ерь все. Больше  мы
от него не получим ни копья,  мертвые  не  любят  платить.  Ты  все  его
барахло оставь при нем, лишние улики нам не нужны, а вот ключи от машины
давай сюда, машину ты угонишь и где-нибудь бросишь.
   Я не мог предпринять даже попытки к сопротивлению, в этом случае  они
наверняка меня добьют из моей же  пушки.  Оставалось  одно  -  смиренным
бревном неподвижно лежать перед мерзавцами, полагаясь  исключительно  на
волю Божью. Но кто они? Оба голоса знакомы, что  мужской,  что  женский,
если бы не так кошмарно болела голова, то я бы непременно сообразил, кто
эти поганцы. Ну да ничего, у меня еще будет время подумать  об  этом  на
досуге, когда мои губители отсюда уберутся.
   - Пошевеливайся, Галя, надо уже сматываться, письма при нем нет,  его
дружки могут пойти по следу.
   - Шеф, а может, на всякий случай вскроем ему вену, чтоб наверняка?
   - Да ну тебя, только в крови измажешься, колодец метров десять,  если
даже он не свернет себе шею, так подохнет, поехали.
   Слишком хорошего мнения я  был  о  них,  подумав,  что  меня  оставят
помирать собственной  смертью,  не  на  тех  нарвался.  Ребята  привыкли
работать чисто. Меня потащили по  полу,  и  я  слабо  застонал,  пытаясь
сопротивляться, чем вызвал у них неудержимый приступ веселья. Когда  мои
ноги свесились над пустотой, я понял, что теперь-то отпрыгался навсегда.
Прощай, раб Божий Константин. Аминь!
   - Шеф, - чуть придерживая меня на краю, что-то вспомнила гадина, -  а
ведь он  у  нас  юбилейный,  с  тебя  шампанское!  Константин  Иванович,
приятного вам полета!
   Оказывается, жизнь бывает и после смерти. Это я понял через несколько
минут после того, как меня столкнули в колодец. Правда, не так  приятно,
как на земле, но ничего, жить можно. Есть некоторые  неудобства,  но  со
временем можно адаптироваться. Первое неудобство - это  кромешная  тьма.
Второе  -  полная  скованность  рук   при   совершенной   свободе   ног.
Удивительное чувство невесомости, как будто материнские руки держат тебя
над  горшком,  и  такое  же  неторопливое   покачивание   и   такое   же
всеобъемлющее умиротворение. Только вот ужасно давит под мышками и болит
голова, но должны же быть на том свете какие-то лишения, тем более жизнь
я  прожил  далеко  не  безгрешную...  Интересно,  как  тут  относятся  к
спиртному?
   Самое неприятное в моем  положении  было  то,  что  плечевые  суставы
казались  блокированными  намертво.  Странные,  однако,  здесь  порядки.
Собравшись с силами, я сделал более решительное  движение,  а  именно  -
подтянулся на немеющих  руках.  Что-то  твердое,  ледяное  уперлось  мне
промеж лопаток, но и руки приобрели некоторую свободу, по крайней  мере,
я смог ощупать свои карманы и извлечь фонарик.
   Первое, что я увидел, направив луч  вниз,  это  множество  скрюченных
трупов... Лежали они от меня совсем недалеко,  дно  шахты  находилось  в
каких-нибудь четырех-пяти метрах. От такого соседства настроение мое  не
улучшилось, тем более три верхних мертвеца еще не успели  замерзнуть:  в
них я признал своих недавних знакомых, Ударника с товарищами. Видимо, не
все  при  падении  разбивались  насмерть,  потому  что  позы   некоторых
свидетельствовали  о  мучительной  агонии  уже  после  падения.  Что   и
говорить, неприятным ремеслом занимались мои вымогатели. Но почему я  не
разделил ложе с прочими здешними обитателями? Места хватило бы всем, что
же помешало мне?
   Свет фонарика скользил  по  обледенелым  бревнам  колодца  в  поисках
разгадки. И, только задрав голову кверху,  я  все  понял.  Узкая  полка,
вероятно предназначенная для насоса и электродвигателя, спасла  меня  от
неминуемой смерти. И даже не она сама,  а  толстый  металлический  крюк,
когда-то служивший для фиксации кабеля. Он был надежно приварен  к  краю
мощного швеллера. Пройдя между моей спиной  и  уховским  бушлатом,  этот
крюк меня спас, подцепив, словно жука на булавку. Все  это  отлично,  но
каким образом мне с него спрыгнуть, и  притом  вверх?  Даже  повернуться
вокруг своей оси я не в состоянии. Размотать веревку я в  состоянии,  но
без якоря она бесполезна. Черт возьми, не помирать  же  мне  над  грудой
трупов! Это будет полный абсурд. Битый час  я  извивался  ужом,  пытаясь
выбраться  на  поверхность,  но  все  было  безуспешно,  мешала   боязнь
сорваться вниз.
   Наконец меня осенило. Привязав пистолет за предохранительную скобу, я
начал забрасывать его на полку, покуда он  за  что-то  не  зацепился.  Я
каракатицей пополз наверх. Ширина полки составляла  не  больше  тридцати
сантиметров, на ней до сих пор стоял старый ржавый  агрегат,  именно  за
него и зацепился мой импровизированный якорь. Однако радоваться было еще
рано. Отсюда до верхушки колодца было еще метра три, не менее. Здоровому
человеку, да с тросом в руках преодолеть такое расстояние не проблема, а
каково мне, трахнутому по башке чем-то тяжелым?
   Кое-как примостившись на своем узком островке, я решил перевести  дух
и немного собраться с мыслями. Вспомнить, откуда мне знакомы голоса моих
убивцев. Насчет женщины догадки у меня имелись, это, скорее  всего,  моя
телефонная собеседница, что так настойчиво советовала  мне  беречь  свои
нервы и расстаться с деньгами легко и просто. Но кто ее шеф?  Голос  его
мне до безобразия знаком,  а  вот  облик  теряется,  принимая  аморфные,
расплывчатые формы. Вспомнить  его  хотелось  бы  поскорей,  иначе  этот
нелегальный склад трупов может пополниться телом моей  неразумной  жены.
От этой мысли мне стало не по себе, и я снова принялся забрасывать  свою
удочку наверх. Прошло не меньше получаса, прежде чем я  добился  успеха,
трос зацепился надежно и прочно. Я, кряхтя, вскарабкался наверх,  и  тут
вдруг рельефно и ярко встал передо мной образ губивца,  а  в  моих  ушах
громко,  во  всю   мощь   орал   его   голос,   его   любимое   словечко
"перманентно"... Господи, не  я  ли  сам,  неделю  тому  назад,  ему  же
докладывал мотивы, по которым он мог совершить преступление. Но  как  он
мог решиться на такое, невероятно!
   Голова моя пошла кругом, и, кажется, я на мгновение потерял сознание.
Нет, этого делать мне нельзя, просто не имею  права.  Теперь  только  от
меня зависит жизнь Валентины.  В  полубредовом  состоянии  я  выполз  на
дорогу. Моей машины, конечно, не было. Прошло не  менее  четверти  часа,
прежде чем со  стороны  деревни  показался  грузовик.  Наверное,  я  так
истошно вопил, что  остановиться  он  не  решился.  Когда  на  горизонте
показалась вторая машина, я  попросту  лег  поперек  дороги  и  отчаянно
замахал руками. В метре от меня  остановился  вишневый  "жигуленок",  из
него вылез крепкий парень с явным желанием как следует  меня  отшлепать,
для чего у него имелась длинная милицейская дубинка.
   - Извини, парень, мне срочно в город нужно, подбрось!
   - Ща я тебя подброшу, ща я тебя так подброшу, что мама не  узнает.  -
Ухватив дубину поудобнее, он пошел на меня, и мне  не  оставалось  иного
выхода.
   - Прости, парень, но так надо, -  прочно  укладывая  его  на  дорогу,
извинился я. - Машину через час заберешь от центральной милиции.
   Уже смеркалось, когда я на  бешеной  скорости  ворвался  в  город.  С
первого  же  автомата  я  позвонил  Ефимову.  Как  назло,  он  уехал   в
управление, а Макс до  сих  пор  не  вернулся  со  спецзадания,  мне  не
оставалось ничего иного, как набрать номер Немова. Хоть он  оказался  на
месте. Не самый лучший вариант, но в моем положении годился и он.
   - Константин Иванович!  -  тут  же  заорал  он.  -  Ударник  со  всей
компанией куда-то сдернули!
   - Успокойся и слушай внимательно. Ты знаешь,  где  находится  деревня
Антоновка?
   - Еще бы не знать, у меня там бабка живет. А что?
   - Не доезжая один километр, с правой стороны,  там  есть  заброшенная
насосная, знаешь?
   - Конечно, мы там в детстве играли.
   - Вот и хорошо, придется тебе там сегодня поиграть еще раз.
   - Не понял...
   - Там на дне колодца лежит десяток трупов, в том числе  и  Ударник  с
компанией, но дело даже не в этом, а дело в том, что в  самое  ближайшее
время туда могут подвезти новый груз и, возможно, еще в живом состоянии.
Твоя задача  предотвратить  убийство  или,  на  худой  конец,  задержать
преступников. Подбери ребят покрепче, но  только  не  стойте  на  дороге
столбами, куда-нибудь заховайтесь. Возможно,  они  подъедут  с  обратной
стороны. Учти, этим грузом может быть моя жена. Как понял?
   - Вас понял, а вы сами...
   - По тому же делу,  но  в  другое  место.  И  вот  еще  что,  передай
дежурному, скоро должен подойти хозяин вишневой "шестерки", которую я  у
него на время попросил, пусть не гонит волну, с машиной все  в  порядке.
Если увидишь Ухова, скажи, чтоб немедленно ехал к моему бывшему дому,  я
буду там. Все!
   К подъезду я подъехал впритык, так, чтобы меня не было видно  из  его
окон, которые были ярко освещены. Я неслышно  выскользнул  из  машины  и
поднялся на второй этаж. Сверху спускалась соседская  девчонка,  в  свое
время утомлявшая меня виртуозной игрой на  скрипке.  Кажется,  ее  звали
Ира.
   - Привет, Иришка, - негромко поздоровался я. - Как поживают  Бетховен
с Моцартом?
   - Хорошо, - вежливо и удивленно ответила пигалица. -  Дядя  Костя,  а
почему вы так странно одеты?
   - Так надо. Иришка, можно я тебя попрошу об одном одолжении?
   - Конечно, дядя Костя. Что я должна сделать?
   - Позвони, пожалуйста, в эту квартиру  и  дождись,  пока  откроют,  а
потом шустренько сматывайся на улицу.
   - Хорошо, дядя Костя. - Послушненькая девочка нажала кнопку звонка, а
моя вспотевшая рука  мучила  рукоять  газового  пистолета.  Едва  только
открылась дверь, как я, отшвырнув несчастного ребенка,  с  пистолетом  в
руке ворвался в дом и истошно заорал:
   - Стреляю! Всем на пол. Рожей вниз, руки на затылок!
   В коридоре стоял вязкий сумрак, не выпуская оружия из рук, я  щелкнул
выключателем. На полу, прикрыв  голову  руками,  лежала  пожилая  полная
женщина. Перешагнув через нее, я ворвался в комнаты,  матерясь  и  ломая
мебель, в любой момент готовясь получить пулю. Но пули мне,  видимо,  не
полагалось, потому что в комнатах  вообще  никого  не  было.  Уже  более
спокойно я проверил комнаты второго уровня  и  возвратился  в  прихожую.
Женщина по-прежнему лежала на полу. Она была здорово напугана,  я  помог
ей встать и проводил  в  ванную,  а  сам  устроился  поудобней  напротив
входной двери, вполне готовый к торжественной встрече дорогого гостя.
   - Что вам от меня надо? - наконец обретая голос, спросила женщина, не
решаясь все-таки выходить из ванной.
   - Извините, но от вас мне не нужно  ничего.  У  меня  есть  некоторые
претензии к вашему сыну, или кем он там вам приходится.
   - Господи, опять он что-то натворил! Говорила ему, не доведет тебя до
добра этот мотоцикл.
   - Какой мотоцикл, о чем вы говорите?
   - Месяц назад ему купила...
   - Скажите,  -  я  начал  покрываться  испариной,  -  а  вашего  сына,
случайно, не Борей зовут?
   - Какой еще, к черту, Боря, только Бори мне и не хватало.
   - Ясно, а вы давно сюда переехали?
   - Позавчера, как только купили эту квартиру вместе с мебелью.  А  что
это вас интересует? Кто вы вообще такой? - с каждой минутой смелела она.
   - Майор Пронин. Извините, я, кажется, ошибся.
   На цыпочках я выскользнул из квартиры, слетел по лестнице,  запрыгнул
в машину и, только отъехав пару кварталов, перевел дух.
   Займемся основным вопросом. Недооценил ты, Гончаров, этого  скота.  А
он предвидел все загодя, за несколько дней наперед.  Продал  квартиру  и
подался в бега. Нужно немедленно  объявить  розыск,  хотя  вряд  ли  это
что-то даст. Наверняка он заранее приготовил себе липовые документы,  по
качеству не уступающие гознаковским.
   Возле милиции меня поджидал мордастый парень,  хозяин  угнанных  мною
"Жигулей". Возвращая ему ключи, я почувствовал, что он здорово  на  меня
обижен.
   Полковник оказался на месте.  Не  вдаваясь  в  подробности,  я  сжато
обрисовал ему ситуацию. Он с глубокомысленным видом зашагал по кабинету,
действуя мне на нервы. Я уже  был  на  грани  срыва,  когда  он  наконец
заговорил:
   - В розыск мы, конечно, подадим, это  обязательно,  но  еще  надо  бы
заняться его транспортом. Я свяжусь  с  ГАИ,  а  ты  пока  набросай  его
портретик, он может пригодиться.
   - А зачем набрасывать, когда в паспортном столе  можно  получить  его
фотографию?
   - Хм, умный очень! Собственную бабу уберечь не  мог,  а  еще  вякает.
Ладно, Костя, а что по нашему делу, по делу Иванова? Или ты им  пока  не
занимался, не до этого?
   - Занимался и добился серьезных результатов, но об этом я доложу  вам
завтра к обеду.
   - А вдруг тебя завтра, не дай бог, убьют по этому  самому  делу,  что
тогда? Ты хоть в полслова намекни.
   - Логично, Алексей Николаевич, запомните это имя: Варвара  Михайловна
Пузанкова, по моим подсчетам,  она  должна  работать  в  системе  нашего
городского здравоохранения.
   - Ну, Костик, это замечательно, это мы ее выцепим зараз.
   - Этого я и  боялся.  Алексей  Николаевич,  не  делайте  официального
запроса, мы спугнем ее, и  она  может  уйти  от  нас  навсегда.  Я  хочу
подобраться к ней незаметно. Работает она не в одиночку,  это  ясно  как
день. Позвольте мне довести это дело до конца.
   - Как знаешь. Пока я разбираюсь с гаишниками, иди в мою  опочивальню,
выпей горячего чаю да хорошенько помойся под душем, а то  у  меня  такое
впечатление, что от тебя до сих пор разит  мертвяками.  Потом  ложись  и
хоть часок поспи, я разбужу.
   Душ и горячий чай разморили меня совершенно, не помню, как вырубился.
Проснулся оттого, что Ефимов немилосердно тряс меня за плечо:
   - Подъем, Костя, у меня куча новостей!
   - И как всегда, небось гадких. Что слышно от Немова?
   - У него все  тихо.  Никто  не  приезжал,  никто  никого  не  убивал.
Горбунов свой автомобиль продал еще на той неделе, тогда же и выписался.
Видать, сволочь он изрядная. Ни в каких Финляндиях не бывал, зато еще до
перестройки  дважды   привлекался   к   уголовной   ответственности   за
мошенничество и квартирные махинации. Тот  еще  гусь!  Теперь  приятное:
машина твоя нашлась, была по самый капот урыта в снег.  Парни  подогнали
ее прямо сюда, так что с тебя бутылка. Кроме того, напишешь заявление об
угоне, ну а мы ее вроде как найдем. Тебе пустяк, а нам приятно.
   - Не возражаю, даже могу написать благодарность.
   - Ну и отлично. Костя, я вот что еще думаю: не стоит тебе  рисоваться
в гостинице, не дай бог, он с дури позвонит, это же крах. Тогда  мы  его
уж точно не сыщем и в Африке. Пускай думает, что ты покойничек, нам  это
только на руку. Поэтому хочу тебе предложить  двоякое  решение  вопроса:
либо ты ночуешь здесь, либо у меня дома,  второе  предпочтительней.  Тем
более, моя Нинка подалась к сестре в Ташкент.
   - Если я не очень утомителен, то ваше  предложение  принимается,  для
меня это большая честь.
   - Перестань юродствовать, одевайся и поехали.
   В квартире Ефимова мы обнаружили  роскошный  бар  и  его  разведенную
дочь, и то и другое мне очень понравилось.  Во  избежание  нежелательных
последствий  спать  меня  полковник  уложил  рядом  с  собой,  на  место
отсутствующей супруги.
   Он разбудил меня в шесть утра, когда  на  столе  уже  брызгала  жиром
великолепная глазунья, верная спутница и подруга всех одиноких мужиков.
   Почистив  зубы  при  помощи  пальца  и  ободрав  щетину  полковничьей
бритвой, я уселся  за  стол.  Сам  начальник  милиции  обслуживал  бомжа
Гончарова.
   - Костя, тебе что налить, чаю или кофе?
   - Мне, любезный, пожалте чаю, да покрепче, да погорячее.
   - Обнаглел ты, однако, и за что я в тебя такой влюбленный?
   - В меня все влюблены, кроме меня самого. Алексей Николаевич, вам  не
кажется, что надо узнать, как дела у Немова?
   - Уже узнал, ничего нового.

***

   Городская больница начинала функционировать с  восьми  часов.  Уже  в
семь тридцать я подъехал к парадному входу.  Встал  таким  образом,  что
мимо меня не могла бы проскользнуть и мышь. Оставалось  только  ждать  и
наблюдать, что я и делал, старательно фильтруя  снующих  мимо  прохожих.
Занятие это мне надоело через четверть часа. Я с удовольствием вышел  на
двадцатиградусный  мороз,  справедливо   полагая,   что   с   гражданкой
Пузанковой я не знаком, а  значит,  и  таиться  мне  нечего.  Между  тем
сотрудники больницы начали потихоньку прибывать, все чаще и чаще хлопала
входная дверь, скоро она захлопнется и за моей птичкой.
   Эта девочка в беличьей шубке и песцовой  шапке  сразу  привлекла  мое
внимание, что-то неуловимо знакомое было в ее лице. Увидев меня,  она  с
ужасом вытаращилась, громко ойкнула и на секунду приостановилась,  будто
напоровшись на невидимую преграду.
   - Что с вами, девушка, вам помочь?
   - Оставьте меня, подите прочь, не прикасайтесь! - вдруг закричала она
и стремительно заскочила в  вестибюль.  Я  только  покачал  головой,  но
секундное озарение вспышкой высветило ее фотографию в ином обличье  и  в
иной  обстановке.  Как  оглашенный  я  сорвался  с  места,  матерясь   и
расталкивая ни в чем не повинных людей, влетел в больничное фойе.
   - Где она? - заорал я, тряся испуганную девчонку  прямо  через  узкое
окно регистратуры.
   - Кто она? О чем вы?
   - Где Пузанкова, быстро говори, где она.
   - Она почему-то пробежала под лестницу, в подвал...
   На одном дыхании я пролетел  по  лестнице  и  уперся  в  оцинкованную
дверь, на которой висел внушительный замок.  Зачем-то  подергав  его,  я
понял, что глупею на глазах. Ведь  я  только  что  пробежал  мимо  двери
черного хода, вероятно ведущего на улицу.
   Когда я выскочил наружу, беличья  шубка  уже  выходила  с  больничной
территории за ворота. Проклиная курение и алкоголь, я бросился следом. В
одном я могу выиграть: если перемахну через забор, то несколько десятков
метров будут моими.
   Приземлился я прямо на временную автостоянку и с  большим  огорчением
засвидетельствовал, как моя дичь садится в  подъехавшую  белую  "Волгу".
Моя машина  находилась  на  параллельной  улице.  Через  лобовое  стекло
"десятки" за  мной  презрительно  наблюдал  крутой  парень,  и  это  был
единственный выход. Я рванул сначала  дверцу,  а  потом  и  хозяина.  За
шиворот вытащив его в снег, я прыгнул в  машину.  Пока  он  матерился  и
бешено вращал очами, я уже перепрыгивал через бордюр на  противоположную
полосу.
   С правой стороны вплотную к дороге подходил лес, они  могли  свернуть
только налево в город либо рвануть прямо, на выезд. Вряд  ли  их  гнездо
находится в городе, скорее всего, где-нибудь в дачных массивах.  Машина,
слава богу, уже прошла обкатку, и я с удовольствием насиловал  последнее
чудо нашего родного завода. Через пару километров  мне  показалось,  что
впереди мелькнул  знакомый  хвост.  С  удвоенной  энергией  я  продолжил
погоню. Когда между нами оставалось не более пяти машин,  я  вздохнул  с
облегчением: моя песцовая шапка безмятежно качалась рядом с водителем.
   Миновав последнее кольцо,  "Волга"  легла  на  самарскую  трассу,  до
первого  поста  ГАИ,  где  меня  вполне  могли  тормознуть,   оставалось
километров пять. На этом отрезке мне было необходимо их задержать.  Если
крутой парень шустрый, то он уже вполне мог заявить об угоне.
   Что бы там ни было, эти пять километров мои.  Усевшись  поудобней,  я
одну за другой обошел разделяющие нас машины и теперь мчался в фарватере
белой "Волги".  Посигналив,  я  начал  обгонять  и  ее,  поравнявшись  с
водителем,  предложил  ему  остановиться.  Согласно  кивнув,   он   стал
прижиматься к обочине, то же самое сделал и я, но  совершенно  напрасно.
"Волга" неожиданно взревела и рванула наутек.
   Расстояние до поста катастрофически сокращалось, как сокращались  мои
шансы на успех. Теперь действовать  мне  приходилось  только  с  позиции
наглости. На скорости сто пятьдесят я вновь поравнялся с  ними  и  опять
попросил  водителя  ост