драматично
дернула ошейник. - Меня и выпустили за недоказанностью.
   - А мы докажем, - успокоительно похлопал я ее по плечу. - На этот раз
докажем.
   - Хрен вам с маком! Не на ту нарвались, да и власть нынче другая.  Не
выйдет!
   -  Поживем  и  увидим.  Вы,   Наталия   Николаевна,   понапрасну   не
расстраивайтесь, сердца не рвите. Лучше  выпейте  еще  стаканчик,  да  я
поведу вас в опочивальню.
   - Куда это еще? - насторожилась она, нервно дергая подбородком.
   - Да тут недалеко. Уютный погребок. Тепло и сыро!
   - Мне и здесь  неплохо,  -  вцепилась  она  в  столешницу.  -  Совсем
неплохо!
   -  Мне  тоже,  но  джентльмену  спать  под  одной  крышей  со   столь
благородной  дамой  просто  непозволительно.  Это  кинет  тень   на   ее
репутацию.
   - Ничего, я позволяю джентльмену эту ночь провести  со  мной.  А  что
будет утром?
   - Об этом мы узнаем только тогда, когда сюда приедет  тот  большой  и
добрый дядя.
   - Добрый? - нервно расхохоталась она. - Он убийца!
   - Вот как? Как вы только могли такое ляпнуть! Ужас!
   - Чего тут ляпать, когда я своими  глазами  видела,  как  он  крякнул
Валентина.
   - Господи, у вас, наверное, плохо со зрением, но ничего,  в  тюремном
госпитале  вам  глаза  подлечат,  и  тогда  вы  будете  видеть  истинное
положение вещей. Пойдем, сука!
   - Не надо, кажется, я уже начинаю прозревать.
   - Трудно поверить. Не может слепой в одночасье стать зрячим, но,  как
бы то ни было, все одно ночевать ты пойдешь в погреб.
   Кинув ей для комфорта старый матрас и полковничью шинель, я захлопнул
погреб, а сам, во избежание неприятностей, улегся сверху.
   Рано утром она попросилась  в  туалет,  угрожая  в  противном  случае
испортить  нам  капусту  и  прочие  скудные   припасы,   собственноручно
выращенные тестем. Пришлось  подчиниться.  При  свете  дня  вид  ее  был
комичен и ужасен. С растопыренными лохмами,  фиолетовыми  синяками  и  в
полковничьей  шинели,  я  повел  ее  в  летний  сортир.   Определив   ей
необходимое время, я уселся в ожидании под яблоней и собрался закурить.
   Тесть приехал тихо и неожиданно. Я заметил его, когда он уже входил в
калитку, и его хмурый вид не предвещал ничего хорошего.
   - Ну что? - вскакивая ему навстречу, только и спросил я.
   - Козел ты, Костя, - негромко заметил он. - Зачем ты ее  в  это  дело
втянул?
   - Так получилось, вы же знаете... Что с ней?
   - Ничего хорошего.
   - Где она? Я еду к ней немедленно.
   - Да успокойся ты, ничего страшного. Жить будет.
   - Так какого же черта вы мне тут драму устраиваете? - разозлился я.
   - А такого черта, что Милка на всю жизнь может остаться кривошеей.
   - Да и ладно!
   - Ладно, говоришь? А будешь ты с ней, с кривошеей, жить?
   - Конечно, буду, если она согласится жить с беззубым Гончаровым,  чей
фасад, кстати, повредили вы.
   - Будешь! Все так поначалу говорят, а потом тихо-тихо - и на сторону.
   - Пока у вас нет причин ставить мои слова под сомнение.
   - Посмотрим, - закуривая, хмуро отозвался  тесть.  -  А  это  что  за
маскарад? - тыча еще не зажженной сигаретой  в  сторону  выплывающей  из
сортира Федько,  заорал  он.  -  Кто  позволил?  Я  вас  спрашиваю:  кто
позволил?
   - Так уж Бог нас устроил, Алексей Николаевич. По утрам даже бездомные
кошки отправляют свои естественные потребности.
   - Молчать, Гончаров! Я не про то. Я спрашиваю,  кто  ей  напялил  мою
шинель?!
   - Так ведь холодно,  товарищ  полковник,  а  в  погребе  особенно,  -
неуверенно оправдывался я. - Вот я и побоялся, что  околеет  она  у  нас
раньше времени.
   - Тогда дал бы ей свою куртку со штанами  и  не  поганил  полковничьи
погоны, - уже не так грозно  проворчал  он.  -  У  нас  есть  что-нибудь
пожрать?
   - А как же, отварная лапша и сто граммов водки.
   - Возьми в машине консервы с хлебом, а  эта  сучка  пусть  умоется  и
приходит тоже.
   Плюнув, он протопал в дом,  а  я,  выполняя  приказание,  повел  свою
подопечную в душ.
   - Что он хочет со мной делать?  -  тоскливо  и  без  прежнего  гонора
скулила она, подпрыгивая  следом.  Надо  заметить,  что  от  ее  прежней
наглости за последние сутки не осталось и следа. - Что он, черт  старый,
задумал?
   - Можешь не радоваться, насиловать  он  тебя  не  собирается.  Просто
пожурит немного и отпустит с  миром,  чтоб  ты  и  впредь  творила  свои
грязные дела.
   - Нет, ну я всерьез спрашиваю. Он такой страшный.
   - Не страшнее тебя, - вталкивая ее в душевую кабинку, успокоил  я.  -
Шампунь и мыло на полочке, а полотенце потом выбросишь. Когда помоешься,
позовешь.
   Задвинув  засов,  я  замотал  его  на  проволоку  и   отправился   за
провиантом, размышляя о  том,  что  в  итоге  с  ней  собирается  делать
полковник. С ней и с двумя оставшимися дебилами Борисом и Мишаней. Лично
я на сей счет ничего путного придумать не мог. Оставлять их  на  свободе
было равносильно самоубийству, отдавать же в руки правосудия  -  значило
сознаться в убийстве Валентина и, естественно, Гришани.
   Этими мыслями я и поделился с полковником, когда принес  ему  хлеб  и
консервы.
   - А я и сам не знаю, - честно признался он. - Заварил ты кашу, а  мне
приходится расхлебывать. Зря я, конечно, тому придурку шею  свернул,  но
что теперь говорить! Наверное, я и во второй раз поступил бы так  же.  Я
как увидел Милкины глаза, готов был всех вас там перестрелять. Ну ладно,
кончаем лирику, веди сюда эту лахудру.
   Лахудра мыться уже закончила и теперь молча  и  старательно  пыталась
открыть дверь изнутри, используя в качестве отмычки большую  расческу  с
выломанными зубьями. Заметив меня, она убрала расческу и возмутилась:
   - Ну сколько же можно вас звать, я уже замерзла!
   - Сейчас мы тебя согреем, - зловеще пообещал я. - Сейчас тебе  станет
тепло, как в аду. Сейчас ты проклянешь тот день, когда впервые притащила
меня в свой бар.
   - Садись и ешь, - хмуро приказал  ей  полковник  и  пододвинул  ногой
табурет.
   - Спасибо, - пролепетала она, совершенно сбитая с толку таким приемом
и потому не двигаясь с места. - Спасибо, я не голодна.
   - Как хочешь. Упрашивать не станем, - равнодушно решил  полковник  и,
поднявшись во весь свой богатырский рост, подошел к ней вплотную:
   - Что будем делать?!
   - Не знаю... - сжалась  под  его  взглядом  Федько.  -  А  что  нужно
делать?
   - Вот и я сам не знаю, как мне с тобой поступить.
   - А вы меня отпустите, - отступая на шаг, несмело предложила она. - Я
ведь ничего не знаю, я ничего не видела...
   - А что ты могла видеть?! - Бешеные глаза  полковника  пронзительными
угольками впились в ее, ошалелые от ужаса.
   - Я ничего не видела... не видела, как вы его убили... вот...  -  Она
облизала губы и, сообразив,  что  сморозила  глупость,  заторопилась  ее
исправить:
   - То есть я вообще ничего не видела и не слышала и вас я вижу сегодня
впервые.
   - А как же ты здесь оказалась? - гаркнул полковник, по-прежнему держа
ее в наивысшей степени напряжения. - Как ты попала на мою дачу?
   - Меня сюда насильно привез Гончаров.
   - С какой целью он тебя сюда привез?
   - Он хотел меня пытать,  добиваясь,  чтобы  я  вернула  ему  какую-то
валюту.
   - Откуда он тебя привез?
   - С острова.
   - Что вы делали на острове?
   - Там была большая разбираловка.
   - Кто, кроме тебя, там был?
   - Майкл, Борис... Мила...
   - Все это ты расскажешь следователю, - оборвал ее полковник.
   - Нет! Я сказала вам  не  всю  правду,  -  затряслась  Федько  от  не
правильно сделанного хода. - Я здесь оказалась  потому,  что  уже  давно
являюсь любовницей Константина Ивановича Гончарова. Мы давно друг  друга
любим и втайне встречаемся здесь.
   - Уже лучше. А кто такие Майкл и Борис?
   - Да черт их знает, иногда заглядывают ко мне в  бар,  да  и  только.
Подонки и мерзавцы, но клиент есть клиент.
   - А что это там за остров в километре от пристани?
   - Какой остров? Я понятия о нем не имею.
   - Где ты пропадала все эти дни?
   - Так здесь же, с Костей на даче.
   - На троечку, но экзамен ты выдержала. Цена  этого  экзамена  -  твоя
жизнь. Только не думай, что все так просто и мы мелкие фраера и  дырявые
лопухи.
   - Я никогда так не думала, - отряхивая перышки, приободрилась Федько.
- Я всегда считала Константина Ивановича и вас...
   - Заткнись и сядь, - досадливо оборвал ее Ефимов. - Сейчас  поговорим
о главном. Ешь, я же вижу, что ты голодна. Налей ей, Костя. Поговорим  о
главном, конечно, если ты хочешь  выбраться  отсюда  живой.  Я  тебя  не
пугаю, Федько, просто получился  такой  расклад,  при  котором  либо  ты
принимаешь все условия нашей игры, либо я буду вынужден тебя  умертвить.
Поэтому выслушай и все взвесь.  Первое  и  непременное,  что  ты  должна
сделать, - это вернуть марки и доллары, и если этот первый  пункт  нашей
программы ты выполнить отказываешься, то говорить нам больше не  о  чем.
Учти, я не шучу, вы на всю жизнь покалечили мою дочь, и  канителиться  я
долго не намерен. Итак, за тобой слово.
   - Я уже поместила их в дело, - пробуя почву, прошептала она белеющими
губами.
   - У меня нет больше слов, -  сожалея,  ответил  полковник.  -  Доедай
паштет, и...
   - Что  "и..."?  Что  значит  ваше  "и..."?  -  чуть  не  подавившись,
вскричала она. - Что "и..."?!
   - Костя, принеси из  сарая  два  полиэтиленовых  мешка,  тех,  из-под
удобрения.
   - Я понял,  полковник,  только  мочить  я  ее  не  буду,  прибрать  -
пожалуйста: и заверну, и перевяжу, и перенесу, и закопаю.
   - Не волнуйся, сам управлюсь, не первый год замужем, иди за  мешками,
а я тем временем все улажу. Мне уже терять нечего. Иди!
   - Умоляю, не надо! - наконец-то взвыла доведенная до отчаяния Наталия
Николаевна. - Я все скажу, я все отдам.
   - Когда? - бесцветно спросил тесть.
   - Завтра, - моментально начиная лукавить, выпалила она.
   - Нет, только сейчас, а если не можешь, то  это  уже  не  наша  вина.
Костя, иди за...
   - Не надо, я могу отдать сейчас.
   - Что и требовалось доказать. Как ты намерена это сделать?
   - Я поеду и привезу, можно вместе с вами.
   - Нет! - решительно возразил я,  достаточно  хорошо  зная  ее  подлую
натуру. - Так у нас дело не пойдет. По тому адресу, который ты  укажешь,
поеду я один, а ты тем временем трепетно и  истово  будешь  ждать  моего
появления под  бдительным  оком  полковника,  который,  в  случае  моего
невозвращения, таки открутит тебе голову. Резонно?
   -  Абсолютно,  -  одобрил  Ефимов.  -  Наталия  Николаевна,  придется
согласиться с такой постановкой вопроса.
   - Но без меня там деньги могут не отдать, - опять что-то  прикидывая,
засомневалась стерва. - Даже наверняка  не  отдадут,  а  тем  более  они
хранятся в двух местах.
   - Тогда тебе придется написать твоим хранителям такие  письма,  чтобы
они встретили меня с почестями, а деньги отдали с радостью. Полковник, я
прав?
   - Только таким я вижу решение  всех  наших  проблем.  А  каково  ваше
мнение, уважаемая Наталия Николаевна? Думаю, оно аналогично?
   - Ну хоть немного, хоть десять процентов вы  мне  оставьте,  -  вдруг
жалко скривив побитую рожу, заканючила она.
   - Не можем, уважаемая, при всем нашем желании не  можем,  потому  как
эти деньги мы сегодня же вернем в банк.
   - Не надо вешать мне на уши лапшу,  я  ею  уже  объелась!  -  обретая
некоторую уверенность, засмеялась она. - Эти сказки мне  еще  в  детстве
рассказывал дядя Вова. Не верю я в такие подвиги.
   - Как тебе будет угодно, да и,  собственно  говоря,  к  делу  это  не
относится. От тебя требуется написать  соответствующие  письма  и  ждать
освобождения в том случае, если Константин Иванович привезет деньги.
   - А если не привезет?
   - Мешки готовы.
   - А если он не привезет по причинам, от меня не зависящим? - вспотела
Федько.
   - Тогда проанализируем ситуацию и примем решение на месте,  но  лично
для тебя было бы куда лучше, чтобы все сложилось по писаному.
   - Хорошо, давайте бумагу и оставьте меня на десять минут в покое.
   - Обязательно, но только не выходя из этой комнаты.
   Выдав ей все  необходимые  письменные  принадлежности,  мы  с  тестем
отошли к двери, вполголоса обсуждая правильность выбранного  нами  пути.
После недолгого совещания мы пришли к выводу, что  иного  выхода  у  нас
просто нет, а кроме того, полковник намекнул, что в запасе  у  него  для
Наталии Николаевны есть большой сюрприз, но об этом я узнаю позже.
   - У меня все готово, - зло и вызывающе прошипела  Федько,  размахивая
двумя  половинками  стандартного  листа.  -  Будете  рецензировать   или
повезете так?
   - Ну что  вы,  Наталия  Николаевна,  -  пробасил  полковник,  забирая
бумаги. - Как можно? Я с детства обожал читать чужие письма,  не  откажу
себе в таком удовольствии и сейчас, тем более что они касаются всех нас.
Итак.
   "Зинка, привет, Наталия. Совсем  закрутилась,  и  нет  даже  минутки,
чтобы к тебе забежать и поболтать.  По  уши  в  делах.  Сегодня  у  меня
презентация, а все мои туфли не годятся даже для посещения туалета.  Те,
которые я оставила у тебя, сегодня мне будут как раз.  За  ними  забежит
мой очередной придурок, так ты их ему  отдай.  Встретимся  -  поболтаем.
Твоя Наталия".
   Хорошее письмо, - одобрительно поцокал Ефимов. - Правдивое.
   - Там марки,  -  запоздало  проинформировала  Федько.  -  Доллары  по
второму адресу, и заполучить их будет труднее.
   - Почитаем второе, - удовлетворенно проворчал Ефимов.
   "Вадим! Мне срочно понадобился  тот  телефонный  аппарат,  который  я
давала тебе на временное пользование. Мой сломался. Отдашь аппарат  тому
человеку, который передаст тебе мою записку. Наталия Федько".
   - Тоже неплохо, - пробубнил полковник. - Почему же  ты  думаешь,  что
здесь получить денежки будет труднее?
   - Потому что этот Вадим тот еще жучок. Он догадывается, а может быть,
и знает, что лежит в телефонном аппарате, и будет искренне рад,  если  я
сдохну.
   -  Понятно.  Непонятно  другое:  неужели  двадцать   тысяч   долларов
поместились в корпус телефонного аппарата?
   - Да, почти все крупные купюры, а мелочь в обувной коробке  вместе  с
марками.
   - Все ясно, какого цвета аппарат? - уже делово и конкретно спросил я.
   - Ярко-красный, кажется польского производства.
   - Отлично. Адреса на месте, телефоны тоже. Последний вопрос,  Наталия
Николаевна: они у тебя работают или занимаются свободным промыслом?
   - Зинка работает, но только по ночам, профессия у нее такая,  что  же
касается Вадима, то тут я  ничего  сказать  не  могу:  он  появляется  и
исчезает, когда ему вздумается, поэтому и стопроцентных гарантий нет.
   - И на том спасибо. Он живет один или с семьей?
   - Периодически в его логове поселяются бабы и начинают  вить  гнезда,
но длится это недолго, обычно он выставляет их через пару недель.
   - Спасибо. Ну что, Алексей Николаевич, помолясь и с богом?
   - Выходит, что так, ни пуха тебе...
   - К черту. Не щупайте девочку!
   - Шел бы ты да не спотыкался.
 
*** 
 
   И все-таки Наталия  Николаевна  солгала,  когда  заявила,  что  Зинка
работает  только  ночами.  Неутомимая  труженица  любовной   нивы,   как
оказалось, вкалывала и в дневную смену. Об  этом  я  мог  судить  по  ее
взъерошенному  виду,  блуждающим   глазам   и   специфическому   запаху,
исходящему из квартиры.
   - Вам кого? - наконец собралась она с мыслями и оправила халатик.
   - Мне нужна Зинаида Уткина, - веско сказал я.
   - А по какому вопросу? - спросила она, наверняка зная ответ.
   - По тому же самому, - подыграл я.
   - Кто мне вас рекомендовал? - деловито осведомилась она.
   - Наталия Николаевна Федько, - подняв палец, важно ответил я.
   - Но я сейчас занята, зайдите через пару часов. Вы знаете мой тариф?
   - Не знаю, но дело не в этом, вы, вероятно, подумали, что я  один  из
ваших потенциальных "друзей", так вы ошиблись, я  пришел,  чтобы  просто
передать записку Наталии и забрать какую-то там коробку с туфлями.
   Проговорив этот длинный монолог, я с поклоном вручил ей записку.
   - Так какого же черта ты сушишь мне мозги  и  отнимаешь  время?  -  С
негодованием отбрасывая записку, она скрылась за дверью, чтобы уже через
секунду выкинуть мне черную золоченую  коробку,  заклеенную  скотчем.  -
Привет Наталии, да передай ей, что ты в самом деле придурок.
   Отодрав ленту и убедившись, что марки и мелкие доллары на месте, я от
души пнул ее дверь, негромко обозвал шлюхой и весело побежал к машине.
 
*** 
 
   Вадим  Мокрецов,  тридцатилетний  амбал,  встретил   меня   в   более
подобающем виде. На нем был женский халат, а в зубах трубка. То, что это
не его образ жизни, было понятно по тому, как он держит и курит  трубку.
Парень тужился изо всех сил, залезая в чуждые ему рамки. Ну да и  бог  с
ним, богата дураками земля Русская, а сегодня так особенно.
   - Вы ко мне? - томно-снисходительно спросил  он  и  выдохнул  в  меня
облако ароматного табачного дыма. - Вам кто нужен?
   - Мне нужен Вадим Мокрецов, - как можно вежливее ответил я.
   - Это я, - подумав, согласился он. - Но вам  я  не  могу  уделить  ни
минуты, потому как готовлюсь принять ванну, заходите после обеда. Вы  по
какому вопросу?
   - Я из фирмы "ЭлФитцДжералд" и хочу предложить вам интересную работу,
- сказал я, понимая, что только подобными глупостями можно его пронять и
проникнуть вовнутрь квартиры и при этом не засветить Федько.
   - Вот как, это уже  интересно.  Прошу  вас,  будьте  так  любезны,  -
посторонился он, пропуская меня в просторную  переднюю.  -  Проходите  в
комнату, разуваться у меня не принято, - изящно  выразился  он  и  вдруг
захлебнулся никотиновой  горечью,  попавшей  из  мундштука  на  язык.  -
Простите. Скверный табак, - откашлявшись, извинился  он.  -  Так  в  чем
состоит ваше предложение и чем занимается ваша фирма?
   - Видите ли, господин Мокрецов,  разговор  у  нас  с  вами  предстоит
долгий и обстоятельный, а я бы не хотел, чтобы вы меняли свои привычки и
до приятного купания забивали свою голову деловой информацией.  Спокойно
мойтесь, а я, возможно, зайду и попозже. Еще раз извините.
   - Нет, нет, - крабом уцепился он  за  мой  рукав,  -  ванна  может  и
подождать.
   - Настоящий джентльмен никогда своим привычкам  не  изменяет.  Именно
такое мнение сложилось о вас, и нам не хотелось  бы  его  менять.  Всего
доброго.
   - Вы  правы,  но  подождите,  -  насильно  втащил  меня  возбужденный
джентльмен назад в квартиру. - Не уходите. Я прошу вас:  подождите  меня
ровно десять минут, именно за такое время я принимаю эту чертову  ванну.
Я вас очень прошу: пройдите в комнату,  полистайте  журналы,  посмотрите
телевизор, и ровно через десять минут я буду к вашим услугам.
   - Ну ладно, уговорили, - ответил я, недовольно проходя в  комнату.  -
Так и быть, даю вам на все про все аж пятнадцать минут.
   Он птичкой упорхнул в ванную, а я, едва услышав шум воды, кинулся  на
поиски треклятого телефона. Нашел я его на  десятой  минуте,  когда  уже
перерыл все возможные и невозможные потайные места и хотел отказаться от
своей  затеи  и  действовать  иным  путем.  Две  пухлые  пачки  долларов
находились в действующем телефоне,  механизм  которого  был  заменен  на
более компактный. Я успел вытащить деньги,  кое-как  закрутить  аппарат,
когда шум воды стих и тревожный голос Мокрецова осведомился, по-прежнему
ли я его жду.
   - Да, разумеется, жду с нетерпением, - ответил  я,  открывая  входную
дверь.
   - Отлично, сейчас я только оботрусь - и к вашим услугам.
   - Поторопитесь. У меня для вас  отличный  сюрприз,  -  пообещал  я  и
тихонько прикрыл за собою дверь.
   Дурак  с  курительной  трубкой  во  рту  и  телефонной   в   заднице,
резюмировал я с удовлетворением, поспешно садясь в машину.
   По дороге на дачу я заехал  в  магазин  и  накупил  настоящей  еды  и
выпивки, так как, по моему мнению, скромное вознаграждение я заслужил.
   Ждали меня с нетерпением, а на мой бодрый вид отозвались улыбками. За
время моего отсутствия дом протопили, и я