стественно, первым делом я подумал на горничную или  уборщицу,
как там ее, ажурные  белые  штанишки  по  имени  Светка.  Вчерашний  мой
нечаянный  презент.  Ну,  держись,  Светка-конфетка,  сегодня   Гончаров
устроит тебе настоящую Вальпургиеву ночь. Сегодня он оторвется  на  тебе
до полного полового истощения. Сегодня ему не помешает  никакой  носатый
Иванов, что так некстати пришел к нам вчера, сегодня...
   От гомерического хохота я повалился на кровать и засучил от  восторга
ножками. Боже мой, Гончаров, а ты и в самом деле круглый болван.  Искать
разгадку за тридевять земель, когда она у тебя под носом! Тупица! Трижды
была права воспитательница детского сада, когда  впервые  тебе  об  этом
сказала.
   Я поскакал к  администратору  и  с  порога  спросил,  как  мне  найти
девчушку-потаскушку с кодовым именем Светка.
   - Вы жилец? - строго спросила сухопарая дама. - Если  жилец,  то  вам
нельзя!
   - Девушка, ну конечно, я пока еще жилец. Но что и почему мне  нельзя?
Объясните толком.
   - То самое нельзя! Жильцам это не разрешается!
   -  А-а-а,  -  протянул  я  понимающе,  -  конечно,  это   прерогатива
мертвецов.
   - Перестаньте паясничать, вы отлично понимаете, что я имею в виду.
   - Я-то понимаю, но почему  вы  думаете,  что  я  непременно  хочу  ее
трахнуть? Впрочем, всякий понимает в меру своей испорченности. Наверное,
на этот счет у вас недавно появились проблемы.  Я  могу  чем-нибудь  вам
помочь? - Несло меня по бурной реке хамства, пока неожиданный  порог  не
прервал мой словесный понос.
   - А вы, оказывается, понимаете толк в женщинах. Ждите, я непременно к
вам приду. Какой у вас нумер?
   Проблеяв что-то непонятное, я  моментально  слинял.  Черт  ее  знает,
может, бабуля хохмит, а может, сумасшедшая, и  тогда  мне  будет  не  до
смеха,  лучше  подобру-поздорову  убраться.  Себе   вослед   я   услышал
дребезжащий старческий смех. Старушка  веселилась,  а  я  отправился  на
поиски ажурных штанишек.
   В номере 257, где, по раздобытым мною сведениям, она должна была мыть
пол, дверь не открывали. Я немного постоял, прислушиваясь, и понял,  что
половым вопросом  она  занимается  действительно  добросовестно,  но  на
качественно ином уровне.  Подслушивать  далее  не  имело  смысла,  но  и
упускать ее не хотелось. Я расположился в холле напротив, ожидая,  когда
юная срамница закончит работу.
   Управилась  она  в  темпе  аллегро.  Только  блудница  показалась   в
коридоре, я тут же утащил ее в свой номер. Дуреха, она думала,  что  мои
помыслы чисты и ей предстоит еще немного подзаработать. У меня же  мысли
работали в ином направлении. Я позволил ей раздеться, а потом,  забросив
ее вещи на балкон, участливо спросил:
   - Светка-конфетка, а ты хочешь здесь работать?
   - Конечно хочу, давай скорее, мне некогда. Зачем мою одежду на балкон
выбросил?
   - А для того, чтоб ты была голой, когда сюда придет ваш  директор,  я
его сейчас вызову. Расскажу, как ты к мужикам пристаешь.
   - Ну и чё? - недоумевая, спросила она, глядя на меня как на придурка.
- Не хочешь - не трахай! Делов-то. Зачем  только  позвал,  время  отнял.
Давай одежду, а директорами меня не пугай, время не то. Он тебе за  меня
головешку скрутит.
   - Пока он это сделает, ты уже в ментовке сидеть будешь.
   - Это за что, интересно?  Ты  меня  не  пугай,  я  сама  кого  хочешь
напугаю. Не на ту нарвался.
   - Я, дитя мое, тебя не пугаю, мне доподлинно известно, что  ты  вчера
сообщила своим дружкам, как мне в номер принесли баксы. И  даже  указала
точную сумму, а кроме тебя, меня и того мужика, что  принес  деньги,  об
этом  не  знал  никто.  Всасываешь?  Сейчас  я  вызываю  милицию,   пишу
заявление, и ты за решеткой "в темнице сырой". А мне поверят сразу,  там
у меня друзей много. Я постараюсь, чтобы тебя сразу определили  в  самую
крутую камеру,  знаешь,  с  такими  битыми  бабами-лесбиянками  лет  под
шестьдесят. Прикинь,  что  от  тебя  останется  через  неделю.  Подумать
страшно, но проституцией ты заниматься уже не сможешь. За тебя не  дадут
и ломаного гроша.
   Такое море лапши я выплеснул ей на уши, что самому  стало  ее  жалко.
Она же только скептически улыбалась, насмешливо  глядя  на  меня  из-под
полуприкрытых ресниц. Я разозлился и наподдал еще:
   -  А  однажды  вечером,  после  допроса  с   пристрастием,   конвоиры
перепутают камеры и закроют тебя с десятком отпетых уголовников-мужиков.
И тогда ты сразу пожалеешь, что обула дядю Костю и  вообще  родилась  на
свет.
   - Дядя Костя, кончай мне сушить мозги, сегодня твое фуфло не прокатит
даже в пятом классе.
   - К сожалению, да. Но ведь  ты  же...  -  Я  внутренне  напрягся  для
решающего броска. - Ведь ты же меня ограбила!
   - Ну и что? Ну и ограбила. А ты докажи! Не пойман - не вор!
   Ничего большего мне от нее не требовалось, по крайней мере на  данном
этапе. Ласково улыбаясь, я отдал ее вещи, ожидая,  когда  она  оденется,
потом только предложил внимательно прослушать запись.
   Девка оказалась истеричкой, совсем не той, что была пять минут назад.
Сперва  она  попыталась  устроить  картинку  изнасилования,  а  когда  я
спокойно вышел за дверь, предоставив  ей  полную  свободу  артистических
фантазий, она выскочила следом, умоляя меня вернуться.
   - Дядя Костя,  я  не  виновата,  это  все  они  придумали...  И  меня
заставили... Я не хотела... Они насильно...
   - По-другому не бывает. Скольких потаскух я выслушал, а сценарий один
и тот же. Но перейдем к делу, кто они такие?
   - Знакомые пацаны...
   - Конечно, я помню, что по  снегу  меня  катали  далеко  не  барышни.
Говори конкретно, кто такие, где живут,  как  фамилии,  где  работают  и
давно ли вы этим промыслом занимаетесь?
   - Дядя Костя... Я не могу...  Они  предупре-е-е-дили  ме-е-еня,  если
кому-ни-и-будь рас-ска-а-ажу, то они-и ме-е-ня у-у-убью-ю-ют.
   - Это ваши проблемы, нехрен было к ним лезть. Мне  же  давай  адреса,
или я сейчас же вызываю милицию.
   - Дядя Костя, я их боюсь! - попыталась завыть девка в  полный  голос,
но вовремя опомнилась, испуганно взглянув на дверь. - Лучше уж в тюрьму,
чем к ним в лапы.
   - Успокойся, не реви, выход всегда можно найти, если подойти к делу с
умом. Сделаем так, чтобы  овцы  были  целы  и  волки  сыты.  Я  не  буду
впутывать тебя  в  эту  историю,  скажу,  что  случайно  подслушал  твой
разговор с ними. Когда и откуда ты давала им наколку?
   - Вчера, сразу же после того, как ушла от  вас.  Я  позвонила  Рахиму
домой из автомата, что внизу, в фойе, возле пальмы.
   - Что ты ему рассказала? Говори конкретно, это очень важно  для  тебя
самой. Ты обращалась к нему по имени?
   - Да, я сказала, что есть клиент, назвала точную сумму и описала, как
вы одеты. Он, как всегда, пообещал мне  десять  процентов,  но  пока  не
отдал.
   - Этого я знать не должен,  ведь  я  не  мог  слышать,  что  он  тебе
отвечает, одно скажу, совсем  они  твой  труд  не  ценят.  У  тебя  есть
записная книжка?
   - Да, конечно, а что?
   - Там записан телефон этого самого Рахима?
   - Записан, Рахим Каримов.
   - А его адрес?
   - Адреса нет, но я так помню, у него частный дом, Чехова, 96, он  там
с братом и женой Нинкой живет.
   - Отлично, запишешь адрес  в  книжку  и  отдашь  ее  мне.  Если  что,
скажешь, потеряла или украли. Действуй.
   Нужный нам дом не казался ветхим. Среди отживших свой  век  хибар  он
смотрелся добротно и внушительно. Уже стемнело,  и  над  крыльцом  уютно
горели два фонаря, обещая тепло и  покой.  План  операции  мы  с  Максом
разработали заранее и теперь терпеливо ждали благоприятной минуты. Между
делом Макс сообщил  мне,  что  Труфанов  Юрий  Николаевич  действительно
проживает в нашем городе,  но  мужчина  он  порядочный  и  за  всю  свою
восьмидесятилетнюю жизнь не совершил ни единого  преступления,  если  не
считать двух инцидентов, когда бил морду соседу. А паспорт  потерял  год
назад, о чем сразу же заявил в милицию.
   Стояли мы в тупичке, чтобы не привлекать внимания, свет не  зажигали,
довольствуясь угольками бесконечных сигарет.  За  рулем  сидел  я,  Макс
расположился на заднем сиденье, как  всегда  спокойный  и  невозмутимый.
Дверь дома открылась,  и  мы  насторожились.  На  крыльцо  вышел  мужик,
закурил сигарету и  поперся  в  пристройку,  наверное,  приспичило.  Еще
дважды тревога была ложной. Но в конце концов наш час пробил. К  калитке
подошла женщина и попыталась открыть ее своим ключом. Не  торопясь,  без
лишнего шума я подъехал вплотную.
   -  Простите,  добрый  вечер,  -  чуть   приоткрыв   дверцу,   вежливо
поздоровался я. - Вас Ниной зовут?
   - Да, а что? Я...
   Больше ничего она сказать не успела, потому что Макс сработал четко и
безукоризненно. Не успела она и пикнуть, как  беспомощно  барахталась  в
его опытных объятиях, а я уже гнал по узенькой улице  частного  сектора.
Ничего не понимающую бабу было жалко, но себя больше.
   - Макс, - через плечо попросил я, - ты поаккуратней с ней, не поломай
ничего, она нам живая нужна, а вы, фрау-мадам,  не  бойтесь,  насиловать
вас не будем, убивать тоже.
   Баба притихла, прикидывая, на кой же тогда ляд она нам  нужна.  Возле
неприметного автомата на выезде из города, там,  где  была  припаркована
уховская "шестерка", я остановился, набрал  заветный  номер  и  попросил
товарища Рахимова.
   - Какой я тебе товарищ? - недовольно прогундел знакомый голос. - Ишак
тамбовский тебе товарищ! Чего тебе надо?
   - Подъедешь, козел, туда, где вы сегодня с  утра  меня  потрошили,  и
привезешь те две тысячи плюс пятьсот  баксов  за  моральные  издержки  и
оскорбления. Я не шучу.
   - Ты, мужик, как ты меня вычислил?
   - По записной книжке  твоей  подруги,  скажи  ей,  чтоб  впредь  была
внимательней, а то могут возникнуть еще худшие неприятности.
   - Хорошо, приеду,  жди,  дружище!  -  Что-то  в  его  голосе  мне  не
понравилось, наверное, обилие меда.
   - Рахимчик, - так же сладкоголосо запел  я,  -  ты,  лапушка,  скорей
приезжай, Нинку-то свою не жди. Не  придет  твоя  Нинка.  Привет  велела
передать. Оченно тебя видеть хочет.
   Трубка  подавилась  соплями,  должно  быть,  товарищ  Рахимов   очень
расстроился. Он долго кашлял и пукал, пока наконец не пришел в себя.
   - Константин, - заговорил он совершенно другим голосом, - где она?
   - В лесу. А ночью в лесу холодно и страшно. Ночью в лесу  волки  злые
бегают. Разве они имеют жалость к одинокой порядочной женщине?
   - Прекрати, сейчас я приеду.
   - Только один и без глупостей. Она будет в надежном месте. Учти это.
   Повесив трубку, я на секунду задумался, не совершил ли я какой-нибудь
ошибки. Вроде нет. Пока все идет по плану. Садясь в машину, я объявил об
этом Максу.
   - Что вы задумали, изверги! - затарахтела наша заложница.
   - Продать тебя за две с половиной тысячи баксов, что, дешево?
   - Мерзавцы, я все расскажу  своему  мужу,  он  из  вас  сделает  кучу
дерьма. Будьте вы прокляты.
   - Успокойся, мамзель, именно твоему мужу мы и хотим тебя продать.
   - Чё-о-о? - поперхнулась одуревшая баба. - Меня  продать  Рахиму?  Вы
сдурели. За две с половиной тысячи баксов?
   - Да-да, именно столько он сегодня у меня отнял. При  помощи  тебя  я
просто хочу вернуть свои деньги.
   - Ничего у тебя не получится, красивый, - осмелела женщина, чувствуя,
что опасность миновала, -  еще  и  вам  придется  доплачивать,  если  он
согласится меня забрать. Но неужели Рахим мог украсть у вас деньги?
   - Хуже, мадам, он их не украл, как вы изволили  заметить,  а  ограбил
меня,  самым  натуральным  образом.  Так  что  извините  за  нетактичное
поведение, но иного выхода у меня не было. Джентльменские  переговоры  с
вашим мужем бесполезны. А теперь нам пора, будьте так любезны  пересесть
вон в ту машину,  Макс  вам  поможет.  Через  час  вы  увидите  любимого
супруга. Макс, как договорились, все идет по плану.
   К назначенному месту я прибыл первым, но въезжать  в  глубь  леса  не
торопился. Пусть теперь в  дураках  остается  кто-нибудь  другой.  Белая
длинная  "Нива"  показала  левый  поворот.   Кажется,   желанный   гость
пожаловал, хорошо, если один. В  последний  момент  "Нива"  поворачивать
передумала. Подъехав ко мне бок в бок, Рахим опустил стекло. Слава богу,
он был один.
   - Привет!
   - Привет!
   - Где баба?
   - Где бабки?
   - Сначала бабу!
   - Но вперед бабки!
   - Ладно. Твои гарантии?
   - Такие же, как и твои.
   - Хорошо, держи. - Он перекинул мне  пластиковый  пакет.  Внимательно
его изучив, я попросил следовать за мной, но без глупостей. Кажется,  за
последнюю неделю мне впервые начало везти, дай-то Бог!
   Ухов ожидал нас на противоположной окраине города,  и  тоже  в  лесу,
добираться пришлось более получаса. Его  машина  стояла  на  условленном
месте,  а  сам  он  прогуливался  поодаль.  Затормозив,  я  вздохнул   с
облегчением. Кажется, сегодняшнее приключение окончилось благополучно, Я
подал ему знак, он понял и откуда-то из-за дерева  выволок  перевязанный
меховой тюк. Надо думать, это и была Нинон,  мог  бы  обращаться  с  ней
почтительней, хотя бы в присутствии мужа. Рахим был явно  недоволен,  но
сидел и не дергался, сохраняя уговор. Тем  временем  Макс  распеленал  и
выпустил  птичку  на  волю.  Подкидывая  зад,  она  кинулась  к  родному
автомобилю и с ревом запрыгнула в открытый салон. Сзади меня, перекрывая
выезд, вспыхнули две пары  автомобильных  фар.  Я  подумал,  что  музыка
играла не долго, а танцевал фраер Гончаров и того  меньше.  Но  как  они
смогли нас выследить? Какая  тебе  разница,  Константин  Иванович,  дыши
глубже,  скоро  придет  пушистый  писец.  Недооценил  ты  изворотливость
подонков, и дорого за это заплатишь. Убьют не только тебя, но и Ухова, а
где-то там еще трех баб за твою непробиваемую глупость.
   Шесть рыл в камуфляжных костюмах обступили мою машину. Я и  не  думал
сопротивляться. Покорно вылез из машины и тут же был уложен в  снег,  ну
совсем как утром. И так же сверху вниз на  меня  смотрел  Рахим,  зло  и
торжествующе.
   - Ну что, козел, отрыгался? Доигрался, говно? Гони баксы, я не  люблю
шмонать трупы.
   - А почему ты думаешь, что я уже труп? - спросил я просто так,  чтобы
поддержать разговор.
   - Сейчас ты им будешь, но сначала кликни своего напарника, ему я тоже
кое-что расскажу.
   - Какого напарника? Не было у меня никакого напарника. Вторая  машина
тоже моя.
   - А ты, я вижу,  смешной  парень,  давай  посмеемся  вместе.  Пацаны,
сделайте ему маленький замес. Только не забейте до смерти. Замочу я  его
сам.
   Автоматически я прикрыл голову  руками  и  сжался,  приготовившись  к
долгой, мучительной, но необходимой процедуре, перед  тем  как  покинуть
этот мир. Резкий, громкий мат откуда-то сверху  совершенно  нарушил  мои
планы. Орал Ухов, и, кажется, с дерева.
   - ...Тебе... Я тебе... Ты... Твой... Здесь я, с пятью гранатами...  У
двух выдернуты чеки, думаю, на всех вас... хватит. Только  я  тебе  хочу
лично кадык выдернуть, Карим-Рахим...
   - Рахим, давай я его сниму, - любезно предложил свои услуги кретин  с
автоматом.
   - Вы идиоты! - заключил сверху Ухов. - Если вы меня пристрелите, то я
упаду, а если я упаду, то разожмутся руки, а если разожмутся руки, то  я
отпущу гранаты. Но тебя, падаль, я достану  даже  с  того  света.  Может
быть, тогда вспомнишь сержанта Ухова, я твой...
   Послышался экзальтированный мат, я поднял голову  и  понял,  что  уже
нахожусь в раю. Метрах в трех от меня, на искристом снегу Рахим исполнял
лезгинку. Его товарищи, ошарашенные  не  менее  меня,  стояли  в  полной
прострации. Закончив свой эксклюзивный танец, бандюга подбежал к дереву,
обнял ствол и заорал радостно в приливе обуявшего его восторга:
   - Ухов... Максим!.. Вот так встреча на Эльбе! Да  слезай  ты  оттуда!
Ну, кому говорю! Давай скорее, черт тебя побери! Слезай, говорю!
   - Ты кретин! Как я могу  слезть,  когда  у  меня  в  каждой  руке  по
взведенной гранате, а чеки я выбросил, да и не видно тут ни хрена.
   - Погоди, я к тебе с  фонариком  залезу,  вместе  управимся!  Пацаны,
канайте домой, мы тут сами разберемся.
   - Как хочешь, только за вызов  башлять  надо,  а  то  лажа  катит,  -
выставил ультиматум кретин с автоматом. - Мои лабухи заскучают.
   - Базара нет, завтра по утрянке подваливай, раскидаемся.
   Банда уехала, Рахим полез на дерево, а я остался сидеть на снегу,  ко
всему безучастный. Сзади на мое плечо легла рука.
   - Страшно было? - с жутковатым интересом спросила баба.
   - Не очень, вот когда я первый раз с пионервожатой,  тогда  куда  как
страшнее было.  А  почему  ты  проявляешь  такой  нездоровый  интерес  к
ощущениям осужденных на смерть? Собираешься стать тюремным священником?
   - Нет, но мне нравится думать о смерти.
   - А мне вот нет. У тебя в машине есть что-нибудь выпить?
   - Наверное, есть, сейчас посмотрю. У него всегда есть.
   Пока она ходила, меня  вдруг  ни  с  того  ни  с  сего  вырвало.  Она
появилась в самую неподходящую минуту.
   - Боже, что с вами?
   - Ты интересовалась  моими  впечатлениями  как  смертника,  вот  я  и
постарался тебе ответить. Устраивает?
   - Вполне. Выпей. Я ненадолго  приду  к  тебе  домой,  можно?  Ты  где
живешь?
   - Я нигде не живу, и поэтому ко мне нельзя.
   - О, Нинон, я вижу, ты нашла общий язык с этим придурком, поздравляю!
Ты поишь его моим коньяком? Жаль, что я его не пришиб, но еще... еще  не
вечер.
   - Слушай, ты, рожа уголовная. - Ухов намотал  его  шарф  на  кулак  и
притянул к себе. - Иваныч мой друг, и, если хоть один волос упадет с его
головы, твоя голова упадет с плеч, ты меня знаешь.
   - Да пошутил я, Ухов, все нормально, валим к нам, Константин, к  тебе
никаких претензий. Поехали!
   - Не, братан,  извини,  как-нибудь  в  другой  раз,  у  нас  дела,  -
отмахнулся Макс, чему я был несказанно рад, - зайду обязательно.
   - А почему это "зайду"?  Приходи  не  один,  вместе  с  Константином.
Кстати, Костя, а как ты на меня вышел?
   - Я же объяснял вам, помогла безалаберность вашей знакомой  Светланы,
она обронила  свою  записную  книжку  во  время  телефонного  разговора,
свидетелем которого я невольно стал. А за пять минут до этого она была у
меня в номере, при ней и принесли деньги.  Нужно  быть  полным  идиотом,
чтобы не связать одно с другим. Я услышал  имя  "Рахим",  и  этого  было
достаточно, чтобы найти его в записнушке. Кстати, передайте ей  пропажу,
видеть ее не хочу, сучонку.
   - А она не сама на меня капнула?
   -  Конечно!  Значит,  офицер  в  отставке  выгораживает   гостиничную
шлюшку-наводчицу? Ничего лучшего ты придумать не  мог.  Прощай,  нам  не
надо больше встречаться.
   - Я того же мнения, прощай, офицер в отставке!
   Совершенно  измотанные,  в  девятом  часу  мы  наконец  добрались  до
гостиницы. Инспектор Воробьева, сидевшая в номере на телефоне  во  время
моего отсутствия, доложила, что моей персоной никто, кроме  Ефимова,  не
интересовался. Выпив по сто граммов, они ушли, а я  приготовился  спать.
Судя по всему, завтра мне предстоял нелегкий денек. Но как я ни старался
уснуть, сделать этого мне не удалось, то ли из-за пережитого потрясения,
то ли от грядущего пикового дня. Мысли, одна мрачнее  другой,  мерзкими,
волосатыми   гусеницами   лезли   в   голову,   не   давая   возможности
сосредоточиться на  главном.  А  оно  где-то  рядом,  это  я  чувствовал
печенкой. Но ухватить  не  мог,  мешало  что-то  постороннее,  ненужное.
Поворочавшись таким образом около часа, я со  злостью  опрокинул  стакан
водки и наконец-то вырубился.
   В полночь, как предвестник беды, громко и протяжно прозвонил телефон.
Я сдернул трубку и прохрипел:
   - Гончаров слушает.
   Наступила непонятная пятисекундная пауза.
   - Это замечательно, когда слушают, - усмехнулся совершенно незнакомый
мне голос, - плохо то, что слушаешь ты не тем местом.
   - Не понимаю вас. Кто вы? - Сразу врубившись, я затягивал время.
   - Поймешь, когда получишь полдюжины женских ушей, можешь  скушать  их