тбрыкиваться.  Потом,  уже  в
избушке, мне дали стакан водки и заставили выпить целый  литр  какого-то
целебного отвара. Судя по запаху, для его приготовления потребовался  не
один килограмм дерьма. Уснул я через  пять  минут  прямо  за  столом,  а
проснулся на мягкой перине под пуховым одеялом здоровым и окрепшим,  как
никогда.
   Теперь всегда буду запивать спиртное таким отваром, практично подумал
я, поднимаясь.
   - Константин Иванович, никак, проснулись? - В  горницу,  в  полосатой
пижаме, с подносом в руках зашел повар.
   - Где мы? - не давая себе времени расслабиться, спросил я.
   - Не волнуйтесь, у своих.
   - Где мы? - настойчиво повторил я вопрос.
   - У моего батьки, в деревне.
   - До города далеко?
   - Верст сорок будет, да вы не торопитесь. Нам отдохнуть надо. Поживем
здесь дней пять - десять, а там и поедем.
   - Некогда мне. Каким чудом я остался жив?
   - На то, как говорит батька, Божья воля. Я  и  сам  удивляюсь.  Когда
послышалась автоматная очередь, я,  как  мы  и  договаривались,  замкнул
цепь. Долбануло так, что и у меня в ушах зазвенело,  я  даже  не  ожидал
такого результата. Ну,  думаю,  все,  придется  мне  товарищу  Гончарову
свечку заказывать, а пока надо деру давать, взрывчик-то  был  не  хилый,
наверняка на него съедутся. Два пути у меня было: или дергать  вверх  по
левому берегу, или на сторожевой лодочке на этот берег. Я выбрал второе,
потому что здесь батя живет. Думаю,  отмоюсь  у  него,  приведу  себя  в
порядок, да и деда обрадую. Они  ведь,  считай,  похоронили  меня.  Хотя
значился я как без вести пропавший. Когда он  вчера  меня  увидел,  чуть
было от радости не помер. Ага, выгнал я моторку из их потайного места  и
под берегом пошел на веслах. Темно было, но все  равно  я  разглядел,  а
точнее, расслышал, как какие-то  люди  кого-то  вытаскивают  из  воды  и
собираются убить. Я ведь не знал,  что  их  уже  отпустили.  Причалил  и
ахнул. Мои дорогие бомжи все как один живые,  невредимые  и  полупьяные.
Спрашиваю одного сипатого:
   "Как вы здесь очутились?"
   "Инженер, - говорит, - эта сука нас крова лишила!"
   "Сипатый, ты что, сдурел? Он же вас на свободу выпустил".
   "С... я хотел на такую свободу. Ни выпить, ни  закусить!  Сейчас  ему
кишки будем сушить. Избавитель нашелся. А он подумал, где я спать  буду?
Да ему на нас начхать. Сейчас он за все ответит, козел-освободитель".
   "Сипатый, если бы не он, то тебе  бы  через  неделю-другую  привязали
галоши".
   "Ну и что. Зато эти недели пожил  бы  по-человечески.  Где  тебе  еще
бесплатно дадут столько водяры и баланды?"
   Я сначала подумал,  что  это  его  личное  пьяно-бредовое  мнение,  а
большинство вам только благодарны. Как же я был ошарашен, когда все  как
один его поддержали. Они буквально зверели на  глазах.  Вытащив  вас  из
реки, они сделали искусственное  дыхание,  выкачали  из  легких  воду  и
ждали, когда вы полностью в себя придете, чтобы месть их была  слаще,  а
ваши мучения страшнее. Не могло быть и  речи  о  вашем  освобождении,  и
тогда я пошел на хитрость: говорю, мужики, чем  зря  травить  баланду  и
тратить время попусту, я бы на вашем месте занялся сейфом, что  стоит  в
комнате охраны, там, по самым скромным подсчетам, должно быть тысяч сто.
Вас  двадцать.  Если  сто  поделить   на   двадцать,   получится   пять.
Соображаете? Ключ у кого-то из охраны, только торопиться надо, пока сюда
кто-нибудь не нагрянул. Тогда вам останутся  только  пятки  от  бешеного
верблюда. Эх, как они дернули наверх, назад в свой родной гадюшник. Ну а
я погрузил вас в лодку и поплыл сюда. По дороге я  с  удивлением  понял,
что вы не ранены, а просто находитесь в  глубоком  шоке.  Кто  же  тогда
стрелял, что там приключилось?
   - Стрелял лаборант. Стрелял в меня, и ты был  абсолютно  прав,  когда
говорил, что рано  или  поздно  он  тот  заводик  взорвет.  Он  невольно
спровоцировал тебя на взрыв,  и  в  итоге  шесть  раскаявшихся  подонков
мертвы. А я уже приручил их, они стали послушными, как ягнята.
   - Глупости, Константин Иванович, и вы это прекрасно  знаете.  Однажды
вкусивший крови не станет пить молоко.
   - Значит, и  нам  с  тобой  остается  одно:  заниматься  подрывной  и
диверсионной деятельностью. Сколько душ мы сегодня загубили?
   - Девять, но я не жалею, на то Божья воля.
   - Удобная концепция у нас вырисовывается. Когда убивают нас,  это  от
дьявола, когда убиваем мы - от Бога. Ну да ладно, тебя как зовут-то?
   - Федор, - несколько удивленно  ответил  инженер,  -  да  вы  же  это
знаете.
   - Откуда? Кажется, ты мне официально не представлен.
   - Но вы же сами там, на горе, сказали: надо, Федя, надо!
   - Да, конечно, совсем забыл, - от души рассмеялся я. - Вот что, Федя,
о том, что там произошло, не должен знать ни один человек.
   - Этого можно было не говорить.
   - Виноват. Но мне пора. Где мой трофейный костюмчик?
   - Так грязный он весь, в песке и подпалинах.  Прямая  дорога  ему  на
помойку.
   - Занятно, а в чем, по-твоему, я поеду?
   - Сейчас у батьки в долг попрошу, может, в магазине что подберем.
   - А до магазина я должен идти нагишом?
   - Завтракайте, я один схожу.
   Явился он через полчаса и с довольным видом выложил мне товар. На мой
выбор предлагались либо синие спортивные штаны с зеленой вставкой,  либо
зеленые,  но  с  синей  заплаткой.  Майки  были  аналогичных  цветов.  Я
предпочел более спокойный синий колер и тут же обновил  покупку.  Поверх
громадных десантных ботинок она смотрелась немного легкомысленно, однако
выбора у меня не было. Только бы добраться до города, а  там  что-нибудь
придумаем, в гостинице должны находиться подходящие шмотки.
   - Ты бы, Федя, выделил мне на дорогу.
   - Об чем разговор, только не торопитесь, автобус будет не раньше  чем
через три часа. Поэтому отдыхайте.
   - Как через три? - задал я совершенно бесполезный  вопрос.  -  Почему
через три?
   - Потому что такое расписание. - Видя, как вытянулась моя физиономия,
он понял, что в город мне действительно нужно попасть как можно  скорее.
- Ладно, права и доверенность при мне, спрошу у отца машину, отвезу вас.
   Кряхтящий "Москвич" неторопливо вез меня к цели, чтобы раз и навсегда
поставить точку на этой истории.
   - Федя, если не секрет, каким образом ты оказался в этом аду?
   - А какой тут может быть секрет? Меня неверно называли инженером,  на
самом  деле  я  геолог.  Ага,  геолог-поисковик   нефтяных   и   газовых
месторождений. Это для сведения. Выпить я не дурак. Зарабатывал  хорошо.
После окончания вахты два вечера в кабаке мне вынь да положе.  Дело  это
случилось в  июле,  одиннадцать  месяцев  назад,  когда  оказался  я  за
столиком с одним интересным типом. Неглупым, между  прочим,  хотя  и  из
новых русских. Разговорились. Узнав, кто  я  по  профессии,  он  тут  же
предложил  мне  высокооплачиваемую  работу.  Заработок,   в   два   раза
превышающий мой тогдашний. Я, конечно, отказался, не первый год замужем,
знаю, как лопаются все их фирмы, фирмочки да фирмошечки. Тогда он просит
меня пробурить у него на даче скважину, чтобы иметь личную  артезианскую
водичку, и обещает за  это  четыре  моих  месячных  оклада.  Вот  тут-то
жадность фраера и сгубила. Думаю,  а  почему  бы  и  нет?  Работы-то  на
два-три дня, не больше. Технику  обещает.  Словом,  согласился  я  и  на
следующий день появился на его загородной вилле, чтобы  она  провалилась
вместе с ее хозяином. Смотрю, место благодатное, судя по  всему  -  вода
быть  должна  неглубоко.  Ударили  по  рукам,  подписали  договор  и  на
следующий день пригнали буровой тракторный станок.  Уже  после  обеда  я
принялся за работу. К вечеру этого же дня я  накрутил  ему  пять  дырок,
получил деньги и счастливый, как  пингвин,  пошлепал  домой.  Наутро  он
неожиданно мне позвонил и сказал, что подвернулась одна  работенка,  еще
более выгодная. Конечно же я распушил хвост и на всех  парусах  помчался
на встречу. Он усадил меня в свой "БМВ" и привез на знакомое нам  место,
только в низину. Говорит, бурить  надо  здесь,  и  если  скважина  будет
удачной, то он заплатит мне в пять раз  больше,  нежели  вчера.  Только,
добавил он, один маленький нюанс, из скважины должна выходить не вода, а
газ. Я тогда посмотрел на него как на идиота, покрутил пальцем у виска и
говорю:
   "Ты чё, мужик, упал с балкона пятого этажа или  как?  То,  что  здесь
есть газ, это понятно ежу, но имеет ли он промышленное значение?  И  чем
ты, интересно, пытаешься здесь бурить? Тем коловоротом,  каким  я  вчера
буровил твою дачу? Да ты совсем рехнулся! Длина  газовых  скважин  может
быть и двести, и пятьсот метров!  Здесь  нужен  стационарный  станок,  а
лучше вышка. А если твоя мама переспала с  бараном,  в  результате  чего
появился ты, я не виноват!"
   И тут, вы представляете, Константин Иванович, он достает пистолет и с
пяти метров отстреливает мне правое ухо. Он кинул мне платочек - утрись,
мол, и сказал, чтобы работу я начинал  с  завтрашнего  дня.  Если  же  я
взбрыкну, он попросту меня пристрелит. И я понял, что он это сделает  не
моргнув  глазом.  Мне  не  оставалось  ничего  иного,  как  подчиниться.
Полмесяца я потратил только на то, чтобы  завладеть  старыми  картами  и
разрезами   отработанных   скважин   малой   глубины.   Еще    полмесяца
усовершенствовал долбаный БТС, бурить которым мне предстояло, потому что
для стационарного станка нужна была ЛЭП.
   По ночам  я  сверял  и  сравнивал  отработанные  пласты  и  скважины,
выслушивал многочисленные байки старых буровиков и постепенно приходил к
выводу, что немного газа со сравнительно  небольшой  глубины  я  достать
смогу. Мне понадобился месяц, чтобы почти первобытным способом проделать
стометровую дыру, и наконец я увидел результат. Газ, вонючий, как тухлое
яйцо, и мутный, как душа горького пьяницы, пошел! В тот день я  напился.
Я смеялся и радовался как ребенок, что  наконец-то  отделался  от  этого
страшного человека, грозившего не только мне, но и  моим  близким.  Боже
мой, как же я был наивен! Для  оформления  причитающейся  мне  суммы  он
попросил диплом и паспорт, и я, как последний простофиля, принес  ему  и
то и другое. Преспокойно все это забрав, он потребовал от меня еще одной
услуги, а именно - протянуть нитку газопровода длиною в полкилометра как
раз до того места, где  нам  с  вами  посчастливилось  побывать.  Работы
проводились ночью, так как о  существовании  нитки,  понятно,  никто  не
должен был знать. Еще тогда мне  это  показалось  немного  странным,  но
особого значения я не придал - хозяин барин. Знать бы мне,  что  я  сам,
своими руками готовлю себе каторгу... В общем, за две недели  справился.
И тогда мерзавец выдвинул мне новые условия, по  которым  я  должен  был
установить и отрегулировать горелки. Он поклялся собственной мамой,  что
в этом случае он лично  доставит  меня  домой  и  я  навсегда  забуду  о
существовании этой карстовой пещеры, во чреве которой я провел уже около
двух месяцев.
   - Федор, а в то время там уже были бомжи?
   - Да что вы, там ими и не пахло, пещера была девственна и  прекрасна,
своим осквернением она обязана только ему. В общем, мне и  на  этот  раз
пришлось согласиться, а когда я закончил установку горелок, уже понимая,
для чего они предназначены, то  вместе  с  перегонным  кубом  прибыли  и
первые вертухаи. Только тогда до меня  дошло  в  полной  мере,  в  какую
историю я влип. Мне было достаточно откровенно сказано,  кто  я  есть  и
какая участь меня  ожидает  в  случае  неповиновения.  В  том,  как  это
происходит, я убедился уже  через  месяц,  когда  потекли  первые  литры
самогона. Тогда я впервые увидел, как на глазах у всей  толпы  можно  до
смерти забить  женщину  за  то,  что  она  во  всеуслышание  назвала  их
извергами. Примерно тогда же  я  стал  свидетелем  утопления  еще  живых
людей, потому что работать они больше не могли. Не не хотели,  а  именно
не могли. Им привязывали к ногам куски  известняка  и  под  гомерический
хохот палачей сталкивали в канализационную  трубу.  Боже  мой,  как  они
умоляли оставить их в живых, как они клялись, что смогут поработать  еще
несколько дней, но  их  вопли  вызывали  только  дружный  смех.  Сначала
смеялась потерявшая человеческий облик охрана, но потом к этой процедуре
привыкли и сами рабы. Некоторые даже с нетерпением  ожидали  предстоящей
казни и с видимым удовольствием помогали извергам, наивно  полагая,  что
чаша сия их минет. Да я и сам стал привыкать к образу и  порядкам  нашей
жизни, пока однажды с ужасом не понял, кем я становлюсь.
   Во мне наконец-то произошел  перелом,  и  наутро  я  был  уже  другим
человеком, готовым ради спасения своей жизни  пойти  даже  на  убийство.
Именно тогда я начал готовить первый побег, окончившийся для меня весьма
плачевно. Для бегства я  избрал  совершенно  тривиальный  путь  -  через
канализационную трубу, о чем я не раз читал в детстве. Мне казалось, что
у наших вертухаев не хватит спинного мозга, чтобы разгадать мой замысел,
но, к сожалению, ошибся. Когда я вынырнул  в  десяти  метрах  от  трубы,
уходящей под воду, меня уже поджидала моторка. Стукнув  палкой  меня  по
голове, словно ластоногое животное  типа  тюленя,  неудачливого  беглеца
затащили в лодку и на месяц закинули в яму.  Почему  меня  не  убили,  я
понял сразу - я был им нужен  как  технический  консультант  и  дежурный
электрик. В общем, я потерпел фиаско, но мысль о побеге не  оставлял,  а
начал готовиться к нему более основательно и расчетливо,  предусматривая
каждую мелочь и любую непредвиденную ситуацию. Вскоре план был готов, но
в нем не хватало одного существенного звена, а  именно  -  напарника.  С
вашим появлением я понял, что пришло  время  действовать.  Остальное  вы
знаете.
   - Знаю, но ты не  сказал  мне  одной  существенной  детали:  кто  тот
человек, что тебя завербовал? Или ты и сам не знаешь?
   - Отчего же не знаю? - недобро усмехнулся Федор. - Очень даже знаю  и
непременно с ним встречусь! Он-то наверняка этой встречи не ждет, и  для
него наше свидание будет большим сюрпризом. Не хотел бы я  оказаться  на
его месте. Счет ему я предъявлю под  козырек,  мало  ему  не  покажется.
Жестоким человеком я никогда не был, а то, кем стал теперь,  только  его
заслуга.
   - Оставь, Федор, не заводись, назови его имя и поверь - я это  сделаю
лучше. Впрочем, можешь и не называть, кажется, я и так понял, о  ком  ты
говоришь. Это, наверное, Стас Говоров. Я прав?
   - Он, подлюга! Только вы его не трогайте, это будет  мой  бычок,  моя
фишка.
   - Да ради бога, а где он живет?
   - Не скажу. Кажется, мы приехали. Куда вам?
   - Гостиница "Березка", номер двести два - это я на тот  случай,  если
тебе понадоблюсь. Там я проживу еще с недельку. Если  ты  вдруг  решишь,
что потолковать со Стасом можно совместно, то я совсем не против.
   - Ладно, там посмотрим, а вы кто сами-то будете?
   - Человек! Большой души я человек, Федя!
   - Ага, мент небось? Караульного-то как упокоили? Наверное, ключом?
   - Нет, Федор, он просто при  виде  меня  помер  со  страха.  Тормози,
приехали. Подожди секунду, я тебе долг верну.
   - Константин Иванович, друг другу долги мы вернули сегодня  ночью  на
двести лет вперед. А в гости к вам в течение недели я обязательно заеду.
***
 
   Потрескивая ревматическими суставами,  "Москвич"  удалился.  Когда  я
попросил ключ от номера, дежурная долго и удивленно  на  меня  смотрела,
словно перед ней стоял не сам господин  Гончаров,  а  его  потусторонний
двойник. Наконец ее кретинозная улыбка мне надоела.
   - Простите, мадам, что-то не так? Может быть, я сегодня не  правильно
наклеил уши? Или вовремя не воспользовался прокладкой "олвис"?
   - Нет, но...
   - Понимаю, вам не нравится моя легкая небритость!
   - Извините, но вас долго не было, и мы подумали... Мы решили...
   - Что меня уже нет в живых, а потому вы выкинули мои вещи, - закончил
я за нее. - Позвольте узнать, а кто это мы? Вы и мэр города?
   - Нет, я и... э-э-э... Нина Тихоновна. Но вы не волнуйтесь, сейчас  я
все улажу. Вы отдохните пока здесь, на диване. Я посмотрю, какие  номера
свободны, туда и вещички ваши сами перенесем.
   - Мне нужен именно мой двести второй  номер,  за  который  я  уплатил
вперед. И если я не зайду в него через десять минут, то ты,  лупоглазая,
вместе со своей Ниной Тихоновной  будете  гнить  на  Колыме,  заниматься
лесбийской любовью и кушать чай без сахара.
   Войдя в номер, я первым делом позвонил Ухову,  но,  как  водится,  ни
дома,  ни  на  работе  его  не  оказалось.  Вытянувшись  на  диване,   я
приготовился ждать.
   По идее, кроме Макса, мне сейчас  были  нужны  еще  четыре  человека:
Тамара, Стас, капитан  катера  и  Олег,  который  очень  тянул  на  роль
киллера, положившего Бориса Кондратьева и Сергея Иванова. Безусловно, он
накрепко связан с Говоровым и капитаном и в их шайке не просто выполняет
лишь роль наемного убийцы, а значит, и рядовым киллером его не назовешь.
Пока  абсолютно   понятно   одно:   эти   трое   занимаются   преступной
деятельностью под теплым крылом  Николя.  Тогда  возникает  естественный
вопрос: как он относится к этой деятельности сам? Ответа может быть три:
либо пассивно, либо активно, либо вообще ничего не знает. Если ничего не
знает, то с него и взятки гладки, для меня он ценности не  представляет.
Он интересен лишь в  том  случае,  если  играет  в  этом  деле  активную
закулисную роль. Хотя и роль  пассивного,  но  знающего  наблюдателя  не
менее интересна и удобна. Левой рукой закрывать  глаза,  а  правой,  под
столом,  получать  деньги.  Это,  кстати,  очень  даже  вяжется  с   его
респектабельным обликом делового бизнесмена: и жопа в кустах, и грудь  в
крестах.
   Пожалуй, так оно и есть, только зачем он обратился ко мне за помощью?
Вот это непонятно. А с другой стороны, почему же непонятно? Как человек,
сидящий в тени, но желающий сохранить над ними свое влияние,  он  должен
держать их в постоянном напряжении, чтобы они  понимали  его  значимость
как  хозяина  "крыши".  Пришел  он  ко  мне  конфиденциально,  причем  с
вопросом,  не  имеющим  к  наркобизнесу  никакого  отношения  -  дело-то
касалось спидвея. Какая тут может быть связь? С другой стороны - почему,
обратившись ко мне, он был уверен, что мне не удастся отыскать убийцу, а
через убийцу в конце цепочки выйти на него? Хорошего же о  тебе  мнения,
господин Гончаров! Впрочем, довольно шутить,  вопрос  этот  серьезный  и
довольно неприятный. Он тоже имеет два варианта ответа. Первый, и он мне
нравится больше, - Николя обратился ко мне  безо  всякой  задней  мысли.
Второй, от него попахивает моим трупом, - Николя знал, что очень скоро я
предстану пред судом Всевышнего и  за  руку  к  нему  меня  отведет  его
женушка. Мысль эта хоть и скверная, но вполне жизнеспособная. Но  тут  я
сам себе противоречу, ибо  зачем  в  таком  случае  Тамаре  понадобилось
раскрывать карты относительно грязной деятельности своего мужа?
   Почему не звонит Макс, где он в самом-то  деле?  Господина  Гончарова
чуть было не утопили, а он болтается неизвестно где. Не могу же я  ждать
его до посинения.
   Еще раз позвонив и по-прежнему не застав его на месте, я, одевшись  с
иголочки, отправился с визитами.  На  данный  момент  у  меня  было  три
адреса: фирма "Лидер", катер "Иван Крузенштерн" и приемные палаты царицы
Тамары. Как истинный джентльмен, я выбрал последнее, правда, предпочел о
своем приходе не предупреждать заранее. Во-первых, мне хотелось  сделать
ей подарок в виде  собственной  персоны,  а  во-вторых,  я  очень  люблю
подсматривать за человеком, особенно когда в нем не совсем разобрался.
   Избенку  господа  Бурановы  занимали  неплохую,  в  два  этажа  и   с
мансардой, одним боком она притулилась к лесу, что, на мой взгляд, с  их
стороны было  крайне  неосмотрительно.  Ухоженный  дворик  с  мраморными
тротуарами тянул сотки на четыре и был в  рост  человека  окружен  живой
изгородью,  разумеется,