ет  волос,
наконец, рост и комплекцию.
   - Да, конечно. Парню не больше двадцати лет, короткая модная стрижка,
рост обыкновенный, комплекция тоже. Цвет  глаз  определить  затрудняюсь,
потому что он  был  в  очках.  Из  особых  примет  могу  назвать  только
оттопыренные уши, но они часто таковыми кажутся из-за короткой  стрижки.
Да, вот еще что, на  пальце  он  крутил  ключи  от  машины,  но  не  это
примечательно,  запомнился  оригинальный  брелок  -  отлитая  из  золота
русалка. Красивая вещица.
   - Почему вы думаете, что она отлита из золота, сейчас полно сплавов.
   - Не знаю, но мне показалось, что  тот  парень  фальшивку  носить  не
будет, хотя черт его знает,  сам-то  он  весь  был  какой-то  фальшивый.
Наигранно деловой, что ли. Не знаю, как вам это объяснить.
   - Большое вам спасибо, - поблагодарил  я  наблюдательного  музыканта,
протягивая номер своего телефона. - Это вам на тот случай,  если  что-то
вспомните еще.
   Нашел я его до смешного просто. На всякий случай позвонив на стадион,
я осведомился, не проживает ли у них некто Сергей Иванов.
   -  Проживает,  -  что-то  пережевывая,  охотно  ответила   телефонная
барышня,  -  он  у  нас  сторож  на  платной  автостоянке,  а  кто   его
спрашивает?
   - Император Нерон, жуй дальше, - посоветовал я ей, обрывая разговор.
   Господин Иванов, юноша восемнадцати лет, оказался  существом  наглым,
заносчивым и злобным, как и его свирепый цепной пес,  словно  троллейбус
привязанный к низко натянутой проволоке.  Парень  мне  не  понравился  с
первой минуты. Как только капот моей машины  сунулся  на  вверенную  ему
стоянку, он заорал:
   - Вали отсюда, мужик, у меня свободных мест нет!
   - А почему тогда есть рекламный щит? - подчеркнуто вежливо спросил я.
- Неувязочка получается, да и мест свободных полно.
   - Не твоего ума дело. И не для твоей ханыжной  рожи  мы  организовали
здесь стоянку, - в том же духе продолжал грубиян.
   - Кто это мы? - спокойно поинтересовался я. - Кого ты имеешь в виду?
   - Вот я тебе сейчас что имею, то и введу.
   И даже это хамство я стерпел, но когда неучтивый сторож  пнул  бампер
моей машины, я понял, что час его пробил.
   - Дурак  ты,  Серега,  хоть  и  Иванов,  -  добродушно,  как  старого
знакомого, пожурил я его, - я тебе привез то,  что  ты  заказывал  через
одного общего знакомого, а ты лаешься. Как хочешь, я поехал.
   Включив заднюю  скорость,  я  потихоньку  двинулся,  надеясь  на  его
жадность и любопытство.  После  секундного  замешательства  он  двинулся
следом, нелепо размахивая руками и неумной головой.
   - Эй ты, стой, стой, тебе говорят! Ты от Власа, что ли?
   - От него, да только дел с тобой я иметь не желаю, грубый ты парень.
   - Дак надо было сказать чё зачем.
   - Может быть, я об этом должен был заявить через громкоговоритель?
   - Да ладно, мужик, не обижайся, сам понимаешь, тут всякие  ходят.  Ты
привез? Все нормально?
   - Все нормально.
   - Показывай, бабки при мне.
   - Может быть, это тебе показать в центре Красной  площади?  Прыгай  в
тачку, хоть немного отъедем.
   Запрыгнул он кузнечиком, но дальше испытывать судьбу  я  не  решился,
поэтому не сильно, но резко рубанул ему по кадыку. Пока  он  переваривал
собственную боль и  мое  коварство,  мы  уже  находились  в  лесочке  за
стадионом, а его руки,  скованные  наручниками,  пребывали  в  нерабочем
состоянии. Раскурив сигарету, я выпустил целый клуб  дыма  прямо  ему  в
нос. Закашлявшись, он чихнул и устрашающе прошипел:
   - Козел вонючий, ты мне за это ответишь.
   - Сэр, как вам будет угодно. Но, сэр,  сперва  бы  я  хотел  получить
несколько ответов от вас. Вы уже в состоянии вести дружескую беседу?
   - Сука рваная, тварь паскудная...
   - О, сэр, я вижу, что ваша речь не отличается изысканностью,  но  это
не беда, друг мой. Всего за несколько минут я научу вас хорошим  манерам
и умению вести светский разговор.
   - Ты чё делаешь, падла? - испуганно вращая  глазенками,  завопил  мой
ученик, когда я резко выпихнул его из машины.
   - Сэр, сейчас вы все узнаете, не будьте таким нетерпеливым.
   Через заднюю балку я продел тросик и закрепил  его  на  наручниках  у
своего подопечного. Эти приготовления ничуть  не  улучшили  его  дурного
настроения, а даже наоборот.
   - Ты, лось! Чего ты придумал?
   - Хочу немножко, для просветления мозгов, вас  покатать,  разумеется,
сэр, на вашей собственной шкуре.
   - Падла, я замочу тебя своими руками.
   - Сожалею, сэр, но боюсь, что вам это  не  удастся,  потому  как  уже
через полкилометра  вы  будете  мертвы,  если,  конечно,  раньше  вы  не
передумаете и не соизволите продолжить нашу беседу  в  надлежащем  тоне.
Всего вам доброго. Надеюсь, вы примете  смерть  достойно,  как  истинный
джентльмен. Ваш труп я бы погрузил в грязные воды Темзы, но за неимением
оной довольствуйтесь водами Волги.
   - Ты чё? Сдурел? Мужик, не  надо!  -  воздев  очи  гори  пронзительно
заверещал отважный автомобильный сторож, едва только я сел за руль.
   - Сэр, мне послышалось, что мои труды не пропали даром и  просвещение
приносит свои плоды? Наверное, согласуя свою речь и действия с правилами
хорошего тона, вы хотите мне что-то сказать?
   - Сука ты... То есть сэр... Чего ты от меня хочешь?
   - Истины! Истины, друг мой. Только с нею мы можем познать  вселенную.
Ответь мне на несколько вопросов правдиво, и  мы  расстанемся  навсегда,
как и подобает настоящим мужчинам. Итак, перейдем к делу. Кто и  сколько
тебе заплатил за  то,  чтобы  ты  передал  руководителю  группы  "Турне"
заведомо ложную информацию? Молчишь? Повторяю для недоумков...
   - Ничего никому я не передавал, и кто ты такой, чтобы я  перед  тобой
отчитывался?
   - Кто я такой, ты сейчас узнаешь, а по  поводу  твоей  непричастности
поговорим позже, когда я доставлю тебя на опознание. Усек,  недоумок?  А
теперь приготовься к небольшому, но приятному путешествию до того самого
руководителя рок-группы, но сначала я заткну тебе пасть, а то от боли ты
будешь очень сильно кричать, и это вызовет нездоровый  интерес  к  нашей
дружеской прогулке.
   - Не надо! Прошу, не надо, я правда ничего не знаю!
   - Тогда заруби себе на носу, что  ты  являешься  пособником  убийства
Бориса Кондратьева,  и  поэтому  я  намерен  тебя  казнить  без  суда  и
следствия.
   - Но я правда его не знаю, - уже в голос заливался  мерзавец,  утирая
скованными руками слезы пополам с дорожной пылью.
   - Подонок, рассказывай все, что тебе известно, только  не  ври,  если
хочешь вернуться к маме живым.
   - Я его видел впервые. Он подошел  ко  мне  в  начале  предпоследнего
заезда и попросил, чтобы я передал на словах  тому  патлатому...  Вот  и
все, что я знаю.
   - Врешь, начнем сначала. Сколько он тебе заплатил?
   - Немного, тысячу рублей.
   - Да уж, не густо, сам-то он за это убийство получил куда как больше.
Опиши подробно его внешность и в чем был одет.
   - Ну, это, на вид ему было лет сорок пять - пятьдесят. Ростом  меньше
меня  где-то  сантиметров  на  десять.   Получается   метр   шестьдесят.
Худенький, и что я заметил, совсем лысый. У меня колено волосатей будет.
Одет он был в ярко-зеленый спортивный костюм. И еще я запомнил его  нос,
большой и висячий, как банан. Ну и все. Вроде больше сказать нечего.
   - Ты забыл про его голос: тембр,  акцент?  Может  быть,  какой-нибудь
дефект речи? Картавость или заикание?
   - Точно, а ты откуда знаешь? Конечно, как я сразу не вспомнил.  Бабий
у него голосок  был,  тоненький,  к  нему  его  помятая  рожа  никак  не
клеилась.
   - Ты уверен в том, что раньше он тебе нигде не встречался?
   - Да нет же, говорю тебе, в первый раз этого гномика с кривыми ногами
вижу. Анекдот, а не мужик. Его запомнить на раз можно.
   - Почему?
   - Не знаю, какой-то он несуразный. Сам худой и хлипкий,  а  голова  и
ноги крупные, будто чужие. Кажется, я все тебе  рассказал,  вези  теперь
туда, где взял, да сними браслеты.
   - Ты мне не все рассказал.
   - Клянусь мамой, все как ни на есть...
   - Нет. Ты ни словом не обмолвился о том, что он тебе сказал в конце.
   - А-а! - На секунду в глазах парня  мелькнул  страх.  Он  съежился  и
передернул плечами, словно отгоняя кошмар. - Откуда  ты  все  знаешь?  А
может, ты от него? Прости, я не хотел, но ты сам...
   Упав  на  колени,  парень  забился  в  натуральной  истерике,  и  мне
понадобилось влить в глотку этому  подонку  больше  ста  граммов  водки,
прежде чем он мало-мальски успокоился.
   - Так ты не от него?
   - От кого?
   - Ну, не от гнома?
   - Нет, успокойся. Так что он тебе сказал на прощанье?
   - Он мне сказал, чтобы я забыл о нашей  встрече  и  подальше  засунул
язык, а если я кому-нибудь  проговорюсь,  то  он  вырвет  его  вместе  с
кишками. Но тогда я не шибко-то испугался, уж больно  смешной  был  этот
гном, и еще он...
   Выстрела я не слышал, просто Сергей Иванов вдруг мягко улегся у  моих
ног, а из его правого  виска  потекла  струйка  крови.  Второй  выстрел,
наверное, будет адресован мне. Не теряя и доли секунды,  я  запрыгнул  в
машину, каждое мгновение ожидая своего бесславного конца.  По  грунтовой
лесной дороге я пер как ошалелый и только через  полкилометра  вспомнил,
что за мной тащится труп Сергея. Разрубив капроновый трос  одним  ударом
ножа,  я  полетел  дальше,   стараясь   поскорее   убраться   от   этого
негостеприимного  места.  И  только  выбравшись  на  людную  трассу,   я
остановился перевести дух и привести в порядок свои идиотские мозги.
   Почему-то стало жалко покалеченное тело Сергея. Нет, не его самого, а
именно его тело, изуродованное дорогой. Так или иначе, он  был  обречен,
его бы убрали, будь он нем, как целая стая рыб.  Видимо,  игра  идет  по
большому счету, а на виду у меня только куцый хвостик огромной морковки.
На кой черт мне  понадобилось  лезть  в  это  тухлое  болото  потерявших
совесть дельцов? Они придавят меня, как таракана, и даже наутро обо  мне
не вспомнят. Придавят? Но  почему  не  придавили  только  что?  Судя  по
ювелирной дырке в ивановском виске, стрелки у них высокой  квалификации.
Что же помешало им? Непонятно. Судя по  бесшумному  выстрелу,  у  них  в
большом почете глушитель. Вот вам, господин Гончаров, и первый ответ  на
то, почему никто на трибунах стадиона не  слышал  выстрела,  поразившего
Кондратьева. Глушитель и оптический прицел, потому что стреляли  они  со
стороны стадиона, с расстояния не менее ста метров. Но почему все-таки я
остался в живых? Совершеннейшая чушь! Но как бы то ни было, номер машины
они видели на все сто процентов, а  по  нему  только  круглый  идиот  не
установит места жительства. И опять повторится  старая  история.  Ну  уж
нет! Первое,  что  я  сделаю  немедленно,  так  это  отправлю  Милку  на
какой-нибудь курорт, причем инкогнито.
   Слава богу, она  оказалась  дома  в  полном  здравии.  Повиснув,  как
обычно, на телефоне, несла какую-то чушь своей очередной лучшей подруге.
При моем  появлении  она  прижала  палец  к  губам  и  очень  натурально
по-кошачьи зашипела. Мне не оставалось ничего другого, как  откушать  из
маленького лафитничка и терпеливо ожидать окончания ее трепа.
 
*** 
 
   Когда через полчаса я проснулся  от  дверного  звонка,  она  все  еще
щебетала, не ведая, какие тучи  сгущаются  над  нами.  Проходя  мимо,  я
невзначай задел вилку телефонного разъема  и  под  разгневанные  выкрики
телефономанки открыл дверь.
   Только его мне не хватало для полного счастья. На пороге  собственной
персоной высился господин  полковник,  причем  в  полном  параде  и  при
орденах. Но несмотря на внешнее великолепие, какой-то  внутренний  червь
грыз его душу. По тому, как жалко он улыбнулся, я сразу все понял и  без
лишних слов затащил его в дом.
   - Вот, дети мои, и все! - грузно заваливаясь в кресло, выдохнул он. -
Думал, меня еще с полгодика потерпят, но ошибся, выкинули раньше.
   - Так это же отлично, дорогой Алексей Николаевич, тут не  огорчаться,
радоваться нужно. Меня вышвырнули, когда мне и сорока не было, а  у  вас
возраст самый подходящий.
   - Заткнись, сукин сын, как ты мне надоел, алкаш недобитый. Дочка, дай
что-нибудь выпить своему старому папаше.
   - А ты у него проси. Он теперь бар закрывает на замок, а ключ  вместо
креста носит на груди. Однажды ночью я попыталась его снять, так он даже
спящий завыл как стадо голодных шакалов. Папа, он личность  окончательно
деградировавшая, и я бы  не  хотела,  чтобы  вы  спивались  вместе.  Мне
кажется, ты сегодня уже порядком заложил?
   - Заткнись, сукина дочь. Тебе не понять всей горести старого солдата,
которого в конце концов, как ненужную старую тряпку, выкидывают в мусор.
Это меня-то, суки рваные, менты поганые!  Костя,  налей  мне,  нет  силы
терпеть этих новых русских. Нет, вы представляете, что они мне  подарили
на прощанье? Вот, посмотрите, путевка, круиз по Средиземному морю! Гниды
дешевые. И зачем только ты мне тот кейс назад принес? Я бы  им,  козлам,
каждому по путевке подарил.  Вот  вам  ваш...  круиз,  даже  задницу  им
подтирать не желаю!
   Легко и весело в руках Ефимова один бланк превратился в два, и  вновь
они готовились размножиться,  но,  резко  завернув  руку  полковника,  я
освободил драгоценную  путевку,  как  будущий  гарант  безопасности  его
дочери. Кажется, сам Господь Бог решил мне помочь. Именно о чем-то вроде
такой путевки я и мечтал, когда решил обезопасить Милку. Сегодня мы  еще
сможем спокойно переночевать дома, но за завтрашний день я  не  отвечаю:
если стрелявший разглядел мои номера, то за день он наверняка узнает мои
координаты. В этом можно было не сомневаться.
   - Что? Бунт на корабле? Не  позволю!  -  заревел  полковник,  пытаясь
подняться с кресла, однако после третьей  попытки  ему  это  предприятие
надоело, и он устало махнул рукой. - Черт с  вами,  живите  как  знаете,
только давайте отметим мое увольнение.
   - С удовольствием, мой генерал! - накладывая клейкую прозрачную ленту
на изувеченную путевку, поддержал я его инициативу. -  Милка,  мухой  на
кухню, и чтоб мне все по высшему классу, как в банкетном зале  ресторана
"Метрополе"! А что там, Алексей Николаевич, говорят по поводу субботнего
инцидента на стадионе?
   - Да ну их всех в... Надоели, всякое вякают. Единственное, что  можно
сказать с уверенностью, - это то, что стреляли  из  "Макарова",  найдена
пуля 9-го калибра.
   - Не  может  быть.  С  такого  расстояния  попасть  из  этого  пугача
невозможно, а киллер влепил в копеечку.
   - Я тебе говорю то, что говорю! Стреляли из  "Макарова"  и,  судя  по
траектории - с середины западной трибуны.
   - Полная чушь! Ваших баллистиков надо гнать в  три  шеи.  Не  мог  он
оттуда стрелять, трибуна была почти  полностью  забита  людьми.  Неужели
никто не заметил, как он целится? К тому же выстрела  никто  не  слышал,
значит, к  вашему  "Макарову"  убийца  прихреначил  какой-то  немыслимый
глушитель. А не  заметить  такую  дуру  на  виду  у  всей  толпы  просто
невозможно.
   - Ну и радуйся, знаток, а только я тебе говорю, как оно есть.
   - Насколько я знаю, оружие не нашли?
   - Не нашли, хотя шмонали всех без исключения. И даже после того,  как
очистили стадион, осмотрели каждую травинку, но результат так и  остался
нулевым.
   - Вот и я, мой генерал, о том же,  дерьмо  там  у  вас  сидит,  а  не
эксперты! Угломеры хреновы!
   - Вот-вот, и я того же мнения, и завтра обязательно передам  им  твое
мнение, думаю, опровергнуть его им будет нечем. Хотя о чем это я? Завтра
я уже буду передавать дела новому  начальнику.  Молодому  и  энергичному
майору Шутову. Кстати, он твой сосед, и если мне не изменяет память,  ты
за него в свое время хлопотал, помнишь?
   - Помню, вы тогда собирались доверить ему околоток.
   - Вот там бы и было его настоящее место, на большее он не  тянул  уже
при зачатии.
   - Согласен, и потому я не верю в его назначение. Это невозможно.
   - Все у тебя невозможно, старыми представлениями живешь! У нас теперь
все возможно. У нас демократия, и милицией может  управлять  не  то  что
околоточный, но даже дебильный курсант с оттопыренными  ушами  и  вислой
губой! Да пошли они все псу  под  хвост,  не  трави  душу.  Наливай.  Ты
знаешь, а я теперь действительно жалею,  что  отдал  тот  "дипломат".  И
зачем только ты мне его вернул?
   - Да уж больно вы дорожили своей честью и честью мундира.
   - Мундир-то давно уже изговняли, а моя честь?.. Да кому она  нужна...
Наливай, черт тебя побери. А ловко ты эту Марго ущучил, - хлебнув милого
его сердцу коньяку, одобрительно причмокнул полковник. - Витька-то ее  в
колонии потрясли, во всем сознался, мокрушник. И в  кого  ты,  Гончаров,
такой умный?
   - В папу с мамой. Если уж мы коснулись  той  темы,  то  кого  же  она
сожгла в своем доме?
   - Последнего из своей компании. Она ведь  умница,  ликвидировала  всю
свою банду. Всех до единого. Собрала весь общак - сумма  приличная  -  и
решила немного прошвырнуться по Европам. Но ты же, Гончаров, как  гвоздь
в заднице, всегда влезешь в самый неподходящий момент. Такой  кайф  бабе
поломал, причем буквально в последнюю минуту.  Как  удачно  и  умно  она
через редакционную бухгалтерию отмывала свои денежки. Нет, Гончаров,  ты
варвар. Ей бы государством управлять, а ты ее в тюрягу запихал.
   - Не волнуйтесь, она там ненадолго.
   - Сомневаюсь. Помочь ей некому. Уничтожив всю группу, она  тем  самым
сожгла все мосты. И откуда ей было знать, что неожиданно на ее горизонте
опять возникнет твоя одиозная фигура. В общем, вредитель  ты,  Гончаров,
наливай!
   - "Не много ли с устатку-то будет? Может вытошнит".
   -  Ты  мне  брось  свои  глупые  цитаты.  А  чего  это  ты   спидвеем
заинтересовался? Или опять ищешь приключений? Предупреждаю сразу, теперь
я тебе помочь ничем не смогу.
   - Можно подумать, что раньше вы мне чем-то помогали. Скорее наоборот,
но дело не в этом. Как вы уже поняли, я опять вляпался в дерьмо...
   - Ты оттуда и не вылазил...
   - Не перебивайте. Так вот, мне  на  некоторое  время  нужно  поменять
место жительства, поскольку меня могут пристрелить, но дело не только  в
этом, дело в том, что и вашей дочери нужно сделать то же самое. Круиз по
Средиземному морю начинается только через неделю, значит, до этого Милку
нужно куда-то пристроить, и не позже завтрашнего  вечера.  Я  достаточно
понятно говорю?
   - Понятно, - трезвея на глазах, ответил экс-полковник. - И  когда  же
тебя наконец пристрелят, чтоб ты ни себя, ни людей больше не будоражил?
   - Оставьте эмоции, я в это дело влез по ее инициативе.
   - Она ненамного умнее тебя. Насколько это серьезно?
   - Два часа тому назад перед моим носом непринужденно  порхала  первая
пуля, к счастью, я от нее убежал. Удивительно, но выстрела я не  слышал.
Вы не находите некоторой аналогии со случаем на спидвее?
   - Я нахожу, что ты полный кретин. Еще не прошло и двух недель, как ты
чудом остался жив, и на тебе, опять под пули лезешь.  Хочешь,  я  подарю
тебе шикарный револьвер?
   - Зачем?
   - Сиди себе дома и играй в "русскую рулетку". И нам спокойней  будет,
и тебе без хлопот. Хорошо, о Милке я  позабочусь.  Сам-то  что  думаешь?
Какие-нибудь наметки есть?
   - Есть, но довольно хилые. Если я за них  не  зацеплюсь,  то  нам  на
некоторое время лучше вообще удрать из города.
   - Кому это нам и на какое время?
   - Вообще-то они будут охотиться только на меня, но на  всякий  случай
уехать нужно нам троим, а на какой период - покажет время.
   - Ладно, Милку я увезу прямо сейчас и лично посажу  на  теплоход,  но
как мне найти тебя, если возникнет что-то непредвиденное?
   -  Пока  я  не  знаю  сам,  но  непременно  вам  сообщу,  как  только
обустроюсь.
   Они уехали в девять  часов  вечера,  а  в  половине  десятого  в  мою
квартиру кто-то позвонил. Не ожидая ничего хорошего, с пушкой  наготове,
я поинтересовался,  какому  идиоту  приспичило  в  столь  позднее  время
наносить мне визит.
   - Это я,  Иваныч,  открой,  -  негромко