наете  не  хуже
меня, что Зоя  Федоровна,  как  и  Прокопчук,  к  убийству  непричастны.
Кстати, а где его супруга?
   - Супруга его отправилась  в  Ростов,  где  их  сынишка  трудится  на
юридической ниве  не  то  прокурором,  не  то  адвокатом.  Сильно  шибко
ругалась и  обещала  сослать  меня  к  белым  медведям.  А  в  отношении
торжества истины могу сказать, что Ирину,  как  и  ее  мужа,  я  еще  не
вызывал, причем сознательно. Оставил их на десерт, и вы знаете почему? -
Он отставил стакан и пытливо посмотрел на  меня.  Потом,  откинувшись  в
кресле, прикурил и, выпустив клуб дыма, заговорил о другом:
   - Константин Иванович, все это рассказывать вам я не должен, но я это
делаю  сознательно,  сугубо  между  нами,  во-первых,  надеясь  на  вашу
порядочность, а во-вторых, преследуя определенную цель. Надеюсь, вам она
понятна?
   - Наверное, вы хотите, чтобы я в меру своих скромных возможностей вам
помог?
   - Совершенно верно, и что вы на это скажете?
   - Это в моих интересах, помочь "немке" я просто обязан.
   - Какой еще немке, о чем вы говорите?
   - Зоя Федоровна в школе учила меня немецкому языку.
   - Понятно, я рад, что мы преследуем одну цель.
   - Я тоже, господин следователь, и уж коль мы заключили некий  альянс,
то позвольте несколько вопросов?
   -  Задавайте,  попробую  ответить,  если  они  не  несут   откровенно
провокационного характера. Я вас слушаю.
   - Уже известно, в какое время произошла смерть Валерия Климова?
   - От девяти до десяти часов утра. Точнее будем знать завтра.
   - Что известно об орудии убийства?
   - Хороший вопрос. Он и  мне  не  давал  покоя  с  самого  начала.  По
заявлению подозреваемой Климовой, нож всегда хранился в ящике  кухонного
стола. Когда-то, когда они держали свиней, он  использовался  строго  по
назначению, то есть им резали чушек. Ну а потом он  долгое  время  лежал
без  дела,  никем  не  востребованный.  Месяц  назад  соседка,  решившая
порешить своего кабанчика, попросила его у Клиновой. Зоя Федоровна,  как
вы знаете, человек не жадный, открыла ящик, но ножа там  не  обнаружила.
Вот такой получился фокус,  причем  говорю  я  это  со  слов  той  самой
соседки. Пропал нож, и все тут. Возможно, его припрятал сам Климов,  был
у него такой бзик, частенько прятал ножи под  подушку.  После  того  как
унесли тело, наш опер нашел в его постели еще один тесак и два  кухонных
ножа. Как предчувствовал он свою смерть, готовился дать отпор.
   - Или зарезать сам, - не сдержавшись, ляпнул я.
   - Кого? Что вы такое говорите?
   - А то вы не знаете, у них весь сыр-бор из-за дома идет.
   - Да, конечно. Вы думаете, ради этого он пошел бы на все?
   - Антон Абрамович, я не видел его десять лет. Должно быть, вам  лучше
известны его дела и настроение в последнее время. Скажите, а как обстоят
дела с отпечатками на рукоятке ножа?
   - Ничего утешительного. Я бы даже сказал - отвратительно.  Преступник
орудовал в перчатках, так что никаких следов на карболитовой ручке  ножа
обнаружить не удалось.
   - Вот и отлично, спасибо, вы меня порадовали.
   - Не понимаю.
   - Преступник работал в перчатках, убил заранее приготовленным  ножом,
значит, преступление планировалось давно.
   - Конечно, но что нам это дает?
   - По  крайней  мере,  из  списка  подозреваемых  мы  можем  исключить
пирожника уже не по отсутствию мотивов, а на основании фактов: насколько
я знаю, они поселились здесь сравнительно недавно.  Меньше  месяца  тому
назад.
   - Это так, - согласился следователь, - но факты  -  вещь  упрямая,  и
пренебрегать ими мы не имеем права. А они  говорят,  что  посторонних  в
доме не было. Скажите, если  исключить  хозяйку  и  Прокопчука,  то  кто
убийца? Хорошо бы знать.
   - Неплохо, - поддержал я его. - А вы обратили внимание на  отсутствие
собак?
   - Исчезли собаки? Но я не знал, что они были. Это же в  корне  меняет
дело. Если собак отравили, это может означать то,  что  в  дом  забрался
совершенно незнакомый человек, свой бы этого не сделал. На кой черт  ему
усыплять собак, если они не причиняют ему беспокойства.
   - Я того же мнения, нам только остается  узнать,  каким  способом  он
проник во двор и прокрался в дом, при этом сумев ликвидировать  песиков.
Что вы думаете на сей  счет,  господин  следователь?  Ведь  если  верить
Прокопчуку и Какоянису, через калитку никто не входил.
   - Да, это так, первым делом я подумал, что  он  проник  в  огород  со
стороны лимана. Я пришел сюда, чтобы проверить свое  предположение,  но,
взглянув на крутизну и глубину обрыва, сразу от него отказался. Не может
нормальный человек по  нему  забраться.  А  кроме  того,  я  внимательно
осмотрел землю по всей  длине  задней  изгороди.  Ничего,  кроме  следов
галош, в которых разгуливала чета Климовых.
   - Скверно, майор,  но  я  это  предполагал,  потому  и  сунул  нос  в
подполье, думал, что он  там,  затаившись  с  ночи,  ждет  благоприятной
минуты.
   -  Удивительно,  но   ваши   предположения   схожи   с   подозрениями
оперативника Петра Захарова, его тоже потянуло под землю.  Он  еще  днем
проверил подполье, но, к сожалению, ничего, кроме гнилой  картошки,  там
не  обнаружил.  Ни  там,  ни  на  чердаке.  Я  мыслю  по-другому:  нужно
хорошенько потрясти соседей - как хозяев, так и их квартирантов. Сегодня
уже поздно, но завтра я это сделаю непременно. А теперь давайте  еще  по
стаканчику, и я пошел в лоно  своей  семьи.  Да,  кстати,  а  почему  вы
интересовались, имел ли я разговор с Ириной? Что вас заставило  об  этом
спросить?
   - Видите ли, ее  не  заинтересовали  некоторые  моменты  произошедших
сегодня перемен. Как будто она все знала заранее.
   - Вот оно что, интересно. А конкретно?
   - Например, ее не удивила моя изувеченная рука.
   - Ну, это объясняется  просто.  Наверняка  у  нее  имеется  несколько
знакомых, работающих в нашей конторе. Что еще?
   - Она не спросила, куда подевались барбосы.
   - Да пропади они пропадом, сто лет они ей были не нужны,  дались  они
вам, эти барбосы, вы, наверное, когда-то работали кинологом.  Чепуха!  Я
тоже не придал этому никакого значения. Ну ладно, я, пожалуй, потихоньку
пойду, а завтра утречком часиков в шесть мы с вами  еще  помозгуем.  Вот
мой домашний телефон, если возникнет какая-то экстраординарная  ситуация
- звоните. А все-таки  я  недаром  Ирину  оставил  на  десерт?  Как  вам
кажется?
   Он ушел, оставив меня один на один с не решенными им  проблемами.  Не
верил я тому, что бандюга перебрался  сюда  с  соседской  территории.  В
курортном городе, где все друг друга знают и  стараются  жить  в  добре,
мире и согласии, никто не пойдет  на  укрывательство,  а  тем  более  на
пособничество преступнику. Вряд  ли  господин  Окунь  чего-то  добьется,
работая в этом направлении. Нужно искать какой-то иной ключ,  иной  угол
зрения для решения этой задачи. В том, что преступление  спланировано  и
досконально разработано, я уже  не  сомневался,  но  только  кем?  Кроме
"немки", в нем заинтересованы Ирина с мужем, но у Ирины алиби,  и  я  не
сомневаюсь, что оно не поддельное. Причастна она к этому делу  или  нет,
но алиби у нее будет железным в любом случае. Если она не причастна, оно
будет естественным, если причастна,  то  она  все  расписала  заранее  и
разыграла так, что не подкопается даже сам  Порфирий  Петрович  классика
Достоевского.
   Но почему я зациклился на Ирине и ее муже? Если опираться  на  факты,
она здесь действительно ни при чем. По крайней мере, не  убивала  лично,
хотя с ее  физданными  могла  бы  это  сделать.  Кто  исполнитель?  Если
заморский киллер, то шансы установить истину равны нулю, но вряд ли  она
располагает суммой, достаточной для оплаты  такого  заказа.  Тогда  кто?
Неужели она эту миссию возложила на собственного мужа?
   Опять и опять я перебирал возможных  убийц,  но  все  безрезультатно.
Казалось, словно зашоренная лошадь я слепо  топчусь  по  кругу,  пытаясь
отыскать выход там, где его нет и  быть  не  может.  От  напряжения  мои
слабые мозги запросили пощады, и я, плюнув  на  варварскую  головоломку,
вышел во двор. Прогнав дневную, звенящую жару,  южная,  чернильная  ночь
почти полностью завладела городом. Лелея и оберегая  руку,  я  осторожно
примостился на  лежаке  под  раскидистым  орехом.  Полное  очарование  и
умиротворение! Если бы не сегодняшнее кровопролитие,  я  был  бы  вполне
счастлив.
   Неожиданный переполох и  квохтанье  со  стороны  курятника  буквально
подбросили меня на месте. Что это могло быть? Порядочные птицы,  в  моем
понимании, уже давно угомонились и спят. Подкравшись поближе, я  чиркнул
зажигалкой, совершенно наплевав на свою безопасность.
   Черт бы их всех побрал, так недолго стать заикой. Рыжая  разгневанная
наседка бесстрашно и самоотверженно атаковала  злющую  и  наглую  крысу.
Цыплята, по чьи души явилась мерзавка, сбившись в кучу, орали  громко  и
возмущенно. Перебив визитерше хребет, я вернулся в темный, пустой дом.
   Нет, кажется, этому не будет  конца!  Хоть  убейте,  но  я  явственно
расслышал, как в глубине дома кто-то хлопнул дверью. В конце концов, мне
это  начинало  надоедать.  Что  может  быть  хуже   неопределенности   и
невидимого врага, даже если он всего лишь крыса. Запалив  все  возможное
освещение, с топориком в руках,  я  обследовал  дом  по  второму  кругу.
Результат оказался прежним. Ну и отлично, значит, тревога была ложная  и
я понапрасну треплю себе нервы. Пора ложиться спать,  только  на  всякий
случай не вредно еще разок заглянуть в подполье.
   Готовый к любой пакости, я резко рванул крышку.  Взведенной  пружиной
мне  навстречу  взметнулось  белое,  искаженное  страхом   лицо.   Чисто
рефлекторно, но со всей силушки я долбанул  по  нему  ногой  и  поспешно
захлопнул лаз, добивая его уже крышкой. С глухим  стоном  он  слетел  со
сходней в гниющую жижу подполья. Для меня эта секундная драчка  тоже  не
прошла даром. От боли перед глазами заплясали оранжевые чертики и  белые
пятна искаженных лиц. В полном изнеможении, как  Александр  Матросов,  я
всем телом навалился на закрытый люк, не оставляя врагу ни единого шанса
на спасение.
   Итак, одна из моих версий подтвердилась.  Прошлой  ночью,  когда  мы,
убаюканные местным вином, безмятежно спали, преступник проник в подполье
и там затаился, дожидаясь благоприятного  момента.  Дождавшись  его,  он
совершает преступление и вновь спускается в подполье,  потому  как  уйти
сразу ему мешает пирожник. Очевидно, он предположил дальнейшее  развитие
событий, а именно, что всех нас непременно  заметет  милиция  и  в  доме
останется он один. Тогда-то он сможет  спокойно,  не  торопясь  покинуть
место преступления. Кроме того, он одним выстрелом убивал  двух  зайцев.
Он гениально рассчитал так, что все подозрения  падут  на  мою  "немку".
Задумано неплохо, Шмара на том свете, а она в тюрьме. Одного он не учел,
не предусмотрел того, что майору Окуню взбредет в голову отпустить  меня
досрочно. Или же... или вообще присутствие моей персоны во  внимание  не
принималось, и я оказался досадной и непредвиденной  для  него  помехой.
Да, скорее всего так. В этом случае ему не оставалось ничего иного,  как
ждать  наступления  ночи,  ждать,  пока  господин   Гончаров   соизволит
погрузиться в сон.
   Допустим, все именно так, как я расписал, но что же мы с этого имеем?
Во-первых, то, что душегуб был прекрасно осведомлен о жизни  и  порядках
обитателей дома. Во-вторых, он  знал  расположение  комнат.  О  чем  это
говорит? Правильно! О том, что он неоднократно здесь бывал и,  возможно,
был добрым приятелем убитого.
   Кто  он?  За  то  короткое  мгновение,  что  я  его  видел,   удалось
рассмотреть немногое. С гарантией можно было сказать только то, что  это
коротко стриженный парень, одетый в темный спортивный костюм и ранее мне
не встречавшийся. Оно и немудрено, живущих здесь знакомых мне аборигенов
можно  пересчитать  по  пальцам.  Зато  пузатому  майору  сия   личность
наверняка знакома. Отличного  тетерева  я  приготовил  ему  на  завтрак.
Сейчас он стонет внизу, мастерски подбитый моей рукой. Посмотреть бы  на
него поближе,  но  нет.  Возможно,  он  хитер  и  коварен.  Нет  никакой
гарантии, что он не притворяется.  Ждет  не  дождется,  когда  я  открою
крышку, чтобы вновь вероломно на меня напасть. Будет  разумно  потерпеть
до утра, до прихода  следователя,  и  только  потом  удовлетворить  свое
любопытство. А пока, сидя на крышке подполья, можно немного  покемарить,
не опасаясь за бегство пленника.
   Проспал я недолго, не больше часа, и проснулся оттого, что бормотание
и стоны подо мной внезапно прекратились. Озадаченный и встревоженный,  я
постучал в пол и громко позвал:
   - Эй, мокрушник, чего затих?
   - Да пошел бы ты... - неясно и глухо пробухал мне в ответ  незнакомый
голос.
   - Материшься? - удовлетворенно спросил я. -  Значит,  живой.  Значит,
вскорости предстанешь ты перед судом за невинно убиенного  раба  Божьего
Шмару. Скажи-ка мне по секрету, ты за что его  завалил?  Чего  замолчал?
Или, осознав великий грех свой, смиренно каешься и уповаешь  на  милость
Божью? Напрасно, зело велико твое злодеяние. Какую ты  корысть  от  того
имел? Ответствуй.
   - Заткнись! - посоветовал мне убийца и  после  продолжительной  паузы
добавил:
   - Нам не о чем с тобой говорить.
   - Напрасно, батенька, а мне до утра, до прихода милиции, так  хочется
с кем-нибудь поболтать, пообщаться.  Сам  понимаешь,  как  скучно  молча
сидеть на крышке твоего склепа, даже не зная твоей биографии.  Будь  так
любезен, расскажи о себе хоть что-нибудь.
   Ответом мне было полное молчание. И дальше, как я  ни  старался,  мне
больше  не  удалось  вытянуть  из  него  даже  слова.  Вконец  устав  от
бесполезного красноречия, сидя на крышке западни, сам того не замечая, я
глубоко уснул.
   Под покровом черной ночи огромная  рыжая  крыса  неслышно  кралась  в
Шмарину спальню. Я стоял в проеме окна за  плотной  портьерой  и  боялся
шевельнуться. Я прекрасно знал,  что  крыса  явилась  с  единственной  и
конкретной целью. Сейчас она его убьет. Но предотвратить это я  не  мог.
Как и многие другие, я молча наблюдал  за  происходящим,  страшась  даже
жестом выдать свое присутствие. Крыса вошла в его  комнату,  и  каким-то
чудесным образом мы  очутились  там  же.  Нам  было  хорошо  видно,  как
осторожно она его обнюхивает, прислушивается к биению его сердца. Вдруг,
заметив нас и на секунду замерев, крыса с пронзительным  визгом  впилась
ему в горло, а в моей голове разорвалась граната.

***

   - Да ты пей, пей, только не говори мне, что ты трезвенник!
   Сквозь  вату   забвения   до   меня   донесся   знакомый   голос,   и
прохладно-обжигающая  жидкость  клокочущим  потоком  забурлила  в   моей
глотке.
   - Ну вот и отлично, - заурчал тот же довольный голос, -  если  пьешь,
значит, жить будешь. Эко тебя разделали,  прямо  как  на  мясокомбинате.
Удивительно, как только тыкву не раскололи, видно, в рубахе ты родился.
   - Что со мной? - с  трудом  раздирая  спекшиеся  веки,  спросил  я  у
толстого мужика, легкомысленно одетого в шорты и майку. -  Что  со  мной
случилось?
   - Это  я  у  вас  хотел  спросить,  Константин  Иванович,  что  здесь
произошло?
   - Кажется, меня кто-то чем-то ударил, - неуверенно предположил я.
   - Я тоже так думаю, - согласился со мной майор, - причем  ударили  не
ранее чем час тому назад, потому что кровь уже запеклась.  Сейчас  пять,
значит,  нападение  было  совершено  не  ранее  четырех...  Занятно.  Вы
посидите спокойно, а я попробую оттереть вашу физиономию  водкой,  будет
немного  больно.  Тем  временем  вы  постарайтесь  вспомнить,  что   тут
случилось.  Похоже,  отпуск  у  вас  получился  и  впрямь  насыщенным  и
интересным. Кто же это вас так...
   - Вай-яй! - заорал я не то  от  боли,  не  то  от  вспыхнувшей  вдруг
картинки. - Да отстаньте вы от меня, майор,  честное  слово,  вы  идиот!
Подо мной, в подполье, сидит не кто иной, как убийца, а  вы  занимаетесь
глупостями.
   - Успокойтесь, если он и был, то сейчас его там нет.
   - Что за чушь вы несете?
   -  Это  не  чушь,  кто-то,  предварительно  оглушив  вас,  помог  ему
скрыться.
   - Если бы он оттуда  вылез,  то  я  бы  сейчас  не  лежал  на  крышке
подполья, - резонно возразил я, заставляя следователя задуматься. - Меня
как шибанули, так  я  и  завалился,  даже  в  бессознательном  состоянии
охраняя преступника.
   - Похоже, что вы правы, кровавых следов волочения вокруг вас  нет.  -
Изумленно глядя на меня, он перешел на шепот:
   - Неужели вы думаете, что он и сейчас там?
   - Я в этом уверен, вентиляционные  окошки  слишком  малы,  через  них
может пролезть только мышь, если она не беременна.
   -  Ясненько,  сидите  здесь,  а  я  из  машины   вызову   наряд.   Не
беспокойтесь, я скоро вернусь, машина у ворот.
   Со зверским видом, сжимая в руках фонарик,  он  вернулся  через  пять
минут. Под мышкой, поверх полосатой  матросской  майки,  майор  прицепил
кобуру. Единственное, чего ему не хватало,  так  это  кривого  турецкого
ятагана, зажатого в крепких, прокуренных зубах.
   - Ну, как он там?
   - Не знаю, молчит пока, да куда он от нас денется.
   - Это точно, если только лаз не подкопает, и  то  не  успеет,  сейчас
ребята подскочат, мы его быстро оформим.
   Ребята подъехали  минут  через  десять  и,  оттеснив  меня,  занялись
подпольем. Как будто это не я, а дядя Степа поймал убийцу. Обидевшись на
них за такое бесцеремонное обращение, я уполз в комнату, издали наблюдая
за их суматохой.
   Чем-то они напоминали мне героев  чеховского  "Налима".  Проведя  над
лазом небольшую, но  содержательную  планерку,  трое,  играя  дубинками,
разошлись  по  углам,  а  четвертый,  выпростав  пушку,  заорал  громким
фальцетом, заранее всего страшась:
   - Вы окружены! Бросайте оружие и  выходите!  В  случае  сопротивления
будем стрелять без предупреждения. Выходите  немедленно,  даем  вам  три
минуты!
   Словно по команде, как в микроскоп, все четверо уставились  на  часы.
По истечении отпущенных  трех  минут  они  вопросительно  вылупились  на
безмолвствующий, равнодушный  люк,  в  нетерпении  поглаживая  резиновые
палки. Однако их ожидание успехом не увенчалось.  Преступник  упорно  не
желал не только покидать своего убежища, но и вообще вступать с  ними  в
переговоры. И тогда господин Окунь, на правах  старшего,  подал  знак  -
начинать!
   Приоткрыв люк, тонкоголосый сержант закинул в подвал какую-то шипящую
гадость, не иначе, как  слезоточивую  гранату  или  дымовую  шашку.  Все
замерли в ожидании крика о помощи, но его не последовало. Опять, подобно
гробнице, подполье молчало.  Недоуменно  переглянувшись,  парни  развели
руками, а бесстрашный сержант,  откинув  крышку,  легкомысленно  включил
фонарик и заглянул  внутрь.  Через  минуту,  глядя  на  его  слезящуюся,
растерянную физиономию, я понял,  что  он,  кроме  порции  слезоточивого
газа, получил и большое эмоциональное потрясение.
   - А это... Мужики, там ведь никого нет!
   - То есть как это "никого нет"? - оборвал его  возмущенный  Окунь.  -
Что ты такое болтаешь? Смотри внимательней!
   - Да нет же никого! - добросовестно окунув голову в дырку,  стоял  на
своем сержант. - Точно никого. Сами посмотрите.
   Кряхтя, майор встал на карачки и, боязливо понюхав газ, смешанный  со
смрадом подземелья, робко посмотрел вниз. По мере того  как  он  опускал
голову,  на  его  заднице  читалось  растущее  недоумение,  а  потом   и
недовольство.
   - Действительно  никого,  только  ящики  и  пустые  винные  бочки,  -
поднимаясь с колен, подтвердил он слова сержанта.  -  Ребята,  детальный
осмотр проведем через пятнадцать минут,  когда  немного  проветрится,  а
теперь ступайте на воздух, покурите. Я сам вас позову.
   - Ну-с, что вы на это  скажете?  -  едва  мы  остались  одни,  ехидно
спросил майор. - Может быть, вам  все  приснилось  или  вы  ба-а-аль-шой
шутник?
   - Конечно, с детства обожаю юмор,