ратно
снял с него перчатки -  поносить.  Причем  сдирал  кожу  хладнокровно  и
профессионально. Кто он? Это может быть врач,  причем  врач-хирург,  или
патологоанатом, или мясник, или... или нейрохирург. Отлично, Константин.
Недаром он тебе не понравился. Да  и  Валентина  что-то  похожее  плела,
правда, со своей точки зрения. Но это уже детали. Теперь третье: девица,
что увезла Геннадия на верную смерть. Кем она может быть? Да кем угодно,
начиная от Генкиной  бляди  и  кончая  дочкой  министра.  Но  баба  она,
безусловно, циничная  и  рисковая.  Причем  посвящена  во  все  тонкости
черного мероприятия. Еще мы знаем о  ней  то,  что  курит  она  сигареты
"Салем" и пользуется темной, почти коричневой, губной помадой, фильтр не
прикусывает.  Совершенно  равнодушна  к  кровавым  зрелищам,  или  даже,
наоборот, они доставляют ей удовольствие. Прагматичная  и  перспективная
девочка, яркий продукт сегодняшнего дня. И еще знаем то, что она назвала
вивисектора дядюшкой. Это,  возможно,  и  хохма,  но  на  всякий  случай
запомним это. Она знакома  с  садистом  Жорой,  иначе  какой  смысл  ему
выгораживать ее и давать мне ложные ориентиры... Просто  знакомы  или...
Скорее всего, Жора хоть краешком, да вхож в их банду. Убийства Юшкевича,
Крутько и его любовницы совершены с поразительным садизмом, а Жора, судя
по рассказам проституток, как раз и  является  садистом.  Итак,  что  мы
имеем? Если исходить из моих умозаключений, двух из четырех членов банды
я знаю в лицо.  Это  нейрохирург  Самуил  Исаакович  и  урезанный  Жора.
Экономиста вычислить несложно. А  вот  кто  эта  девка?  Но  думаю,  они
расскажут сами.
   Все это хорошо, господин  Гончаров,  твои  рассуждения  мне  нравятся
самому. Только вот вещественных доказательств у тебя, прямо  скажем,  не
густо. А значит, и все твои умозаключения  не  стоят  кошачьего  хвоста.
Можно, конечно, привлечь бомжей и проституток в качестве свидетелей,  но
совершенно непредсказуемо, как они себя поведут в ходе  следствия.  А  с
другой стороны, почему именно я должен искать эти самые  доказательства?
Достаточно того, что я сделал как  для  Полякова,  так  и  для  Ефимова.
Первому я указал,  откуда  следует  ждать  неприятностей,  снял  с  него
подозрения, отыскал (правда, не я) труп брата, более того, могу  назвать
убийц, хотя бы одного. Но он  ли  это?  Впрочем,  сейчас  проверим.  Для
Ефимова тоже сделал немало.

***

   К элитной больнице я  подъехал  осторожно  и  машину  приткнул  между
забором особняка и чьим-то гаражом. Подъехать-то я подъехал, а  вот  что
делать дальше? Как попасть в элитную клинику, да еще незамеченным? Дырка
в заборе, слава  Богу,  цела.  А  возле  бокового  хозяйственного  входа
копошились маляры. Три мужика и две  женщины,  это  уже  легче.  Наметив
одного из них, я подал ему знак подойти. Лениво  и  нехотя  он  подошел,
продувая головку пульверизатора.
   - Что хочешь?
   - Ничего, хочу спросить, что вы там красите?
   - А ты что, госприемка?
   - Не, я просто так. А выпить хочешь?
   - Конечно, если нальешь.
   - Вот тебе двадцать "штук", скоро обед. Сам выпьешь.
   - Спасибо. Выпью за твое здоровье. Ну, я пошел.
   - Э, мужик, погоди, чего вы там красите?
   - Стены на лестницах. И не красим, а делаем "шубу".
   - Хочешь еще сто "штук"?
   - Конечно, если дашь.
   - Дай на полчаса свою робу.
   - А я голый останусь?
   - Мое пока наденешь.
   - Только на полчаса. Пока я до магазина прогуляюсь.
   Чумазый, в извести, цементе, мраморной крошке и еще черт знает в чем,
я через пять минут поднимался по хозлестнице на  третий  этаж.  Кажется,
там был кабинет  Самуила  Исааковича.  Навстречу  спускалась  санитарка,
толстенная баба лет под пятьдесят.
   - Девушка, как мне найти Самуила Исааковича?
   - По какому делу?
   - Работаем мы у вас, а у меня проблемы личного характера.
   - Он обедает.
   - Тогда я подожду.
   - Только переоденьтесь. Кабинет триста пятый.
   - Спасибо, кисанька.
   - Не болей, котеночек.
   - А он долго обедает?
   - С полчаса кушает.
   - Ну и ладно. - Я поплелся вниз, но как только санитарка скрылась  из
поля  зрения,  махом  оказался  на  третьем  этаже.   Глубоко   надвинув
солдатскую панаму,  я  нагло  шагал  по  стерильному  коридору,  крытому
ковровой дорожкой.
   Дверь триста пятого оказалась  запертой.  Мне  не  оставалось  ничего
другого, как воспользоваться фомкой, времени было  мало,  и  действовать
приходилось   наверняка.   Платяной   шкаф,   пиджак,   карманы.   Есть.
Водительское удостоверение и билет члена  клуба  нумизматов.  Ха-ха.  Со
злости я забрал и то и другое. Мне хотелось  еще  остаться  и  смотреть,
смотреть, щупать, нюхать, узнавать, чем живет этот старый злобный  урод.
Но можно было испортить все. Лучше яйцо в руке, чем на дереве.
   Я уже шел по коридору, когда меня окликнул женский  голос.  Никак  не
реагируя, я быстро спустился вниз, предвидя, что сейчас начнется погоня.
Дожидаться мужика я уже не мог, тут же помчался к  машине.  Отъезжая,  я
заметил, как несколько человек выскочили на крыльцо.
   Свалка была на месте. Исправно тарахтел  бульдозер.  В  его  тени  на
спецовках громко храпело трио,  видимо  основательно  обмыв  сегодняшнюю
находку. Мои подопечные бомжики тоже спали, уютно расположившись  каждый
в своем шкафу. Стоило большого труда их растолкать. Они  поначалу  очень
осерчали, но, сообразив, что перед ними стоит живая  выпивка,  встретили
меня радостно и задушевно. Когда я объяснил им суть дела, мужик,  сделав
озабоченное лицо, почесал под мышкой и глубокомысленно изрек:
   - Это надо смотреть. Тут дело серьезное.
   - Все серьезное лежит в машине.
   Пошатываясь, он поднялся.  Я  уже  хотел  подниматься  наверх,  когда
заметил еще одну очень серьезную штуку. А  именно:  в  измазанную  жиром
разделочную доску был воткнут вивисекционный скальпель.
   - Это я возьму тоже! - кивнул я на нож.
   - Можно тоже, но дороже, - выдал свежую прибаутку алчный бомж.
   На солнце он внимательно осмотрел все фотографии, так же  внимательно
пересчитал пять бутылок водки и позвал бомжиху.
   - Конечно он! Он вот этим самым  ножом  и  отрезал  ему  руки.  Точно
говорю.
   - Да я не спорю, - подтвердил мужик, - только  за  ножик-то  добавить
надо. Вещь все-таки!
   Я протянул им сотенную и, уезжая, посоветовал:
   - Вы бы, дамы и господа, убрались отсюда куда подальше хоть на  время
- на месяц, на два. А если вы мне понадобитесь, то я  через  вашу  почту
сообщу, дескать, дядя Костя хочет видеть тетю Галю и...
   - Дядю Сашу! Меня Сашей зовут.
   - Ну вот и договорились. Сегодня же поменяйте офис.
   "Теперь и гадать не надо, - думал я,  укладывая  стрелку  на  120,  -
теперь можно сказать, "девятка" моя.  Как  отреагирует  Вован  на  такое
сообщение? Сейчас заеду к Вале, а потом  прямым  ходом  в  трактир.  Эх,
Валя, Валентина, и что же мне с тобой  делать?  Приедет  Ленка,  скандал
устроит. А впрочем, откуда она узнает? Хотя узнает. Такие вещи  узнаются
сами собой. Помимо нашего желания".
   Я уже  собирался  позвонить  в  дверь  Валентининой  квартиры,  когда
неясный шорох сверху заставил меня насторожиться.  Это  среди  белого-то
дня. Что дальше будет? На цыпочках по стеночке  я  поднялся  на  пролет.
Прислушался. Точно, кто-то затаился и чего-то ждет. Уж не меня  ли?  Так
же осторожно я продолжал восхождение, задерживаясь на  каждой  ступеньке
по пять секунд. И вот, когда я ступил на третий этаж, на меня с грохотом
и матом понеслось что-то тяжелое и громоздкое. Инстинктивно пригнувшись,
я упал. Человек пролетел мимо, воткнувшись головой в дверь квартиры.
   - Батюшки, кто к нам в гости пожаловал? Сам дядя Жора  с  дубинкой  и
плохими намерениями.
   Я повернул его голову. Она была в крови. Небольшой лоскут кожи  навис
над бровями. Но был он жив, хотя и  без  сознания.  Интересно,  на  кого
охотился он сегодня? На Валю или на меня? Наручники я оставил в  машине,
но без присмотра этого  дьявола  оставлять  нельзя,  даже  если  он  без
сознания. Колотушка у  него  что  надо,  вероятно,  залита  свинцом.  За
шиворот я потащил этого монстра вниз.  Возле  Валиной  квартиры  условно
позвонил. Открыв дверь, она несколько минут просто стояла и смотрела  то
на мою малярскую одежду, то на "дичь".  Федор  реагировал  иначе.  Сразу
почуяв старого врага, он изготовился к прыжку.
   - Ну, что стоишь? - не выдержал я.
   - Муж пришел домой?
   - Ну, пришел!
   - Муж убил большого мамонта?
   - Еще не убил.
   - У нас будет много мяса. Муж, дай дубину.
   - На, и позвони Ефимову, пусть приезжают и забирают. Это убийца, тебе
знакомый. Звони быстро.
   - Он просит тебя подойти к телефону, - через минуту сообщила Валя.
   - Скажи, не могу, держу его, пусть немедленно приезжает.
   - Сказал, сейчас выедет, а ты где такой прикид оторвал?
   - Потом расскажу, потащу его вниз, наручники накину. Жди, часа  через
два приеду.
   Хорошо, что в нашем подъезде мало квартир, не то бы меня  заподозрили
в чем-то нехорошем.
   Когда я цеплял второе кольцо наручников за турник, Жора стал подавать
признаки жизни в виде  легкого  похрюкиванья,  которое  в  конце  концов
перешло  в  бессильный  злобный  мат.  Ну  не  мог  я  отказать  себе  в
удовольствии. Хоть вы меня режьте, хоть бейте. Изловчившись,  с  размаху
въехал ему меж ног.
   - Тебя, Жора, теперь на зоне самого топтать будут, за всех  девчонок,
что ты покалечил, за каждую по сорок раз.
   - Ты что ж с человеком делаешь, изверг, нехристь?
   - Дык  ен  раньше  в  ментовке  работал,  обучили,  -  обсуждали  мое
несанкционированное поведение дворовые бабули.
   - Ага, а теперь еще  с  миллионершей  связался,  вообще  распустился.
Михайловна, звони в милицию, убьет ведь человека, при детях убьет.
   Наконец  в  арке  показался  милицейский  "уазик".  Но,  к   великому
сожалению двора, в него запихали не меня, а жертву.
   - Кто это? - спросил незнакомый лейтенант.
   - Тот, кто замочил зубника и нумизмата с любовницей,  а  возможно,  и
парнишку с почты.
   - Вам Александр Николаевич велел немедленно явиться.
   - Мне некогда, дорогой, передавай ему привет и  вот  эти  права.  Это
права человека, который второго августа убил Геннадия Полякова.  Пойдем,
я отдам тебе кое-какие вещдоки.
   Из бардачка я вытащил скальпель и окурок сигареты.
   - Этим ножом нейрохирург отрезал Полякову руки, а сигарету  курила  в
это время ассистирующая девица, на поиски которой я  отправляюсь.  Честь
имею!
   "Ну и Гончаров! Ну ты даешь! Двоих, считай, сдал. Осталось  двое",  -
думал я, выезжая со двора.
   На обочине отчаянно голосовала стройная блондинка.
   "Если по пути, подвезу, - подумал я,  притормаживая.  -  Господи,  да
ведь это моя очаровательная Аннушка".
   - Кот, ты? - не меньше меня удивилась  старая  знакомая.  -  Вот  так
встреча, а ты, я гляжу, и "тачку" приобрел?
   - А как ты думала?
   - Подбрось до вокзала, опаздываю.
   - Это можно. Тем более - по пути. Как живешь?
   - Все тебя жду, сокола ясного.
   - Ну, не очень-то и ждешь. Были у вас, видели!
   - А что остается бедной женщине. Костя, там в тупичке туалет,  сверни
на секундочку. Не могу.
   - Только для вас, мадам, - галантно ответил я,  сворачивая  в  правый
тупик и подъезжая к общественному нужнику. - Вам сюда?
   - Конечно, - ответила она, и меня затрясло, как всех  чертей,  вместе
взятых, а в конце резкий удар парализовал меня надолго.
   В себя я пришел, когда, уже связанный, сидел на пассажирском сиденье,
а за рулем восседала моя старая добрая знакомая  Анна,  знойная  женщина
сорока неполных лет. Нет, Гончаров, болван ты неисправимый, и  прав  был
доктор травматологии, назвав тебя идиотом форменным. Сиди вот  теперь  и
решай сложную задачу: сразу тебя укокошат или сначала  перчатки  снимут,
как  Гене  Полякову.  И  будешь  ты  какое-то  время  числиться  опасным
преступником-маньяком. "Вот непруха, а какой чудесный  вечер  был".  Да,
вечер вчера действительно удался.  Очевидно,  судьба  напоследок  решила
сделать  мне  прекрасный  подарок.  А  эти   дятлы   из   РОВД,   машину
осматривали... сволочи, лень было под  водительское  сиденье  заглянуть?
Ведь коту ясно, если машина оснащена такими сюрпризами, то они находятся
под каждым сиденьем. Кому-то ясно, а вот Константину Ивановичу это стало
понятно только сейчас. Иначе бы Ефимов еще вчера  сплясал  мне  танец  с
саблями. Стоп, Котик, думай, умненький. Кнопка-то где-то здесь, с  этого
сиденья меня вырубила старая шлюха.
   Машина мчалась по хорошей проселочной дороге, никто нас не обгонял, а
редкие встречные автомобили равнодушно  проносились  мимо.  Я  тихонечко
перебирал ступнями. В надежде найти эту чертову  кнопку,  мой  последний
шанс. Чуть левее, чуть правее.  Где-то  должен  быть  заветный  бугорок.
Слава Богу, ноги она не связала.
   - Ты не сучи ножками, не сучи, Котик, отключила я  систему.  Так  что
успокойся, сиди смирно и наслаждайся жизнью.
   Я молчал, не желая давать лишнего повода этой потаскухе для  веселья.
Интересно, кто она? Экономист вовановской фирмы или та девка, что увезла
Генку Длинного на смерть? Если это она, то находиться  рядом  с  ней  уж
вовсе неприятно. Пусть уж Анна будет  экономистом,  решил  я  и  немного
успокоился. Всегда приятнее думать о лучшем варианте.
   - Хочу помочиться, - официально заявил я.
   - Писай, Котик, под себя, - посоветовала старая сволочь.
   - Уже было!
   - Что?
   - Похожая ситуация, когда меня вот так же привязанного везли убивать.
   - И ты не вынес из этого никакого урока? Мне искренне тебя  жаль.  Но
думаю, тебе больше уроки не понадобятся.
   "Если она отключила систему электрошока, то я с ней справиться  могу,
если потихоньку освободить руки", - подумал я и начал осуществлять  свой
план.
   - Дай сигарету, старая калоша.
   - А повежливей нельзя?
   - Не заслуживаешь.
   - Тогда и сигареты ты не заслуживаешь.
   - Хорошо! Маленькая моя, дай своему Котику тютюню.
   - Это другое дело.
   Из сумочки она вытащила пачку сигарет, и мне стало  совсем  тоскливо,
потому что на ней было написано "Салем",  одну  из  этих  "салемов"  она
воткнула мне в рот. Чиркнула зажигалкой и дала прикурить.
   - Когда полтора года назад меня везли  вот  так  же  спеленутого,  то
давали выпить.
   - У меня нету.
   - А у меня есть, потому что я, запасливый и умный сыщик, предвидел, в
какую дальнюю дорогу мне придется отправиться. Будь  добра,  заинька,  в
багажнике между канистрой и запаской лежат  две  бутылочки  "Столичной".
Так ты уж, птичка, предоставь мне одну.
   - Перебьешься, не сорок первый.
   - Это хорошо, что не сорок первый.
   - Почему?
   - Потому, что сорок первого она застрелила.
   - Все веселишься, Гончаров.
   - Ага. Под глазами мешки со смешками. Весело!
   - Ладно, - саданула она по тормозам, - налью я тебе.
   - Конечно, как  в  доброй  старой  Франции,  приговоренному  к  казни
полагался стакан водки.
   Когда она вышла из машины, я сделал пару резких выпадов,  но  -  увы.
Скручен я был основательно, со знанием дела.  Пришлось  довольствоваться
стаканом водки и куском гнусной жевательной резины.
   - А далеко нам еще ехать?
   - Доедем - узнаешь.
   - Золотце, но я действительно хочу в туалет.
   - Давай под себя.
   - Слушай, Анна, перестань дурачиться, у меня сейчас там все лопнет.
   - Это твои проблемы. Писай в водочную бутылку.
   - Дура, там же водка.
   - Вылей.
   - Останови. Я сначала ее выпью, а уж потом...
   - Ты как маленький, будто в санаторий едешь, - досадливо  проскрипела
тварь, но остановилась.
   - Наливай.
   - На, пей уже, и дело с концом.
   - Развяжи руки.
   - Вот на это ты меня не купишь! Достаточно тебя изучила.
   - Но как же я... чем?..
   - Успокойся, я сама расстегну твои штаны. Не привыкать.  Так  что  ни
тебе, ни мне стесняться не придется. Господи, где ты такие брюки  нашел?
Все в извести, грязные.
   - У твоего дядюшки одолжил, доставай, что ли.
   - У какого дядюшки?
   - У твоего Шмуля Исааковича. Сейчас-то его уже повязали.
   - Ты плохо думаешь о его умственных способностях. Он еще  пару  часов
назад покинул негостеприимный город.
   - То-то оставил документы в своем кабинете.
   - А зачем они ему? Другие есть. Скоро ты с ним встретишься, Котик. Не
думаю, чтобы эта встреча доставила тебе радость.
   Да, похоже, и тут тебя накололи, великий сыщик Гончаров.
   - Слушай, Анна, расстегивай скорее, а то сейчас...
   Она нагнулась, стараясь поудобнее ухватиться за ширинку,  и  это  был
мой шанс, возможно последний. Резко закинув ей за шею правую ногу, левым
коленом я ударил в голову. Она ойкнула и на секунду  потеряла  сознание.
Но уже через мгновение начала судорожно выдергивать  бестолковую  голову
из моих ножниц. Прихвачена она была капитально, и тут я  не  волновался.
Другой вопрос мучил меня, что делать дальше? То ли сразу сломать ей шею,
то ли подождать до другого раза. Изловчившись, она  вцепилась  зубами  в
мою левую ляжку. Я легонько придавил основание ее черепа, и она обмякла.
Но от боли укуса у меня потекло. Ну и черт с ней, она того  заслуживала.
Я даже мстительно улыбнулся, когда  она  протестующе  что-то  забубнила,
находясь под моей задницей.
   Но что делать мне? Если раньше хоть какой-то транспорт шел навстречу,
то теперь проселок вымер совершенно. А ведь не исключен момент,  что  на
горизонте покажется кто-то из их банды, тот же нейрохирург, и вот  тогда
уж мне никаких шансов оставлено  не  будет.  Думай,  Гончаров,  ты  ведь
ужасно умный!
   Руки у меня были связаны позади, через спинку сиденья. И к сиденью же
был приторочен торс. На свободе оставались только голова и ноги, но ноги
были заняты важным делом, они держали преступницу. Если сломать ей  шею,
то выбираться мне будет значительно легче, но убивать  ее  почету-то  не
хотелось. Отпустить - было равнозначно самоубийству.
   - Ну что будем делать, амазонка хренова?
   - Отпусти, - невнятно и глухо ответила она.
   - Чтобы ты, как и хотела, доставила меня до  своего  дядюшки-изверга?
Нет, не пойдет, Анетта, Жанетта, Бабетта... Жанетта?  О-ля-ля.  Аннушка,
так ты и есть та самая Жанна, гостившая у веселых вдов и  так  незаметно
исчезнувшая, когда заслышала голос старого приятеля? Ну и дурак же  твой
старый приятель! Чем ты меня связала? - Я немного сдавил ножницы.
   - Колготками!
   -  Скотина,  своими  вонючими  коготками  ты  связала   чистые   руки
Гончарова.
   - Они новые. - Ее  руки,  точнее,  ее  правая  рука  вдруг  пришла  в
движение, и она попробовала поднять мой мужской дух.
   - А вот этого не нужно, - охладил я ее доброе начало и опять придавил
череп. - Не лапай, не твое, а лучше протяни свою шаловливую ручонку  мне
за спину и постарайся развязать узел. Если  ты  это  сделаешь,  то  тебе
будет не так больно.
   Она не пошевелила и пальцем.
   - Пойми, милая, в противном случае мне  придется  сломать  тебе  шею,
старая шлюха, вот так. - Я резко дернул левой ногой, и  она  заорала.  А
когда пришла в себя, потянулась к узлу.
   Ковырялась она вечность, как мог, я помогал ей. В конце  концов  руки
мои были свободны, а остальное было делом техники. Ее  же  колготками  я
перевязывал Анну долго и старательно, не забыв про ее длинные ноги.
   - Костя, - ныла она, не очень веря в успех, - отпусти меня, и на этом
поставим точку. Ты не увидишь меня, я не увижу тебя.
   - Нет, Аннушка, нет, голубушка. Уж больно  отменная  стерва  из  тебя
получилась. Говорил тебе, скурвишься, а ты, оказывается, уже.
   - Костя, я тебе дам денег, очень много денег.
   - Вот как, а откуда?
   - У меня есть! Я провела ряд  сделок  за  спиной  у  Полякова  и  всю
прибыль оставила себе.
   - Каким же образом? - заинтересовался я, запуская двигатель.
   - Я у него работаю экономистом.  Всегда  нахожусь  в  курсе  событий.
Иногда, искусственно отбив у него клиента, проворачивала операцию  сама,
используя подпись Длинного Гены. А иногда,  и  чаще  всего,  работала  с
наличкой. Это очень