магазин.
   - Не переживайте, боцманской должности в штате нет.
   - Значит, придется ее вводить?
   - Нет, я придумала другой вариант. Вся команда, кроме капитана, пьет.
Предлагаю немедленно уволить.
   - Кого?
   - Ну не весь же спаянный коллектив из-за  одного  больного  капитана.
Нет, капитана мы оставим в покое,  возможно,  он  не  последняя  скрипка
этого оркестра, а вот остальные три должности выбирайте на свой вкус.
   - Но они же заняты.
   - Сделать их вакантными тоже ваша задача. Как? Вы  это  знаете  лучше
меня. Моего вмешательства сверху быть не должно, иначе Николя  сразу  же
почувствует неладное.
   - Он это почувствует, едва только увидит меня на своей посудине.
   - Он вас не увидит по той простой причине, что  поднимается  на  борт
только тогда, когда вся  фирма  празднует  свой  день  рождения,  а  это
происходит в августе. Бояться вам нечего.
   - Как скоро катер должен отправиться в свой очередной вояж?
   - По моим подсчетам, дня через три-четыре.
   - Где швартуется судно и как оно называется?
   -  Вниз  от  яхт-клуба,  кажется,  пятый  причал.   Его   имя   "Иван
Крузенштерн".
   - Не слабо, хорошо, что не Христофор Колумб.
   - Вы согласны помочь мне?
   - Нет, потому что я плохо представляю себя в роли матроса.
   - Тогда рулевой.
   Внимательно на нее посмотрев, я понял, что мои познания  в  навигации
огромны  по  сравнению  с  ее  неграмотностью.  Отодвинув  тарелку,   я,
осторожно прощупывая почву, спросил:
   - Тамара, а вы знаете, что должен уметь рулевой?
   - Разумеется, крутить руль, по-ихнему штурвал. Работа не пыльная,  не
беспокойтесь, капитан всегда говорит, в какую сторону крутить,  а  Волга
широкая.
   Поняв, что дальнейший экзамен в  этой  области  бесполезен,  я  начал
всерьез  подумывать  о  механике-машинисте,   здесь-то   хоть   какие-то
представления у меня имелись. По крайней мере,  я  бы  запросто  отличил
двигатель внутреннего сгорания от парового и даже от дизеля.
   - Хорошо, моя госпожа, я попробую вам угодить. - Наполняя стаканы,  я
с сомнением на нее посмотрел. - Но будет ли мой труд  оплачен  в  полной
мере и как нам быть, если никакого компромата мне обнаружить не удастся?
Не могу же я наговаривать на  невинных  людей  только  для  того,  чтобы
получить гонорар.
   - Конечно, - чокаясь, согласилась  она,  -  негоже  наговаривать,  вы
получите названную мною сумму. Только прошу вас быть внимательнее,  ведь
сделка может происходить даже ночью.
   - Я постараюсь, моя царица, но я не слышал о конкретной сумме.
   - Боже мой, ну и жлоб же вы, Котофей Иваныч, две тысячи долларов вас,
я думаю, устроят.
   - И бесплатный пирожок с повидлом.
   - Хорошо, три тысячи.
   -  Но  я  работаю  не  один,  и  мне  постоянно  приходится   кому-то
отстегивать суммы, на первый взгляд копеечные, а в итоге  их  набирается
достаточно.
   - Вы не только жлоб, но и стяжатель, - недовольно  забухтела  Тамара,
копошась в сумочке. - Вот вам сразу три с половиной, но чтобы  больше  с
этим вопросом вы ко мне не подходили. Нет-нет, не  надо.  -  Протестующе
замахав  руками,  она  отставила  стакан.  -  Уже  поздно,  и  мне  пора
возвращаться известным вам путем.
   - А как быть с тем вопросом, который мы хотели разрешить после ужина?
Время-то детское.
   - Это точно, что детское, потому-то мне и пора домой. Нужно отпустить
нянечку и укладывать Лишку спать. Поглядите, там под вашим  номером  еще
не уснули?
   Высунувшись из окна, я засвидетельствовал, что  в  номере  подо  мной
темно и можно спокойно начинать спуск. Из той же небольшой  сумочки  моя
работодательница извлекла прочный капроновый  шнур  с  трезубым  якорем.
Зацепив его за радиатор отопления, она запрыгнула  на  подоконник  и  на
секунду остановилась.
   - Котофей Иваныч, только будьте осторожны, мне  кажется,  компания  у
них серьезная. Они ни перед чем не остановятся. Номер оплатите за неделю
вперед, я сюда буду вам звонить.  И  еще,  мне  почему-то  кажется,  что
убийство Бориса Кондратьева как-то связано с нашим делом  и  тотализатор
здесь ни при чем. А тот вопрос, что  мы  оставили  на  после  ужина,  мы
когда-нибудь  обязательно  решим.  Целуйте  Милу,   она   чудная   баба,
ауфидерзейн! Не забудьте отцепить крюк!
   Рывками стравливая канат, она легко сбежала по стене и, смотав  трос,
неслышно скрылась в зарослях запущенного садика.
   - Вот это баба! За такую и выпить не  грех!  -  чокаясь  с  зеркалом,
поделился я мыслями со своим изображением.
   - Всенепременно, господин Гончаров, -  ответило  оно,  подмигивая,  -
отличная, надо сказать, баба! Покуда живут такие женщины, жить  стоит  и
нам.
   - Вне всякого сомнения, потому что хорошая, обаятельная женщина - это
не роскошь и не средство продвижения...
   - Ни в коем случае, - согласился со мной Гончаров, - это не  средство
продвижения, но средство самовыражения.
   - Я рад, мой старый и добрый друг, что наши мнения совпадают.
   - А как же иначе, приятель, так было всегда и будет впредь, если  эта
хитрая бестия не поломает нам шеи. Не можешь ты знать ее истинных планов
и ее настоящего лица. Скажи  мне,  почему  она  открылась  малознакомому
человеку? Где у нее была  гарантия,  что  ты  тут  же  не  позвонишь  ее
легендарному Николя?
   -  Чушь  изволите  молоть,  уважаемый  Константин  Иванович,  и  ваша
излишняя подозрительность больно ранит мое влюбленное сердце. А  к  тому
же ее муженек и в самом деле личность антипатичная.
   - Пардон, но это  ваше  субъективное  мнение.  Еще  никогда  опытному
ловеласу не нравились мужья его любовниц.
   В дверь неожиданно постучали, и я был вынужден прервать увлекательный
и интересный диалог. Уставший и измотанный, в номер  шагнул  Максимилиан
Ухов.
   - Ты где пропадал? И почему так поздно? - с ходу набросился я.
   - В садочке отсиживался, - усмехнулся Макс, -  смотрел,  как  в  твои
окна бабы лазают, а потом выпрыгивают. Извини, но не мог же  я  нарушать
вашего интима.
   - Макс, ты неотесанный и грубый мужлан, совершенно лишенный интуиции.
Эта богиня, этот  ангел,  спустившийся  с  небес,  доставил  мне  три  с
половиной тысячи долларов, одну из которых я прямо сейчас вручаю тебе  в
качестве аванса. Но сначала тебе нужно  немного  выпить  и  как  следует
пожрать. Вид у тебя как у давно не кормленного волка.
   - Не говори, Иваныч, - жадно заглатывая  мясо,  пожаловался  Макс,  -
веришь ли, но с тех пор, как мы с тобой позавтракали,  я  не  съел  даже
крошки, зато высадил две пачки сигарет. Как у тебя дела?
   - Похвастаться особо нечем. Единственное, что могу сказать,  так  это
то, что цинковый гроб твоей  соседки  раскопали  в  два  часа  ночи  два
человека: Серый и Гвидон. Приехали они  на  белой  "Газели"  и  вишневом
"БМВ". Судя по  обрывкам  их  разговора,  услышанного  очевидцами,  этой
ценной посылки они ожидали. Один из них, а  именно  Гвидон,  знал  место
захоронения,  и  именно  он  показал  двум  парням,  где  нужно  копать.
Насколько я понимаю, тот гроб очень дорогого  стоит.  Про  номера  машин
спрашивать я не стал, наперед зная, что они фальшивые, но если возникнет
в  том  необходимость,  можно   выяснить.   Очевидцы,   наблюдавшие   за
осквернением  могилы  с  десяти  -  пятнадцати  метров,  сообщают,   что
несколько раз  было  названо  имя  Кадыра.  Скорее  всего,  это  и  есть
отправитель. Сожалею, но, располагая такими куцыми сведениями,  мы  вряд
ли сумеем помочь твоей соседке. Да ты  не  торопись,  а  то  подавишься.
Кроме всего прочего, удалось раздобыть отпечатки их пальцев. То  есть  я
хотел сказать, там могут быть отпечатки, поскольку банки они  держали  в
руках. Получите и распишитесь в акте приема. - На стол перед его носом я
водрузил прозрачный пакет с жестяными банками. - Завтра же отдай  их  на
экспертизу, чем черт не шутит, а вдруг да они проходят по  какому-нибудь
другому делу, тогда,  считай,  повезло.  Слушай,  хватит  жрать,  оставь
закусить.
   - Я, Иваныч, с утра ничего не ел, -  мало  обращая  внимания  на  мое
ворчание, ответил Ухов и взялся за последний салат из свежих  овощей.  -
Ты извини, но мой выздоравливающий организм требует калорий. Хорошо, что
твоя баба мало жрет,  вон  сколько  осталось,  мне  почти  что  хватило.
Иваныч, а ведь не так уж и  плохо.  Мы  знаем  некоего  Кадыра,  который
отправлял груз. Наверняка его знают и в той воинской части. Нет, как  ни
крути, а ехать туда надо. Вот я и съезжу, пока еще на больничном.
   - Что и будет с твоей стороны очередной глупостью. Ты только подумай:
что, если он подменил гроб где-то по пути  следования?  Тогда  все  твои
усилия будут равны нулю.  Давай  сначала  попробуем  над  этим  вопросом
поработать здесь. Да  и  мне  ты  можешь  понадобиться.  Почему  ты  так
поспешно от меня рванул?
   - Как бы это лучше тебе сказать, даже не знаю, словом, мне  в  голову
пришла мысль!
   - Да что ты говоришь?! В таком случае это  уникальное  явление  нужно
непременно отметить.
   - Не откажусь, - ухмыльнулся Ухов, - если ты  мне  ответишь  на  один
вопрос.
   - Я постараюсь ради такого случая.
   - Скажи мне, Иваныч, почему снайпер, который снял Сергея Иванова,  до
кучи не замочил и тебя?
   - Это тот вопрос, который не дает мне покоя со вчерашнего,  а  теперь
уже и позавчерашнего дня, но ответить на него я никак не могу.
   - А я могу. И это несмотря на мою дегенеративную физиономию.
   - Так говори же, Максимилиан, не томи душу.
   - Не замочил он тебя потому, что не успел.  А  почему  он  не  успел?
Потому что ему нужно было перезарядить свой ПДС.
   - ПДС? Что это такое? Пулемет Дегтярева, что ли?
   - Нет. Приспособление для  стрельбы,  из  которого  можно  произвести
только один выстрел. Для второго его нужно перезаряжать.
   - Макс, ты, наверное, поторопился покинуть больничные стены, господин
Ефимов с  пеной  у  рта  доказывает,  что  по  Кондратьеву  стреляли  из
"Макарова".
   - А я этого и не отрицаю, только не из пистолета, а из его ствола.
   - Ты хочешь сказать, что у "Макарова" для большего удобства  отпилили
рукоять вместе  с  магазином  и,  зажав  в  кулаке  оставшийся  огрызок,
незаметно из него пуляли?
   - Иваныч, ты немного упрощаешь, но где-то на верном пути. Я  ведь  не
просто так весь  сегодняшний  день  пробыл  голодным.  Мне  понадобилось
побывать в  нескольких  местах,  прежде  чем  я  вышел  на  нужного  мне
человека.
   - Что это за человек? - невольно заинтересовался я. -  Только  говори
связно.
   - Я пытаюсь, но ты же не даешь. Надеюсь,  ты  помнишь  мои  десантные
ботинки со встроенным туда приспособлением?
   - Надо думать. Только благодаря им я дважды  выходил  из  безвыходных
ситуаций.
   - Кто же, по-твоему, их сделал?
   - Я думал, что ты  сам,  но  теперь  чувствую,  что  переоценил  твои
таланты.
   - Напрасно. Задумка все равно была  моя.  А  вот  мастера  мне  нашли
знакомые ребята. Их-то я и искал, высунувши язык, целый день. Когда  мне
наконец это удалось, объяснил им суть дела  и  попросил  свести  меня  с
мастером напрямую. Они, конечно, долго кобенились, но  в  конце  концов,
взяв с меня клятвенное обещание  в  дальнейшем  забыть  к  нему  дорогу,
повезли  в  одну  маленькую  деревеньку  в  ста  километрах  отсюда.   К
сожалению, мы приехали поздно. Мастера убили в собственном доме еще дней
десять назад. Как я теперь понимаю, убил последний заказчик,  получивший
нужное ему оружие. Мастер жил одиноко, поэтому его смерть  особо  никого
не взволновала. В  его  сарае-мастерской  я  нашел  кое-какие  косвенные
улики, а если мы найдем киллера вместе  с  его  оружием,  то  они  могут
превратиться в прямые. Обычно Савельев (теперь не имеет смысла  скрывать
его имя) выполнял заказ в двух экземплярах. Над первым работал, а второй
выполнял начисто. Ребята знали, где у него тайник, поэтому  нам  удалось
обнаружить то, что не смогли менты. Если у тебя есть  желание,  то  могу
показать это в действии, только нужно немного отъехать за город. Там  ты
воочию убедишься, почему он сразу не мог в тебя выпалить и почему  менты
не могли найти отстреленную гильзу.
   - Но ты хоть в двух словах расскажи, в чем суть.
   - Лучше один раз увидеть, чем семь раз услышать. Поехали.
   На толстом стволе дерева, в самом конце просеки, Ухов  укрепил  белый
лист бумаги с жирным крестом посредине. Потом отогнал и поставил  машину
так, чтобы дальний свет фар хорошо его освещал.  Отсчитав  шагами  около
ста метров, он велел мне встать на этот непонятный рубеж. Согласился я с
видимым неудовольствием, так как полагал, что время, затраченное на  эти
игры, можно было бы использовать гораздо  рациональнее,  например,  лечь
спать.
   - Ты что,  тут  лесной  тир  вздумал  устроить  или  хочешь  со  мной
стреляться? Тогда в качестве секундантов предлагаю наших  жен.  Не  вижу
дуэльных пистолетов, или вместо них ты предложишь свое ПДС?
   - Ты прав, Иваныч,  держи.  -  Театральным  жестом  он  протянул  мне
большой, крат на двенадцать бинокль, и  только  теперь  до  меня  дошло,
насколько велик я в своей глупости; уже заинтересованно я поднес  его  к
глазам и не сразу, но нашел нарисованный Уховым  крест.  -  Что  видишь,
Иваныч?
   - Твою мишень.
   - Каким глазом?
   - Правым. В левом окуляре полная темнота.
   - А знаешь почему?
   - Не считай меня полным идиотом. Там вмонтирован огрызок  "Макарова".
Каким образом нужно целиться?
   - Я  и  сам  не  знаю,  наверное,  посредине  шкалы.  Совмести  ее  с
щербинкой, но возможно, он не  пристрелян,  это  ведь  опытный  образец.
Осторожнее, я его зарядил, не трогай кольцо фокусировки левой трубы, это
спуск. В левый  объектив  Савельев  вмонтировал  глушитель.  Вот  почему
выстрела не слышали даже твои музыканты. Ну что, Иваныч, стреляй!
   - Да ну его к лешему, и так все понятно, мог бы  и  в  гостинице  все
рассказать. Там хоть есть что  выпить.  А  тут  еще  глаз  себе  отдачей
высадишь.
   - Ну как хочешь, а я попробую.
   Плотно прижав резинки окуляров, Макс выстрелил. В крест он,  конечно,
не попал, но нижний край листа все-таки  продырявить  умудрился.  Весьма
довольный собой и проведенным  следственным  экспериментом,  он  сел  за
руль. В двенадцать часов ночи он подвез меня к  гостинице  и  наконец-то
направился домой, пообещав завтра приехать пораньше.
 
*** 
 
   "Иван Крузенштерн" на пятом причале стоял  первым.  Но  не  это  было
главным. Для меня было куда важнее то обстоятельство,  что  буквально  в
ста  метрах  от  него  вольготно  и  завлекающе  располагалось  питейное
заведение  под  романтическим  названием  "Алые  паруса".  Мы  с  Максом
несколько раз  прошли  вдоль  причала,  дабы  лучше  рассмотреть  катер,
который больше был похож на миниатюрный трансатлантический  лайнер.  Его
длина составляла метров тридцать, имел он носовую и кормовую  палубу,  а
посредине закрытую палубную надстройку, над которой  возвышалась  рубка.
Наверное, я немного поторопился, решив, что  из  меня  может  получиться
неплохой дизелист, потому что в брюхе этой махины  наверняка  ворочаются
поршни диаметром поболее моей безмозглой головы. Несмотря на уже позднее
утро, никаких признаков жизни на борту  не  наблюдалось.  Это  радовало.
Условившись о дальнейших действиях, Ухов исчез из поля зрения, а я занял
наблюдательный пункт в портовой таверне, где  надеялся  познакомиться  с
экипажем катера  поближе.  Чтобы  понапрасну  не  занимать  место  и  не
выглядеть белой вороной, я сделал небольшой заказ, а  поскольку  с  утра
еще не завтракал, то тут же его уничтожил. Прошло  уже  более  часа,  но
никаких подвижек на судне по-прежнему не происходило. Через час мне  это
бездеятельное ожидание надоело и я сам пошел на  контакт  с  похмельным,
обтрепанным мужиком. Одет я был аналогично, поэтому сближение состоялось
скоро и безболезненно. Уже к двенадцати раскатав с  Виталием  бутылочку,
мы стали закадычными друзьями. Я узнал, что уже месяц он ищет работу, но
пока все безрезультатно.
   - Ты понимаешь, Костя, я же отличный специалист, у  меня  за  плечами
штурманская школа и двадцать лет безупречной работы.  Я  могу  быть  кем
угодно, от капитана и до повара, а меня не берут. Не берут,  сволочи,  и
хоть ты лопни. Только почитают мою трудовую и от ворот поворот.
   - Наверное, записи там нехорошие, - робко предположил я.
   - Записи как записи, не хуже, чем у других. Пять  по  собственному  и
три по статье. А последний  раз  капитан  сам  виноват,  нельзя  пьяного
человека к штурвалу ставить. Я ему, гаденышу, об этом сказал, а он  меня
все равно на пинках в рубку загнал. Вот вам и результат.  Два  катера  в
ремонте, а кто виноват? Нет, я тебя спрашиваю, кто виноват?
   - Конечно, капитан, какой базар, ему сперва надо было тебя похмелить,
потом попарить в баньке, потом вызвать массажистку, а  уж  только  после
этого можно было просить тебя в рулевую рубку.
   - Нет, с массажем это ты перегнул, а в  остальном  прав.  Подчиненных
надо любить и уважать! Ты сам-то что здесь делаешь? Что-то раньше я тебя
не видел. Залетный, что ли?
   - Да нет, здешний я, только в порту  бываю  редко.  В  фирме  шофером
работал. Фирма накрылась, сам понимаешь. Что делать? Баба  бухтит,  теща
тарахтит, пацан тоже волком смотрит. Ну а тут один  знакомый  мужик  мне
говорит: иди, мол, в порт,  там  матросом  пристроиться  можно,  а  если
повезет, то к хозяину, он нехило башляет.
   - Найди этого мужика и плюнь ему в глаз. Советовать  все  мастера,  а
как  до  дела  дойдет,  выходит  по-другому.  Матросом,  конечно,  можно
воткнуться, да только на те корыта,  на  которых  месяцами  ни  шиша  не
платят. Знаю я нескольких мужиков, которые еще с той навигации ни  хрена
не получили. Я бы на твоем месте сильно не  рассчитывал,  хорошие  места
заняты, а за пятьсот рублей сегодня даже негры не хотят горбатиться.
   - Не может быть... Вот, например, сколько платят на том  катере?  Как
его там, "Иван Кру..."
   - Э-э-э, дяденька, про тот катерок забудь! Платят  там  столько,  что
они не хотят нам про то говорить. То катер хозяйский, и ставки назначает
он сам.
   - Вот к нему и попробую воткнуться.
   - Кто ж тебя возьмет? Там  у  них  полный  комплект.  Мужики  хоть  и
пьющие, но за место зубами держатся, если что, гортань  перегрызут.  Они
скоро должны прийти. Ничего не скажешь, работа у них непыльная.  Хорошо,
если раз в две недели дня на три куда смотаются, а так  болтаются  себе,
как сазан на кукане.
   - И далеко они уходят?
   - Черт их знает, про то  они  не  говорят,  но  бабки  у  них  всегда
водятся. И я тебе, Костя, скажу - бабки немалые.
   - Это то, что мне и нужно, может, каким-нибудь рабочим возьмут.
   - Не мечтай и закатай губенки, я, конечно,  могу  с  ними  поговорить
насчет тебя. Ну, не в смысле устроить на работу, а  так,  познакомиться,
да только тороплюсь я очень, мне у второго причала один волчара  бутылку
должен, надо не упустить.
   - Ты подожди, Виталий, забрать всегда успеешь, а  пока  сиди,  я  еще
возьму.
   - Как знаешь, только неудобно мне вторую-то за твой счет.
   - Свои люди, сочтемся, ты только представь меня нормально.
   - Само собой, Костя, за кого ты меня держишь. Кстати, они могут  тебя
взять на самом деле, потому что  человека  они  подыскивали,  только  из
наших им никто не подошел. Почему - не знаю. Давай  деньги,  что  ли,  я
схожу.
   - Зачем же, нам и так принесут. Девушка, - позвал я  официанточку,  -
подойдите, пожалуйста.
   - Вас  рассчитать?  -  приветливо  спросила  тридцатилетняя  девушка,
мусоля калькулятор и  напрягая  мозги  в  решении  нелегкой  задачи,  на
сколько процентов меня можно взгреть.
   - Нет, моя ласточка, мне жутко понравились ваши бедра, и потому я  бы
хотел попробовать заливного судака с хреном, а если вы к  нему  добавите
две бутылки хорошей водки, то я наконец обрету счастье.
   -  Но...  я  не  знаю,  -  растерянно  глядя   на   мой   спецкостюм,
засомневалась официантка, -  понимаете...  видите  ли,  заливное  дорого
стоит и я...
   - Спокойно, к