зненной растерянностью ответила она. - Брут у меня не ест, все, что оставляю, он не трогает и уже не встает.
     - Эка беда, - хрюкнул тесть. - Жрать захочет, так слопает все за милую душу.
     - Нет, вы не понимаете. Он любимый пес Светланы. После того как ее забрали, собака не желает входить со мной ни в какие контакты. Боюсь я, сдохнет он скоро, а что я потом ей скажу?
     - Так и скажешь - сдох твой Шарик по причине тоски и отсутствия хозяйской любви, - довольный своей шуткой, заржал полковник.
     - Нет, так нельзя, - виновато возразила влюбленная в жизнь вдова. - Может быть, отвезем его к вам на дачу и там он немного отойдет?
     - Как хочешь, Верочка. Места на всех хватит. Тащи своего пациента.
     - Я не смогу одна. Он тяжелый. Может быть, Константин Иванович мне поможет?
     Шарик оказался здоровенным худым сенбернаром, весящим никак не меньше семидесяти килограммов. С некоторой опаской я взвалил его на плечо и, с трудом дотащив до машины, сгрузил на заднее сиденье. По прибытии на дачу он, несмотря на все наши уговоры, так и продолжал лежать в машине, индифферентно глядя на нас своими печальными глазами.
     - Черт с ним, - в конце концов решил полковник. - Жить захочет, так вылезет сам, а нет - значит, такая у него судьба. Пойдемте в дом, мне просто не терпится посмотреть наши трофеи и выслушать очередную бредовую версию моего зятя.
     - Если господин полковник перестанет язвить и с подобающей серьезностью соизволит выслушать то, что, по-моему, произошло со стариковским кладом, то я согласен в двух словах посвятить вас в курс дела.
     - Костя, перестань кобениться, ты видишь, что наша дама сгорает от нетерпения.
     - Что ж, для начала посмотрим, что мне удалось обнаружить в пустотах радиатора. - Поднеся к настольной лампе кулек, я неторопливо его развернул. - Как видите, моя бредовая версия оказалась единственно верной. - Сдув пыль и мусор, я обнажил несколько золотых песчинок. - Старик перепрятал свое золото из сейфа в радиатор, где уже находился тайник Веры Григорьевны. Почему он так сделал, нам остается только гадать. Намеренно или случайно? Я склоняюсь к первому варианту. Сделал он это намеренно. Не слишком-то веря в порядочность семьи и предвидя ход событий, который произойдет после его второй смерти, он решил таким вот образом обеспечить безбедное существование своей жены.
     Вероятно, он когда-то подсмотрел, куда Вера Григорьевна прячет свои сбережения, и решил, что лучшего места ему просто не найти. Даже если бы он скончался скоропостижно, то вдова все равно рано или поздно обнаружила бы его посмертный подарок. Да, Вера Григорьевна, не окажись вы в шоке от подлянки Олега, вы бы спокойно достали свою денежную гирлянду и поневоле обнаружили бы приставшие к ней золотники. Ведь совсем недаром веревка показалась вам липкой. Я уверен, что старик смазал ее чем-то клейким с таким расчетом, чтобы к ней обязательно приклеились крупицы золота. Однако судьба распорядилась иначе. Как оказалось, за вами наблюдал не только старик, но и его внук-наркоман. И однажды, когда у него не было денег, чтобы уколоться, он решил позаимствовать их у вас. Вероятнее всего, это случилось, когда старик перешел на нелегальное положение. Иначе вы бы ему пожаловались и ваш наркоман имел бы бледный вид.
     Но пойдем дальше. Итак, вы отвинчиваете пробку радиатора, не находите там денег и кричите раненым зверем. На этот крик прибегает Ольга и с истинно садистским удовольствием начинает вас оскорблять, надеясь таким образом ускорить ваш уход из дома. Но что это? Без видимых причин она каменеет и хватается за сердце. Почему? Да потому, что она разглядела то, что не заметили ни Олег, ни вы. Она увидела несколько крупинок золота, которые по неосторожности обронил старик, когда начинял батарею. Баба она совсем не глупая и моментально смекнула, что почем. Она резко меняет тактику поведения и, желая поскорее от вас избавиться, немедленно отправляет вас прочь из опасного места, обещая при этом вернуть отнятые у вас деньги.
     Так или примерно так закончилась первая часть этой истории. Но, к сожалению, она имеет свое продолжение. Кто-то, кто достаточно хорошо знает планировку и был осведомлен о наличии в доме золота, решается на отчаянный шаг. Он или она - назовем его пока Маэстро - входит в сговор с преступной группировкой Валерия Коробкова. Пообещав, очевидно, золотые горы, Маэстро предлагает им совершить налет на дом Арбузова. Все было рассчитано точно: пока мы отбивали атаку бандитов, он преспокойно, у нас под носом, пробрался в дом и, возможно, проверил стенной сейф, который оказался пустым. Это обстоятельство его очень обидело, и он начал рыскать по дому, пока в гостиной не наткнулся на окаменевшую от страха Ольгу. Накинув ей на шею веревку, он потребовал указать местонахождение клада. Чувствуя, что ей приходит конец, и надеясь на лояльность Маэстро, бедная женщина призналась во всем, после чего была благополучно задушена.
     В гостиной мы появились буквально через пять минут после акта удушения и сразу же бросились в подвал, где орудовал Маэстро. Очевидно, он еще не довел до конца свой замысел и хитростью заманил нас в ловушку. Потом спокойно завершил свое дело и удалился через тоннель на берег Волги, где его поджидала лодка. Скорее всего, и к дому он добирался именно этим путем.
     Вот, собственно, и все, мне остается только добавить, что личность это незаурядная и весьма рисковая. По сути дела, он был между двух огней, и, выживи кто-нибудь из банды Коробка, ему было бы несдобровать.
     - Рассказал ты красиво, - одобрил полковник. - И даже правдиво.
     - Еще бы знать, кто он, этот Маэстро? - поддакнула Вера. - Кто он?
     - Вы, Вера Григорьевна, - зевнул я во весь рот. - Шутка, пойдемте спать.
     - За такие шутки обычно бьют морды, - сурово заметил полковник. - Но мы тебя прощаем за твою интереснейшую информацию, и, как повод к примирению, я предлагаю выпить на сон грядущий.

***

     Наутро, проснувшись, я был неприятно удивлен, обнаружив на моем лице брюки. Лишь приглядевшись, я понял, что они принадлежат мне, и попытался вспомнить, почему они оказались в столь неподходящем месте. Воистину, алкоголь - изобретение дьявола.
     Раскатисто зевнув, я потянулся и только тогда заметил, что на супружеском ложе я пребываю в тоскливом одиночестве. За окном только-только начал сереть рассвет, и соловьиные энтузиасты совсем недавно принялись прочищать похмельные глотки отвратительными, нестройными гаммами. Значит, времени было никак не больше шести часов. Такую вопиющую несправедливость стерпеть не смог бы даже самый добродушный и рогатый лось. Откинув одеяло, я прошлепал на балкон и удивленно заморгал - картинка, увиденная мною, оказалась выше моего понимания.
     Вчерашний полусдохший сенбернар хлипко сидел на заднице, широко расставив передние лапы. Был он совсем слаб, но помело белого хвоста уже работало исправно. С видимым удовольствием он позволял сидящей на корточках Милке закладывать в его пасть остатки вчерашнего ужина. Я не могу сказать, были ли слезы на собачьей морде, но клянусь, что Милка плакала.
     - Трогательное единение человека и зверя, - закуривая, прокомментировал я простуженным басом. - Полная гармония. Ты еще титю ему дай.
     Наверное, зря я это сказал. Потому что собака смутилась, отвернулась и, свернувшись колесом, тяжело улеглась на газон. Что же касается Милки, то тут реакция последовала неадекватная.
     - Тебе не стыдно? - поднимаясь во весь рост и не скрывая слез, затрепетала ноздрей супруга. - Совести у вас нет. Подобрали собаку на издыхании и, вместо того чтоб ей помочь, напились и завалились спать. Спрашивается, на кой черт вы ее привезли?
     - Прекрати истерику и продолжай ублажать псину. У тебя это хорошо получается, - отступая в глубь балкона, посоветовал я. - И учти, что его зовут Брутом.
     Помывшись, побрившись и почистив одежду, я сел в машину, пообещав жене вернуться часика через два. Именно столько времени мне требовалось, чтобы навести справки о Марии Филипповне, работающей в доме отдыха.
     К закрытым воротам, окрашенным в грязно-зеленый цвет, я подъехал ровно в восемь часов. Крутой охранник бандитской наружности и атлетического телосложения наотрез отказал мне во въезде на территорию вверенного ему объекта. Печально выматерившись, я оставил машину и добрых полкилометра отмахал пешком до административного здания, почему-то расположенного в самом конце территории.
     Мимо меня то и дело пробегали пузатые дяди на тонких ногах или безгрудые дамы с толстыми ляжками. Как я понял, отдыхающий люд вышел на утреннюю разминку. И нет предела совершенству, с восторгом подумал я, всходя на высокое крыльцо величественного здания администрации, где меня остановил второй заслон дюжих мордоворотов.
     - Ты куда? - не утруждая себя вежливостью, спросил парень, личность которого предполагала его недавнее освобождение, или, наоборот, он только готовился получить срок по какой-нибудь "мокрой" статье.
     - Я туда, - кивнул я в глубь вестибюля и, чтобы раз и навсегда поставить на этой утомительной процедуре точку, внимательно посмотрел ему в глаза. - Эге, орелик, что-то твоя физиономия кажется мне знакомой. Давненько ты у нас не бывал.
     - Проходите, пожалуйста. Я вас не знаю, - стушевался нагловатый лопух и ужом ускользнул в дверь за конторкой.
     Усмехнувшись, я прошел на второй этаж в надежде разыскать директора или кого-то из начальства. Я не ошибся, на самой представительной двери висела бронзовая табличка с надписью "Приемная". Толкнув се, я спросил у синеглазой дивы, принимает ли она клиентов в столь ранний час.
     - Нет, - ответила она. - Тамара Ивановна еще не пришла.
     - Чудо, я же не спрашиваю Тамару Ивановну, я спрашиваю вас - принимаете ли вы?
     - Я принимаю, - расползлась в улыбке ясноокая луна. - Входите, мужчина, вы по какому вопросу?
     - По личному я обращусь к вам в другой раз, а сегодня я бы хотел у вас узнать, как мне найти Марию Филипповну.
     - Мужчина, вы немного опоздали. Мария Филипповна у нас больше не работает.
     - Тогда дайте ее адрес, и я съезжу к ней домой.
     - Адрес-то я дать могу, - засмеялась дива, - но боюсь, что вы туда не доедете. Уже год, как Мария Филипповна перебралась на тот свет.
     - Печально, - вздохнул я, выходя из приемной. - Светлая ей память.

***

     Закрадывалось все более устойчивое подозрение, что тесть, наплевав на работу, действительно решил посвятить остатки своих дней отдыху и Верочке. Напялив неизвестно откуда взявшиеся шорты, вальяжно разложив пузо в шезлонге, он нагло сибаритствовал, милостливо разрешая своей пассии доставлять ему маленькие радости в виде пива и шашлыка. Не в силах терпеть такое бесстыдство, Милка с отяжелевшим кобелем уединились за домом и предавались нехитрым собачьим радостям. Похоже, что в эту пастораль я совершенно не вписывался.
     - Ты где болтался? - размазывая жир по волосатому животу, приветствовал меня тесть. - Присаживайся, сейчас Верунчик презентует тебе палочку шашлыка.
     - Господин генерал, - вгрызаясь зубами в сочную свинину, недовольно начал я, - мы с вами или работаем, или отдыхаем. За то время, пока вы нежили свои телеса, я узнал, что Мария Филипповна приказала долго жить еще год тому назад.
     - Это хорошо, земля ей пухом, - цепляя шампуром кольца лука, выразил свое соболезнование тесть. - Значит, одной подозреваемой будет меньше. Что ты предлагаешь?
     - Я предлагаю вам хоть на час явиться на работу.
     - Там Макс, и этого достаточно.
     - Я очень ценю и даже люблю Ухова, но его организаторские способности оставляют желать лучшего. Без вашей корректировки он может завалить фирму, которую вы создали с таким трудом. Если вы к этому стремитесь, то пожалуйста, препятствовать не буду, а на кусок хлеба мы с Милкой как-нибудь заработаем.
     - Костя, ты явно сгущаешь краски, - с неохотой вываливаясь из шезлонга, пропыхтел полковник. - Но если ты так настаиваешь, то с позволения Веры Григорьевны я отлучусь на пару часиков.
     - Я понимаю, работа прежде всего, - печальной горлицей пропела Верунчик. - Конечно же поезжайте, коль такая надобность, а мы с Милой займемся хозяйством.
     - Милка! - Садясь в машину, полковник превентивно потряс кулаком. - Ты поняла?!
     - Да уж как тут не понять, - не глядя на отца, занятая своим барбосом, откликнулась она. - Все мне, батюшка, понятно. Езжайте спокойно, только не вляпайтесь опять в очередную историю. Скажите хоть ориентировочно ваш маршрут.
     - Сначала в фирму, - вместо тестя ответил я, - а потом будем искать выход на банду Коробка или на то, что от нее осталось.
     - И на том спасибо, - через силу рассмеялась жена. - Хоть буду знать, где искать ваши трупы. А если серьезно... Мужики, не лезьте в омут сломя голову. Ни пуха...
     - Отличную бабу я для тебя воспитал, Гончаров, - уже на выезде из дачного массива пробубнил полковник. - Сколько раз она вытаскивала тебя из всевозможных переделок. А кроме того, стройна, красива...
     - И блядовита, - добавил я себе под нос, но тут же, устыдившись самого себя, громко воскликнул:
     - Отличная баба, вам бы такую, тестюшка вы мой неприкаянный.
     - Не волнуйся, Костя, у меня еще все впереди.
     - Я вижу, только не тянет Верунчик на полковничиху.
     - А я ей пока ничего такого и не предлагал, - сыто и утробно заржал он. - Пока она у меня рангом пониже, пока она подполковничиха.
     - Остроумно, - поморщился я от избитой остроты. - Алексей Николаевич, в вашу фирму я заходить не хочу. Сделаем так: вы проверите все документы, а я тем временем пошепчусь с Максом в машине. Идет?
     - Как скажешь, начальник, - не задумываясь согласился тесть. - Но только в таком случае останови машину не доезжая метров сто.
     Следуя его совету, я прижался к обочине и, выпустив тестя, серьезно задумался. То, что я хотел предложить Максу, могло в конце концов обернуться для нас крупной неприятностью. Не лучше ли, пока не поздно, притормозить, а то и дать отбой? Безусловно, обидно останавливаться на полпути, когда цель уже появляется на горизонте, но гораздо обиднее помирать в сорок пять лет. Причем от моей идеи могут пострадать и Милка, и тесть, и Макс вместе со своей женой. Может быть, хватит, господин Гончаров, изображать из себя д'Артаньяна, годы уже не те. Что тебе мешает отойти от всякой уголовщины? Займись выслеживанием блудливых жен или шаловливых мужей. Дело верное, спокойное и довольно денежное. А на досуге можно, подобно Анатолию Васильевичу Мамаеву, разводить плодовитых длинноухих на даче и гнать самогон "Три кролика". Чем тебе не жизнь? И сыт, и пьян, и нос в табаке.
     Эти мои оптимистические размышления прервал Ухов.
     - Что, Иваныч, опять проблемы? - забираясь на переднее сиденье, спросил он.
     - Нет, Максимилиан, - помедлив, ответил я, - почему ты так решил?
     - Ты давай не темни, говори все как есть.
     - Поверь, Макс, я просто хотел с тобой повидаться.
     - Вроде только вчера расстались, - недоверчиво усмехнулся он. - Вроде бы мы с тобой не педерасты, чтобы целоваться наутро. Кроме того, не стал бы полковник отводить меня в сторону и конфиденциально сообщать, что за углом меня ждет Гончаров.
     - Ладно, чему быть, того не миновать, - решил я и рассказал ему все о наших ночных похождениях и даже в качестве доказательства открыл кулек с золотом.
     - И что ты предлагаешь? - со вкусом пробуя на зуб самую крупную золотую крупинку, спросил он. - Продолжить наши экзерсисы? Я готов, если за это нам заплатит заинтересованное лицо.
     - Я пока не совсем уверен, но боюсь, что этим заинтересованным лицом в самое ближайшее время станет полковник Ефимов, - нехотя пробурчал я. - По крайней мере, он настроен именно так.
     - А я это давно приметил, - от прямой кишки загоготал Ухов и парализовал мое ухо, фальшиво заорав:
     - "Любви все возрасты покорны, ее порывы благотворны..."
     - Ухов, пощади мои уши! - взмолился я и показал на испуганно отскочившую бабку. - Видишь, ты травмируешь не только мою психику, но и всяк проходящий люд.
     - Прошу прощения, - галантно закрывая пасть, извинился он. - Иваныч, так за чем у нас дело встало? Говори конкретно и без вывертов.
     - Нам нужно найти выходы на остатки банды Коробка, - махнув на все рукой, выпалил я. - В крайнем случае, узнать адреса его друзей.
     - Иваныч, ты за кого меня держишь? - ухмыльнулся Макс. - Я все узнал давно, еще находясь в камере. Есть у меня пара любопытных адресочков, но они довольно опасные: один принадлежит любовнице Коробкова Евгении Малоховой, а другой - их финансисту, некоему Гаврилову Ивану Степановичу. Решай сам, дело не пустяковое. Можно и без глаз остаться.
     - А ты-то сам как считаешь?
     - Я свою точку зрения уже высказал. Тебе решать, командир.
     - Что собой представляют эти люди?
     - А то ты не знаешь! Алчны, аки волки, и прилипчивы, как паутина. Евгении Малоховой двадцать два года. Говорят, что она писаная красавица, но это не мешает ей быть отъявленной негодяйкой. По ее наводке бандой сработано несколько дел. Уверен, что она от этого получила хороший куш. В некотором роде она являлась правой рукой и верным помощником покойного Валерки. Несмотря на свои двадцать два года, баба крученая и перекрученная. Однажды вцепившись, уже не отпустит, как паучиха высосет до костей. Лично мне бы не хотелось попадать в ее лапы. Теперь о Гаврилове. Ему сорок лет, имеет жену и двоих детей. Здоровый лось, об его лоб можно бить поросят. Мужик тертый, в авторитете, имеет две "ходки" по пять годков каждая. Первая за "хулиганку", а вторая уже за мошенничество. Официально числится рабочим ЖЭКа, но появляется там раз в месяц, чтобы отдать свою зарплату бухгалтерше. Особо не высовывается, предпочитает держаться в тени. Но не из-за боязни, а из предосторожности: все-таки на нем большая ответственность. Почему именно его Валерка назначил казначеем - для меня до сих пор загадка. Наверное, между ними существовала какая-то скрытая связь. Я бы предпочел поговорить с ним, но теперь, когда банда уничтожена, его "пасет" группировка Лени Мандаринчика, то бишь Леонида Макарова. А этот волчара будет похлеще Валерки Коробкова. Такой вот расклад, Иваныч. Кто из этих мерзавцев тебе более симпатичен?
     - Оба. Но думаю, что нам с тобой лучше остановиться пока на Гаврилове, почему-то он у меня вызывает меньшее отвращение.
     - Признаться, у меня тоже. Когда ты желаешь нанести ему визит?
     - Прямо сейчас.
     - Тогда рули к "пирамиде", он проживает в доме рядом.
     "Пирамидой" у нас прозвали жутковатый аляпистый дом с невероятно высокой крышей, выкрашенный в чудный оранжевый цвет. Видимо, "талантливый" зодчий, дабы увековечить свое имя, трудился над этим проектом не один год.
     Казначей коробковской группировки жил в обычной трехкомнатной квартире и внешне ничем не отличался от обычных людей.
     - Вам кого? - открывая дверь, немного хмуро спросил он.
     - Вас, если вы Иван Степанович Гаврилов, - располагающе улыбнулся я.
     - А кто вы такие и что вам от меня надо? - проявляя некоторые признаки нервозности, спросил он и накинул дверную цепочку.
     - Вам не кажется, что разговаривать через дверную щель немного неудобно? - сделав жутковато-улыбчивую рожу, не ко времени спросил Макс.
     - А откуда мне знать, кто вы такие и с какими помыслами ко мне пожаловали? - резонно спросил он. - Может, вы хотите меня ограбить.
     - Мы бы сделали это ночью, когда ты и твоя семья спите, - теряя терпение ответил я. - Чего тебе бояться? Мы прекрасно знаем, что ты сейчас под контролем и охраной Мандаринчика, но мы совсем посторонние люди, не имеющие отношения ни к нему, ни к твоему бывшему хозяину Коробкову. Просто у нас к тебе есть серьезное дело, и, скорее всего, не бесплатное.
     - Ладно, заходите, только учтите, если что, я заору, и тогда в квартиру ворвутся два пацана, которых вы видели на скамейке.
     - Заметано, открывай.
     Несмотря на то что в руках Гаврилова был сосредоточен весь бандитский капитал, жил он довольно скромно. Типовая мебель не первой свеже