Если я буду по-прежнему плестись, у них это получится. Более того, они даже могут выехать мне навстречу, чтобы в лесочке, подальше от людских глаз, спокойно со мной побеседовать. Подобные разговоры не входили в мои планы. Иного пути как назад у меня не было - по правую руку находилось поле, а слева шел крутой спуск к реке. Только назад, но и там меня ждала неизвестность. Во-первых, я не знал, куда я в конце концов приеду, а во-вторых, меня вполне там могли поджидать молодчики из черной "Нивы". Ужасно неприятная ситуация. Конечно, можно бросить машину и налегке спуститься к реке. Скоро начнет темнеть, и им не отыскать меня даже с собакой, но в таком случае опять из-за моей глупости пострадает Ухов. Найдя машину, нетрудно найти хозяина.
     Значит, господин хороший, приплыли! Но нет! Можно сбросить машину с обрывистого берега, она должна взорваться! Вряд ли тогда меня будут преследовать. Опасаясь обилия подъехавших ментов, они постараются вообще отсюда слинять. Но взорвется ли тачка, упав на песок? Чепуха, можно в багажнике зажечь тряпье, чтобы было наверняка. Жалко машину, но черт с ней, жизнь дороже!
     Нужно было торопиться. Выбрав место покруче, я спешно готовил уховской старушке отходную. Вытащив из багажника все нужное, зажег в нем промасленную ветошь и захлопнул крышку. Потом открутил пробку бензобака и, перекрестившись, столкнул бедолагу вниз. Взобравшись наверх, я едва успел спрятаться. С надрывным воем снизу шла черная "Нива". Все-таки вытащили, успел подумать я, и в этот момент рвануло. Испуганно заверещав тормозами, "Нива" встала в десяти шагах от меня.
     Трое пробками вылетели из машины и тут же залегли, ожидая повторной атаки. Прошло около минуты, когда один из них счастливо заорал:
     - Мужики, отбой, ложная тревога, это тот мудак на бежевой тачке гробанулся. Вон горит как!
     - Путь себе в Божье царство освещает, - набожно пояснил главарь.
     - Э-э-э, не говори больше так, не надо, - возразил водитель. - Аллах его не возьмет, вонючий сильно. Пойдем поглядим, какой из этого козла получился шашлык.
     Они спустились вниз, а у меня от страха перед самим собой перехватило дыхание. Неужели решусь? Должно получиться - двигатель "Нивы" работал. Думать было некогда, уже через секунду я врубал скорость. Выстрелы услышал, когда отъехал метров на пятьдесят, но раньше в лобовом стекле прочертили диагональ три дырки, одна из них вполне могла появиться там, пройдя через мой затылок.
     Наверное, спинки сидений у них были бронированные, потому что пару раз мне показалось, как позади кто-то больно пинает в спину.
     А вот наконец и долгожданное шоссе и, конечно, с левой стороны знакомый джип, а возле него все четыре качка. Словно шакалы, стоят и не знают, что делать, - то ли спасать свои шкуры, то ли дружно всей стаей наброситься на жертву. Теперь-то мне хорошо был виден их номер. Проезжая мимо, я не мог удержаться от гадости, да и тащить их у себя на хвосте желания не было.
     Поэтому, чуть приоткрыв тонированное стекло, я крикнул с акцентом:
     - Мужики, совсем-совсем плохо! Надо быстро-быстро ноги делать!
     Круто заложив вираж, я закидал их щебнем из-под колес и ушел в сторону города. Не доезжая до поста ГАИ, убедившись, что погони нет, я остановил машину и перевел дух. Похоже, что влип я в историю более серьезную, чем предполагал. Взглянул на часы и оторопел: стрелки показывали восемь часов двадцать пять минут. Значит, на все про все не ушло и часа, а мне эти двадцать пять минут показались целой жизнью. Однако времени для размышлений о ее быстротечности у меня не было - необходимо было срочно избавляться от машины.
     Неизвестно, какими связями обладают одураченные мною бандиты, да и нет никакой гарантии, что первый же гаишник, меня остановивший, не их лучший друг, товарищ и брат. А черная "Нива" в наших местах - явление редкое и потому запоминающееся. Особенно если на ее лобовом стекле нарисованы три пулевые дырки. Кроме того, меня могут остановить в чисто профилактических целях, и уховский техпаспорт на старую "шестерку" я вряд ли сумею привязать к новенькой "Ниве". Черт возьми, у меня ведь еще и деньги, о которых я в этой сумасшедшей погоне за жизнью совсем забыл! Причем деньги, судя по всему, огромные.
     Оглянувшись назад, я убедился, что кейс послушно и доверчиво возлежит на сиденье, а рядом, его охраняя, застыл автомат, брошенный перепуганными наркодельцами. Видимо, именно этому обстоятельству я обязан был жизнью. Окажись стрелков двое, неизвестно, в каких бы я кущах бродил сейчас. Что и говорить, груз у меня довольно необычный, и линять надо немедленно!
     Уйдя с трассы влево, я углубился в лес и долго петлял между деревьями, не зажигая фары. Совершенно неожиданно я выскочил на узкую просеку, параллельную магистрали. Свернув вправо, почти на ощупь я поехал по ней, все более удаляясь от города. Одолев таким образам около полукилометра, решил, что достаточно запутал свои следы, и уже хотел тормозить, когда передо мной в полумраке неожиданно возникло какое-то заброшенное строение. Видимо, к нему и была когда-то пробита просека. Бетонное сооружение показалось мне более чем странным. Около трех метров в ширину и шести в длину, высотой оно было более трех метров. Но не это удивило меня. Поразило полное отсутствие каких-либо окон и дверей. По всему периметру - ни единого проема! Три стены падали совершенно отвесно, а одна, торцевая, примерно под углом в тридцать градусов спускалась к земле. Возле нее и притулилось нечто, похожее на курятник. Пробравшись внутрь, я обследовал крохотный полуразвалившийся домишко. Судя по всему, за последнее полугодие его посещали только птицы. Полное недоумение вызывал поломанный письменный стол и куча спресованных дождем и солнцем конторских книг. На одной из них с трудом удалось прочесть, что я держу в руках ценный документ строгой учетности, а именно - журнал приема-сдачи дежурства по силосной траншее номер пять, принадлежащий коллективному хозяйству "Волжский рассвет".
     Как бы ни были слабы мои познания в вопросах сельского хозяйства, но теперь и я понял, что бетонная цитадель - всего лишь силосная яма. Отличное место, где можно припрятать стыренный автомобиль, потому что бросать его на виду никак не хотелось. А тут тебе готовый замаскированный гараж!
     Проверил пандус. Кроме вездехода, сюда никому не забраться, настолько крут он был. Как же сюда попадали дряхлые колхозные грузовики? Надо было спешить - наступали уже плотные сумерки, если не сказать - темнота. Подойдя к краю бункера, я заглянул вниз и чуть было не сверзился, уж больно пьянящ и силен оказался аромат, шибанувший мне в нос. Процесс гниения шел давно и продуктивно.
     Укрепив на краю стопорного бордюра светлый платок, я погнал "Ниву" в последний путь. Такими темпами я очень скоро стану заправским автомобильным палачом! Воя от возмущения, словно предчувствуя скорую гибель, машина нехотя вползла на эшафот. Здесь, на относительно ровной площадке, я начал готовить ее к отпеванию. Во-первых, освободил от тяжкого бремени денег. Во-вторых, основательно попотев, подсыпал грунт под порожек безопасности, чтобы она могла спокойно и просто переступить через этот последний рубеж. Ну а потом занялся самым главным - технической частью осуществления проекта. Автомат, оказывается, можно использовать не только для поражения живой силы противника. Упертый в педаль сцепления, он хорошо работал как обычный дрын. Последний раз сев в обреченную машину, я подогнал ее к самой кромке так, что передние колеса буквально зависли над бункером. Потом до предела вытянул подсос, врубил первую скорость и, прижимая автоматом педаль сцепления, начал осторожно выбираться наружу.
     Вероятно, я плохо закрепил автомат, потому что, когда уже одной ногой я стоял на бетонной площадке, эта черная тварь вдруг поехала. От неожиданности я упал на сиденье, и мы вместе с "Нивой" полетели в вонючий силос.
     Да, мой невесте выпало большое счастье - при падении я не потерял сознания, а траншея оказалась неглубокой. Гнилое и вязкое дерьмо, которым она была наполнена, не доставало мне даже до рта, и я мог спокойно дышать и радоваться жизни. А вот "Ниве" пришлось хуже. Упала она не так, как я того хотел, а мордой вперед, и ее неприкрытая задница до сих пор торчала наружу. По ней я и выбрался наверх, стуча зубами от холода.
     Кажется, господин Гончаров, в этом месяце вам уже дважды посчастливилось искупаться в дерьме. Первый раз по прихоти злых людей, что простительно, а сейчас - только по своей личной инициативе. Не кажется ли вам, что вы несколько преждевременно открываете купальный сезон этого года? Если так пойдет и дальше, то недолго и простудиться.
     Черт возьми, что же теперь делать? В таком виде идти на трассу просто неприлично. Даже если я и остановлю машину, чистоплотный частник не позволит мне ее пачкать. Придется помирать здесь. Только Гончаров может, уйдя от верной смерти, через час подыхать в дерьме, в десяти километрах от города, имея при себе огромную сумму денег.
     Хочешь не хочешь, но двигаться надо, хотя бы потому, что таким образом можно согреться. С отвращением выкурив подмокшую сигарету, я буквально на ощупь стал пробираться к дороге. Это было настоящим мучением. Спотыкаясь о торчащие корни, я бился лбом о деревья, падал на острые сучки, думая только об одном: как бы защитить глаза. К половине одиннадцатого, избитый, окровавленный и вонючий, я наконец-то вышел на трассу.
     Машины шарахались от одного моего вида. Безрезультатно проголосовав около получаса, я хотел уже идти пешком. И тут-то возле меня затормозил колесный трактор-универсал со скребком и экскаваторным ковшом. Еще не веря своему счастью, я продолжал шагать, но трактор продолжал настойчиво предлагать свои услуги.
     - Отвезешь, что ли? - спросил я в стельку пьяного тракториста.
     Он радостно закивал и заморгал совершенно бессмысленными глазами.
     Господи, теперь я понял, почему он сопровождал меня несколько десятков метров молча. Бедняга просто не в состоянии изъясняться.
     Отодвинув его в глубь кабины, я сел за руль. Тракторист пытался что-то возразить, но вскоре, убаюканный теплом, старательно захрапел в унисон тракторному движку.
     Во двор собственного дома на тракторе я въезжал впервые. Тракторист спал как хорек, и мне не оставалось ничего иного, как заглушить мотор возле подъезда. Но что делать с моим дорогим мужичком? Ведь немного проспавшись, он предпримет попытку езды по ночному городу и нарвется на кучу неприятностей.
     Кое-как растормошив, я дотащил тракториста до квартиры и открыл дверь. Слава Богу, Милка не проснулась. Бросив своего спасителя на кухне на диванчике, сам я заперся в ванной, стараясь поскорее раздеться, чтобы смыть с себя стойкий, въевшийся запах силоса.
     Однако моим планам не суждено было сбыться. Истошный крик буквально выбросил меня в коридор. Бедный тракторист с окровавленным и перекошенным от ужаса лицом ползал по полу, моля о пощаде, потому что в него почти в упор целилась полуголая Милка.
     - Стой, дура! - успел крикнуть я, выбивая у нее оружие. - Со мной он, пусть поспит немного!
     Она сползла по стенке и, усевшись прямо на пол, заревела в голос. Я слышал, что это хорошо и полезно - после нервного срыва громко голосить, поэтому, не мешая плакальщице, аккуратно вытащил и отбросил обойму, не забыв и про патрон в стволе. И лишь потом занялся не менее напуганным алкашом. Беднягу как заклинило, он только беззвучно открывал рот и пучил глаза. Понадобилось полстакана водки, чтобы привести его в себя.
     - Где я? - затравленно озираясь по сторонам, задал он первый вопрос.
     - Не волнуйся, на том свете. Тебя сбил "КамАЗ", когда ты выехал на встречную полосу движения.
     - Да ладно тебе, мужик, я посерьезу, куда я попал?
     - Говорю же тебе русским языком - в ад! Сейчас я твою печень жрать буду.
     - А где трактор? Куда я трактор-то дел? Меня ж завтра бугор убьет.
     - И правильно сделает. Но это будет завтра, а сейчас ложись спать.
     - Ты что, хочешь этого ханурика здесь на ночь оставить? - вдруг перестав реветь, взъярилась Людмила. - Ни за что, пусть катится к чертовой матери, мне достаточно одного идиота!
     - Успокойся, Мила, если бы не этот человек, то неизвестно - где и в каком виде я был бы сейчас.
     - В каком ты виде, видно и здесь, похоже, ты устроился подрабатывать ассенизатором. Гончаров, ты деградируешь прямо на глазах! И дружков подбираешь сообразных, убирай его отсюда или будет хуже!..
     - Не, мужики, в натуре, где мой трактор? - не унимался беспокойный тракторист. - Вы мне только скажите - где мы, и я сразу пойду.
     - Да здесь твой трактор, кретин, у подъезда стоит, выгляни в окно и успокойся! Задолбали вы меня все!
     Тракторист, а потом и Милка по очереди посмотрели на трактор, и оба остались довольны. Один - наличием сельскохозяйственной машины, другая - предстоящим расставанием.
     - А где это мы, мужик? До "Волжского рассвета" далеко?
     - Двадцать километров, а находишься ты в городе.
     - Да ты че, не может быть! А как я к тебе-то попал?
     - Заткнись и ложись спать, поедешь с утра пораньше, а сейчас заглохни. Милка, это касается и тебя.
     - А ты мне тут не приказывай, нашелся командир вонючий! Нет, правда, чем это от тебя воняет?
     - Силосом, иди спать, сейчас помоюсь и все тебе расскажу.
     Рассказывать мне ничего никому не пришлось. Когда я вышел из ванной, оба крепко спали. Едва коснувшись подушки головой, я и сам тут же глубоко и тревожно заснул.
     Разбудил меня неугомонный тракторист. Было пять часов. Поблагодарив за радушный прием, назвавшись Виктором Шиловым, он пригласил в следующее же воскресенье быть у него с супругой и детьми.
     Тремя часами позже меня разбудил крик. Сидя в центре комнаты на полу, Милка ошарашенно взирала на открытый кейс, который я во вчерашней суматохе позабыл припрятать.
     - Откуда это, Костя?.. - трагическим шепотом спросила она.
     - Так, завалил вчера одного банкира, мелочь. Не мешай спать и закрой чемодан! Как на дело идти, так вас нет, а как капусту рубить, так вы тут.
     Послушай, Милка, - окончательно просыпаясь, вспомнил я, - вчера мне должен был позвонить Валентин Дунаев. Он звонил?
     - Нет, тебе вчера вообще никто не звонил.
     Подтащив телефон, я набрал его номер. Протяжный и тоскливый зуммер - это было все, что я услышал. Рабочий телефон ответил тем же.
     - Если мне кто-нибудь позвонит, скажи, что буду через час, - уже на ходу инструктировал я Милку. - И передай папуле, что ждем его сегодня на ужин.
     "Дипломат" спрячь и дверь никому - ни под каким предлогом! - не открывай, даже знакомым. На улицу не высовывай и носа, его могут оттяпать по самые плечи.
     Пока!

***

     Несмотря на приличные заработки, Валентин занимал скромную трехкомнатную квартиру в хрущевке. Жил он недалеко от меня, над кафе "Рассвет", теперь почему-то переименованного в "Цыганские ночи". Последний раз я был у него лет шесть тому назад, и тогда его Маней, а тем более - Ваней и Даней, еще и не пахло. Дверь двадцатой квартиры, согласно пульсу времени, была бронирована. Немного успокоенный, я нажал кнопку звонка. Мучил я ее минут пять, пока окончательно не убедился в тщетности своих потуг. Выглянувшая из соседней квартиры старуха авторитетно посоветовала добиваться поставленной цели.
     - Ты шибче, шибче жвони, дома он, как вчерась приехал, так и не выходил по сию пору. Шпит, наверное. Жвони шибче.
     - Бабушка, а к нему вчера кто-нибудь приходил?
     - А как же, почитай, сражу к нему и пришли, наверно, не ушпел и раждеться!..
     - А кто приходил, вы их знаете?
     - К няму многие ходют, ражве вшех упомнишь, ты жвони, шпит он! - напоследок сказала бабка и закрылась в своей конуре.
     Я осторожно потянул дверь, и она послушно пошла за моей рукой.
     Вторая, деревянная, вообще была распахнута настежь. В таких случаях у меня всегда начинает ныть сердце. С этой болью я и вошел в квартиру. Валентин действительно спал, но почему-то в передней. Сидя на полу, он неловко запрокинул голову и вывернул шею. Наверное, живым спать в такой нелепой позе крайне затруднительно, но Валентину было решительно на это наплевать, потому что черные запекшиеся струйки на его лысом черепе говорили о том, что в его голову попали по меньшей мере две пули. Осторожно прикрыв дверь, я спустился на улицу к автомату. Набрав номер, долго ждал ответа. Наконец раздраженный голос Ефимова сообщил, что он слушает, и добавил, что только полные идиоты в субботний день звонят в такую рань. Терпеливо выслушав всю тираду, я вежливо поздоровался.
     - Какого черта! - пуще прежнего взорвался полковник. - Сам не спишь, дурью маешься и людям спать не даешь. Что тебе надо?
     - Совета.
     - Тогда я посоветую тебе идти к гребаной матери и не возвращаться оттуда никогда! - потихоньку остывая, по инерции орал будущий тесть.
     - Алексей Николаевич, у меня к вам очень серьезное дело.
     - Ладно, сейчас умоюсь и перезвоню.
     - Я не из дома.
     - Куда же тебя занесло в семь часов утра?
     - К Валентину Дунаеву, может быть, слышали о таком?
     - И не только слышал! Козел он вонючий с авторучкой в заднице. Можешь так ему и передать, а при личной встрече за ту поганую статью я лично отшибу ему голову.
     - Очень сожалею, товарищ полковник, но вы опоздали. За вас это сделал кто-то другой.
     - Не понял. Что ты там мелешь? Дай-ка ему трубку!
     - Да мертв он! - теряя терпение, закричал я. - Неужели вам это непонятно?!
     - Вот теперь понятно! Говори его адрес и жди бригаду. Я тоже сейчас подъеду. Любопытно взглянуть на него, когда он спокоен. Ты руками-то там ничего не лапай, а то...
     - Это вы мне говорите? - уже не скрывая злобы, съязвил я.
     - Нет, твоему крякнувшему дружку! - тоже желчно ответил он и бросил трубку.
     От злости ли, а может быть, от вчерашнего переутомления или от дикой Валькиной смерти, но меня вдруг начало колотить в буквальном смысле этого слова. Крупная дрожь отбойным молотком застучала в коленках ног и кистях рук. В ближайшем задрипанном ларьке я приобрел "самопальную" и тут же, не отходя от кассы, выпил добрую треть.
     Первыми прибыли менты и, подобно своре борзых, дружно меня обложив, зло и добросовестно затявкали.
     На мое счастье, почти следом приехал Ефимов. Хмуро отогнав от меня всю эту стаю, он поспешил наверх, к месту происшествия, где нас уже поджидала шепелявая старуха. Охая и крестясь, она тут же засыпала нас вопросами, ответы на которые мы не прочь получить были сами.
     - Бабушка, - чуть оглядевшись, спросил полковник, - вы не слышали, когда ваш сосед пришел с работы?
     - Это почему не шлышала? - обиделась бабуся. - Што я тебе, глухая?
     Очень даже шлышала. Половина шештого была. Я ужинать шобиралашь, а тут и он жамком жабренькал. Я подошла к дверям пошмотреть - один пришел али ш кем? Меня его жена попрошила, шоб наблюдала жа ним.
     - Ну и что? Он был один?
     - Пришел-то один, да только шледом два мужика ему пожвонили. Я тогда и отошла от двери-то. Мужики не бабы, чего буду понапрашну штоять, картошка оштынет. Ну а минут череж пять они от него и ушли.
     - А вы не заметили, в чем они были одеты, какого роста? Худые или толстые?
     - А на что мне их замечать? Вот ежели бы бабы были, тогда конешно, а так...
     - Спасибо, бабушка, а вы выстрелов не слышали?
     - Нет, не было никаких выштрелов, я не глухая.
     - Спасибо, бабушка, до свидания, если понадобитесь, то потревожим вас еще.
     Полковник только на секунду заглянул в квартиру, посмотрел на труп и, кажется, остался недоволен настоящим состоянием Дунаева. Сцапав меня за рукав, он велел своим подопечным отнестись к осмотру со всей серьезностью, а меня потащил по лестнице вниз, на свежий воздух.
     - Ну, что ты скажешь на этот раз? - усаживаясь на скамейку перед подъездом, резко, с издевкой спросил он.
     - Скажу, что неплохо было бы найти в карманах Валентина черно-белое фото одного неизвестного типа, но скорее всего, его там нет. Думаю, что и убили-то его из-за