  них  пока  нет.  Как  барин
скажет, так и будет.
   - Хорошо, приведи мне одного, лучше угрястого, он вроде шефа  у  них.
Или мне надо к ним идти? Как лучше-то?
   - Наверно, лучше спуститься вам, там поспокойнее, ушей поменьше.
   По узкой вонючей лестнице мы спустились в подвал, используемый  сразу
в  нескольких  целях.  Во-первых,  как  хозблок,  во-вторых,  как  склад
ненужных вещей, а в-третьих, как курятник для задержанных до  выяснения.
Из общей этой  клетки  и  был  извлечен  господин  Ударник.  Извлечен  и
препровожден в тесный закуток ко мне на собеседование. Боже мой, что они
сделали с Твоим рабом Анатолием? Постарался  Ухов  на  славу.  От  такой
работы  заговорил  бы   ископаемый   мамонт.   Увидя   меня,   разбойник
обрадовался, как родной маме.
   - Здравствуйте, дядя Костя, спасибо, что пришли, мы хотим попросить у
вас прощения.
   - Кретин, это все, что ты хотел сказать? Мог бы не беспокоиться, тебя
будет прощать Бог и прокурор. Уведите этого идиота назад, -  попросил  я
неопрятного стража, а сам встал, делая вид, что собираюсь уходить. И это
возымело действие.
   - Подождите, дядя Костя, вы же не дослушали, мы  хотели  попросить  у
вас... Ну... Это... заберите назад заявление, а?
   - А может  быть,  тебе  еще  и  благодарность  объявить?  Наивный  ты
мальчик.
   - Нет, вы не поняли, мы с пацанами хотим вернуть вам деньги, ну,  те,
которые мы отобрали у вашей жены.
   - Это отличная мысль, над ней стоит подумать. Что вы просите взамен?
   - Ну, я же говорю, заберите заявление.
   - Забрать заявление не долго, а вот получить от  вас  деньги,  думаю,
будет проблематичней. Сколько и когда вы намерены отдать?
   - Ну, сколько? Сколько  взяли,  пятьдесят  лимонов,  а  отдадим,  как
только нас отсюда отпустят.
   - Слушай, ты, лабух-неудачник, да ты, никак, меня за пацана  держишь?
Попроси свою Дашу, чтобы она принесла тебе петуха,  будет  кому  трахать
мозги, пока не попадешь на зону.  Там-то  с  вами  разберутся  быстро  и
качественно. За изнасилование Валентины  вы  ответите  сполна.  Не  тебе
говорить, что там делают с такими, как  ты.  Я  заранее  благодарю  того
буйвола, который сделает из тебя девочку. Чао, Анатолина!
   - Подождите, я должен сначала переговорить с пацанами...
   - Говори хоть с Мишкой Япончиком, только не дергай больше  меня,  без
твоих долбаных проблем дел у меня хватает. Да, совсем  забыл  рассказать
твоему следователю, как ты в лесу из автомата стреляешь  людишек,  забыл
сказать, что один из них был я.
   - Хорошо, деньги у вас будут завтра утром.
   - Сколько и когда конкретно?
   - Столько, сколько вы просите. Скажите, куда принести, и до обеда  вы
их получите.
   - В смысле пули в живот? Пацан, я же тебя насквозь вижу.
   - Хорошо, скажите тогда вы, как это лучше сделать. Я согласен на все.
   - Пусть завтра сто  миллионов  положат  на  мой  текущий  счет  номер
такой-то в Сбербанке. К обеду я проверю и,  если  все  нормально,  сразу
заберу заявление.
   Дело шло к вечеру, и  потому  выезжать  в  Самару  не  было  никакого
резона, а вот немного отдохнуть совсем не мешало. Только как  отдохнешь,
когда денег в кармане  кот  наплакал.  Наверное,  самое  лучшее  в  моем
положении прийти в номер и завалиться спать. Задумка  была  отличная,  а
вот исполнение, как всегда, вышло отвратное. Едва я растянулся и  закрыл
глаза, как резаным кабаном заревел телефон. Я уже  стал  привыкать,  что
через него я получаю только гадости. Не ошибся и на этот раз, звонила та
же стерва, что и утром. И опять  она  была  до  блевотины  вежлива,  так
вежлива, что мне хотелось ее удавить.
   -  Как  вы  себя  чувствуете?  Вы  уже  обсудили   наш   разговор   с
компетентными товарищами?
   - Не волнуйтесь, обсудил.
   - И к какому пришли выводу?
   - Пришли к выводу, что вы натуральные мерзавцы.
   - Не сомневалась, но это не существенно. Что  вы  можете  сказать  по
основному интересующему нас вопросу? Вы понимаете, о чем я говорю?
   - Понимаю, но у меня больше нет денег, а в долг никто не дает.
   - Это мы и предвидели, поэтому я звоню второй раз. У  вас  есть  один
неплохой выход:  продайте  автомобиль,  он  у  вас  почти  новый.  И  не
отчаивайтесь, купите себе новый.
   - Чтобы вы и на него положили глаз? Да и не  верю  я  вам,  все  одно
Валентину вы убьете, если уже не убили.
   - Нет, пока она в полном здравии и  даже  написала  вам  записку,  вы
скоро ее получите. Извините, мне пора, сюда едут менты...
   И  опять  стерве,  звонившей  с  окраины  города,  удалось   улизнуть
незамеченной. От злости я грыз подушку и проклинал свою проклятую жизнь.
Было такое чувство, будто вымогателям нужны не столько  деньги,  сколько
сам процесс и осознание своей безнаказанности,  да  еще  удовлетворение,
получаемое ими от моей беспомощности. Напиться бы водки, чтобы  хоть  на
несколько часов вырваться из этого помеченного красными флажками  круга.
Но нельзя, потому что  завтра  будет  еще  хуже.  Наглотавшись  каких-то
успокоительных таблеток, я все-таки вырубился до утра.  До  той  минуты,
когда меня не разбудил чертов телефон. Он становился мне  ненавистен,  я
был близок к тому,  чтобы  раз  и  навсегда  покончить  с  этим  красным
чудовищем, хряпнув  его  об  пол.  Звонил  Немов.  Он  задал  совершенно
идиотский вопрос:
   - Вы что, спите?
   - Нет, играю в хоккей. Почему так рано? Вам что, не спится?
   - Простите, но дело идет к одиннадцати, если я вам помешал, то...
   - Это вы меня извините, вчера наглотался таблеток, вот  и  результат.
Что хорошего расскажете?
   - Ваш знакомый сделал, что обещал, как быть дальше?
   - Сейчас подъеду, только по пути загляну в банк. Вы  дело-то  еще  не
заводили?
   - Как это не заводил? Пройдут за  мелкое  хулиганство,  получат  свои
родимые пятнадцать суток и, простимся с ними до следующей встречи,  если
не поумнеют.
   В банке дела обстояли нормально, поэтому я  по  телефону  дал  Немову
подтверждение, а сам прямым ходом двинул в Самару. Хочешь не  хочешь,  а
аванс отрабатывать надо. Вот только с чего начинать? С кардиоцентра или,
по совету Ефимова, с окружения покойных? Начнем с того, что ближе.
   Ближе оказалась улица Красная, а на  ней  тридцать  первый  дом,  где
некогда проживал господин Гриднев, какая-то железнодорожная шишка. Дверь
двенадцатой квартиры открыл симпатичный вьюнош системы "вундеркинд".  От
роду  ему  было  лет  тринадцать,  но  держался  он   независимо   и   с
достоинством.  Без  тени  опаски  он  пригласил  меня  в  дом,  даже  не
поинтересовавшись, кто я такой и с чем меня едят.
   - Проходите в комнату, не разувайтесь, у меня не принято.
   "Однако!" - только и подумал я, проходя в богатые хоромы с гобеленами
на стенах, лепным потолком и пушистым ковром старинной работы.
   - Мальчик, а когда придут твои родители? - спросил  я,  усаживаясь  в
высокое, но удобное кресло не нашего века.
   -  Мои  родители  не  придут  никогда,  -  коротко  и  резко  ответил
подросток. - Что будете пить? Мартини, джин, коньяк?
   - Спасибо, я за рулем. Мальчик, а кто-нибудь из взрослых дома есть?
   - Нет, если не считать Любы, но она здесь  домработница.  Собственно,
что вы хотели?
   - Наверное, мне лучше подождать кого-нибудь из взрослых.
   - Вы никого не дождетесь, потому что их попросту нет. Взрослый  здесь
я. Говорите, по какому поводу вы пришли. У меня не  так  много  времени,
чтобы объяснять вам все произошедшее. Мне, видите ли, приходится  самому
себя кормить, да еще Любу в придачу.
   "Полный маразм, мальчик явно ненормальный", - подумал я про  себя,  а
вслух сказал:
   - Меня  интересует  жизнь  бывшего  хозяина  этой  квартиры,  некоего
господина Гриднева.
   - Зачем это вам?! - Паренек спросил, как ударил хлыстом.
   - Наверное, я об этом скажу кому-нибудь другому, кто  повзрослее.  До
свидания, молодой человек.
   - Почему вас интересует папина жизнь?
   - Господи, - искренне удивился я. - Так вы его сын?  А  мне  сказали,
что жил он одиноко!
   - Так оно и было, но извольте объяснить, зачем вам  прошлое  отца.  Я
имею право это знать.
   -  Безусловно,  но  для  начала  давайте  познакомимся.  Меня   зовут
Константин Иванович Гончаров, вот мои документы.
   Мальчишка внимательно осмотрел мою ксиву и, кажется, остался доволен,
потому как вполне серьезно подал мне руку:
   -  Евгений  Евгеньевич  Гриднев,  инженер-программист,   работаю   по
договорам, поскольку на постоянную работу не берут  из-за  возраста.  Но
что вас ко мне привело? Я и мой отец были далеки от преступного мира. Он
был классный инженер железнодорожного транспорта, достаток имел не  чета
моему, так что ввязываться в сомнительные предприятия у него  просто  не
было необходимости.
   - Женя, дело совершенно не в этом, я  и  не  сомневался,  что  услышу
нечто подобное. Просто меня  насторожил  ряд  аналогичных  смертей.  Они
очень похожи друг на друга, и у меня есть некоторые  подозрения  в  том,
что инфаркты вызваны искусственным путем. Поэтому я и  хотел  бы  узнать
некоторые подробности из личной жизни твоего отца. Возможно, мне удастся
найти человека, который к этим смертям причастен. Ты бы хотел этого?
   - Всей душой, но боюсь, ничем помочь не  могу.  Дело  в  том,  что  с
десяти лет, с того момента, как умерла мама, я воспитывался в интернате.
Для одаренных детей. Нет, не потому, что отец хотел от меня  избавиться,
он очень меня любил, просто его рабочий день четырнадцать и более часов.
Смотреть за мной было некому, Люба не в  счет,  она  у  нас  приходящая,
поэтому мы с  отцом  решили,  что  мне  лучше  несколько  лет  пожить  в
интернате. Два раза в год я к нему приезжал, и мы  устраивали  праздник.
Он брал небольшой отпуск,  и  мы  с  ним  устраивали  грандиозный  кайф,
катались на лыжах, ходили в театры, обедали только в ресторанах...
   - Стоп, Женя, ресторан - это важно! Какой ресторан  предпочитал  твой
отец, где вы чаще всего обедали?
   - Затрудняюсь сказать, по-моему, мы побывали во всех кабаках  города.
Но вообще-то, наверное, чаще всего приходилось бывать в  "Карасе",  отец
очень любил рыбу, а мне-то все равно, я не гурман.
   - Значит, можно считать "Карась" его любимым рестораном?
   - Наверное, да, там у него все официантки знакомые.
   - Хорошо, Женя, извини за нескромный вопрос, сколько он получал?
   - В цифрах сказать не могу, но знаю, что очень  много.  Я  сейчас  не
зарабатываю и десятой  части,  хотя  заработок  имею  выше  среднего  по
стране. Только вот...
   - Что ты хотел сказать?
   - Не знаю даже... В карты отец не играл, кроме преферанса, водку  пил
умеренно, и я не знаю, но...
   - Ты не мог найти его сбережения, так?
   - Да, откуда вы догадались?
   - Я не догадался, просто так должно было быть. В  случае,  который  я
расследую, тоже исчезли ценности. У вас из домашних ценных вещей  ничего
не пропало?
   - А я-то грешил на Любу... Из дома исчезло  прапрабабушкино  столовое
серебро, целый гарнитур девятнадцатого века, он,  наверное,  килограммов
десять весил. Надо немедленно извиниться перед Любой.
   - Пока подожди, ведь ничего еще не ясно, но думаю, это  не  ее  вина.
Теперь, Женя, позволь мне задать тебе весьма деликатный вопрос: как твой
отец разрешал любовные проблемы, была  ли  у  него  постоянная  женщина,
которая бы появлялась в вашем доме регулярно?
   - Скорее, нет. Точно  знаю,  что  жениться  он  не  хотел.  Не  хотел
приводить в дом новую женщину. Ему казалось, что этим он нарушит клятву,
данную когда-то маме. А на стороне кратковременные связи у него были,  я
это знаю точно, любил он это дело больше всего, кроме работы.
   - Кто первым обнаружил его?
   - Люба, она пришла в понедельник, после выходного, зашла в спальню  и
увидела...
   - Ясно, - остановил я его, заметив, как подозрительно заблестели  его
глаза. - Скажи, Женя, а во время предыдущего инфаркта он  где  лежал,  в
кардиологическом центре?
   - Нет, в августе он лежал в  нашей  больнице,  в  сердечно-сосудистом
отделении, у него там  отдельная  палата  была,  потому  что  заведующий
отделением его хороший товарищ. Я как раз на каникулах  был,  часто  его
навещал.
   - Как зовут этого товарища, я могу с ним поговорить?
   - Думаю, да, Семен Менделевич человек общительный.
   - Можно я напоследок поговорю с вашей Любой?
   - Отчего же нельзя, сейчас я ее позову.
   Я ожидал увидеть зачуханную толстую тетку, но здорово  ошибся.  Вошла
миловидная, спортивного вида  девица,  примерно  двадцати  пяти  лет.  Я
подумал, что девственность Жени под большой угрозой или ему уже ничто не
грозит в этом смысле, все уже потеряно.
   - Я слушаю вас, - начала она  напористо.  -  Мне  Евгений  Евгеньевич
сказал, о чем примерно речь, спрашивайте.
   - Скажите, Люба, в то утро, когда вы застали Гриднева мертвым, вам  в
глаза не бросилось ничего необычного?
   - Конечно бросилось, во-первых, сам Евгений, точнее, его жуткая маска
смерти. Он был страшен.  Горел  свет,  и  я  увидела  все  в  мельчайших
подробностях. Он лежал  на  кровати  совершенно  голый.  Уже  потом  мне
показалось это странным, обычно Женя спал в пижаме. Я сразу  же  вызвала
"скорую". Когда его увезли, я поняла, что у него была баба, но  говорить
этого не хотела, потому что в первую очередь бы заподозрили меня. Я  так
подумала, потому что в воздухе витал едва уловимый запах не моих  духов.
Да еще некоторые мелочи...
   - Вы жили с ним?
   - Это имеет какое-то отношение к делу?
   - Нет. Как он проводил воскресные дни?
   - Днем, как всегда, работал, а вечером обычно шел в кабак.
   - Вас он с собой не брал?
   - Чего ради, у меня муж и ребенок, один день в неделю я  имела  право
посвятить им.
   - Почему с вашей внешностью вы работали домохозяйкой у старика?
   - А кто вам сказал, что он старик? Он выглядел гораздо лучше  вас,  к
тому же работала я не просто домохозяйкой, но и переводчицей и  домашним
секретарем, за что соответственно и получала совсем неплохие деньги.
   - Только ли за это?
   - Успокойтесь, и  за  то  тоже.  Если  вас  интересуют  мои  интимные
отношения с его сыном, то я опять-таки отвечу  утвердительно.  А  только
мне стыдиться нечего, жила с отцом и живу с его сыном, потому что любила
отца и теперь люблю сына. Я для чего вам все это  рассказала,  чтобы  вы
поняли, что навредить я не могла ни отцу, ни  теперь  сыну.  Мне  больно
осознавать то, что Женя подозревает меня в краже серебра, но как я  могу
доказать обратное? Если вы найдете ту суку, что была здесь, то  клянусь,
я найду способ вас отблагодарить.
   "Говоришь-то ты - что медом мажешь", - подумал я, а вслух спросил:
   - Люба, но ведь у  Гриднева,  кроме  серебра,  должны  были  остаться
какие-то сбережения? Что вы думаете на этот счет?
   - То же самое, после того как наше правительство украло вклады,  Женя
держал деньги дома, причем в долларовых купюрах, но они тоже исчезли.
   - Сколько было денег и где он их хранил?
   Она замолчала, глядя на  меня  испытующе  и  подозрительно.  Наконец,
решившись, негромко ответила:
   - Сколько точно было денег - я не  знаю,  наверное,  в  валюте  тысяч
двадцать,  может  быть,  и  больше,  а  хранил  он  их  просто  в  ящике
письменного стола.
   "Что и говорить, складно повествует дамочка", - думал я, подъезжая  к
ресторану "Карась". Вроде не врет, по  моим  прикидкам  так  и  выходит,
только вот с долларами сомнительно получается. Как могла бы  ресторанная
потаскуха в пять минут определить, где хранятся  деньги.  Тут  маленькая
неувязка получается, а в остальном картина рисуется правдоподобная.
   Ресторан "Карась" оказался заведением среднего пошиба,  но  встретили
меня тут  гостеприимно,  как  родного.  Ко  мне  тут  же  подлетели  два
официанта, наперебой предлагая куцый перечень изысканных блюд. Указующим
перстом я ткнул в какую-то строку меню. Уважительно на  меня  посмотрев,
они  тут  же  приперли  тарелку  серо-коричневой  каши,  по  виду  очень
напоминающей мелкозернистое дерьмо. Крякнув,  я  отважился  попробовать,
оказалось оно вполне съедобным. Мои человеки стояли рядом, видимо ожидая
заказ на питие.
   - А что, мужики, у вас здесь пьют?  -  не  желая  их  разочаровывать,
спросил я как можно беспечней.  Они  перечислили  мне  весь  ассортимент
любого уличного комка, правда, при каждой марке добавляли  "из  Парижа",
"из Бордо".
   - Ладно, тащите бутылку водки и три стакана.
   - Зачем же три? - удивились молодцы.
   - Вы тащите, а там разберемся.
   Через три минуты мой заказ был выполнен, и официанты хотели  достойно
удалиться. Этому я решительно воспрепятствовал. Ухватив  самого  гарного
за мятую фалду, я приказал:
   - Садись. Молчать, когда с вами  разговаривает  бывший  майор  бывшей
госбезопасности. Наливать!
   - Вы нас извините, но нам с клиентами нельзя.
   "Хорошенькое дельце", - подумал я,  вспомнив  гостиницу,  где  нельзя
было с жильцами.
   - Спокойно, мужики, с вами сидит не просто майор КГБ,  с  вами  сидит
личный адъютант его высокоблагородия генерала Черноты. Давайте же почтим
память боевого генерала,  геройски  погибшего  при  освобождении  города
Екатеринбурга  от  немецко-фашистских  захватчиков.  Наливайте,  ребята,
пусть земля ему будет пухом.
   На  полном  серьезе  оболтусы  выпили,  а  один  даже  начал   что-то
вспоминать из боевой биографии моего командира.
   - Ищу я, братцы, одного человека, говорят, сюда частенько захаживал.
   - Кто такой? - живо заинтересовался тот, что  постарше.  -  Как  имя,
фамилия, какой из себя?
   - Каким он теперь стал, я не знаю, а вот зовут его Гриднев Женя.
   - Профессор, что ли? Так ведь он копыта откинул, его все время Михеич
обслуживал, он часто к нам приходил, то с бабами, а то и один.
   - А как мне поговорить с Михеичем?
   - На том свете, он еще раньше профессора кувыркнулся, а  с  лета  его
обслуживал я, обедать  он  приходил  каждый  день,  потому  что  работал
неподалеку, а вот ужинал редко, только по