ыпал из пакета в блюдечко вонючего кошачьего гороха.
   - Мой руки и за стол! Скоро курица будет готова.
   - А в честь чего праздник? Может, помолвка?
   - Нет, свадьба. Я, Костя, у тебя паспорт выкрала, а знакомая из загса
поставила все нужные печати. Так что мы теперь муж и жена.
   - Свисти, свисти, соловушка, я еще до Нового года его потерял.
   - Да? - Ленка на секунду растерялась, но, выход нашла.  -  Двадцатого
декабря я его и свистнула, муженек ты мой беспаспортный.
   - Ладно, женушка, тащи дичь и проси прощения за вчерашнюю авантюру.
   После обеда Ленка развалилась на диване,  а  я,  оставшись  на  кухне
покурить,  попытался  сосредоточиться  и  систематизировать   полученные
сегодня сведения.
   Итак. В субботу в 6.30 Оганян, приняв от продавщиц  товар,  закрывает
его в своем сейфе. Включает сигнализацию,  проверяет  дверь  и  запирает
салон. В понедельник, придя на работу,  проделывает  обратную  операцию.
Сигнализация при этом работает нормально.  Ничего  не  тронуто,  никаких
следов пребывания грабителя, а тем более взлома. Все  нормально,  только
вот  золотых  украшений  на  сумму  триста  миллионов  нет.  Веселенькая
история! Она имеет как минимум два объяснения. Первое: во время закрытия
магазина золота уже не было. Второе: ворюга прятался в  чулане,  ожидая,
когда останется один на один с сейфом, чтобы обстоятельно,  не  спеша  с
ним разобраться.
   Два варианта, причем один из них  можно  прокачать  хоть  сейчас.  Не
мешкая я позвонил. Оганян ответил сразу.
   - Вартан Сер... Сарси...
   - Константин Иванович, зовите меня просто  -  Вартан,  без  отчества.
Слушаю.
   - Ну да, Вартан, нужно выяснить одну деталь.
   - К вашим услугам.
   - Вы когда последний раз видели похищенное золото?
   - Сразу после обеда.  Подбирал  жениху  обручальное  кольцо.  У  него
персты, как сардельки.
   - Подобрали?
   - С трудом. Самое большое - двадцать один с половиной  -  и  то  было
маловато. Гриша до двадцать второго разбивал.
   - А перед уходом не проверяли?
   - Нет. Значит, вы занялись моей бедой?
   - Пока не знаю. До свидания!
   Увы, его ответ вопроса не разрешил.
   Четыре часа до закрытия салона значат многое. Хотя... Есть  и  третий
вариант. Сам Оганян! Он  наиболее  просто  объясним,  и  со  счетов  его
сбрасывать нельзя.
   - Костя! Костя! - заверещала вдруг обманутая невеста. - У меня  идея.
Отличная идея.
   Это было опасно. Ленкины идеи всегда чреваты последствиями.
   - Какая? - осторожно спросил я, теряя нить дедукции.
   - Давай ребеночка сделаем!
   - Если можно, то без меня.
   - Тогда пойдем в кино, вот смотри. - Пошуршав газетой, она объявила:
   - "Дочь мрака", ужасы, пойдем посмотрим.
   - Посмотрись в зеркало, это проще.
   - Ну пойдем просто погуляем. В какой-нибудь ресторан зайдем.
   - На какие шиши?
   - Я плачу!
   - При твоей-то зарплате в триста тысяч...
   - Не волнуйся, я подрабатываю полставки на панели.
   - Искренне жаль твоих клиентов, не мешай мне работать.
   - Глотать коньяк и  травить  меня  сигаретами  ты  считаешь  работой,
алкоголик?
   - А ты авантюристка и панельная девка!
   - Что-о-о?
   - Ничего. Ладно, собирайся, пойдем.

***

   Домой мы вернулись около десяти. Сразу  легли  спать.  Через  полчаса
Ленка уже умиротворенно посапывала, а мои  мозги  вдруг  развили  бурную
деятельность. Я  прикидывал  и  рассчитывал  комбинации  всех  возможных
вариантов. Поворачивал  ситуацию  с  ног  на  голову,  возвращал  назад,
стараясь  найти  хоть  сколько-нибудь   правдоподобное   решение.   Если
отбросить участие в этом ограблении  самого  Вартана,  то  остаются  три
версии:  преступник  похитил  золото  до  закрытия  салона;   преступник
оставался в салоне на ночь; преступник проник в салон  ночью.  Последняя
версия была самая хлипкая. Не могла  такая  надежная  сигнализация  дать
сбой. Что бы там ни было, но в любом из трех вариантов  необходимо  было
единое  условие  -  ключи.  Их  набиралось  шесть  штук,  если  начинать
действовать из чулана. Если с улицы, то десять.  Ну  а  в  случае,  если
грабитель шел из мастерской, - всего четыре. Это  существенно  облегчает
задачу. Тогда  на  первый  план  выходит  золотых  дел  мастер,  дальний
родственник - Гриша. Возможно, с него и нужно начинать. Наверняка он  не
один раз бывал у Оганяна дома и, уж конечно,  нашел  бы  пять  -  десять
минут, чтобы качественно снять отпечатки ключей.  А  ювелиру  изготовить
дубликат - ничего не стоит. Да, скорее всего так оно и было. По  крайней
мере, ему это проделать легче других.

***

   В одиннадцать часов ночи я набрал номер  оганяновского  телефона.  Он
ответил сразу.
   - Вартан, извините за...
   - Перестаньте, ради Бога, я не сплю, и  спасибо,  что  не  спите  вы.
Думаете, а значит, работаете.
   - Да. Скажите, в субботу вы уходили из салона последним?
   - Что за вопрос?  Я  же  закрываю  все  двери.  Ставлю  помещение  на
сигнализацию.
   - А не мог ли там  кто-нибудь  остаться?  В  чулане,  скажем,  или  в
уборной?
   - Мне кажется, там никого не было, потому что Наташа при мне заходила
туда с ведрами  и  шваброй.  Если  бы  там  кто-то  был,  она  наверняка
отреагировала бы.
   - А та комната, за витриной? Она тоже была пуста?
   - Там тоже Наташа убирает. Лучше ее спросить.
   - Хорошо. Последнее. Бронированная дверь, что ведет в подвал,  вы  ее
все время закрываете?
   - Нет. Только на ночь, перед уходом.
   - В мастерской не мог ли кто-нибудь остаться?
   - Хм...
   - Когда уходит Григорий?
   - Когда вздумается, но не позже меня.
   - А в субботу? В эту субботу? Вы уверены?
   - Да... но... Если  бы  он  остался,  я  обнаружил  бы  его  утром  в
понедельник. Ведь бронированную верхнюю дверь закрыл на оба замка.
   - Ясно. Он у вас часто бывает?
   - Он и сейчас у меня.
   - Пока не говорите ему.
   - Договорились. Неужели вы думаете, что...
   - Я ничего не думаю. Завтра с утра, часиков в  девять,  буду  у  вас.
Спокойной ночи.
   - До свидания.
   Я положил трубку и  залез  под  теплый  Ленкин  бок.  От  холода  она
съежилась, стараясь вытолкнуть меня из-под  одеяла.  Но  отогреваясь,  я
позиций не сдавал, и она успокоилась.
   Гришка - это только один из возможных  подозреваемых,  тех,  кто  мог
прятаться в мастерской и иметь сравнительно легкий доступ к ключам. Есть
еще трое: Ирина и два племянника. Любой из них мог это  проделать  точно
так же. Но теперь становится понятным хотя бы одно -  молчание  уличного
ревуна. Последующие действия вора тоже вполне  прослеживаются.  Рассовав
награбленное по карманам, он или она пробирается в комнату за  витриной.
А утром, зная распорядок шефа, спокойно дожидается, когда тот  спустится
в подвал. После чего открывает входную дверь с автоматической  защелкой,
выходит,  нажимает  кнопку  звонка.  И,  здрасьте,  пришел  на   работу.
Возможно,    не    сразу,    а     предварительно     передав     добычу
сообщнику-подельнику.  Логично?  Конечно!   Стоп!   А   почему   молчала
сигнализация  хранилища?  Если  задать  этот  маленький  вопрос,  версия
лопается, как мыльный пузырь. Всё. Сел.  Кушайте  на  здоровье.  Правда,
есть выход - внутренняя проводка. Наверняка в каком-то  месте  ее  можно
увидеть. Увидеть - значит прервать. Но  для  этого,  как  минимум,  надо
знать принцип ее работы, характеристику. Ведь сдуру-то можно и... Замкни
ее, а она на замыкание  работает!  Перекуси  -  окажется,  и  на  разъем
реагирует. Значит, человек орудовал знающий, свой.
   Впрочем, и третью версию - проникновения с улицы  -  тоже  со  счетов
сбрасывать не следует. Конечно, она сложнее в исполнении. В этом  случае
возникает серьезная преграда, даже  две.  Мало  открыть  входные  двери.
Перед этим необходимо парализовать сигнализацию. Но как? Если  в  первых
случаях возможность такую я видел,  то  сейчас  не  имел  представления,
каким образом, находясь на  улице,  можно  заставить  замолчать  датчик,
находящийся внутри.  Нет.  Тут,  кажется,  тупик.  Или...  А  что,  если
временно вырубить напряжение? Абсурд!  Грабитель  стоит  и  ждет,  когда
где-то там, на подстанции, выбьет какой-нибудь предохранитель? Ерунда...
Ждать? Зачем ждать, если можно обесточить  самому.  Например,  в  объеме
дома. Ведь в каждом есть электрощит, который находится, как  правило,  в
подвале. Завтра же осмотрю его. В подвале? В подвале... В подвале!..
   Сумасшедшая мысль, пронзившая раскаленной иглой, выкинула меня из-под
одеяла. Проклиная свои  куриные  мозги,  я  мгновенно  застегнул  брюки,
натянул рубашку.
   - Ко-от, ты взбесился? - сонно спросила Ленка.
   - Взбесился, спи! Скоро приду.
   Газовый пистолет,  фонарик  и  монтировку  я  рассовал  по  карманам.
Выскочив из подъезда, почти побежал в сторону  салона  "Сапфир",  гадая,
почему такая простая мысль никому не пришла в голову.

***

   Во дворе ювелирного магазина я  был,  когда  часы  на  руке  пискнули
полночь. Тут сел на ледяную скамейку напротив входа в подвал жилой части
дома, чтобы  восстановить  дыхание  и  тщательно  припомнить  планировку
оганяновского хранилища.  Выкурив  сигарету,  мартовским  котом  шмыгнул
вниз.
   Миновав десять ступенек, включил фонарь, осмотрелся.  Кошки,  сидящие
на трубах отопления,  с  видимой  неохотой  покидали  насиженные  места.
Прямо, слева и справа свет фонарика выхватывал кривые, плохо сколоченные
двери  чуланчиков.  На  них  разноцветными  красками  гордо   сообщались
квартиры владельцев. Нумерация была выполнена художественно произвольно,
но это не имело значения.
   Мне была нужна левая кладовка. Самая левая. И она нашлась. На корявых
досках значилась цифра 5.
   "Ну и славно, - подумал я, с удовольствием просовывая  монтировку  за
накладку замка, - пятая квартира - это хорошо. Завтра пойдем в гости".
   Усилий не потребовалось, монтировку можно было с собою  и  не  брать.
Накладка, скоба и  замок  отлетели  вместе,  кое-как  прилепленные,  они
выполняли чисто декоративную роль.
   От радости я  чуть  было  не  заплясал.  Посреди  небольшой  кладовки
находилось то, ради чего, оставив теплую  Ленку,  я  сюда  примчался,  -
груда обломанных кирпичей.
   Перебравшись через завал и стараясь не очень наследить, я  подошел  к
кирпичной стене... Метровый кусок брезента был плотно приклеен к  кладке
бустилатом. С усилием отодрав один угол, я просунул руку и наткнулся  на
холодную сталь сейфа.
   Ну, это уже кое-что! Это  уже  не  черная  кошка  в  темной  комнате.
Умиротворенный, я вставил замочную бутафорию на место и... насторожился.
Вырубив фонарик, резко метнулся в сторону и застыл, прислушиваясь.
   Я был не один. Стояла  гробовая  тишина,  прерываемая  только  стуком
сердца.  Оно   билось   почему-то   в   барабанных   перепонках,   мешая
сосредоточиться. Кто-то находился рядом - я  это  чувствовал  кожей.  Но
кто? Или он выследил меня, или я, сам того не подозревая, выследил  его.
В любом случае этот кто-то опасен.
   Осторожно, чтобы не шуршать курткой, я  вытащил  пистолет  и,  отведя
руку с фонариком в сторону, включил его.
   - Стоять! Одно движение - и буду стрелять!
   Тягостное ожидание, полное страха и отчаяния, шло оттуда, из темноты.
Меня боялись. Боялись до  тошнотиков,  до  немой  истерики,  кто-то  там
затаился не из хитрости, а онемел,  парализованный  ужасом.  Так  кролик
цепенеет под взглядом удава.  Медленно  я  двинулся  вперед.  Луч  света
выхватывал все те же кривые двери, висячие замки и измалеванные цифры.
   "Это  здесь",  -  понял  я  интуитивно,  когда  увидел  черный  проем
открытого чулана.
   Укутанный в сгнивший саван бледно-серый мертвец, землистый и  жуткий,
с безумными бесцветными глазами, сбил меня с  ног,  прежде  чем  я  смог
что-либо сообразить. Обдав смрадом, мгновенно исчез. Фонарик, выбитый из
рук, погас. Чиркая зажигалкой, я  вскоре  нашел  его.  Он,  слава  Богу,
работал, удалось рассмотреть склеп жуткого старика.
   Матрац на бетонном полу служил постелью.  Стопка  старых  журналов  -
подушкой. Под  потолком,  в  подвешенной  на  трубе  авоське,  болталась
бутылка воды и четвертушка хлеба. На дырявой кастрюле у изголовья стояла
плошка, а рядом была рассыпана горсть разномастных бычков.
   На покалеченном табурете гнил  соленый  арбуз  и  в  мутном  граненом
стакане какая-то пакость. На куче непонятного  тряпья  лежал  обгоревший
том Оскара Уайльда. А вдоль стены, в несколько рядов, выстроились пустые
бутылки из-под шампанского, вероятно собранные для сдачи.
   И это был не случайный  ночлег  бродяги.  Это  был  дом,  место,  где
проживал человек. Подобное я видел не раз и почему-то  при  этом  всегда
вспоминал  нашу   учителку   литературы,   которая   страдальчески   нам
доказывала, что обитатели ночлежки  горьковского  дна  жили  в  скотских
условиях.
   Ее  бы  сюда  на  секундочку!  Как  бы  она  квалифицировала  условия
проживания  сбежавшего  бомжа?  Кстати,  почему  он  сбежал,  причем   в
паническом  ужасе?  Наверняка   ведь   пережил   не   одну   милицейскую
профилактическую  чистку,  мог  бы  уже  и  привыкнуть.  А  тут   страх,
граничащий с умопомрачением. Не мог ведь он сам решиться на  ограбление.
Не тот тип. Бомж в основном старается  тараканом  забиться  поглубже  да
лежать потише, довольствуясь пустыми бутылками и попрошайничеством.
   Сам не мог. Но  вполне  возможно,  видел,  кто  это  сделал.  Неплохо
поговорить бы с ним душевно  и  доверительно.  Только  где  его  искать?
Наверняка теперь  сидит  в  кустах  и  ждет,  когда  я  уберусь  из  его
апартаментов, чтобы вновь согреться от уличного холода.  Температура  на
дворе минусовая, а одет он в рваную гнилую хламиду.  Что-то  похожее  на
стыд или жалость просыпалось во мне.
   "Черт с тобой! - подумал  я,  выходя  из  подвала.  -  Но  завтра  мы
обязательно встретимся. Накроем болезного, а там и поговорим по душам".
   И все-таки кого он боялся?

***

   Я знал, Юрка уходит на работу в  семь.  Проходя  мимо  его  квартиры,
нацарапал ему записку, воткнул ее в дверь.
   Спящая Ленка брыкалась и ругалась, потревоженная в  теплой,  нагретой
постели.
   Мне казалось, я только уснул, как раздался звонок.
   - Ты просил позвонить. Что  случилось?  -  спросил  мужской  голос  в
телефонной трубке.
   - Это кто? - мало что соображая, поинтересовался и я.
   - Президент Клинтон, твою мать, совсем одурел, хроник-ветеран.
   - А-а-а, Юрка, слушай внимательно. - Я  напряг  спящие  еще  мозги  и
коротко рассказал ему о моей ночной прогулке.
   - Ну ты даешь, Кот! Нужно немедленно сообщить начальнику.
   - Конечно, только не немедленно, а медленно.
   - Не понимаю.
   - У тебя всегда с этим делом было плохо. Не время еще, Юрка.  Я  ведь
ничего, кроме дыры в стене да сбежавшего бомжа, не  нашел.  Но  к  обеду
думаю выкопать  что-нибудь  посущественнее.  Вот  тогда  и  преподнесешь
своему шефу жирный праздничный пирог.  А  пока  сделай  вот  что:  пойди
сейчас в этот подвал...
   - Но мне на работу...
   - Позвони Ефимову и, не вдаваясь  в  подробности,  скажи,  мол,  дело
сдвинулось, нужно форсировать.
   - Ладно.
   - Так  вот,  пойдешь  в  подвал  и  аккуратно,  нежно,  как  девушку,
потрясешь того бомжика. Но без резких телодвижений. Ясно?
   - Ясно. А почему сам не потрясешь?
   - Потому что ты получаешь жалованье, а я - нет. И мне необходимо быть
в другом месте. Собирайся и топай! Часов в десять подойду. Дождись.
   - Ты где шлялся всю ночь? - Это  уже  спросила  выходящая  из  ванной
комнаты голая Ленка.
   - Где надо, там и шлялся, прикрой стыд, девка  срамная,  и  приготовь
завтрак.  Да  не,  забудь  про  кошку.  Ступай,  милая,  у  меня  должен
состояться конфиденциальный разговор на высоком уровне.
   - Скотина! - Хлопнув кухонной дверью, Ленка загремела  посудой,  а  я
набрал номер оганяновского телефона и попросил о  встрече.  Он  пообещал
тотчас выслать машину.
   Через полчаса,  сытый  и  умытый,  я  восседал  на  переднем  сиденье
роскошного вартановского  "мерседеса",  которым  управлял  один  из  его
племянников.
   - Ты зачем дядькин сейф бомбанул?  -  спросил  я  на  всякий  случай,
проницательно и всезнающе глядя в его черные грустные  глаза.  Наверное,
так же грустит крокодил, сожравший небольшого бычка.
   - Аи, зачем так говоришь? За такие слова отвечать надо.  Если  бы  не
дядя Вартан, я бы тебя побил.
   - А что, дядя не велел?
   - Нет. Сказал, чтобы обращался культурно. А я дядю уважаю. Люблю.
   - "А я дяденьку не бил, а я дяденьку  любил",  -  гнусаво  пропел  я,
закуривая.
   - Послушай, возьми нормальную сигарету.
   - Я к таким привык.
   - Потом в салоне плохо пахнуть будет.
   - Это твои проблемы. Ты лучше скажи,  зачем  в  мастерскую  шастаешь?
Высматриваешь-вынюхиваешь?
   - Да что вы, честное слово, дурак? Мы там коньяк пьем.
   "Мерседес" тем временем притормозил у  металлических  ворот,  которые
тут же медленно, занавесом,  расползались  в  стороны,  открыв  огромный
двор, яблоневый сад и вычурный фасад двухэтажного дома.
   Из парадной двери появился второй  племянник  и  препроводил  меня  в
гостиную, иначе эту комнату  назвать  было  нельзя.  Лепнина,  позолота,
мрамор. На стенах, куда ни плюнь, гобелены или живопись, явно подлинная.
Принципиально я человек независтливый, иначе,  при  моей  специальности,
далеко не пойдешь, потому как  зависть  отвлекает  от  главного.  Трудно
сосредоточиться на том первостепенном,  что  должно  полностью  занимать
тебя в эту минуту. Вот и привык довольствоваться тем малым, что имею. Но
в данном  случае  во  мне  гадюкой  зашипело  злобное  раздражение.  Это
чересчур - хрюкать в золотой ванне, брезгливо ухмыляясь, когда шахтеры и
педагоги по полгода не получают зарплаты. Нувориш трахнутый!
   - Константин Иваныч, рад вас видеть, - протягивая руки, ко мне спешил
Оганян в шикарном костюме. - Вы что-то узнали?
   -  Это  здесь  вы  собираетесь  голодать,  изнуряя  себя  непосильной
работой? - вместо ответа, не без сарказма  спросил  я,  обводя  взглядом
бесстыдную роскошь.
   - Нет, это придется продать.
   - Ай-я-яй, дешево-то как, всего за триста "лимонов".
   - Триста никто не даст, не тот город.
   - Не делайте из меня идиота. Если трехкомнатная  квартира  стоит  сто
пятьдесят, то этот...
   - Собственно, зачем вам его стоимость? Я к вам  обратился  не  как  к
оценщику, мне нужно найти пропавшее...
   - Сколько процентов? - жестко, в лоб влепил я.
   - С трехсот - десять.
   - Пять "лимонов" авансом, сейчас.
   - Как вам будет угодно. Я еще вчера предлагал. Вы что-то прояснили?
   - Да.
   - Замечательно! - С трудом сдерживаясь, чтобы в меня не вцепиться, он
плюхнулся в кресло. - Кто? Кто-нибудь из моих?
   - Я не знаю, кто ограбил.
   - Но...
   - Зато знаю, как ограбили. А это, согласитесь, не так уж мало.
   Заметно потеряв интерес, он вяло спросил:
   - Ну и как?
   - Довольно необычно, мне кажется.
   - Опять версии, предположения?
   - Работал всю ночь, домой явился под утро,  на  меня  было  совершено
нападение,     -     нахально     врал     я,     повышая      авторитет
проницательно-бесстрашного сыщика.
   - Да, конечно. И что же вам удалось узнать?
   - Но... Я полагаю...
   - Ах да, вы правы, одну минуту.
   Он  вышел,  оставив  дверь  приоткрытой.  Через  пять  секунд  оттуда
показалась медвежья голова сенбернара со скорбными  глазами  ростовщика.
Глаза слезливо оглядели гостиную и остановились на мне.
   Пес, видимо, хотел что-то сказать, потому что начал протискивать свою
бело-рыжую шкуру через щель дубовых дверей. Мне стало неуютно, на всякий
случай я приготовился стрелять. "Черт с ним, - подумал, - вырубимся, так
вместе". Но барбос агрессии не  выказывал,  напротив,  подойдя  ко  мне,
доверчиво положил слюнявые брыли на отглаженные брюки.  Я  погладил  его
огромную рыжую голову, но тут же понял, что делать этого не следовало. В
знак особого расположения и признательности пес обнял меня  за  плечи  и
слегка, от подбородка до темени, ли