. Имела она пять этажей, но  казалась
гораздо выше своих приземистых пятиэтажных  братьев,  хрущевских  домов.
Свою водоснабженческую функцию  она  давно  потеряла  и  служила  теперь
пристанищем для  какой-то  автомобильной  фирмы,  дочернего  предприятия
автозавода. Кажется, занималась она  улучшением  ходовых  качеств  наших
несравненных  авто.  В  общем,  она  выполняла  роль  КБ  и   называлась
"Волга-Моторс".
   - Костя, у меня такое впечатление, будто тебя  чем-то  заинтересовала
моя Милка. Не расскажешь, чем именно?
   - Наверное, задницей, Алексей Николаевич.
   - Гончаров, ты скотина от рождения... Что это? Кажется,  ему  надоело
жить!
   Привлеченный его неожиданным вскриком, я невольно посмотрел  туда,  к
подножию башни, и в самый последний  момент  увидел,  как  распластанное
тело с грохотом  приземляется  на  крышу  мирного  "жигуленка".  Хорошее
новоселье у меня получается.
   - Ну и Бог с ним! - миролюбиво  пробормотал  я.  -  В  конце  концов,
каждый выбирает свою стезю. И с ним нам не по пути! У нас еще шампанское
не выпито. К столу, господа.
   - Вы садитесь, а я сейчас приду, - не  допускающим  возражений  тоном
приказал Ефимов. - Что-то мне не нравится  этот  кульбит  с  пятиэтажной
верхотуры. Думаю, ему помогли друзья-эквилибристы.
   Через полчаса, когда я  вновь  уединился  с  его  дочерью,  полковник
вернулся. Весь его вид говорил, что ничего  хорошего  ему  разузнать  не
удалось. Он молча разделся, выпил коньяку и пробормотал, что, похоже,  у
него одним делом стало больше.
   -  Сковырнулся  ведущий  инженер  фирмы,  некто   Гальский   Владимир
Михайлович, тридцать шестого года рождения, женат, двое  детей.  На  кой
хрен ему понадобилось забираться на пятый этаж,  под  самую  крышу  этой
дурацкой башни? Их фирма занимает только два  первых  этажа,  а  выше  -
полный бедлам, строительный мусор, кладбище старых вещей и дерьмо. Никто
из сотрудников никогда выше второго уровня не поднимался.  Гальский  был
один, об этом свидетельствуют совершенно свежие следы одной пары ботинок
сорок второго размера. Похоже,  что  топтался  он  там  довольно  долго.
Зачем?  Кого-то  ждал?  А   не   дождавшись,   решил   покончить   жизнь
самоубийством? Странно. У него  было  все,  что  только  может  пожелать
гражданин нашей страны. Не нравится мне  ситуация.  Все,  кроме  логики,
говорит о самоубийстве, а логика говорит обратное.
   - А что говорит он сам? - наивно спросил я.
   - Он говорит то же самое,  что  может  говорить  человек,  упавший  с
пятого этажа и раскидавший мозги на  крыше  подвернувшегося  автомобиля.
Даже при твоем словоблудии, господин Гончаров, в похожей ситуации ты  бы
тоже предпочел помолчать.
   - В вашем обществе не только я, но и трупы предпочитают  молчать,  но
мои соображения...
   - Мальчики, а у нас есть немного выпить? - страстно спросил Семушкин.
   - У нас есть даже много, - грубо ответил Ефимов, - но  только  пьяных
адвокатов мне не треба! Здесь,  понимаешь  ли,  преступление  налицо,  а
он... Вставай, болящий, и так уж много на грудь взял.
   Я с грустью смотрел, как дочь полковника застегивает  сапоги,  а  это
означало, что она уйдет вослед батюшке и  ее  карта  останется  мной  не
покрыта.
   Четыре раза взвесив "за" и "против", я решил,  что  моей  царственной
особы не стоит не только полковничья дочь, но и его внучки - все, вместе
взятые. Ефимов вместе с дочерью откланялся.
   Если не считать адвоката, остался я один,  поскольку  Юрка  вместе  с
супругой поторопились удалиться вслед за Ефимовым.
   - Ну и что, - после раздумья спросил  Семушкин.  -  Разве  этот  олух
распутает дело?
   - Семушкин, не надо критиковать начальство, нужно к нему отнестись  с
пониманием.
   - Ну конечно, а вот он даже не может понять, что этого кретина убили.
   - Я тоже не могу этого понять, но откуда у вас такая уверенность?
   - Гончаров, я был лучшего мнения  о  твоих  умственных  способностях.
Кто, по-твоему, был этот Гальский?  Не  знаешь?  Зато  знаю  я.  Он  был
ведущий  инженер  проекта,  который  сулил  нашему  заводу   миллиардные
прибыли. Кому-то это было не по нутру, вот и посчитали,  что  лучше  ему
покинуть этот свет. Ты хоть знаешь, чем он занимался?
   - Конечно не знаю, я вообще далек от всяких инженеров и ученых.
   - Гальский занимался проектировкой двигателей, но  только  не  таких,
какие стоят на наших автомобилях сегодня. Он занимался завтрашним  днем.
Идея замены двигателя  внутреннего  сгорания  на  электромотор  возникла
давно, сразу после того, как появились первые трамваи, но,  как  ты  сам
понимаешь, трамвай бегает по рельсам в строго заданном направлении.  Что
касается  аккумуляторных  батарей,  то  тебе  известно,  что   и   здесь
изобретатели зашли в тупик по причине ограниченной емкости и  непомерной
тяжести этих самых батарей. У Гальского хватило ума раскрыть эту тему  с
другой, неожиданной стороны. Мне кажется, именно за это он и поплатился.
Я  немного  его  знал,  он   всегда   жаловался   на   скудоумие   своих
руководителей. Но я думаю, не в скудоумии тут дело, а скорее в нежелании
внедрять новую технологию на наш паутиной заросший завод. Куда как проще
продать эти проекты кому-нибудь  на  Запад.  Двойная  выгода:  и  затрат
никаких, и бабки сразу наличманом. Дурак твой Ефимов.
   - Убедил, докладываешь логично, завтра  идем  с  твоими  домыслами  в
прокуратуру, с ними ты тоже должен поделиться.
   - Вот тут ты не угадал, у меня с прокуратурой неприязненные отношения
с детства.
   - Это мы знаем. А в чем конкретно состояло новшество?
   - Этого я не знаю, думаю, об этом не  ведал  никто,  кроме  трех-пяти
человек из его группы, но, как ты сам понимаешь, распространяться на сей
счет они не будут. А если у тебя появилась личная заинтересованность, то
могу тебя свести с директором фирмы, Юрием Михайловичем Крыловым.
   - Нет, благодарю вас, это совершенно излишне, искать  приключения  на
собственную задницу я не склонен.
   - Я того же мнения. Господа, замешанные в этом деле, могут  оказаться
очень злыми и нехорошими дядями. Что там у нас насчет выпить?
   Утомлял он меня часов до десяти. С большим удовольствием я вызвал для
него такси, пожелав доброй ночи и приятных сновидений. Сам  я  долго  не
мог заснуть, перед глазами, как наваждение, летел с красной башни черный
человек и все не мог долететь до земли.

***

   На следующий день, ближе к обеду, меня потревожил телефонный  звонок.
Последнее время  я  стал  точно  предугадывать,  какие  вести  он  может
принести.  Не  ошибся  и  на  этот  раз.   Незнакомый   жирный   баритон
полюбопытствовал,  каким  образом  он  может  поговорить  с   господином
Гончаровым.
   - А кто его спрашивает и по какому  поводу?  -  не  очень  дружелюбно
ответил я вопросом на вопрос.
   -   Его   беспокоит   Крылов   Юрий   Михайлович,   директор    фирмы
"Волга-Моторс", по конфиденциальному вопросу.
   - Гончарова нет дома, - бессовестно соврал я.
   - Вы лжете мне, - бесстрастно возразил баритон, - и это  не  в  ваших
интересах. Вы можете крупно у меня заработать.  Подумайте,  я  перезвоню
вам через полчаса.
   "К чертовой матери вас, господин Крылов, - подумал я, бросая  трубку,
- с вами только свяжись, рад не будешь. Недаром об этом меня предупредил
Семушкин".
   На всякий случай отключив телефон, я занялся кормлением своей  фауны.
Юным натуралистом я не был даже в школе, поэтому наугад насыпал и  рыбам
и птицам рис, на мой взгляд, весьма полезную для них пищу. И те и другие
от риса категорически отказались. Не без задней мысли я набрал  домашний
номер Ефимова. Как я и ожидал, мне ответила его очаровательная дочурка.
   - Добрый день, Мила! - сладко запел я. - Вы меня узнаете?
   - Ну как же мне не узнать умного  и  бесстрашного  сыщика  Гончарова!
Добрый день!
   - Прошу великодушно меня извинить, если не вовремя, если оторвал  вас
от каких-то занятий. Но мне необходим ваш совет.
   - Я понимаю, вы интересуетесь, чем кормить наших глупых рыб?
   - Обязательно, а что потом?
   - А потом вы попросите для наглядного примера сделать это мне самой.
   -  Вы  удивительно  проницательны,  я  даже  боюсь  спросить  вас   о
дальнейшем развитии наших отношений.
   - Это же надо, какой скромный мальчик! Мне, право, неловко  совращать
вас с пути истинного.
   - Ничего, претензий предъявлять я не буду.
   - Посмотрим на ваше поведение. Часа через два я подъеду.
   Старательно вылизав квартиру после вчерашней вечеринки,  я  тщательно
помылся и прямо на  голое  тело  накинул  свой  неподражаемый  бухарский
халат, справедливо полагая, что нижнее  белье  будет  только  помехой  в
предстоящих мне  подвигах.  Потом  уселся  в  ожидании  дорогой  гостьи,
обдумывая,  как  половчее  уложить  ее  в  койку.  Вариантов   оказалось
множество, хорошо бы только знать, как она сама к этому отнесется.
   В дверь позвонили на полчаса раньше назначенного срока. Потирая руки,
мартовским котом я пошел навстречу своей добыче.
   - Прошу вас! - В галантном полупоклоне я распахнул дверь.
   - Благодарю, - ответил мне жирный баритон, - не ожидал от вас  такого
радушного приема.
   - Я ждал бабу, и мои реверансы к вам не относятся, - у меня по  плану
сексуальный час, так что немедленно уходите, если  не  хотите  выполнить
роль, предназначенную для нее.
   - Мальчик, эту роль выполнишь ты, если не  перестанешь  хамить  и  не
выполнишь работу, за которую я неплохо заплачу.
   Психанув, я попытался его  немного  образумить,  но  тут  же  получил
прямой удар в лоб. Его кулак оказался  на  удивление  крепким,  передняя
вальсом поплыла перед глазами, и я аккуратно сполз по стеночке.
   - Не зная брода, никогда не  размахивайте  кулаками,  -  назидательно
посоветовал он, перешагивая через меня в комнату.
   - Это форменный бандитизм! - завыл я, кружа  на  карачках  по  тесной
своей прихожей. - Я буду жаловаться.
   При падении роскошный халат задрался мне на  голову,  открывая  голый
незащищенный зад. Входная дверь, кого-то впуская, открылась вновь.
   - Это  довольно  оригинальная  форма  встречи!  -  пропел  мелодичный
женский голос. - Папа говорил мне, какой вы большой оригинал,  но  я  не
думала, что до такой степени. Простите, но может быть, вы примете  более
пристойную позу? Боже мой, Юрий  Михайлович,  и  вы  здесь?  Что  это  с
господином Гончаровым?
   - О, Милочка, добрый день,  ничего  страшного,  просто  буквально  за
секунду  до  вашего  прихода  Константин  Иванович,  выходя  из  ванной,
поскользнулся и неудачно упал. Только-то и всего, не обращайте  на  него
внимания, проходите в комнату.
   Конечно, она явилась в самую  неподходящую  минуту,  и,  если  бы  не
святая ложь этого идиота, я был бы в полном  нокауте.  Он  поступил  как
настоящий джентльмен.  Покуда  они  делились  впечатлениями  о  чудесном
зимнем дне и вчерашней трагедии, я приводил себя в порядок. Через десять
минут, одетый с иголочки и в галстуке, я величественно вышел к гостям.
   - Шампанское, коньяк? А может быть, по чашечке кофе?
   - Будет тебе кофе, будет и какава, -  пробурчал  боксер.  -  Впрочем,
коньяку я выпью. А вы как, Милочка?
   - Да нет, пожалуй, я побегу, у вас, вероятно, деловая встреча,  зайду
в  другой  раз,  может  быть,  господин  Гончаров  встретит  меня  менее
экстравагантно.
   - Погодите, Мила, а как же рыбки? Помрут  ведь  с  голоду.  И  птички
тоже. Жалко ведь.
   -  "Птички,  рыбки,  хочется  дарить  улыбки..."   Позвоню   вечером,
бесстрашный сыщик Гончаров.
   Она ушла, одарив меня на прощанье многообещающей улыбкой. С ее уходом
мои греховные помыслы улетучивались, и виноват в  этом  был  здоровенный
кретин, вальяжно расположившийся в моем кресле. Сейчас я его  нахлобучу,
только бы не повторить недавней ошибки. Действовать надо  с  умом,  бить
сильно, но корректно.
   - Извините, Юрий Михайлович, получилось  досадное  недоразумение,  но
думаю, оно поправимо, сейчас я вам  налью  коньячку,  и  мы  досконально
изучим вашу проблему.
   С антресолей я незаметно достал резиновую  дубинку,  из  холодильника
вытащил коньяк и с радушной улыбкой вошел  в  комнату.  Рюмки  стояли  в
серванте за его спиной. С видом самым простодушным я потянулся за  ними.
Мой  коварный  план  уже  был  на  грани  завершения,  но...  Чего-то  я
недопонимал, когда оказался на полу с вывернутыми до упора  руками.  Они
были перехвачены и заведены  через  горло  к  лопаткам  жестким  брючным
ремнем, по всей вероятности моим собственным. Дышать было  трудно,  а  в
кресле по-прежнему безмятежно восседал долбаный атлет  и  потягивал  мой
коньяк. Подобных подлых клиентов я еще не встречал. Уделал меня  в  лоб,
поставил  раком  перед  любимой  женщиной,  скрутил   руки,   а   теперь
бессовестно лакает дорогой напиток. Будет ли предел его хамству?
   - Козел! - немного подумав, сообщил я ему свое мнение.
   - А, очухался, рад за тебя. Козел  так  козел,  меня  ваши  зековские
термины ничуть не обижают. Коньячку глотнешь?
   - Сейчас ты у меня глотнешь собственного дерьма, развяжи,  или  я  за
себя не ручаюсь. Оставшуюся жизнь будешь работать с протезом головы.
   - Не могу  я  тебя  развязать,  опять  дурить  начнешь,  а  мне  надо
поговорить с тобой спокойно  и  без  эмоций.  Дело  требует  трезвого  и
здравого подхода. Когда немного успокоишься, я непременно тебя освобожу.
   - Не собираюсь я с тобой ни о чем разговаривать, бык  кастрированный.
Наперед знаю твое дело и не собираюсь в него влипать. Сам разбирайся  со
своими пизанскими башнями и чокнутыми икарами.
   Я резко дернулся, когда  неожиданно  зазвонил  телефон.  Но  поделать
ничего не мог,  только  острая  боль  резанула  по  горлу.  Я  захрипел,
закашлялся, что и говорить, упакован я был качественно, со знанием дела.
   - Не волнуйся, Константин, отдыхай спокойно, я сам отвечу.
   Не торопясь, как у себя дома, он подошел к аппарату  и  снял  трубку,
мало реагируя на мои беспомощные телодвижения.
   - Алле! Я слушаю! Да, это я.
   - Помогите! Убивают! - заорал я.
   - Да, он здесь, - продолжал неторопливую беседу  Крылов,  -  слышите,
орет как дурной... Нет, не  хочет...  С  кулаками  на  меня  бросался...
Пришлось связать... Не  беспокойтесь,  все  будет  нормально.  Дать  ему
трубку?  Нет?  Ну  хорошо,  до  встречи.  Ну  что,  будем  говорить  или
по-прежнему строить глазки? - положив трубку, спросил меня гость.
   - С кем ты разговаривал, ублюдок?
   - Не вижу основания ставить тебя в известность. Могу сказать, что это
наш общий хороший знакомый, именно он мне тебя рекомендовал.
   - Значит, такой же козел, как и ты, можешь ему это передать.  Развяжи
меня и дай выпить.
   - А ты будешь хорошо себя вести? Если нет, то мне придется тебя опять
вырубать, а мне это надоело.
   - Ладно, развязывай, - пошел я на компромисс, - да поживее.  Чего  ты
от меня хочешь?
   - Маленькую, но высокооплачиваемую услугу.  Если  ты  справишься,  то
заплатим тебе в три раза больше против  выданной  сегодня  суммы,  таких
денег ты не видел от рождения и, наверное, не  увидишь  больше  никогда.
Это твой шанс...
   - ...Отправиться на тот свет незамедлительно, благодарю  покорно,  но
ваши большие бабки на том свете не котируются. Я отказываюсь участвовать
в вашем смертельном трюке. Насколько я осведомлен, дело государственного
масштаба, вот и привлекайте к нему соответствующие службы,  какие-нибудь
там ЦРУ, ФСБ, ФБР, а меня оставьте в покое. Человек я маленький, дела  у
меня маленькие, если хотите - могу подловить вашу жену с любовником  или
ее любовника с  другой  женщиной.  Это  я  могу  и  за  такое  берусь  с
удовольствием.
   - Вы несколько не в курсе  настоящего  положения  дела.  Все  гораздо
сложнее, чем вам его обрисовал наш знакомый  адвокат.  Выпейте  коньяку,
это помогает.
   - Без тебя знаю, принеси мне из холодильника водки, - распорядился я,
- и сала захвати.
   Не каждый день меня обслуживает директор крупнейшей в  городе  фирмы.
Это нужно было посмаковать. Когда он притащил  сало,  я  потребовал  его
мелко нарезать и сделать  мне  аккуратные  хохляцкие  бутерброды,  затем
принести горчицу и непременно выпить самому двести граммов  чуждого  ему
напитка.  Все  это  он  проделал  послушно,  как  хорошо  вымуштрованный
официант.
   - Рассказывай! - наконец благосклонно кивнул я ему,  дожевывая  пятый
бутерброд. - Только по существу и без недомолвок.
   - Это сложно, но я постараюсь. В этом случае вы должны дать мне слово
не трепать языком.
   - Безусловно, если это не понадобится следствию.
   - Пусть будет так, но учтите: каждая утечка информации серьезно  бьет
по самочувствию фирмы, в первую очередь по ее карману.
   - Короче, Склифосовский, или мы  будем  говорить,  или  непринужденно
жевать сопли. Второе лично мне нравится больше.
   Незваный гость начал свой рассказ:
   - Итак, основное направление деятельности нашей фирмы - это доработка
и усовершенствование двигателей внутреннего сгорания малой  литражности.
Увеличение  мощности,  снижение  расхода  топлива,  уменьшение   выброса
вредных веществ и так далее. Скажу  сразу  и  без  хвастовства,  что  мы
здорово преуспели. Заказы к нам поступают не только с нашего  завода,  и
мы выполняем их на высоком профессиональном уровне. Но  разговор  сейчас
не об этом. Лет пять тому назад, когда я только отделился  от  завода  и
основал "Волга-Моторс", ко мне заявился пожилой мужичонка в  потрепанном
костюме десятилетней  давности.  Держался  скованно  и  неуклюже.  Чашку
горячего  кофе,  что  ему  принесла  секретутка,  он  умудрился  тут  же
опрокинуть себе на яйца. Потом,  когда  немного  пришел  в  себя,  начал
пороть околесицу типа байки о вечном двигателе. Сейчас бы  я  его  выпер
вон уже через пять секунд, но тогда мы были терпимей  и  добрее  друг  к
другу. Короче говоря, я дал ему возможность собраться с мыслями и...  не
жалею  об  этом  до  сих  пор.  Говорил  он  долго  и  в  конце   концов
заинтересовал необычностью своей идеи и совершенно неординарным подходом
к теме. Но вероятно, все кончилось бы простым  разговором,  ведь  прежде
всего я администратор и реалист, мне и в голову  бы  не  пришло  бросать
деньги на его фантастические выкладки.  Но  он  вытащил  из  портфеля  и
поставил перед моим носом самый обычный, старенький  вентилятор.  "Ну  и
что?" - недоуменно спросил я. "Можно я его включу?" - "Конечно, но лучше
сделайте это дома", - бесцеремонно посоветовал я ему.  Не  послушавшись,
из того же портфеля  он  извлек  небольшую  коробочку,  вытянул  из  нее
ус-антенну и туда же всадил штепсель вентилятора. Я,  помнится,  заржал,
потому что прибор, как ему и положено, бездействовал. Тогда Гальский,  а
это  был  он,  отошел  к  противоположной  стене,  вытянул  из  портфеля
электрошнур и трясущимися руками подключился к  сети.  Между  нами  было
метров пять, и сначала я ничего не понял. Просто на меня подул  ветерок.
Когда  до  меня  дошло,  что  случилось,  я  судорожными  руками  вскрыл
подключенную к  вентилятору  коробочку  и  тут  же  получил  по  мозгам.
Сомнений быть не могло, меня трепануло двести двадцать  вольт.  Я  сразу
подумал: если это и аккумулятор, то необыкновенно  перспективный,  и  им
стоит заняться. А дело-то оказалось  куда  круче.  В  коробке  находился
миниатюрный приемник с хитрым преобразователем, а в  портфеле  Гальского
тоже преобразователь, но уже с передатчиком. Фантастика!  Я  не  мог  до
конца переварить увиденное мною несколько дней, хотя Владимир Михайлович
повторял и повторял свой опыт. Последующие несколько дней он практически
не покидал  моего  кабинета.  Я  сразу  же  понял,  какие  горизонты  он
открывает мне своим изобретением. Тогда его передатчик работал в радиусе
не более двадцати метров и мощность не  превышала  пятидесяти  ватт,  но
передо  мной  уже  рисовался  новорожденный  "жигуленок"  с   бесшумным,
безвредным электродвигателем, способный развивать приличную скорость при
стокилометровом удалении от передатчика. Не задумываясь, я