нная
мною два часа назад. С ними были Артемов, два  оперативника,  эксперт  и
дежурный следователь. Я понял: уйти от них нет  никакой  возможности,  и
поплелся следом, прихватив магнитофонную кассету. Но мысли мои  работали
в одном направлении: как скорее от них  отделаться.  Выход  был  один  -
говорить  правду.  Я  и  рассказал  правду,   утаив   только   несколько
малозначащих эпизодов, бросающих легкую тень на мой моральный облик.
   - Закрыть бы тебя, - мечтательно сказал Артемов. -  И  видик  у  тебя
подходящий.
   - За что же? - Искренности моего удивления не было  границ.  -  Да  и
разрешение нужно.
   - А без разрешения - на пару суток, сортиры бы пока  почистил,  а  то
загажено все у нас...
   - Хватит, - брезгливо и властно прервал его  Чистов  с  монументально
застывшей шеей. - Очищайтесь лучше сами. Мы свободны?
   - Идите пока. Но  подписку  о  невыезде  оформите.  У  кого  все-таки
монеты? У тебя, Чистов?
   - Не у тебя, а у вас. - Совсем не ворочая шеей,  он  повернулся  всем
корпусом и тяжело посмотрел на  Артемова.  -  Оперился,  птенчик?  Вижу,
оперился, а крылышки еще слабенькие, и щебет бестолковый.
   И вновь тяжело развернув туловище, Чистов первым пошел к выходу.
   - У кого монеты, у кого монеты? - язвительно продолжал он в машине. -
Сам прекрасно понимает, к кому надо обращаться, да кишка тонка. Хотя,  с
другой стороны, не мог Князев за те несколько  минут,  что  находился  в
доме покойного, извлечь из тайника монеты.
   Но я уже все знал и прикидывал, как бы  артистичней  вернуть  им  эту
фальшивку.
   Борис совсем расклеился  при  виде  разбитой  машины,  а  известие  о
фальшивом отцовском кладе тоже настроения не поднимало. По-моему, он  не
поверил и сейчас подозревал Чистова. Нужно было окончательно ставить  на
этом деле точку.
   Фигуры я расставил так.
   Чистова я подбросил домой. При этом  я  доходчиво  вдолбил  ему,  что
нужно говорить Князеву, если тот позвонит, а позвонить он должен. Потом,
попивая у Бориса кофеек, который нам подливала собственными ручками  его
все еще не жена, я детально прогонял весь  его  предстоящий  разговор  с
Князем.
   - А может, зря все это, если монеты фальшивые, а убийца найден?
   - Не зря, Боренька. Чистова надо отмыть от твоих подозрений. Но  хуже
от этой попытки не будет. А если она сработает, может, что-то прояснится
насчет подлинных царских монет. Звони.
   Еще раз прокрутив в голове предстоящий разговор, Борис наконец набрал
номер.
   - Але, будьте любезны, пригласите  к  телефону  Степана  Ильича.  Да.
Скажите, беспокоит Борис Кротов. Благодарю  вас.  Степан  Ильич,  добрый
вечер. Узнали? Да вот решил позвонить. Ага, привалило мне. Да нет,  клад
отцовский все-таки нашел. Да нет. У Валентины отродясь его не было. Нет,
нет. Убийц нашли. Двое их было. Ага.  Нет,  в  стене  на  кухне.  Убийцы
искали, но надо было чуть правее. Все как есть. Да  вы  приезжайте.  Все
расскажу. Да. Сейчас и Чистову  позвоню.  Все  соберемся.  Сегодня  ведь
девять дней... Почему не надо? Ну хорошо. До встречи. Через час.
   Борис положил трубку и вытер пот.
   - Не знал, что это так сложно. Тяжелая это штука - провокация.
   Мы молча выпили. И занялись делом. Обшарив все карманы старой одежды,
Борис с не женой нашли около тридцати гривенников. Еще  бы  десяток.  Но
больше не было.
   - Боря, в каждом уважающем себя доме существует копилка для мелочи. У
меня, конечно, ее нет, но у вас должна быть.
   - Копилка есть, да ее не открыть. Вон она.  Отцу  эту  бульдожину  из
Германии вроде  лет  пять  назад  привезли.  Саксонский  фарфор,  работа
тончайшая. Отец тогда сказал, что разобьем ее  только  после  того,  как
нашпигуем монетами до макушки. Да вот не получилось до макушки.
   - Ладно, давай сколько есть!
   Борис снял с полки пустой том Карла Маркса и старательно начинил  его
имеющимися монетами. Вес его увеличился, но разница удельного веса  меди
и золота чувствовалась даже моей неопытной рукой.
   - Не пойдет, - категорично заявил я. - Олово или свинец есть?
   - Вроде бы олово. В чулане посмотрю.
   Он вернулся с круглой тяжелой колбаской металла, и мы, расплющив  ее,
воткнули в Марксово чрево. Получилось то, что надо.
   Борис оценивающе взвесил "Капитал" и одобрительно хмыкнул:
   - Тяжелее, чем был раньше. А ведь в принципе у семидесяти монет и вес
должен быть семьсот граммов, если они золотые... Значит...
   - Значит, украденные монеты золотыми  не  были,  -  продолжил  я  его
умозаключение.

***

   Со времени звонка Князю прошло полчаса, и можно  было  связываться  с
Чистовым. Я набрал его номер:
   - Ну и что?
   - Как говорится, зверь бежит, и прямо на ловца.  -  Чистов  жирненько
хохотнул. - Звонил, звонил мне Князюшка.  Про  здоровье  все  спрашивал.
Очень, видите ли, его моя печень сегодня забеспокоила.  Потом  невзначай
спросил, что  я  думаю  по  поводу  исчезнувших  денег.  Ну  я,  как  мы
договорились, рассказал ему, что они фальшивые,  что  я  об  этом  давно
знал, попросил его припомнить, с каким звоном стукнулась монета об  пол,
когда упала с кротовского подноса, как  побледнел  старик,  когда  я  ее
поднял. Очень Князь огорчился. Пообещал навестить на днях.
   - Отлично, - похвалил я его, подводя черту  под  разговором.  -  Глеб
Андреевич, дальше, как договорились.
   - Понял, - ответил он, заканчивая разговор.
   - Так, други  мои,  сейчас,  видимо,  опальный  князь  явится,  чтобы
забрать  клад  убиенного.  Боря,  постарайся  выглядеть  скорбящим,   но
счастливым дураком, нашедшим наконец бабки. Тебе это  нетрудно  сыграть:
они тебя за такого и  считают.  А  вы,  Оленька,  совершенно  одурев  от
счастья, с почтением смотрите в рот и тому,  и  другому.  Сейчас  идите,
приготовьте чего-нибудь на стол. Ведь поминки.
   Согласно кивнув, она ушла в теперь  "свою"  кибернетическую  кухню  с
варварски разваленной стеной.
   - А ты, Боря, все же свинья, - вспомнил я гримершу и  первую  ступень
ее падения, толкнувшую на преступление. - Ладно. Об этом позже. Теперь о
главном. Как  будет  Князев  забирать  эти  монеты  достоинством  в  две
копейки, я пока не знаю. Может быть, сегодня не будет вовсе, но рано или
поздно он на это пойдет в силу своей алчности. Нам  с  тобой  надо  быть
готовыми к этому сразу же.  С  горизонта  я  пока  исчезаю.  В  коридоре
имеются чудесные антресоли: полагаю, там можно удобно устроиться.  Дверь
в комнату не закрывай. Я вмешаюсь, когда это будет необходимо. Ольге  не
давай много говорить. Князек этот покрепче убийц будет. - Я взглянул  на
часы с амурами, где стрелки прямым углом стояли на девяти.  -  Насыпь-ка
по пятьдесят, и я отбываю в свои апартаменты.
   Антресоли имели высоту под мой рост и метров двенадцать  площадью.  В
них уместилась бы даже разложенная раскладушка, скромно  прислоненная  к
стене, но на подобный  комфорт  я  не  решился,  невзирая  на  всю  свою
усталость. Позволил  себе  присесть  лишь  на  детские,  еще,  наверное,
Борисовы, санки.
   Плана действий у  меня  пока  не  было,  поскольку  я  не  знал,  что
предпримет Князев, один он придет или с дуболомами. Я сидел  и  тоскливо
думал, что частным сыщикам  из  сказочного  холмсовского  мира  дедукции
жилось куда как лучше: сиди себе у камина или в оранжерее и соображай  в
безопасности, шевели извилинами своего мозга.
   Не жизнь - малина. А если Князев  придет  с  дуболомами,  меня  опять
будут бить или убивать, а это совсем  грустно.  Опять  я  рискнул  своей
шкурой и ни хрена, кроме неприятностей,  не  заработал.  А  неприятности
будут, потому что Артемов очень  уж  плотоядно  на  меня  глядел.  Борис
Андреевич денег больше не даст или даст тысяч пятьдесят, вот все, что  я
поимею, представив смету расходов, короче - "Плохо жить на свете пионеру
Пете".
   Мысли текли скучно и уныло. Я уже ругал себя: на кой черт  мне  нужен
этот  спектакль   по   выявлению   фальшивых   монет,   по   обнаружению
несостоявшегося вора или там мародера. Задачу свою я  выполнил.  Мог  бы
сейчас спать дома, думать, чем накормить верного кобеля Студента. А если
бы позвонил, то мое ложе разделила бы Алена...

***

   В дверь позвонили. Я  встрепенулся,  собрался,  каменея  напряженными
нервами.
   Возле навеса антресольной двери удачно светилась щель, дававшая обзор
прямо на вход. Выключив свет, я припал к ней.
   Открывал  Борис.  Даже  со  спины  становилось  ясно,  что  актер  он
никудышный. Взявшись открывать замки, долго возился, с дохлой  улыбочкой
кивнул мне, приглашая включиться в игру. А я уже включился  в  нее,  как
только звякнул звонок.
   Хорошо, что Князев играл сам. Скорбный, он вошел в квартиру, поставил
"дипломат" и отечески взял Кротова за плечи:
   - Боря, поверь, я  не  меньше  тебя  убит  и  раздавлен  безвременной
кончиной твоего отца. Всем нам будет его не хватать. И все  мы  безмерно
потрясены его преждевременным уходом.  Но...  Борис,  все  живое  должно
жить. Не нами это сказано, не нам это оспаривать.
   "Вот сука, где же он так насобачился?" - восхитился я.  Тем  временем
незапертая им дверь приоткрылась, и так  долго  ожидаемый  мною  дуболом
интеллектуально вопросил:
   - Чё, шеф?
   Однако "шеф" на этот вопрос не прореагировал; взяв Бориса  за  плечи,
он поинтересовался:
   - Сегодня много будет друзей покойного?
   На что Борька "козырнул", выдав заранее приготовленный ответ:
   - Друзей-то не осталось:  вы,  Чистов  да  Валентина.  Валентины  уже
нет... Вы об этом знаете?
   - Слышал, - скорбно отозвался Князев.
   - И еще Чистов, но он болеет, - сказал Борис.
   - Да, я знаю, я заезжал за ним. - Еще более  скорбно  Князь  наклонил
голову. - Болен, сильно болен старик.
   Если бы я час тому назад не видел эту розовощекую свинью, то  поверил
бы.
   - Как это все скорбно, - закручинился Князь. - Стало быть, мы с тобой
вдвоем?
   - Нет, втроем. Моя жена, - представил Борис входящую Ольгу.
   - Ах вот как... Вы - сама прелесть. Я рад за тебя, Борис. Значит,  мы
втроем сегодня почтим память Андрея  Семеновича.  -  Неси-ка,  -  бросил
своему дуболому, - неси розовый пакет, что на заднем сиденье лежит.
   - А меня так и будете в передней держать? - не выдержал тот, выполнив
приказание хозяина.
   - Подождешь меня в машине, - приказал шеф.
   Розовый пакет утащили в комнату, и моя связь с компанией  оборвалась.
Перед этим я видел, как пришел "крутой", передал пакет Ольге и, стараясь
быть  остроумным,  сказал:  "Шеф  любит,  чтоб  сопротивлялась".   Дверь
закрылась.  Ольга  опечатала  все  цепочки,  засовы,  и   я   понял   по
рекогносцировке, что  сегодня  ничего  в  плане  убиения  молодой  семьи
предпринято не будет. Я с ходу растянулся на пыльном  полу,  можно  было
чуток расслабиться.
   По моей инструкции свет в передней не выключали, и  первой  бабочкой,
вылетевшей на этот свет через полчаса, был довольный Князюшка. Улыбаясь,
он извлек из "дипломата" то, что я и предполагал,  -  титанический  труд
отца пролетариата.
   По сияющей физиономии  гостя  я  понял,  что  убивать  он  никого  не
собирается и что мои подопечные живы. Надо думать,  он  или  уже  усыпил
этих олухов, или только собирается,  а  значит,  можно  не  суетиться  и
ждать, чем все это кончится.
   А кончилось все это через  пару  минут,  когда  я  принял  решение  и
Тарзаном прыгнул Князю на голову, одновременно выворачивая  ему  руку  с
фальшивым "Капиталом". Потом,  применив  простенький  болевой  прием,  я
вырубил его на какое-то время, стащил с него штаны вместе с  элегантными
плавками, великодушно оставив ему только  носки.  Конфискованные  шмотки
забросил на антресоли и отправился к молодым.

***

   Голубки лежали рядом. Были  они  безусловно  живы,  но  находились  в
бессознательном состоянии. Судя  по  резкому  запаху,  усыпил  их  Князь
какой-то гадостью вроде эфира. На всякий случай я открыл  окно  и  пошел
разбираться с обожателем фальшивых монет, за которым того и гляди должны
были явиться телохранители.
   Бить я его больше не стал. Это было бы не по-джентльменски. Просто из
найденной в ванной клизмы я резкими холодными  струйками  привел  его  в
чувство. Он встал и, как бык на красное, пошел на  меня  и  на  Борькину
видеокамеру.
   - Степан Ильич, окститесь, - вежливо  уговаривал  я  его,  уворачивая
видеокамеру от беспорядочных ударов, - голый ведь,  а  тут  полная  зала
дам.
   Кажется, до него дошло. Он удивленно посмотрел на  свое  отражение  в
трюмо. Чтобы не дать ему прийти в себя,  я  несильно,  но  резко  ребром
ладони стукнул ему по кадыку и просипел:
   - Слушай, дядя, внимательно. Если ты каким-то знаком дашь знать своим
мальчикам, что тебе сделали "ваву", то  через  пять  минут  здесь  будет
Артемов со своей свитой и ты загремишь у меня не только за грабеж, но  и
за изнасилование Ольги.
   - Как это? - Понемногу он приходил в себя.
   - А так, Князюшка, нас трое,  а  ты  один.  Устроим  тебе  статью  за
изнасилование в лучшем виде. Пальчики оближешь.  И  любой  судмедэксперт
это подтвердит. Усек?
   Он молча кивнул,  сглатывая  слюну  и  закрывая  ладонями  преступный
орган.
   - А теперь марш в сортир и сиди там тихо, пока не позову.
   Он поплелся,  покорно  и  понуро,  перекатывая  мышцы  стареющих  уже
ягодиц.
   Хороши задвижки в старых квартирах - массивные  и  надежные  даже  на
дверях уборной.
   Как два китайских болванчика, хлопали ошалелыми  глазенками  молодые,
сидя на полосатом  паласе.  Я  сварил  крепкий  кофе  и  под  однотонное
поскуливание узника минут через двадцать отпоил хозяев.
   На мой вопрос, что случилось,  еще  ошарашенные,  они  в  один  голос
ответили:
   - Oн стал открывать какую-то бутылку, появилось облачко, и больше  мы
ничего не помним.
   "Какая-то бутылка" стояла на столе, и  от  нее  действительно  воняло
больницей. Я рассказал им обо всем, что произошло за это время, пока они
были во власти  Морфея.  Борис  тут  же  ринулся  выяснять  отношения  с
новоиспеченным анестезиологом, а я, осторожно приоткрыв  входную  дверь,
тихо, как и было обусловлено, свистнул. И так  же  осторожно  с  верхней
площадки ко мне проскользнул Чистов, тревожно и вопросительно  глядя  на
меня.
   - Ну и как?
   - Как планировали.
   - И что?
   - Он действительно заранее изготовил два  тайника,  один  из  которых
берег до случая.
   - А где он? Там его жлобы ждут.
   - Плохо. А он сидит в  сортире  под  арестом,  без  шляпы  и  штанов.
Проходите в комнату, сейчас я его приведу, а то Борис там, чую, увлекся.
   А Кротов-младший увлекся в самом деле, и  мужиком  оказался  крепким.
Одной рукой засунув голову оппонента, в общем-то не  хилого,  в  унитаз,
другой методично смывал из бачка  воду.  Князева  задница  дергалась,  а
горло булькало в унисон смываемой воде.
   - Оставь, Борис. Иди и притащи его подштанники, они на антресолях.
   Я с трудом оторвал его от жертвы и  вытолкнул  из  уборной.  Поставил
Князя на ноги и, приведя в чувство, извинился:
   - Простите, это не входило в мои планы. Больше это не повторится.
   Затравленным волком Князь вжался в угол и сверкнул на  нас  взглядом,
полным бессильной ненависти.
   - Падлы, всех замочим.
   - Ага, только сначала мы вас.
   Он замолчал,  тяжело  сопя  и  прикидывая  варианты,  очевидно  найдя
правильное решение, умолк.
   Я кинул ему принесенную одежду:
   - Облачайтесь, Князь, и ждем вас в палаты.

***

   Нас было пятеро: свидетель, потерпевшие и преступник,  действовавший,
не зная того, на той же параллели, что и  убийцы.  Четверо  смотрели  на
меня  в  ожидании  объяснения.  В  общих  чертах  они  или  знали,   или
догадывались о сценарии преступления, но более или менее четкой  картины
у них не было.
   - Значится, так, - подражая знаменитым словам  Жеглова,  начал  я.  -
Перво-наперво начнем с Князева. Степан Ильич, думаю,  что  нам  всем  не
хотелось бы доводить дело до усов милиции, а вам - так меньше всего. Так
или нет?
   Он кивнул, подозрительно оглядывая каждого из  присутствующих.  Потом
молча кивнул еще раз.
   - Так вот, перво-наперво вы сейчас из  окошка  кухни  отошлете  своих
"былинных богатырей" восвояси.
   Он отрицательно затряс головой:
   - Чтобы здесь со мной что-нибудь сотворили? Мерзавцы, не купите.
   - Купим, и еще как, дорогой ты наш  Князюшка,  не  особенно  чисто  и
даже, можно сказать, грязно, но купим. Могу рассказать  как.  Хотите?  А
дело выглядело так.
   Сегодня после телефонного  звонка  Бориса  вы  узнаете,  что  найдены
золотые монеты, которые вы уперли в день похорон вместе  с  тайником.  В
недоумении вы звоните Глебу Андреевичу Чистову, и он вам объясняет  суть
дела. Вы в шоке, проверяете  стыренные  вами  монеты  и  после  диагноза
специалиста узнаете, что они фальшивые. Тогда вы решаете вновь подменить
тайники, но теперь уже, как вам кажется,  наверняка.  Отвлекаясь,  скажу
вам, что там тоже фальшивка. Но вернемся к вашим баранам.
   Час назад вы являетесь сюда и открываете бутылку  с  хлороформом  или
эфиром - точно не назову. Вот эта часть  правды,  которую  вы  совершили
действительно.
   А теперь та часть правды, которую мы  предполагаем.  Но  впоследствии
она может перейти в уверенность, если вы,  конечно,  будете  себя  плохо
вести. Вот она, эта наша правда.
   Усыпив хозяев и подменив тайники, не зная, что за вами наблюдают двое
- Гончаров и Чистов, вы решаетесь совершить половой акт с хозяйкой  дома
Ольгой, которая в эту минуту приходила в себя. Ценой насилия и  избиения
вы совершаете половой акт с совершенно беззащитной женщиной. После  чего
вы преспокойно, как настоящий садист, отправляетесь в ванную, дабы смыть
с себя следы крови вашей жертвы. И вот тут в незапертую в  спешке  дверь
заходим мы с Глебом Андреевичем.  Видя  такое  дело,  я  тут  же  хватаю
случайно стоящую в передней видеокамеру  и  начинаю  снимать  вас.  Вас,
только  что  совершившего  насилие,  потерпевшую  со  следами  крови   и
вырубленного вами ее несчастного  мужа.  Это  творческая  часть.  Теперь
техническая. Она короткая.
   Вас мы вымажем Ольгиной кровью, а Ольгу - вашей спермой. При  наличии
заключения судмедэкспертизы, документальных съемок и  показаний  четырех
человек, уверяю вас, ограбление с изнасилованием у вас уже в кармане.  А
с такой статьей да при вашем возрасте в зоне вы протянете  совсем-совсем
мало.
   Князюшку развезло, великолепная  волевая  челюсть  вместе  с  римским
носом отплыла вниз, а я тем временем с удовольствием поставил точку:
   - Тем более, Степан Ильич, вымогательством вы  занимались  давненько,
еще когда путем шантажа вам из рук  покойного  Кротова  удалось  выудить
десяток этих самых червонцев. Так я звоню Артемову?
   - Не надо, я отсылаю своих.
   - Вот и дело. А мы пока чего-нибудь выпьем. Да к видеокамере  там  не
подходите, я уже все вытащил.
   - Отправил, - сообщил он, возвращаясь. -  Тем  более,  что  настоящих
"рыжиков" нет. Всех объегорил, старый... - Он умолк, зыркнув на Бориса.
   - А как же все было? - спросил Борис, все еще  не  понимая  главного:
куда делось его "наследство"?
   - Ну, история началась опять-таки с Князюшки. После  приезда  старика
из-за границы. Уже тогда он решил, что завладеет всем. Это и предполагал
старик. Поэтому устроил спектакль  перезахоронения,  заранее  приготовив
фальшивку. Все закончилось бы  не  так  печально,  не  зайди  на  огонек
Валентинина  племянница  Ирина.  Случайно  узнав  о  существовании  этих
червонцев, она долго готовилась к преступлению. И в день  памяти  матери
Бориса "актриса" явилась к старику, загримированная под умершую жену.  У
Кротова случился удар или что-то в этом духе, но он оставался  жив.  Она
прикончила его, стукнув головой о косяк. А чуть раньше на чердаке дружок
Ирины убил бомжа,  который  стал  случайным  свидетелем  ее  театральных
приготовлений. Проверив наличие монет в тайнике убитого  старика,  брать
их с собой Ирина не стала, не желая делиться добычей с подельником.  Она
полагала, что в суматохе похорон или в друг