.
   - Тебя мама в детстве не роняла с холодильника?  -  захлебнулась  она
гневом.
   - Нет, потому что жили мы очень бедно, всегда нуждались и холодильник
у нас появился, когда я уже пошел в первый класс.
   - Идиот, ты требуешь с меня почти семьсот тысяч рублей!
   - Никак нет, о рублях не может быть и речи, я прошу  у  вас  двадцать
тысяч долларов и десять тысяч дойчмарок, и ни центом  больше,  поскольку
именно такая сумма пропала в известном вам банке. Но если вы не  хотите,
так и не надо, будем считать, что я просто пошутил,  а  теперь  вынужден
вас огорчить - время прогулки подошло к концу и  я  попрошу  вас  занять
ваше место вблизи параши.
   - Подожди, Гончаров, так дела не делаются, как известно, спешка нужна
при ловле блох. Скажи, а семьюдесятью тысячами ты не обойдешься?
   - Нет, голуба, для полноты счастья  мне  нужно  именно  десять  тысяч
марок и...
   - ...двадцать тысяч долларов! - противно передразнила она.
   - Совершенно верно, -  не  теряя  самообладания,  подтвердил  я  свой
первоначальный запрос. - И ни пфеннигом меньше!
   - Ты не получишь у меня даже ржавого гвоздя! - торжественно  объявила
Федько и, вдруг подпрыгнув козочкой, стрелой понеслась по тропинке.
   Такого оборота я не ожидал и потому несколько мгновений стоял  полным
истуканом, с трудом переваривая случившееся.
   Бабой она оказалась физически развитой,  и  настичь  мне  ее  удалось
только в лодке, когда  она,  отчаявшись  запустить  моторчик,  судорожно
барахтала веслами.
   - Ай-ай-ай! Наталия Николаевна! И не совестно вам  от  меня,  как  от
налоговой полиции, бегать? - за волосы сдергивая ее в воду,  укоризненно
спросил я.
   - Ты мне еще и за это ответишь,  -  шипела  она,  когда  я  таким  же
макаром вытаскивал ее на берег. - Ты у меня за все заплатишь!
   - Эх, Наталия Николаевна, все перед Богом ответ держать будем. Никого
сия чаша не минует, - подтащив ее к дереву, вознамерился я  пуститься  в
морализаторство.
   - Ублюдок совковый! Ненавижу!
   - Не нервничайте, это у нас с вами  взаимное,  и  ничего  уж  тут  не
попишешь. Поднимайся, раба  Божья  Наталия,  пора  тебе  возвращаться  в
скромную твою обитель.
   - Да заткнись ты! Как поп на похоронах, забубнил! Мы еще  поживем,  в
отличие от вас, люмпены недорезанные, чтоб вы поскорее передохли!
   - А почему ты решила, что я люмпен?  -  легкими  и  плавными  пинками
помогая ей подняться, спросил я. -  Право,  мне  даже  обидно  от  таких
несправедливых слов.
   - В таком случае извините меня, Гончаров,  -  заискивающе  улыбнулась
Наталия, и я понял, что она решила поменять тактику. - Я уверена, что мы
с вами все равно сможем договориться.
   - Ты шагай, шагай, разговаривать нам с тобой не о  чем,  ты  мне  все
сказала.
   - Я никому и никогда не говорю все до конца. Допустим, что я согласна
на ваши условия, что тогда? Как будут развиваться события?
   - По моему сценарию. Ты мне говоришь, где деньги,  я  их  забираю,  а
потом отпускаю тебя и твоих дружков. Только так, и никак иначе.
   - Моих дружков можете оставить себе. Таких круглых болванов нужно еще
поискать.
   - Каков поп, таков и приход. Так ты согласна принять мой ультиматум?
   - Конечно же  нет.  Ты  попросту  меня  наколешь.  Заберешь  бабки  и
сделаешь ноги.
   - Ну и что? В конце концов вас отсюда кто-нибудь да снимет.
   - Тогда получится, что я напрасно вам заплатила.
   - Почему же напрасно? У тебя появится уверенность,  что  в  итоге  ты
выберешься, а в противном же случае дальнейшая твоя судьба  видится  мне
мрачной и печальной. Гораздо печальней, чем у твоих подельников.
   - Что вы хотите сказать?
   - То, что сегодня ночью я тебя отсюда увезу  и  на  этом  твои  следы
затеряются.
   - Нет, вы так не поступите, так нельзя! - гневно и праведно выдохнула
она.
   - Ты мне надоела, - пожаловался я, подхлестывая ее дубовой веткой под
голый зад, - я устал все время вас прощать. Подумай,  у  тебя  еще  есть
немного времени.
   - Хорошо, я согласна, но только у меня есть обязательное условие.
   - Предъявляй.
   - За деньгами поеду я одна или, в крайнем случае, вдвоем с вами.
   - "И никто  не  узна-а-ает,  и  где  моги-и-илка  ма-а-ая!"  Спасибо,
Федько, но я еще относительно молод душой и телом и  ужасно  хочу  жить.
Нет, голуба, или ты принимаешь мои условия,  или  мы  вообще  прекращаем
торги на эту тему.
   - Я подумаю.
 
*** 
 
   К семи часам, когда страсти улеглись, я в ожидании Макса  вывел  свой
криминогенный контингент на прогулку. Все  было  спокойно,  и  ничто  не
предвещало грозы. Взбрыкнувший было Борис, получив в бок  электроразряд,
успокоился и стал пай-мальчиком.
   Так они и ходили у меня по поляне полуголыми баранами, думая каждый о
своем, а все вместе ненавидя меня лютой ненавистью. Я было  подумал,  не
предложить ли  им  спеть  какую-нибудь  хорошую  тюремную  песню,  когда
неясный шорох заставил меня насторожиться. Метнувшуюся за спиной тень  я
заметил в самый последний момент, когда уже ничего предпринять  не  мог.
Короткий удар,  и  сами  черти,  закрывая  солнце,  пунцовыми  гроздьями
посыпались из глаз.
   Пробуждение было тяжелым. В сознание приходить  не  хотелось,  потому
как я догадывался, что за этим последует. Я  незаметно  напряг  мышцы  и
понял, что скручен и связан по всем правилам и на десять  оборотов.  Что
случилось? Кто меня ударил? Где я  мог  совершить  ошибку?  Эти  вопросы
черными кусачими мухами облепили нестерпимо болевшую голову. Но ответа я
не находил.
   В отдалении кто-то разговаривал, периодически  заходясь  гомерическим
хохотом. Наверное,  там  в  подробностях  обсуждался  план  моей  казни.
Ничего, еще не вечер, еще посмотрим, кто будет на щите, а кто под щитом.
Интересно, сколько человек и каким образом  пробрались  они  на  остров?
Судя по мелькнувшей тени, они пришли не  со  стороны  моего  причала,  а
совсем наоборот. Сколько их и сможет ли с ними со всеми справиться Макс?
Полудебильного Борю в расчет можно не брать: Мишаня  его  долбанул  так,
что и посейчас он едва ползает. Значит, остаются  вновь  прибывшие  плюс
Мишаня. Я отважился и чуточку приоткрыл глаза, но лучше бы  я  этого  не
делал. В трех метрах от меня перевязанной колбасой лежала Милка.
   От досады и боли я застонал, и это тут же отметил стоящий ближе  всех
Валек.
   - Вай! Козел брыкнулся! - ликующе сообщил он остальной банде.
   - Это хорошо! - не скрывая радости, откликнулся Мишаня. -  Сейчас  мы
ему роги заломаем. Я ему, змею, все вспомню.
   - Только после меня, - категорично вмешалась Федько. - Сначала с  ним
поговорю я, а потом делайте что хотите.
   - А почему ты тут распоряжаешься? - встрял мордоворот Гриша. - Это мы
его захомутали, нам и решать, что с ним делать дальше. Умная  какая,  да
если б не мы, то еще неизвестно, что бы с  тобой  было!  Кто  ты  такая,
мокрощелка дешевая?
   - Ты за свои слова дорого  мне  ответишь!  -  процедила  сквозь  зубы
Наталия. - Тебе это даром не пройдет, так и знай!
   - Ой-ой-ой! Какие мы сердитые, да я таких, как ты, на ...  нанизываю,
поняла?  Мишаня  мне  шепнул,  как  ты  тут  у  него   чмокала,   шалава
непотребная.
   - А твой Мишаня тебе не шепнул, у  кого  чмокал  он?  -  торжествующе
расхохоталась Федько. - Забыл, наверное, так я напомню!
   - Что ты гонишь?! Ну что ты гонишь?! - задохнулся от гнева  уличенный
в постыдном деле Мишаня. - Да я тебя, суку, за такие слова сейчас  здесь
урою!
   -  Как  бы  тебя  не  урыли,  недоносок.  Одного  моего  слова  будет
достаточно, чтобы тебя забили палками, мальчик-лизун!
   - Не верь ей, братан, туфта это! - истово взмолился Мишаня.
   - Туфта?! А мы  сейчас  у  Гончарова  спросим,  -  истерично  зашлась
Наталья. - Он врать не будет, ему смысла нет. Правда, Гончаров?
   Все вопросительно уставились на меня,  как  будто  от  меня  зависело
решение высшего суда. Всего лишь секунда общей  заминки,  а  Федько  уже
резво неслась по тропинке к  заветной  лодке,  надеясь,  что  вторая  ее
попытка будет более удачной.
   Опомнившись, свистя и улюлюкая, следом понеслась вся  банда,  и  даже
увечный Боря крабом заковылял следом.
   - Милка, - тихо позвал я, - ты как?
   - Как всегда, - глухо и обреченно ответила она. - С тобой  по-другому
не бывает. В какой грязи ты купаешься? Кошмар! Что  они  с  нами  теперь
сделают?
   - А ничего, - бодро ответил я. - С минуты на  минуту  должен  явиться
Макс, и эти подонки будут иметь бледный вид.
   - Макс не явится, - тускло и безразлично обронила она.
   - Вот еще! Ухов меня никогда не подводил.
   - Он бы и сейчас не подвел, но его в срочном порядке  откомандировали
в Дагестан.
   - Откуда ты знаешь? - неприятно пораженный, задал я глупый вопрос.
   - Потому что я не могла сбросить их с хвоста и поехала в отряд, а там
омоновцы уже грузились в автобус. Макс только помахал мне рукой,  откуда
ему было знать, что я пришла к нему за помощью. Так он и уехал, а я села
в машину, не зная, что там меня уже подстерегает этот мерзкий Валек.  Он
вывернул мне шею и забросил на заднее сиденье,  а  потом  подъехал  этот
урод  на  "Москвиче",  и  меня  привезли  назад  на  птицефабрику.   Там
зашвырнули в лодку, и вот мы здесь. Такие-то дела, мой дорогой.
   - Значит, надо как-то выбираться самим! - жизнеутверждающе воскликнул
я.
   - Как?  Я  не  могу  пошевелить  головой,  кажется,  он  сдвинул  мне
позвонок. Доигрались мы с тобой в Соловья-разбойника.
   - Чепуха,  Милка,  не  из  таких  передряг  выпутывались,  все  будет
нормально!
   - Блажен, кто верует, а только кажется мне, что это последний тайм.
   - Вот еще чего! Лежи  не  двигайся,  тебе  вредно  дергаться.  Я  сам
попробую.
   Поднатужившись, я попытался хоть немного ослабить  кисти  рук,  круто
заломленных  за  спину.  Не  тут-то  было,  путы  не  подались  даже  на
миллиметр,  зато  в  затылке  зашумела  и  громко   застучала   какая-то
хреновина. Кажется, на этот раз Милка  права,  похоже,  что  самим,  без
посторонней помощи, нам отсюда не выбраться.
   - Костя, что там происходит? Ты слышишь?
   Еще бы мне не слышать. На берегу возле лодки поднялся страшный гвалт,
и он нарастал с каждой минутой, пока не достиг своей наивысшей точки,  и
вдруг стих, чтобы через минуту возобновиться с новой, еще большей силой.
   - Что там, Костя, они ее убивают?
   - Похоже, а жаль, нам она могла принести кучу денег.
   - Ну какие деньги, какие, к черту, могут быть деньги, когда мы  одной
ногой стоим в могиле. Если нам на этот раз  повезет  и  удастся  выжить,
обещай мне, Костя, что это твоя последняя авантюра. Обещай!
   -  Конечно  же  обещаю,  -  с   готовностью   согласился   я,   чутко
прислушиваясь  к  наступившей  на  берегу  зловещей  тишине;  она   была
тревожна, звеняща и непонятна.
   Немного  погодя  мне   удалось   разобрать   приближающиеся   к   нам
возбужденные голоса. Они принадлежали только мужикам, и из  этого  можно
было заключить, что Наталию Николаевну Федько я больше не увижу никогда.
"Скоты! Стая шакалов!" - в бессильной ярости дернулся я, и  почти  сразу
же ответом мне стал ее вопль, раздавшийся совсем  рядом.  Именно  она  и
выскочила на прогалину первой. Вид ее был ужасен. Мокрая  рваная  блузка
лохмотьями прилипла  к  голому  телу.  На  торчащие  груди  и  живот  из
разбитого носа обильно стекала кровь, которую  она  безуспешно  пыталась
остановить  левой  рукой,  потому  как  в  правой  держала  палку   тоже
ярко-красного цвета. Более того, ее руки также были по локоть  в  крови.
Мокрые слипшиеся волосы змеиными жгутами торчали во все  стороны,  глаза
были безумны, и она хохотала.
   Она хохотала над понуро бредущими  мужиками,  но  почему-то  их  было
трое. Шли они со связанными руками, и Гришани между ними  я  не  увидел.
Секундой позже среди веток я разглядел два бронзовых торса, следующих на
некотором отдалении. С их молчаливого согласия и даже одобрения  Наталия
Николаевна Федько, с видимым наслаждением наносила палочные удары  своим
бывшим холопам.
   - Андрей! - узнав в своих спасителях ребят с  пристани,  заорал  я  с
такой силой, что поперхнулся болью.
   - Ага, Гончаров, мы самые будем, - наклоняясь надо мной, ощерился он.
- Не слабо они вас расквасили. А это что за связанная баба?
   - Моя жена. Развяжите нас, только не упустите ту стерву с палкой.
   - Ничего не понимаю. Гарик, присмотри за ними, пока я тут...
   Два взмаха ножа, и я освобожден. Со всеми  предосторожностями,  боясь
лишний раз потревожить Милкину  шею,  я  сам  принялся  ее  распутывать,
попутно слушая Андрея и отвечая на его вопросы.
   - Откуда здесь столько народу? - недоумевающе оглядев толпу,  спросил
он. - Макс мне сказал, что на острове трое. Потом приехали  вы,  значит,
всего должно быть четверо, а здесь аж семь человек. Откуда?
   - Пришли на выручку своим дружкам, - осторожно переворачивая Милку на
спину, пояснил я. - А в качестве залога еще и мою жену прихватили.  Чуть
шею ей не свернули. Вас-то каким ветром сюда занесло?
   - А мы на катере невдалеке прогуливались. Макса нет до  сих  пор,  от
вас никаких известий, вот и решили прогуляться. А с середины фарватера я
в бинокль глянул и ахнул - четверо  мужиков  голую  бабу  топят.  Дал  я
полный газ и успел точка в точку. Они ее  уже  веслом  по  голове  стали
нахлобучивать. Так что с нее причитается. Успели девку спасти.
   - И как же вам удалось четверых одолеть?
   - По-всякому, - смутился Андрей.
   - А где же четвертый? Их ведь четверо было?
   - Разве? Да нет, вы путаете. Их всего было четверо. Три мужика и одна
баба.
   - Ты прав, я ошибся, но что подумают его дружки?
   - Они видели, как он уходит за бугор, и все. И достаточно.
   - Андрей, уже темнеет, пора бы отсюда выбираться.
   - Ага, только где же Макс? Он человек слова.
   - Макса не будет: срочная командировка в Дагестан.
   - Ясно, - тихо обронил  Андрей.  -  Ну  что  делать  будем?  Куда  их
транспортировать?
   - Сначала доберемся до катера, а там решим.
   Первым делом мы соорудили прочные, добротные носилки. Уложив  на  них
Милку и оставив пленников на попечение Гарика, мы с Андреем  отнесли  ее
на берег под дерево. Потом, уже втроем, туда же погнали остальных.
   Яркий прожектор ослепил нас, когда мы уже выходили из леса. С  только
что причалившего катера спрыгнула чья-то тяжелая  и  грузная  фигура.  В
ней, при  контровом  освещении,  я  не  сразу  признал  Ефимова.  Фигура
подбежала и склонилась над носилками. Медвежий рев, и я сразу сообразил,
кто вновь прибывший.
   - Костя! Костя, что с тобой? - заорал он так, что дрогнул  остров.  -
Костя, ты жив?
   - Жив! Не орите, - отозвался я, выбегая навстречу.
   - А если жив, падла, то получай!
   За последние три дня меня часто били, но такого  удара  я  что-то  не
припомню. Даже из глаз ничего не посыпалось, а просто  я,  отделяясь  от
земли, бешеным штопором ввинтился в черное  небо.  Очнулся  оттого,  что
меня, словно щенка, кто-то кунает в воду.
   - Живой али как? - испуганно гудел полковник, держа меня за шиворот.
   "Живой", - хотел ответить я, но вместо этого  получилось  -  "фыфой".
Кажется, дорогой тестюшка выставил мои передние зубы.
   - Ну и черт с тобой, - подтолкнув меня на берег, опять разозлился он.
- Что это за банду ты собрал? - кивнул он на связанных, лежащих на земле
мужиков.
   - Это мальчики Наталии Николаевны Федько.
   - Так эта голая шлюха и есть Федько?
   - Так точно, господин генерал.
   - Кто из них лично покалечил мою дочь?
   - Тот, что посередине, - указывая на Валька, ответил я и вскоре очень
об этом пожалел.
   Ефимов подошел к нему просто и устало. Перевернул на живот уже орущее
тело, наступил ногой на шею и, взявшись за ремень, резко  дернул  вверх.
Крик  оборвался  внезапно  и  сразу.  В  наступившей   тишине   негромко
взвизгнула Федько, закурили Андрей с Гариком и застонала Милка.
   - Ну что? Кто следующий? - наступая на  вертящиеся  коконы  Мишани  и
педераста Бори, захрипел полковник. - Говори, не стесняйся.
   - Начальник, мы тут ни при чем, - проглотив судорогу, заверил Боря. -
Это все Наташка подстроила, с ней и разбирайтесь.
   - Не волнуйся, мертвяк, с ней у меня будет  разговор  особый,  а  для
начала я хочу потолковать с вами.
   - Да чего с ними толковать, господин генерал, - торопливо и  сбивчиво
вклинилась Федько. - Какой разговор может быть с этими подонками.  Камни
им к ногам, и концы в воду. Верно говорю,  а  уж  с  вами-то  мы  всегда
поладим.
   - Поладим, говоришь? - усмехнулся тесть. - Посмотрим.
   - Обязательно поладим! - жарко пообещала она.
   - Костя, - отводя меня в сторону, негромко пробубнил Ефимов, -  парни
надежные?
   - Абсолютно, если бы не Андрей, то вы застали бы здесь два трупа. Они
друзья Макса.
   - Тогда вот что: сажай эту голую шлюху в моторку и вези на нашу дачу,
там сбрось в погреб и жди меня. Утром я приеду, и мы все обсудим.
   - А как же вы? Как Милка?
   - О Милке ты уже побеспокоился! Делай, что тебе велят.
   - Слушаюсь. Последний вопрос: как вы узнали, что мы здесь?
   - Перед отъездом позвонил Макс.
 
*** 
 
   Наталия Николаевна Федько за время нашего водного путешествия, а  оно
продолжалось больше получаса, замечаний не имела,  вела  себя  хорошо  и
лишь жаловалась на холод. От того места, где  я  причалил  лодку,  и  до
тестевой дачи было не меньше километра. Это по дороге напрямик,  а  если
идти по оврагу, то в два раза меньше. Однако на  пересеченной  местности
было больше соблазнов и возможностей от меня  сбежать.  Но  и  вести  по
дороге полуголую девицу показалось мне занятием рискованным.
   Оставалось одно - привязав ее к себе веревкой, идти оврагом. Надев на
нее аккуратный, любовно  вывязанный  ошейник,  я  второй  конец  обмотал
вокруг пояса. Взял ее на самый короткий поводок, практически уцепился за
ошейник и, подталкивая таким образом, пустился в путь.
   Когда мы наконец прибыли на место, у меня просто не  хватило  хамства
сбрасывать ее израненное,  полуживое  тело  в  погреб.  Открыв  дачу,  я
сопроводил ее на веранду, и она  тут  же  без  сил  повалилась  на  пол.
Привязав веревку к газовой  плите,  я  занялся  приготовлением  еды.  Не
мудрствуя лукаво,  просто  сварил  рожки  и  заварил  чай.  Порывшись  в
тайничке, нашел почти полную бутылку водки и занялся сервировкой  стола,
а когда все было готово, пригласил стерву  разделить  со  мной  скромную
трапезу.
   - Мисс, а вы довольно прожорливы, -  вскользь  заметил  я,  ненароком
заглядывая ей в тарелку. - Никогда бы не подумал, что вы можете откушать
кило лапши, причем ничем не приправленной.
   - Оставьте зубоскальство, Гончаров, я два дня ничего не ела.
   - Вы лжете, днем я скормил вам бутерброд с маслом, а уже  вечером  вы
навалились на пустую лапшу. К баланде привыкаете?
   Поперхнувшись, она отбросила ложку и с ненавистью прошипела:
   - В таком случае вы не получите от меня ни единого цента!
   - Мисс, а не хотите ли глоток доброго виски? -  пропустив  ее  угрозу
мимо ушей, галантно предложил я. - Очень бодрит.
   - Давай, - встрепенулась она и сама потянулась к бутылке.
   - Э нет, так не пойдет, позвольте, я поухаживаю за вами сам.  Бутылка
в руках преступницы - вещь опасная, а мой череп удивительно слаб.
   - Зря я тебя сразу же не прикончила.
   - А я, напротив, весьма вам за это благодарен,  и  в  знак  искренней
признательности позвольте мне предложить вам добавочную порцию  макарон.
Или вы уже сыты?
   - Накладывай, дурак, и давай сюда свою водку.
   - Прошу, мадам, - пододвигая ей пластмассовый стаканчик, ответил я.
   - Послушай, Гончаров, - выпив водку, затеяла  она  разговор,  -  если
реально, то сколько ты хочешь? Только реально.
   - Свою сумму я вам уже называл и  менять  ее  не  намерен.  Извините,
мисс, но это не в моих правилах. Кушайте тюрю, молочка-то нет.
   - Ну и прохвост же ты, Гончаров! Вымогатель!
   - А вы главарь банды убийц и грабителей. Так кто из нас хуже?
   - Это еще нужно доказать,  -  заносчиво  ответила  она  и