кабинет, трахни пока свою
беспалую. Может быть, в последний раз.
   - Я бы лучше тебя.

***

   Девок  он  привел  что  надо!  Пробы  ставить  негде.  Юбки   у   них
заканчивались  там,  где  начинались  ноги.   Увешанные   золотом,   как
новогодние елки, они ждали смотрин. Впрочем, в иной ситуации я бы и  сам
не отказался. Только, наверное, дорого берут.
   Сделав обманный выпад, я заехал блондинке в  солнечное  сплетение,  а
той, что повыше,  рыжей  стерве,  ногой  хотел  прозвонить  ухо.  Охнув,
блондинка скрючилась на полу. Я улегся рядом с полувывернутой ногой.
   - Ты что, Гончаров? Крыша поехала?
   - Блондинку замените, а рыжая пойдет.
   - Врубился, - захихикал мерзавец. - Все путем. Так бы и сказал сразу.
Манечка, доченька, ступай в комнаты да покличь Клару, она  хоть  поплоше
будет, а ему сподручней. Только не говори ей, что он драчун.
   Унжаков  откинулся  в  кресле,  ожидая  продолжения   любопытного   и
полезного спектакля, в котором одним из  актеров  подразумевался  я.  Но
такой радости мне не хотелось ему  доставлять.  Когда  в  комнату  вошла
пигалица, я просто спросил:
   - Клара, ты с этой рыжей справишься?
   - Как?..
   - Физически.
   - Как два пальца об асфальт.
   - Уверена?
   - А чё мне... Галка, скажи.
   - Справится, - неохотно согласилась рыжая.
   - Вот какие у меня сестренки-дочурки, Константин Иванович, не то  что
ваши соплы в погонах. Ну, объясняй задачу.
   - Ну, во-первых, тебе, Клара, марафет надо навести.
   - Само собой.
   - Теперь главное. В половине десятого мы подъедем...
   - Этого не надо, - перебил старик, - Галка все знает, давай детали.
   - К одиннадцати часам  вся  стража,  за  исключением  одного,  самого
беспринципного, должна спать крепким, здоровым сном.
   - А зачем он тебе? - подозрительно прищурился людоед.
   -  Кто,  по-твоему,  будет  отвечать  на  контрольный   вызов?   Твои
сестрички? А может, ты сам?
   - Принимается, заметано. Дальше.
   - А дальше, когда девочки дадут знать, что  засада  спит,  захожу  я.
Убеждаюсь в правильном исполнении задачи и начинаю работать. Но если они
мертвы, то едем обратно.
   - Мы не убьем их, не боись. Только вот памяти о прошедшей ночи у  них
не будет. Годится?
   - Это можно.
   - И еще,  по  окончании  работы  мой  человек  так  же  точно  усыпит
последнего мента.
   - Клара с Галей будут со мной?
   - Нет, выполнив свою работу, они уйдут, к  тебе  явятся  другие.  Два
человека.
   - Но вы говорили о полной...
   - Чего уши развесили? Пошли вон! Выезд в восемь. А  ты,  сука  рыжая,
приведи эту обезьяну в божеский вид. Исчезли! Ты, Гончаров, не волнуйся,
люди эти надежные, проверенные. Более того, именно  они  полгода  искали
мои камушки. Все, до вечера.

***

   Как и планировалось, к оганяновскому особняку мы подъехали в половине
десятого. Расфуфыренные стервочки, выпорхнув из второй машины, поспешили
к воротам. Они  долго  вызванивали  охрану,  потом  так  же  долго  вели
переговоры. Наконец их впустили. Водитель включил приемник.
   - ...аверное обманываете, - жеманно кокетничала Клара.
   - Ага, больше нам делать нечего, торчим здесь  уже  больше  суток,  -
отвечал приблатненный мальчишеский голос. - А вы чё, не знали?
   - Откуда? Мы девушки занятые, время у нас расписано, мы...
   - Да помолчи ты, овца, - перебила ее рыжая,  -  мы  в  кабаке  неделю
назад договорились с Вартаном на сегодня, а  тут  такое...  Жаль,  вечер
пропал.
   - И зачем ты, Галка, тем клиентам отказала?
   - Хочешь, иди. Лично я по гостиницам не шастаю. У меня своя,  элитная
клиентура. Жалко, конечно, вечер пропал.
   - Почему же пропал, - вмешался  хриплый  баритон.  -  Присаживайтесь,
будьте как дома. Леха, организуй дамам кофе! И нам по  чашечке.  Серега,
ты будешь?
   - Да ну его в болото, от него уже крыша едет.
   - А вы с коньячком-с, - вроде пошутила рыжая.
   - На работе не пьем, - ответил хрипатый.
   - Да и где его взять? - печально поинтересовался Серега.
   -  Перед  носом,  в  баре!  -  направляя  разговор  в  нужное  русло,
посоветовала Клара.
   - Э-э, не трогать! Здесь все  описано  и  опечатано,  -  встревожился
Серега.
   - А в подвале? Он как-то водил меня туда на экскурсию, там полно.
   - Тоже опечатано! - рассердился хрипатый. - Вчера еще  опечатали.  Мы
заступили, а там бумажечка с  печатью  хреновой.  И  пломба.  Сами-то...
Тьфу... - сплюнул он, видимо осознав, что сказал лишнее.
   - Ладно, господа  полицейские,  отбываем  мы.  Мало  того  что  вечер
получился бесполезный, так еще и всухую сидеть. Кларенс, форверц!
   - Сейчас кофе...
   - Пусть его ваши жены пьют, по утрам и из ведра.
   - А вот я сейчас вызову наряд, и заберут вас, - весомо и  убедительно
пообещал баритон.
   - За это дело, господин капитан, нынче не забирают, тем более трезвые
мы. А вот вам по шее накостыляют, за то, что пытались нас трахнуть.
   - О, стервы! Прикинь, Серега, я балдею. Чё делать будем?
   - У него в спальне тоже бар есть, может, он не опечатан?
   - Спальня тоже опечатана.
   - А вот и нет, а вот и  нет!  -  защелкал  пальцами  Сергей.  -  Днем
Федчихин  приходил.  Чего-то  там  искал.  Пломбу  содрал,  а  назад  не
поставил. Я посмотрю.
   - Посмотри, красивый, посмотри, - пропела Галка. -  Век  тебя  любить
буду, всю жизнь верной буду.
   - Не наградили бы вы нас птичьей болезнью, - засомневался баритон.
   - Милые мои, да у вас и денег-то не хватит,  чтобы  заполучить  такой
подарок.
   - Ну зачем ты, Галка? Серега очень даже симпатичен. Я бы...
   - Ты бы... А я не помойка, хотя и...
   Работали девки дешево, но наверняка. Со знанием дела. Только откуда у
них такая  осведомленность  о  винных  кладовых  Оганяна?  Очевидно,  их
инструктировал не только я один,  но  и  те,  кто  методично  обыскивали
особняк.
   - А вот и я! Коньяк и шампанское, - объявил Серега. - Там еще есть.
   Послышался стук бутылок о стол, хихиканье девок и  довольное  урчание
парней.
   - Мальчики, коль пошла такая пьянка, выйдите  на  пару  минут.  Мы  с
Кларой кое-что снимем. Жарко.
   - Да-да, конечно, - понимающе замурлыкали мужики.
   - Быстро, крыса, этикетки одинаковые, руками не хапай, через  платок,
а эту назад. Все, снимаем колготки. Не торопись.
   - Ой, мальчики, рановато.
   - В самый раз, - хохотнул капитан.
   - За ваши ножки первый тост. Хлопнула пробка. Звякнуло стекло.
   - Итак:

   Я поднимаю свой бокал
   За бурю чувств, страстей накал.
   За ваши беленькие ножки
   Пью я, сержант Сережка.

   - А за ее лодыжки пьет  полицейский  Мишка,  -  добавил  баритон  под
перезвон стекла.
   - Кофе готов. Кому с лимоном?
   - Забери его себе и  топай  с  рацией  на  кухню.  Отвечай,  что  все
нормально. Я обхожу комнаты, а сержант следит за домом.
   - Миша, а не пора ли на брудершафт?
   - Безусловно, а ты как, Серега?
   - Положительно. Вперед.
   - Нет-нет, коньяк положено вам, а дамам вино. Иди ко мне, Мишуля.
   - Отлично, Серега, разбредаемся. Ты в спальню. Я здесь.
   - Еще по одной, - внесла коррективу Клара.
   - Обязательно. Во здравие! Разбегаемся!
   Дальше  пошло  шипение,  шорох,   невнятное   бормотание.   Явственно
послышались две одинаковые фразы, сказанные разными девками.
   - Нет, нет, котик, раздевайся совсем, - требовала рыжая.
   - Нет, котик, совсем раздевайся, я уже голенькая.
   Потом пошел чистый интим, причем громко и отчетливо.
   - Слушай, - обратился я к водителю, - где они микрофоны прячут?
   - Медальоны.
   Через полчаса послышался богатырский храп двух единиц личного состава
полковника Ефимова. Потом шорох и треск одеваемого белья. Чуть позже...
   - Твой как?
   - Храпит, козел, - ответила Клара.
   - Мой тоже. Заездил всю, как взбесился. Развалился, тварь легавая, ты
глянь, какой у него писец. Думала, отлеталась Галка. Ты иди тому сопляку
подставь. Я не могу больше, сзади тебя подстрахую. Обезвредим тихо.
   - Ой ты, Лешенька, ой ты, мальчишечка! Про тебя совсем забыли.
   - Да... Вот... Приказали... А где они?
   - Один пьет, другой спит, а ты,  бедненький  мой,  один.  Хочешь?  Да
вижу, вижу, что хочешь. Давай мы быстренько, не раздеваясь.  Я  вот  так
встану. Ну иди... О-о-о.
   - Не дергайся, сопля, он стреляет, а затылок у тебя не бронированный.
   - Подожди, Галка, пусть он... А он уже не может. Да отлипни ты, лапша
ментовская. Галка, сними его, он в обмороке.
   - Вот свалился на нашу голову. Вызывай Арцевика, я свяжу его.
   - Сам слышит, сейчас явятся.
   От второй машины отделились две  фигуры.  Теперь  ясно,  кто  полгода
обыскивал дом Оганяна. Остается только узнать, кому так спокойно  открыл
ворота ныне мертвый Арик.
   Два человека вошли в дом, своим ключом отперев ворота.
   - Все сделали. Клиенты вырублены часа на три  с  гарантией.  Держи  -
пистолеты, дубинки, рации, фонарики, одежда. Пацан приходит в  себя.  Мы
хиляем.
   - Конечно! Садитесь в  машину  и  езжайте.  Мы  поместимся  в  одной.
Гончаров, мы ждем тебя. Времени не много.
   "А много мне и не надо. Если бриллианты там, где я думаю, значит, они
там, а если нет, то? То останется часа два  с  половиной,  которые  надо
будет разумно использовать. Как? Думай, Федя, думай!"
   - Приступай! - сразу же взял меня в оборот оганяновский Иуда. -  Лена
будет тебя сопровождать. Я с пацаном на рации, если что, крикнете. Лена,
будь осторожна.
   - Пойдем, что ли? - Между лопаток в меня  ткнулся  ствол,  но  не  от
этого я замер. Знакомый голос.
   Медленно повернулся и... вся  конструкция  преступлений  стала  ясна.
Зеленые,  кошачьи  глаза   хохотушки-продавщицы   теперь   не   казались
легкомысленными. Открыто и зло они подтвердили все мои предположения.  Я
допускал мысль о том, что  предателей  двое,  но  она,  девочка  хороших
родителей, недавно закончившая школу, никогда и никак в  мои  версии  не
вписывалась.
   - Мне бы сначала в туалет...
   - Быстро, - сквозь зубы бросила она.
   На куске туалетной бумаги я нацарапал: "Н/П  Глазково.  Дальше  10-12
км. Трехэтажный  дом.  Забор  бетонный.  Гончаров".  Между  лампочкой  и
батарейкой  фонарика  я  заткнул  свою,  возможно  последнюю  в   жизни,
корреспонденцию.
   - Ты долго там будешь? Мент поганый.
   - Выхожу.
   Обход я начал с первого этажа. Не торопясь обошел одно  помещение  за
другим, сдирая пломбы и печати, ни  к  чему  не  прикасаясь,  ничего  не
трогая. Просто стоял  посередине,  внимательно  осматривая  стены,  пол,
потолок.  И  вскоре  набрел  на  нужный  мне  объект.  На  втором  этаже
интересующих меня предметов было два, один в кабинете хозяина, другой  в
его спальне, где ныне почивал бравый сержант Сергей. С нее  я  и  начал,
полностью выключив свет.
   - Это что за шутки? - с яростью зашипела продавщица.
   - Заткнись и не мешай  работать,  -  как  можно  ровнее  и  спокойнее
ответил я. - Слушай, как тебя там, Лена, фонарик не работает.
   - Включи свет. Или я стреляю.
   - Да, конечно. - Я повернул выключатель.
   - Смотри, не работает. Могли бы проверить.
   - Зачем тебе фонарик? И так светло.
   - Вам не было сказано, чтобы вы мне не мешали?
   - Ну!
   - Гну. Мне нужен фонарь.
   - Там внизу есть, милицейские, правда.
   - Да хоть чертовы, тащи сюда быстро.
   - А вот этого не надо, пойдем вместе.
   - Ради Бога!
   Один из трех фонариков был копией моего; его-то я и поменял  на  свой
"испорченный". Добросовестно его проверил и вежливо попросил:
   - Лена, видишь люстру над нами?
   - Да.
   - Почему она не горит?
   - Хм. Тупой? По стенам два десятка бра включены, море света.
   - А ты зажги люстру.
   По очереди она прощелкала пятью выключателями. Результат был нулевой.
Хрустальные подвески остались мертвыми. Оправленные в серебряные  касты,
они, судя по всему, безмолвствовали давно.
   - Ну и что из этого следует? -  устав  щелкать  кнопками,  насмешливо
спросила продавщица-продажница.
   - Из того следует то, что сейчас ты притащишь мне стремянку. Мухой.
   - Она в чулане, пойдем вместе.
   - Уволь, лучше я посижу рядом с нагим телом  моего  боевого  друга  и
соратника.
   - Вот уж нет! Иди вперед, кому говорю.
   - Дура ты, гражданка Лена! Куда же я денусь? Где чулан?
   Я раскорячил стремянку и  велел  ей  выключить  все  бра.  Когда  она
неохотно подчинилась, я зажег фонарик и отфокусировал тонкий, яркий луч.
   По очереди он стрелою жалил хрустальные  подвески  висящей  посредине
потолка огромной люстры, и даже  сквозь  пыль  они  отвечали  радостной,
разноцветной игрой. Но это было все не то.  Неужели  просчитался?  Стоп.
Что это?  Два  верхних  камня,  под  самой  потолочной  розеткой,  вдруг
брызнули семицветным каскадом спектра. Вот  оно!  Я  засмеялся  и  полез
наверх.
   - Чего ржешь, мерин? - насторожилась продавщица.
   - Все нормально, Элен, врубай свет!
   Аккуратненько я разогнул колечки оправ, и бриллианты доверчиво  легли
в мою ладонь. Не торопясь спустился, обдумывая, как себя  вести  дальше.
Шлепнуть моих поводырей? Сбежать, а  утром  потребовать  за  них  Ленку?
Заманчиво, но опасно. Могут убить, забрать камни и тоже сбежать. Нет, не
пойдет,
   - Ну что ты, что? - Видя мою нерешительность, продавщица приплясывала
от нетерпения.
   Не торопясь, медленно я разжал кулак, показывая добычу. Она завизжала
и потянулась к руке.
   - Нет! Я отдам их сам.
   - Ару! Он нашел их! - Продавщица заметалась по гостиной, не зная,  то
ли бежать за дружком, то ли сторожить богатство.
   - На, возьми! - наконец решился я, протягивая ей камни.
   Забыв обо всем на свете, голодным вороном она бросилась ко мне. Слава
Богу, совсем потеряла голову и опустила пистолет. Уже через  секунду  он
отлетел в  угол,  но  мне  в  висок  тут  же  уперся  другой,  какого-то
неслыханного калибра. От выстрела из него череп  мамонта  разлетится  на
сотни кусочков. Что говорить о моем!
   - Спокойно, дорогой. Дай-ка их мне. Я сам их передам дяде Жоре.
   - И я. Я тоже! - с другой стороны ко мне  тянулась  продавщица.  -  Я
сама хочу передать их папе Жоре.
   - Успокойся, малышка, ты уже ничего ему не передашь.
   Ствол качнулся в сторону продавщицы, а перед моим носом  распахнулась
дверь, ощерившись двумя автоматными рылами.
   - Почему,  сынок?  -  улыбаясь,  спросил  людоед.  -  Это  ведь  мое.
Нехорошо. - Он вкрадчиво заходил справа.
   Воспользовавшись секундным замешательством, я резко в падении  дернул
руку с чудовищным револьвером.
   - Вот спасибо-то, Константинушка,  век  тебя  не  забуду.  Жизнь  мою
грешную спас, - подбирая оружие, пробормотал людоед. - Вы,  мальчишечки,
идите за дверь, постойте на стреме, мы тута с Костиком сами  разберемся.
А ты, Аленушка, иди опои салажонка, как бы чего  не  выкинул,  покуда  я
здесь порядок наведу. Заставь его  граммов  двести  долбануть.  Где  его
рация?
   - У меня, вот, пожалуйста, - услужливо потянулся Арцевик.
   - Вот и славненько. Молчит пока?
   - Пока я был здесь, ни  одного  вызова.  Я,  дядя  Жора,  внимательно
следил, - ластился предатель.
   - Ну да, ну да, ты у меня хороший мальчик, а где ментовские пушки?
   - Под столом, под одеждой.
   - Их не лапали?
   - Нет, дядя Жора, и пальцем не трогали. Как договаривались!
   - Вот и славно, вот и чудно!
   На раскрытой  ладони  я  протянул  ему  бриллианты,  стоившие  восемь
человеческих жизней. В ближайшей перспективе к ним могут прибавиться еще
две, если не четыре. Он как-то неуверенно взял их, не  глядя  опустил  в
нагрудный  карман  куртки.  Куда  девалась  прежняя  алчность?   Получив
фианитовую подделку, он радовался и скакал козлом. А теперь?..  Зашипела
рация.
   - Ну, нам пора, - только и сказал старик, первым выходя за  дверь,  -
по приезду зайдешь ко мне.

***

   - Как ты узнал, где спрятаны камни? - опуская алмазы в мензурку, вяло
поинтересовался он.
   - Ты об этом тоже осведомлен.
   - Шутишь?
   - Нет. Ты владеешь той же информацией, просто  я  немного  подумал  и
связал поведение Вартана с его ночным бредом.
   - Он что-то бурчал, но...
   - И выкрикивал: "Свет, выруби свет!" Теперь понятен ход моих мыслей?
   - Старый осел!
   - Согласен. Оганян сам раскрыл свою тайну. Оставь ему и матери жизнь.
   -  Ну  нет!  Он  должен  рассчитаться  по  батькиным  векселям.   Это
во-первых. А во-вторых, пока  он  жив,  не  успокоится.  Будет  пытаться
вернуть утраченное. Мне-то это до фени, утром я отбываю.
   - А при  чем  тут  сумасшедшая  старуха,  какая  необходимость  в  ее
смерти?
   - Ты прав, но она уже мертва. Только увидела, как мы  допрашиваем  ее
сыночка, так и скопытилась. Ухо отрезали у трупа.
   - Он знает?
   - Нет, но какая теперь разница?
   - Где похоронили?
   - Что? Похоронили? В штольню закинули, вот тебе и все  похороны.  Что
ты все о чужих костях заботишься, о своих бы подумал да о подружкиных. А
то ведь там же могут оказаться.
   - По-моему, я твои условия выполнил. Нашел невозможное и оплатил наши
жизни.
   - Так-то оно так. Да вот только отпускать -  тебя  мне  нет  никакого
резону. Чистенький ты, в любой момент заложить можешь.
   - Тебе же все до фени, ты же отбываешь.
   - Правильно. Если бы я был пустой, то и охотиться за мной нечего,  но
ты знаешь, что у меня есть. Поэтому лучше тебя усыпить.
   - Козел ты вонючий, а не вор в законе! - Я сдернул с крюка  массивную
кочергу и ухнул старика по черепу, так, по крайней мере, мне показалось.
Но он успел юркнуть под стол, мой удар пришелся по  тяжелой  хрустальной
пепельнице, разлетевшейся вдребезги.
   -  Хе-хе,  напугал  старичка.  -  Из-за   кромки   стола   показались
настороженные глаза Унжакова. -  Я  поиграть  хотел.  Ведь  еще  там,  у
Оганяна, мог тебя замочить. Пошутил,  а  ты  сразу  за  дубинку.  Повесь
кочергу!
   Я повернулся,  чтобы  повесить  мое  орудие  на  крюк,  а  он  трижды
выстрелил. В дубовой панели перед моими глазами появились  три  дырочки,
аккуратные, как троеточие.
   - Что дальше? - Подойдя к бару, я налил полстакана водки. - Садист.
   - А дальше вот что, голубь. Жить хочешь?
   - Да.
   - Устрою я тебе крещеньице. Чтоб не отмылся.
   - Какое?
   - Там узнаешь.

***

   В два часа  ночи  по  проселочной  дороге  две  переполненные  "Нивы"
мчались к месту моего крещения. Им оказался заброшенный  серный  карьер.
Машины остановились у самого края. Водители остались на месте, а  восемь
человек, включая меня, Вартана и старика, спустились на дно.  При  свете
фонариков по жидкой известняковой грязи мы прошлепали  метров  двести  и
уперлись в массивные, обитые железом створки, перекрывающие вход в устье
штольни. На них висел знак, обозначающий радиацию. Отвратительно  воняло
серой. Когда сняли поперечный рельс и приоткрыли устье, в нос ударило  с
удвоенной силой. Выработка шла наклонно  вниз.  Нас  с  Вартаном  ржавые
рельсы вели в преисподнюю.  Метров  через  пятьдесят  мы  наткнулись  на
первую разбитую вагонетку, потом встретили еще пять. Дышать стало легче,
видимо, тут еще действовала вентиляция. Потянуло сладковатым, тлетворным
запахом.
   - Вы бы хоть оттаскивали их в боковые выработки, - недовольно заметил
старик, - дышать невозможно, чай, не последний раз пользуемся.
   Возле небольшого кармана он остановился.
   - Все, дальше  не  пойдем,  а  то  стошнит.  Отойдите,  ребятки.  Ну,
Вартан-джан, пришло твое времечко. Отправим мы  тебя  сейчас  в  царство
вечное, райское, на свиданьице с папашей твоим, дорогим моим  товарищем,
Самвелычем. Кланяйся ему от меня, пускай скоро не ждет, покуда  тут  ишо
погуляю, девок потискаю. Ну, прощевай, сынок! Стань-ка, милок, подале, к
стеночке. От так, аккурат  будет.  Ребятки,  посветите-ка.  Славно!  Ну,
Гончаров, дело за тобой! Здесь один патрон в стволе,  -  протягивая  мне
пистолет,  предупредил  Унжаков,  -  это  и  будет  твое  крещение.  Бей
наверняка, в голову, чтоб, значит, клиент твой не  мучился,  не  страдал
понапрасну.
   Со связанными руками, беспомощный, Оганян стоял с опущенной  головой.
Из правой мокрой штанины капала моча. Убить его я не м