На этот раз я подъехал вплотную к домику, выгрузил свою очаровательную пассажирку и вместе с "дипломатом" конвоировал ее на дачу. Там опять надежно прицепил ее к дверной ручке и обстоятельно занялся допросом, а попутно и "дипломатом". Надо было видеть ее глаза в это время.
     - Как самочувствие, госпожа Швайнкопф? Кажется, так вы мне представились в первый раз? Ничего не имею против, особенно когда глаголят истину.
     - Заткнись, пес легавый!
     - Ты зачем так нехорошо обошлась со Славиком?
     - Лучшего этот сопляк не заслужил! Он появился у меня вчера ночью, рассказал про "дипломат" Кира, про то, что его предали, а в заключение, вытащив член, начал меня соблазнять. Отвратный тип, как вспомню, блевать хочется! Даже ты на его фоне выглядишь приличней. С трудом от него вывернувшись, я предложила поехать на дачу и приятно провести время. Изнемогая от похоти, он согласился, сам поймал тачку, накупил в комке всякой дряни и привез меня сюда. С первой же минуты он повторил свой трюк с пенисом. Мне стало до смерти противно, и я отослала его в погреб за вином. И только тогда мне в голову пришла великолепная мысль: а не прикончить ли мне его? Ведь в этом случае, кроме нас с Киром, о деньгах не будет знать никто. Время позднее, в ближайших домиках пока никто не живет. А почему бы и нет?
     Выстрелила я, как только его наглое личико показалось над лазом. Даже не чирикнув, Славик полетел вниз. Самое интересное, он у меня ничего не вызывал. Честное слово, даже ты куда приятней!
     - Ага, - согласился я, - сейчас будет исполнена знакомая песня про дружбу, любовь и дележку денег. Кстати, ты не знаешь, где Каретников?
     - Да черт его знает, не в нем дело, почему бы нам и в самом деле не подружиться? Все в наших руках. Что это ты все время чешешься?
     - Вот тут ты, Алиска, в корне не права. Не в наших руках, а в моих! - торжествующе завопил я, когда прочный нож наконец победил упрямый замок кейса.
     Затаив дыхание, за мной напряженно следила пара глаз. Я и сам невольно напрягся, когда открывал крышку, следя за реакцией Алисы. По тому, как, вытягиваясь, ползла ее физиономия, я сообразил, что Кир в очередной раз меня надул. Кейс был набит политической литературой советских времен. С устрашающим рыком я кинулся к погребу.
     Вонь еще не вполне улетучилась, но ждать было некогда. Спускаясь вниз, я боялся увидеть его пустым. Каретников за время моего отсутствия мог вполне прийти в себя, забрать деньги и улететь в жаркую Африку. Мои опасения оказались напрасными. Кир оказался на месте, в себя он так и не пришел. Теперь уж никогда не придет. И улетел он не в Африку, а гораздо дальше. Жаль, я хотел еще немного с ним поболтать.
     В крайне удрученном состоянии я вылез. В пяти метрах от меня стояла Алиса и радостно целилась мне в лоб, а на ее правом запястье вместе с наручниками болталась дверная ручка.
     - Извините, Гончаров, что наше знакомство оказалось таким коротким, доброго вам пути!
     Грохнул выстрел, и она завизжала, прижимая окровавленную руку к груди.
     - Запомни, мерин, я тебя от смерти спасаю пятый раз, а не четвертый, как ты всем говоришь!
     Из-за угла домика ко мне шел Юрка Шутов, он улыбался, а у меня нестерпимо чесались ляжки. Не обращая внимания на воющую даму, я сбросил штаны и с ожесточенным упоением стал чесаться.
     - Мерин, а чего это от тебя за версту разит квашеной капустой?
     - Капустой? Какой капустой? При чем здесь капуста?
     - Не знаю. Такое впечатление, что ты на ней сидел - глянь, все штаны мокрые.
     А где я мог на ней сидеть? В погребе на бочонке!
     Приплясывая, я обнял Юрку и заорал:
     - Ты гений, Игорь Северянин!



   Михаил ПЕТРОВ
   ГОНЧАРОВ И СМЕРТЬ РЕПОРТЕРА



Анонс

     Бывший следователь, а ныне частный сыщик, Константин Гончаров всегда готов восстановить справедливость, даже если это оказалось не под силу правоохранительным органам. В повести "Гончаров и смерть репортера" сыщик пытается понять, за что преступники лишили жизни корреспондента городской газеты.

     Мы случайно встретились с ним в субботу, Девятого мая, в парке Победы, в третьесортном кафе. Настроен он был празднично и радостно - отмечая великую дату, уже успел потолковать с Бахусом. Не виделись мы больше двух лет, но, периодически просматривая нашу бульварную прессу, я знал, что Валентин Викторович Дунаев жив-здоров и, более того, процветает в должности главного редактора своей занюханной газетенки.
     - Ба-а-а! Какие люди! Сам Константин Гончаров! - пробасил он, вытаскивая из-за стола свое неуклюжее двухметровое тело. - Милости просим к нашему скромному столу, не побрезгуйте, отведайте малую толику пива и водяных зверей - раков. Заодно и с моими познакомишься. Вот Даня, Ваня и разлюбезная моя Маня. Прошу любить и жаловать, так сказать.
     Пятилетние Даня и Ваня дружно встали, протянули мне мягкие подушки ладошек. Мадам Дунаева такой чести меня не удостоила. Снисходительно пихнув мне в морду обойму наманикюренных ногтей, она указала на свободный стульчик.
     - Валя, - усаживаясь на пластмассовое сиденье, я критически осмотрел стол, - ты же знаешь, что пива я не пью даже бесплатного, поэтому закажи мне сто пятьдесят грамм водки, естественно, за твой счет.
     - Козе понятно, за твой-то счет не очень и выпьешь. Опять, наверное, без работы болтаешься? На что только пьешь?
     - Добрые дяди вроде тебя поят, только в отличие от некоторых этим не попрекают. Какая тебе разница, работаю я или нет! А может быть, ты хочешь предложить мне доходное место с минимальной ответственностью и максимальной оплатой труда? Тогда валяй, не стесняйся! Я с удовольствием буду протирать штаны в твоей вонючей редакции, в должности какого-нибудь зама.
     - Попрошу без оскорблений! Моя газета - одна из лучших в городе, и если ты немедленно извинишься, то, как знать, возможно, я подыщу тебе в ней место курьера или плотника. Помнится, года четыре тому назад, когда ты еще сотрудничал в органах, кропал довольно неплохие заметки на криминальные темы.
     Правда, мне постоянно приходилось их править, частенько - даже переписывать. Но ничего, еще немного подучишься, и, как знать, возможно, и из тебя выйдет толковый корреспондент. Подумай, у меня как раз уволилось два журналиста.
     - Надо думать, не от хорошей жизни они сбежали, наверное, бедолаги позабыли, как и зарплата-то пахнет.
     - Не скажи, нас сейчас спонсирует одна малоприметная, но жирненькая фирма. Вливание ее капитала здорово разогнало нашу застоявшуюся кровь. А впрочем, чего это я тебя уговариваю? Не хочешь - не надо! Тебе же одолжение делаю - у меня три человека в очередь на эту вакансию стоят.
     - Кто тебе сказал, что я не хочу? Очень даже хочу, но сколько ты платишь в месяц? А то потом окажется, что работа в редакции - труд сугубо добровольный и бескорыстный.
     - Чушь гонишь! А размер оплаты зависит только от тебя самого. Сколько заработаешь, столько и получишь. Буду платить за строку по высшей категории. Но и ты уж постарайся, материалы от тебя должны поступать жареные. В крайнем случае вареные - вот как эти раки.
     - За вареные, а уж тем более - жареные, материалы недолго и самому, подобно раку, угодить в тот котел!
     - Кто не рискует, тот не пьет шампанское. - Он пожал плечами. - В общем, на досуге хорошенько подумай над моим предложением, а после праздников, как-нибудь вечерком, приходи ко мне домой. Мои уезжают к родственникам в Орел, так что мы можем спокойно все обсудить. Есть у меня несколько зависнувших материалов, отличные очерки могут получиться. А теперь извини, нам пора! До встречи!
     Простившись, они пошли по аллее, а я еще долго смотрел вслед удаляющемуся семейству. В наше время, да еще в нашем городе найти постоянную работу - счастливый случай. Похоже, что именно такой мне сейчас и подвернулся.
     Последнее дело, которым я занимался, касалось моей знакомой, и естественно, что я не взял с нее ни копейки. Что же касается тощего загашника, то его я запланировал на покрытие курортных расходов Макса, до сего времени лежащего в больнице. Так что предложение Валентина пришлось очень кстати. Единственное, что меня смущало, это отсутствие репортерского дара, всегдашней готовности мертвой хваткой вцепиться в горло жареного петуха. Те материалы, что я раньше давал в газеты, доставались мне легко - ведь это были дела, уже переданные в суд.
     А, где наша не пропадала, думал я, подходя к дому. В конце концов, не боги горшки обжигают!
     На скамейке, с вызовом глядя на прохожих, три старичка откровенно и бесстрашно давили бутылочку. Сегодня был их козырной день - целые ряды орденов и медалей закрывали их груди, словно блестящие доспехи. Поклонившись, я быстро прошмыгнул в подъезд, боясь оказаться неблагодарным слушателем их воспоминаний о былых героических днях.
     Милка, как всегда, принимала гостей - точнее, своих сварливых подруг.
     Пожелав им как следует отпраздновать славную годовщину, я улегся на диван и тут же постарался громко захрапеть, наивно полагая, что мое беспардонное поведение повергнет девиц в шок и заставит побыстрее убраться. Дурак! Когда я засыпал уже по-настоящему, они все еще чирикали над ухом.

***

     Прошли праздники, и я решил несколько изменить навязанную мне программу - явиться к Дунаеву официально, в редакцию, а не на дом, как он того хотел.
     Доклад шустрой секретарши - и вот он уже встречает меня с некоторым удивлением, как человек, не привыкший к неверному толкованию его распоряжений.
     - Извини, - не дав вставить ему и слова, я взял инициативу в свои руки, - Валюша, дорогой, прости подлеца, но вечером я занят, а посему решил немного приблизить желанное время нашей встречи. Если ты, конечно, не забыл о нашем уговоре. Ну а забыл, так ничего страшного, я все понимаю! Ты был на такой кочерге, что немудрено и позабыть, со мной такое часто бывает...
     - Виктория Яковлевна, - отчаянно вращая глазными яблоками, обратился он к старухе в синей сатиновой блузе, очевидно, эпохи тридцатых годов, - зайдите попозже, сейчас мне некогда!
     - Да-да, конечно, я понимаю. - Ядовито ухмыльнувшись, старуха, семеня, удалилась, и весь начальственный гнев я принял на себя.
     - Ты что, совсем рехнулся? Кто тебя просил говорить при ней такое?
     Это же Виктория! Уже через час об этом будет знать вся редакция, причем рассказ будет дописан и отредактирован! Боже, каким ты был придурком, таким и остался!
     Тебе не газетчиком надо работать, тебя давно надо определить в дом для ненормальных, если тебя смогут вытерпеть больше полусуток. - Наконец он выдохся и уже добродушно добавил:
     - У меня коньяк есть! Налить тебе маленько?
     - Вылей его себе на лысую голову, щелкопер несчастный! Я-то думал, что мой ранний приход несказанно тебя обрадует и ты, как мой давний собутыльник и кореш, пустишь скупую мужицкую слезу. Но ты, бумагомаратель и ренегат, оказался подлым трусом и мерзавцем, способным истинную дружбу поменять на сплетни метранпажихи.
     - Замолчи, идиот! Последний раз спрашиваю, будешь пить коньяк?
     - Конечно буду!
     - То-то! - Подавая мне рюмку, он сообщил селектору, что уехал в типографию и в ближайшие полтора часа будет отсутствовать. - Значит, решил у меня поработать. Сразу скажу, что решение твое правильное и мудрое, поскольку плачу я хорошо.
     - Миль пардон, а хорошо - это сколько?
     - Если ты качественно и в сроки напишешь четыре заказанных мной материала, четыре очерка, то заработаешь пять тысяч. Думаю, что месячного срока тебе для этого хватит с лихвой.
     - Валя, не делай из меня идиота! Все зависит от содержания этих очерков. Если они на спортивную или житейскую тему, то это один расклад, а если тема криминальная, то другой. Но значит, и оплата другая! Тем более, если мне придется раскапывать факты.
     - Однако, ценишь ты себя недешево!..
     - Учусь, старик. Да и кто, кроме себя самого, меня оценит?
     - Ладно, об оплате поговорим чуть позже. Теперь позволь ввести тебя в курс дела. Был у меня такой лихой корреспондент Сашка Старков. Ну не журналист, а прямо-таки сорвиголова! Занимался он исключительно криминальной рубрикой и, надо сказать, весьма в этом преуспевал.
     - Я его немного знаю, но почему - был? Почему - преуспевал? Где он сейчас?
     - Чуть больше месяца тому назад он вдруг решил поменять место жительства и теперь проживает в раю. Первого апреля во время пожара он поджарился в собственной квартире. Пожарные приехали слишком поздно и обнаружили только обгоревший кусок бифштекса. Опознанию труп не подлежал.
     - А зубы?
     - Что - зубы?..
     - По зубам можно опознать даже скелет!
     - Ну показывали мне его зубы, и что? Зубы как зубы. Вроде его. У молодых у всех хорошие зубы.
     - Отчего возник пожар?
     - По официальной версии выходит, что он, находясь в состоянии алкогольного опьянения, подпалил себя сам, когда неосторожно курил в постели.
     Вроде звучит правдоподобно, тем более что первым загорелся именно диван. Я бы сам охотно поверил в эту легенду, если бы не одно "но"! Сашка не курил и, более того, пил только пиво.
     - Ну и жук же ты, Валек!
     - Что? Какой там жук! - И он скромненько захихикал, но глаза его так и буравили насквозь.
     - Майский, или, вернее, навозный! Теперь я понимаю полет твоей мысли.
     Можешь дальше не рассказывать, остальное ясно и так.
     - Что? Что тебе ясно?
     - Ясно то, что перед своей кончиной Старков наткнулся на какую-то забойную информацию, касающуюся тех криминальных дел, которые ты хочешь подставить под мой тощий зад. Тут же слону ясно, что журналист знал очень много, а кому-то это не нравилось. Скажи, что я не прав, и я плюну в твой глаз.
     - Возможно, ты выдвинул правильную версию, но это только домыслы, дым и туман. А вот жалованье, что ты можешь у меня получать, вполне материально.
     - Ладно, черт лысый, рассказывай! Какие дела крутил Старков в последнее время, за полгода до смерти? И где его материалы?
     - С материалами полный швах, самые жареные он держал дома, справедливо не доверяя коллегам. Видимо, они сгорели во время пожара. - Дунаев при этих словах горестно вздохнул.
     - Но тебе-то он доверял? - не отставал я.
     - Доверять-то доверял, но предпочитал, чтобы до последнего дня я знал о них только в общих чертах. Вот!
     - Ты будешь говорить или мне постоянно нужно тебя понукать? - Я поглубже уселся в кресло, приготовясь к долгому рассказу.
     - Десятого октября прошлого года на берегу Пионерского озера был найден труп инспектора рыбнадзора с колото-ножевыми ранениями груди. Может быть, ты даже об этом слышал!..
     - Слышал. Довольно странное это местонахождение. Ведь рыбешка там водилась бросовая, ценности для браконьера не представляющая никакой!
     - Вот и я о том! Но кто-то его убил? Следственные органы тогда на вопрос сей ответить не могли, а потихоньку упрятали дело в долгий ящик. Старков без моего согласия сунул нос в эту историю. Каких результатов он добился, мне неведомо до сих пор. Не любил он показывать половину работы.
     Но это не все! В деревне Гриднево некая мадам Хвостова, бандерша по призванию, содержала маленький и уютный домик свиданий с индивидуальными кабинетами во дворе. Однажды утром, пятнадцатого февраля, в одном из них она обнаружила труп хорошо одетого мужчины, предположительно - азиата, со смертельной травмой головы. У нее хватило мозгов сообщить об этом в соответствующие органы. Но увы, следствие, толком так и не начавшись, вскоре заглохло вообще. Не удалось установить не только личность убийцы, но и самого убитого, поскольку карманы его были абсолютно пусты.
     И этим делом вплотную занимался Старков. Больше того, кажется, чего-то все-таки вынюхал, но как я ни просил ввести меня в курс дела, он только посмеивался и говорил, что всему свой черед. И наконец, немаловажный момент, который, на мой взгляд, заслуживает особого внимания. Сашка вообще давно занимался вопросами наркобизнеса, но с осени прошлого года эта тема не выходила из его головы ни на час. С февраля он вдруг стал каким-то пугливым. Ни с того ни с сего начинал затравленно оглядываться по сторонам, даже подпрыгивать при резких звуках. Теперь-то я могу предположить, что он зацепил крупную рыбину.
     Появилась боязнь за свою жизнь, но и терять этот улов он не хотел. Все искал подходящего момента, чтобы ее вытащить на сушу. Вот и дождался!
     - Отличные у тебя работают корреспонденты! Не редакция, а прямо небольшое домашнее НКВД. И какими делами еще занимался твой Старков?
     - Последний месяц он вел журналистское расследование по поводу одной тяжбы между соседями. Кто-то из них соорудил свой нужник на соседском участке.
     Но думаю, что эта тяжба к смерти Сашки отношения не имеет. Тем более, что материалы по делу сохранились и находятся у меня. Есть желание ковыряться в грязном белье - пожалуйста! Такую возможность я тебе с радостью предоставлю!
     - Отлично! Теперь ответь мне на такой вопрос: где и кого Старков мог зацепить на наркоте?
     Дунаев развел руками:
     - Милый мой, если бы я знал, то обошелся бы без твоей помощи.
     - А кто сейчас живет в его квартире?
     - Не имею понятия, наверное, кто-то из его родственников. Она была у него приватизирована.
     - И последнее. Кто делал снимки к его материалам?
     - Он сам и фотографировал.
     - Отлично, господин Дунаев, в таком случае - кто печатал снимки?
     - Ты отстал от жизни, динозавр! Нынче снимки не печатают, а сразу загоняют в память компьютера. У нас и фотолаборатории-то нет.
     Я даже подпрыгнул от радости:
     - Это же просто замечательно! Значит, их в любой момент можно оттуда вытащить? Прекрасное нововведение, оно здорово облегчит задачу. Я бы очень хотел эти снимки просмотреть.
     - Нет проблем! Идем к весталкам - это мы так верстальщиц зовем!

***

     К сожалению, мои надежды на скорый успех не оправдались. Старков мало пользовался услугами компьютера, а если и пользовался, то все снимки были уже отпечатаны в газете и большого интереса не представляли. Единственным полезным сведением, которое я получил от весталки, было то, что, наряду с заморской фотокамерой, Старков использовал и обычный "Зенит".
     По уши зарывшись в полугодовой газетной подписке, я битых два часа знакомился с творчеством покойного корреспондента. На фоне своих коллег он выглядел блистательной звездой, но это, пожалуй, все, что я смог выудить из целого вороха газетной белиберды. За прошедшие полгода в своих очерках и статьях особо жирных гусей Старков не дразнил. То ли временно лежал на дне, готовился к крупной предстоящей драке, то ли вообще решил завязать с опасным ремеслом.
     Видя, с каким сожалением я отодвинул подшивку, Дунаев протянул сигареты:
     - Ну что?
     - А ничего интересного! За те статейки, которые он кропал в последнее время, не убивают и даже не сжигают живьем. Копать надо в другом месте, если, конечно, твой домысел - не бред сивой кобылы.
     - Обижаешь! Нюх у меня пока еще работает.
     - Допустим. Ты мне вот что скажи, Валек. Приходилось ли вашей бухгалтерии оплачивать квитанции или счета из фотоателье?
     - На такой вопрос нам лучше всего ответит сама бухгалтерия. Пойдем...
     - Пойди сам, будь другом, а мне пока немного налей...
     Вернулся он скоро, и по его сияющей лысине я понял, что мои предположения оправдались.
     - Костя, поздравляю, ты попал не в бровь, а в глаз! Услугами фотоателье "Гелиос" регулярно, два раза в месяц, пользовался именно Александр Старков, о чем свидетельствуют товарные чеки, представленные им к оплате. Их номера, даты и суммы я выписал. Каждый месяц он грабил редакцию на полторы сотни рублей! А в год получается...
     - Перестань тарахтеть! Получается замечательно! Свою выписку засунь себе в зад, дай мне на пару дней настоящие квитанции и шепни мне его домашний адрес.
     - А когда ты начнешь работать?
     - Уже начал, можешь мне авансом выдать гонорар под будущий детективный роман с продолжением. И не забудь выписать удостоверение на аккредитацию. Имя раба Божьего - Констан