так, а можешь сварить холодец, - опять  после  паузы,  зловеще  пообещал
голос. - Дегенерат, ты зачем ездил в милицию?  (Пауза.)  Тебя,  кажется,
предупреждали, или у меня неверная информация?
   - Извините, но я ездил по другому делу.
   - Расскажи об этом моему покойному дедушке.  Я  прекрасно  знаю,  что
твой телефон на "собачке", но не в этом  дело.  Меня  вы  все  равно  не
достанете. (Пауза.) Тебе я даю последний шанс,  не  поумнеешь,  получишь
уже не уши, а мертвые тела. Так что же?
   - Я согласен, что мне делать?
   - Ты деньги нашел?
   - Только двадцать миллионов, - почему-то соврал я.
   - Как двадцать... Ты что... (Долгая, тяжелая пауза.) Ты думаешь,  что
говоришь? (Пауза.) Слушай меня: если сегодня к утру ты не находишь  хотя
бы сорока миллионов... (Пауза.) то говорить мне с тобой не о чем. Видно,
ты давно хотел получить труп своей подруги.
   - Подождите, к утру я найду эту сумму.
   - Не сомневаюсь, но учти, остаток внесешь через три дня, не позже.  А
теперь слушай внимательно, времени мало. Сегодня (Пауза.) в десять  утра
ты должен сидеть в шашлычной, она находится за первым ГАИ  по  Самарской
трассе. Но если мы... (Пауза.) унюхаем хотя бы слабую  ментовскую  вонь,
тогда... Сам понимаешь. До свидания.
   - Погодите, дайте трубку Валентине.
   - Невозможно, она сейчас очень далеко, но пока еще на этом свете...
   Трубку положили. Нервным, коротким импульсом заквакал зуммер.
   Чертовщина какая-то, первый раз слышу,  чтобы  вымогатели  так  долго
вели телефонный разговор со своей жертвой, причем будучи уверенными, что
их прослушивают. Полный маразм! И  что  это  за  странные  периодические
паузы? Они совсем уж непонятны. Голос красивый, речь правильная, говорил
со мной человек явно  неглупый.  Интересно,  откуда?  Я  набрал  телефон
связистов, но на мой вопрос капитан Колтаев ответил отрицательно, в  том
смысле, что не пошел бы я на хутор... То, что я есть тот самый Гончаров,
по чьей просьбе устроено прослушивание, его волновало мало. Несмотря  на
поздний, или, наоборот, ранний час, пришлось действовать через  Ефимова.
Вскоре я узнал, что звонили мне из Самары, с квартирного телефона, номер
известен, разговор  записан  и  его  продолжительность  составляет  одну
минуту сорок секунд. В половине первого сам  полковник  поинтересовался,
что я намерен предпринять. А что мне оставалось делать, как не  идти  на
поводу  у  мерзавцев,  хотя  я  и  понимал,  что  вымогательство   будет
продолжаться, пока в моих карманах не останется ни копейки. Или же я сам
прекращу этот беспредел, узнав имена негодяев. Меня не оставляла  мысль,
что аферисты находятся где-то рядом,  возможно,  я  даже  знаю  их.  Нет
ничего хуже, чем быть слепой дойной коровой в грязных руках деревенского
вора, живущего рядом с тобой. Ну ладно, Гончаров, достаточно абстрактной
философии, посмотрим  на  ситуацию  конкретней.  Безусловно,  преступник
работает неглупо, в клещи меня взял основательно,  но  и  он  непременно
совершит ошибку,  если  уже  не  совершил.  Надо  только  хорошенько  ее
поискать. Взять хотя бы только что состоявшийся разговор. Он тебе  сразу
же показался странным. Почему? Во-первых, потому что ты  думал  услышать
знакомый тебе голос молодого приблатненного парня, а услышал незнакомую,
правильную речь. Хорошо, но что-то еще тебя  удивило,  что?  Конечно  же
паузы. Ну и что? Пауза на то и дается, чтобы прежде  подумать,  а  потом
сказать. Но что-то уж больно долго думал мой собеседник. На тупого он не
походил. Тогда что? Хрен его знает, надо завтра  внимательно  прослушать
запись, перед тем как отправляться на рандеву.  Ефимов  спросил,  что  я
намерен предпринимать, то бишь подключать группу захвата или  нет.  Если
нет, то забирай телефонную запись и катись к чертовой матери, а если  да
- то пиши официальное заявление. Вот такой расклад на  сегодняшний  день
мы имеем, господин Гончаров. Думай, Федя, думай. Но думать Федя не  мог,
потому что постепенно глаза его закрылись, и он захрапел.
   Я спал на мягком, удобном диване  в  небольшой,  полутемной  комнате.
Спиною ко мне стоял какой-то мужик и разговаривал по телефону. Ничего  в
этом удивительного не было, если бы не одно странное обстоятельство.  По
телефону он разговаривал со мной. Казалось бы, нет ничего проще, разбуди
человека и общайся вживую, спокойно и без нервов, а он по телефону:
   - Ты бабки нашел?
   - Только двадцать лимонов.
   Мужик вопросительно  смотрит  в  потолок,  оттуда,  как  Божий  глас,
слышится гневный вопрос: "Как двадцать?"
   - Как двадцать? - послушно спрашивает меня мужичок.
   - ...Он что? - вновь вопрошает голос свыше.
   - Он что? - вторит ему мой странный собеседник.
   Потный, с явными признаками температуры, я с трудом проснулся,  перед
глазами неотвязно, словно ожившая картина, стояло сновидение. Боже  мой,
ну почему ты такой недоумок, что даже  Господь  Бог  пришел  к  тебе  на
помощь, видимо, его ты тоже достал, не выдержал старик, шепнул на  ушко,
спасибо ему.
   Конечно же только так  и  можно  объяснить  непонятные  паузы,  вдруг
возникавшие в нашем диалоге. Видимо, тот,  с  кем  я  разговаривал,  был
просто  передающим  звеном,  а  основной  герой  сидел  на  параллельном
телефоне, слушал мои ответы и исходя из них  угрожал  либо  задавал  мне
вопросы. Просто и гениально.
   В половине восьмого  в  дверь  постучали.  Товарищ  полковник  пришел
поздравить меня с воскресным днем, а также сообщить  номер  выловленного
телефона и его адрес. Я его вежливо выслушал, а затем немного огорчил:
   - Николаич, этот телефон вместе с адресом можно засунуть  в  задницу,
скорее всего, там проживает какой-нибудь алкаш, который за пару  пузырей
согласился предоставить свой телефон, а другой алкаш за такую  же  плату
продал свой голос.
   - Откуда такая уверенность, Гончаров? Ты что, там был?
   - Почти! Вы прослушивали запись?
   - Да, по телефону.
   - Вас не смутили странные, лишенные смысла паузы? Всякая пауза должна
нести смысловую нагрузку. В нашем же случае  этого  нет,  паузы,  причем
затяжные, бессмысленны.
   - Вообще-то я сейчас припоминаю, ты  прав.  Но  как  до  тебя  дошло?
Дурак, дурак, а умный!
   -  Это  все  потому,  что  я  был  очень  хорошим  и   проницательным
следователем, но ваш предшественник этого не ценил...
   - И выгнал тебя за пьянку, это мы знаем. Но не для того я поднялся  с
постели в выходной день в шесть  утра,  чтобы  читать  тебе  мораль.  Ты
что-нибудь решил? Надумал?
   - А что тут думать, прыгать надо. Поеду отдам ему задаток.
   - Хвоста будешь брать? Он, скорее  всего,  тебя  с  полдня  помотает,
прежде чем укажет на определенное место, то, где оставить деньги.
   - Я тоже так думаю, но захват брать с  собою  очень  опасно.  Скотина
попалась умная и расчетливая. Он предвидит несколько различных вариантов
на два хода вперед. Пока для меня не  рисуется  даже  его  силуэт.  Нет,
брать группу очень рискованно. Я  даже  не  знаю,  стоит  ли  привлекать
Ухова. Усекут, и поезд уйдет.
   - Но одному ехать тоже не дело, ты его хоть в  багажник  закинь,  или
еще как-то...
   - Это сделать надо было вчера. Сейчас они  наверняка  уже  следят  за
машиной. Ваше появление здесь, возможно, тоже зафиксировали. Но ему,  по
его  заявлению,  на  все  наплевать.  Он  почему-то   уверен   в   своей
неуязвимости. Это настораживает. Почему? Есть три ответа:  он  прекрасно
осведомлен о наших  действиях,  он  наделен  большими  полномочиями,  он
уверен в нашей глупости. Если брать вариант первый, то он среди нас, что
маловероятно. Человек с полномочиями и без  криминальных  приемов  имеет
достаток. Остается последний вариант,  он  мне  нравится  больше  всего,
потому что это соответствует действительности.
   Но  мне,  кажется,  пора,  "рассвет  уже  полощется".  Хочу  приехать
пораньше, хотя он, наверное, и это предвидел.
   - Ладно, Костя, я бы поступил так же, ни пуха тебе ни пера. И еще,  я
знаю, что у тебя некоторые затруднения с деньгами...
   - Спасибо, когда будет нужно, я непременно обращусь к вам.
   Шашлычная  за  первым  постом  ГАИ  работала  круглосуточно.  Четверо
небритых водил-дальнобойщиков серьезно и угрюмо пили водку, зажевывая ее
свиным шашлыком. Они молчали, давно уже все друг другу сказав.  Судя  по
всему, застряли они здесь надолго.  Я  расположился  за  одним  из  двух
стоящих у окна столиков, так мне удобнее было контролировать обстановку.
Машина стояла в десяти метрах, и я мог не бояться дружеских сюрпризов от
вымогателей.
   Пухленькая молоденькая армянка притащила  мне  две  палки  шашлыка  и
бутылку забытого лимонада "Дюшес".  Когда  я  протянул  ей  деньги,  она
отрицательно замотала головой и кивнула на мой автомобиль:
   - Это ваша машина?
   - Пока да, а что?
   - За вас уже уплачено. Вам велели передать, - она присела напротив, -
вам велели передать, чтобы вы покушали, а в десять двадцать садились  за
руль и ехали в  сторону  Самары  по  новой  дороге  со  скоростью  ровно
шестьдесят километров в час.
   Она привстала, собираясь уйти, но я ухватил ее руку:
   - Подожди, ласточка, не торопись, в жизни никогда не надо торопиться,
присаживайся, выпей лимонадику, может, тебе коньячку заказать?
   Отрицательно помотав головой, она все-таки послушно села.
   - Рассказывай, голуба, что за меценат такой выискался, чтобы меня  по
утрам шашлыками кормить? Или он всех подряд благодетельствует? Какой  он
из себя,  толстый,  тонкий,  коротышка  или  оглобля?  Сколько  он  тебе
заплатил? В чем был одет, какой тип лица? Говори, или  придется  сделать
это в другом месте.
   - Я... Я не знаю. Он в машине сидел, на  нем  был  капюшон  и  темные
очки. Откуда я знаю, какого он роста, если он сидел? На вид не хилый. Он
подъехал и посигналил, я вышла, чё, говорю, орешь? А он мне  протягивает
новую сотню и спрашивает: "Хочешь?" Я говорю: "Конечно, только не дам, я
не какая-нибудь там..." А он говорит: "Мне этого не надо. Сегодня  утром
приедет один кореш на машине с номерами В-304,  так  ты  его  накорми  и
передай..." Вот я накормила и передала, а больше  я  ничего  не  знаю  и
знать не хочу.
   - Когда это было?
   - Часа в два ночи, я за столиком дремала, народу совсем не было.
   - Спасибо, ласточка, дай Бог тебе хорошего жениха. А марку  машины  и
номер ты не запомнила?
   - Нужны мне сто лет его номера, а  приехал  он  на  "семерке"  белого
цвета.
   В установленное мне негодяем  время  я  тронулся,  не  зная  конечной
точки, не зная времени икс. Ползти со скоростью шестьдесят километров  в
час по скоростной магистрали, когда мимо тебя проносятся десятки тяжелых
машин, занятие не из приятных, тем более когда из проходящего транспорта
на тебя смотрят  как  на  идиота.  Так  я  пилил  около  часа,  не  видя
каких-либо изменений. Мне это стало порядком надоедать, так можно  и  до
Ташкента доехать.
   Сегодня,  в  воскресный  день,  трасса  была  свободна.   Потрепанная
"копейка" пошла на обгон,  но,  поравнявшись  со  мной,  вдруг  сбросила
скорость. Кажется, сегодня она обгоняет меня второй раз. Мы  шли  бок  о
бок, и расстояние между машинами было не  более  метра.  Возле  водителя
сидело непонятное  чучело  в  синем  пуховике.  Толстый  мохеровый  шарф
закрывал всю нижнюю часть лица, а верхнюю прятали большие солнцезащитные
очки и низко надвинутый капюшон.
   Чучело открыло окно и протянуло руку в черной  замшевой  перчатке.  Я
согласно кивнул и тоже опустил стекло.
   - Чего тебе, зема? - прикинулся я дурачком, пытаясь его  разговорить,
но чучело  оказалось  на  редкость  строптивым  и  злобным.  Оно  что-то
забубнило в шарф, нетерпеливо  показывая  перстами  "мани-мани".  Дальше
испытывать его терпение я не решился, и так я  кое-чего  узнал.  Мне  не
оставалось ничего иного, как с радостной улыбкой протянуть  ему  мешочек
валюты, а так бы хотелось  взведенную  гранату.  Он  внимательно  изучил
содержимое кошелька и дал мне отмашку, предлагая мне следовать дальше на
Самару. Сама же "копейка", резко уходя влево, пошла на  разворот.  Номер
увидеть я успел, но что  это  даст,  наверняка  он  липовый  или  вообще
водитель к этому делу непричастен, а просто сшибал левака. Матеря черта,
его душу и мать, а иже с ними и Валентину, я вдавил педаль газа.
   Дом, в котором проживал мой ночной абонент,  находился  в  центре.  В
половине  первого  я  входил  в  его  подъезд,  ожидая  увидеть  грязную
ободранную дверь тридцатой квартиры.  Но  оказался  не  прав.  Состояние
двери оказалось вполне нормальное, у меня хуже. На мой звонок  отозвался
детский пискливый голосок.
   - Кто там? - спросил он очень заинтересованно.
   - Это я, почтальон Печкин.
   - А меня зовут Катя, а как тебя?
   - Константин Иванович, а где папа с мамой?
   - Мама на работе, а папа с друзьями  пошли  пить  пиво,  папка  вчера
много денюжек заработал, он мне купил красивое пальто, и за это мамка на
него сегодня не ругалась, а тебя я все равно не пущу, потому что ты меня
изнасилуешь и убьешь. Ты уже много девочек изнасиловал и убил?
   - Еще ни одной,  -  автоматически  ответил  я,  не  вполне  осознавая
вопрос. - Катя, а как зовут твоего папу?
   - Што ли, не знаешь? Мамка говорит, што его уже вся алкашня знает.  А
ты, што ли, не алкаш?
   - Алкаш, - честно признался я.
   - Ну вот, - торжествующе сказало дитя. - А  говоришь,  што  папку  не
знаешь.
   - Правда не знаю, а к вам вчера приходил дядя?
   - Приходил, он мне конфеты принес, только я уже спала.
   - А кто этот дядя? Ты его знаешь?
   - Ну я же спала, не понимаешь, што ли. Спроси у папки, он в пивнушке.
   - Как же я спрошу, если не знаю, как его зовут.
   - Ну прямо... Спросишь Суслика, его так мамка зовет.
   - Очень приятно, как твоя фамилия?
   - Я Катя Букина, мне шесть лет, уже весной я пойду в первый  класс...
- охотно начала она сообщать свои анкетные данные, но я уже спускался  с
лестницы.
   Ординарная стекляшка ближайшей пивной пользовалась  широким  народным
признанием. Три десятка алкашей разных категорий недурно проводили здесь
свой досуг. Но как среди них найти единственного,  нужного  мне  Суслика
Букина? Пиво я не люблю, водку мне нельзя по причине наличия  машины,  а
просто так подходить и спрашивать чревато  дурными  последствиями.  Взяв
пару кружек ненужного мне пива,  я  подкрался  к  подходящей  бригаде  и
скромно пристроился с краю.
   Шел интересный и нравоучительный разговор о том, кто, когда и сколько
раз попадал в трезвяк. Я внимательно слушал, поддакивал и даже несколько
раз чего-то вякал, покуда на меня не обратили внимания.
   - Мужики, - размашисто начал я, - как мне найти Букина?
   - Я Букин, - тут же отозвался опрятный парень  интеллигентного  вида,
со знакомым мне голосом, - а что вы хотели?
   - Хочу с вами поговорить.
   - Да, я вас слушаю, в чем дело?
   - Понимаете, разговор несколько необычный и требующий...
   - Я понял, мужики, я на секунду выскочу.
   - Давай, может,  как  вчера,  подвезет,  если  что,  крикни,  мы  ему
вывернем... - загалдела гоп-компания, и я понял, что  вчера  в  этой  же
пивной состоялось знакомство Суслика с интересующим меня лицом.
   - Тот мужик когда приходил? - едва  мы  вышли,  без  всяких  прелюдий
начал я жестко и напористо.
   - Какой мужик? - наивно спросил Суслик. - Вы о чем?
   - Ты мне тут пушистыми ресницами не хлопай, не то я тебя так  хлопну,
что дочка Катя не узнает. Колись, падла, или  будем  говорить  в  другом
месте. Я тот самый Гончаров, с которым ты, собака, вчера разговаривал по
телефону. Нас записали, так что не дергайся, Суслик!
   - Вас понял, но мне и говорить-то нечего. Он пришел сюда перед  самым
закрытием, купил всем по пиву, взял бутылку водки, а  потом  спрашивает,
мол, у кого из вас есть телефон. Я  ему  говорю,  у  меня  есть.  Ну,  а
остальное вы знаете.
   - Как его зовут, во что одет, сколько тебе заплатил?
   - Не слишком ли много вопросов вы задаете?
   - Ты стал соучастником преступления и из рядового, безобидного алкаша
превратился в преступника,  если  хочешь,  чтобы  тебе  завтра  принесли
повестку, то пожалуйста, я препятствовать не буду.
   - Я понял, он дал мне сотню новыми, а потом,  когда  я  согласился  с
вами говорить, добавил еще две. Назвался он дядей Володей, а одет был  в
синий пуховик с капюшоном, который не откинул даже в квартире. Больше  я
ничего не знаю, хоть бейте меня, хоть режьте. Роста он был  среднего,  а
рожа укутана шарфом. Мне придется возвращать эти деньги?
   - Оставь их себе, полудурок, да смотри, больше в такие игры не играй,
они могут кончиться тюрягой. И вообще подумай о себе, молодой парень,  а
до чего себя довел, смотреть противно. О себе не думаешь, так о  ребенке
хоть подумай, она даже не знает, как тебя зовут... Суслик и Суслик.  Уже
имя человеческое потерял.
   На меня вдруг накатило педагогическое настроение, если бы  кто  видел
из моих знакомых, умерли б со смеху.
   Если бы не Валькина дурацкая афера, то  все  бы  было  чудесно.  Ярко
светило  солнце,  склонив  голову,  понуро   стоял   Суслик,   полностью
раскаявшийся   в   своих   грехах.   Хотелось   жить   и   бороться    с
несправедливостью. Ясным морозным днем снежная обочина черного  асфальта
рассыпалась миллионами алмазов.
   Я шел под сто сорок, а  мысли  оставались  заторможенными.  Отчетливо
рисовалась только синяя копна пуховика и протянутая рука,  закованная  в
черную замшу перчатки... Все это детали, а вот его абсолютное  нежелание
говорить заслуживало более пристального внимания.  Он  отказался  подать
голос даже через шарф, как это делал раньше. Почему?  Ответ  однозначен,
он не хотел быть узнанным, а значит, я с ним знаком.
   На аэропортовской развилке голосовала одинокая фигура, я  остановился
и не пожалел. Рядом со мной оказалось юное,  румяное  существо  женского
пола. Оставшиеся пятьдесят  километров  пролетели  как  одна  минута.  Я
подвез ее до самого подъезда и выклянчил домашний телефон. Старый  хрен,
а туда же, думал я, подруливая к гостинице.
   Сразу же с порога меня встретил телефонный звонок.
   - Вы мне хоть войти дайте, - гаркнул я в телефонную трубку.
   - Мне кажется, ты уже вошел, -  рационально  ответил  Ефимов,  -  как
успехи? Ты видел кого-нибудь в лицо?
   - Конечно, моего ночного абонента, но он лицо  случайное,  я  в  этом
уверен на девяносто процентов, а вот главная рыбина,  ущучившая  деньги,
была, словно кокон, завернута с ног до головы. Я не услышал от  него  ни
единого слова, хотя и  усиленно  провоцировал.  Он  был  на  задрипанной
светлой ноль первой с госномером таким-то, проверьте, если  это  вас  не
затруднит. Но скорее всего, автомобиль наемный.  Мне  кажется,  афериста
нужно искать среди моих знакомых.
   - Подумаем. Слушай, я сегодня разговаривал насчет  твоей  квартиры  с
одним  толковым  адвокатом,  ты  его  знаешь,  некто  Семушкин  Владимир
Яковлевич, он согласился ознакомиться с твоими квартирными документами и
по возможности помочь, ты как?
   - Мужик он богопротивный, как четыре малярийных болота, но бульдожьей
хватки у него не отнять. Профессионал высокого класса. И если есть  хоть
один шанс против десяти, за дело он берется. Но  вся  беда  в  том,  что
дерет он за свой труд три шкуры, а платить мне, сами знаете, нечем.
   - Это не твоя головная боль. Он вообще не возьмет денег.
   - Ха-ха! Не смешите меня,  Алексей  Николаевич,  я  сейчас  описаюсь.
Семушкин не возьмет денег! Да он скорее удавится.
   - Ты хоть обкакайся, а я сказал - не  возьмет,  значит,  не  возьмет.
Очень он большое уважение к нам заимел. Так ты говоришь, афериста  нужно
искать среди твоих знакомых...
   Среди знакомых, про себя повторил я, но кто из них способен на  такую
подлость? Даже представить было трудно. Знакомый и, возможно,  музыкант.
Но знакомых музыкантов, если не считать Бориса, гитариста драматического
театра, у меня нет. Битых полчаса я  напрягал  свою  память,  но  ничего
похожего обнаружить в ней мне не удалось.
   Я довел свои мозги до с