тличие от тебя не  курю  такую
гадость.
   - А что ты куришь? - слегка тронул наживку пацан.
   - "Кэмел", могу и тебя угостить.
   - Ну давай, - царственно позволил он.
   - Держи. - Я протянул ему пачку. - Ну бери, не стесняйся!
   - А с бугорка не хочешь?  -  Он  сделал  неприличный  жест.  -  Нашел
дурака. Так я к тебе и побежал. Раскатал  губенки.  Я,  значит,  к  нему
подойду, а он меня тут и прихватит. Не на того нарвался, козел!
   - Да нужен ты мне сто лет, дерьмо детсадовское, буду я  о  тебя  руки
марать. - С сожалением я  понял,  что  мой  нехитрый  план  не  позволил
объегорить  оболтуса,  и,  чтобы  усыпить  его  подозрения,   равнодушно
предложил:
   - Хочешь, я тебе их переброшу?
   - Давай перебрасывай, - немного подумав, согласился змееныш.
   Закурив мою сигарету, он заметно подобрел, даже позволил мне  сделать
то же самое.
   - Ништяк, братан, вижу, что ты пацан путевый, - раскуривая  сигарету,
похвалил я его. - Может, ты мне и  попить  дашь?  -  кивнув  на  пузатую
бутыль минералки, укреплял я контакт.
   - Бери да пей, - беспечно ответил сопляк.
   - Так ведь не дотянуться мне.
   - Чё дуру гонишь! - насторожился пацан, и я понял, что поторопился. -
Она же возле тебя стоит. Ты что надумал, козлина?
   - Да ничего я не надумал, просто хочу пить.
   - Вот и пей, а меня больше не трожь, а то разом мозги  вышибу.  Нашел
лопушка!
   Парень  насторожился,  и  потому  дальнейшие  разговоры  с  ним  были
беспредметны. Я опять улегся на тулуп и закрыл глаза.
   Почему толстяк зациклился на двухнедельном сроке? Почему  мне  нельзя
расписаться в его грязных бумагах сегодня? Думай, Костенька, думай,  мой
славненький! Тебе с твоими мозгами давно пора теорию Эйнштейна понять, а
ты  в  дешевой  афере  разобраться  не  можешь.   Даже   обидно.   Итак,
двухнедельный срок. Что он может обозначать? Во-первых,  еще  не  готовы
бумаги. Во-вторых, кто-то может  помешать,  но  этот  кто-то  через  две
недели помешать уже не сможет. Почему? Потому что он  либо  уедет,  либо
его просто не станет. Кто он? Скорее всего, Григорий  Лунин.  Или  же...
Стоп, кажется, я зацепил нужную мне мысль. Только бы ее не упустить.
   - Мальчик,  тебя  как  зовут?  -  неожиданно  раздался  подозрительно
ласковый голос Милки, и я понял, что она затевает  какую-то  игру.  -  А
почему ты такой сердитый? У тебя какие-то проблемы?
   - Заткнись, шалава  дешевая,  -  посоветовал  дегенерат.  -  Ты  меня
сердитого еще не видела. Я таким, как  ты,  матки  на  раз  выворачиваю.
Закрой кричалку, а то я ее сам запечатаю.
   - Ну зачем ты так,  что  я  тебе  плохого  сделала?  -  не  унималась
супруга, видимо полагая, что получила еще не  все.  -  Ты  ведь  хороший
мальчик, просто попал в дурную компанию. Не грызи ногти, это некрасиво.
   - Щас ты у меня мой... грызть будешь, -  грязно  пообещал  подонок  и
сделал мерзопакостный жест.
   Задохнувшись от негодования, Милка на время потеряла дар речи. Открыв
рот, она молча смотрела на юного сквернослова, пораженная  услышанным  и
шокированная увиденным. Она оказалась не такой испорченной, как я думал.
   - Мальчик, тебе не стыдно так разговаривать  с  женщиной?  -  немного
оправившись, робко продолжила она свои педагогические заходы. -  Я  ведь
тебе в матери гожусь. Как ты можешь говорить такое?
   - Усохни, телка, иначе я буду не говорить, а делать.
   - А что же ты собираешься делать? -  настроившись  на  его  волну,  с
трудом преодолев тошнотики, кокетливо спросила супруга. - Ну говори,  не
стесняйся, мой мальчик. Может быть, я хочу того же. Чего ты так  оробел?
О, оказывается, ты совсем еще юноша и ничего не знаешь.  Этого  не  надо
стесняться. Так бывает со всеми, кто в первый раз...
   - Заткнись, шалава. Я не в первый раз. Я уже трахал Нельку. Она у нас
любит на кодляк идти.
   - О чем ты говоришь, мой мальчик, разве можно сравнивать опыт женщины
с пороком малолетней шлюшки? Поверь мне, я могу такое, что тебе и во сне
не снилось.
   - Все  вы  шалавы  одинаковые,  -  неровно  задышал  сопляк,  пытаясь
подавить бушующее в его штанах восстание.
   - Не говори так, малыш. - Милка заговорила  томно  и  таинственно.  -
Нельзя  познать  совершенство,  не  вкусив  его.  Но  все  познается   в
сравнении, а тебе, увы, пока сравнивать не с кем. Но это только пока, мы
все можем поправить. Это в наших с тобой силах.
   Сидя на полу, на овчине, Милка, закатив глаза, потихоньку  раздвигала
ноги, а из ее влажного рта доносился уже бессвязный шепот:
   - Ну же, малыш... я жду... где мы... я не знаю...  я  сейчас  умру...
иди ко мне...
   Милка исходила соком, пацан дурел на глазах, а мне  хотелось  прибить
их обоих. Никогда бы не подумал, что во мне может проснуться такой лютый
ревнивец,  хотя  я  прекрасно  понимал,  чего   она   добивается   ценой
чудовищного унижения.
   Пацаненок медленно сходил с ума. Сидя на столе, он расстегнул  штаны,
выставив свой детородный  орган  на  всеобщее  обозрение.  Его  колотила
крупная нервная дрожь, и я начал опасаться, что  все  произойдет  раньше
времени и тогда все Милкины старания пропадут  даром.  Если  бы  не  моя
осечка с водой, то он бы давно был в наших руках, но парень уже  обжегся
и потому из последних сил себя контролировал.
   - Ну где же ты... - продолжала Милка всеобщую  экзекуцию.  -  Иди  ко
мне... иди скорее... я же знаю... ты меня хочешь. Иди ко мне...
   Привстав на колено, она потянулась к нему губами, и это была победа -
парень дозрел.
   - А как твой мужик? - медленно сползая со стола, прохрипел он.
   - Иди, не бойся, он мне не муж, он вообще не мужик...  он  давно  уже
ничего не может... Не обращай на него внимания... иди скорее.
   - Пусть он... отползет... подальше. - Пакостник задыхался  напирающей
спермой и мерзостью. - Нет... я знаю... он меня хотел... обмануть.
   - А ты, мой мальчик, подойди ко мне с другой стороны, тогда он до нас
не дотянется... Чего же ты медлишь... Иди скорей!
   - Да... Щас иду... Ты сука... убью... если что не так...  Твои  сучьи
мозги вышибу.
   Совершенно сбросив мешающие ему штаны,  с  пистолетом  в  руках  и  с
членом наперевес, мерзавец сомнамбулой двинулся на Милку,  навстречу  ее
призывным губам. А я с ужасом подумал, что если это произойдет, то я  не
смогу к ней больше прикоснуться.
   Сколько до нее оставалось метров и сколько времени отпущено  на  этот
путь? Подобно кинокамере, я бесстрастно фиксировал каждую мелочь, как  в
режиме рапидной съемки.
   Вот он медленно к ней приближается. Остается не  более  двух  метров.
Она призывно и плавно протягивает к нему руки. Продолжая плыть, он долго
опускает правую руку, держащую пистолет. До нее остается  меньше  метра.
Господи, как долго тянется время. Но вот уже она, вытягиваясь навстречу,
обхватывает его ягодицы. Ее  руки  плавной  волной  опускаются  ему  под
колени, скользят по икрам, ниже,  ниже,  еще  ниже...  стоп!  Его  резко
взлетевшие ноги ставят точку. Коротко пискнув,  пацан  затылком  пробует
прочность бетона. Потом, дрыгнувшись, выпрямляется и затихает. Это кода.
Как сказал бы паяц Канио: "Комедии конец". В полном изнеможении, почти в
обмороке убийца малолетки ничком валится рядом.
   - Ты же его угробила, - немного озадаченно констатирую я.
   - Заткнись, - то ли плача, то ли смеясь, едва слышно советует она.  -
Я бы все равно его убила. Оставь меня в покое хоть на  несколько  минут.
Лучше подумай, как нам снять эти дурацкие железяки.
   Над  этим  действительно  стоило  поломать  голову.  Избавившись   от
стражника, мы не освободились от плена. А сделать это  нужно  как  можно
скорее. В любой момент здесь может появиться Валентина,  и  тогда  всему
нашему предприятию конец.
   Сказать хорошо, но как это выполнить реально? В  кино  я  видел,  как
лихие ковбои и супермены запросто простреливают самые прочные оковы,  но
до сих пор не представлял, как это можно применить в обыденной жизни.
   При падении пацана ствол отлетел и теперь находился метрах в двух  от
меня.  Если  развернуть  корпус,  то,  учитывая  мой  рост,  его   можно
попытаться достать ногами. Опустившись на живот, я, подобно раку, пополз
задом наперед. Таким образом я  выбрал  всю  длину  цепи,  но  желаемого
результата так и не достиг.  От  пушки  до  большого  пальца  моей  ноги
оставалось  не   больше   тридцати   сантиметров,   но   они   оказались
непреодолимы. Я вытягивался в струнку, хрипел и  задыхался,  всякий  раз
рискуя сам себя удавить. Увы, все мои попытки успехом не увенчались. Как
бы  я  ни  пытался  растянуть  цепь  и  собственный   хребет,   пистолет
по-прежнему оставался за пределами моей досягаемости.
   - Костя, - прервала мои бесплодные труды Милка, - ты мне  напоминаешь
того  прапорщика,  который,  в   отличие   от   обезьяны,   не   захотел
воспользоваться палкой и в результате  целый  день  прыгал  за  яблоком.
Сними с себя ремень, сделай петлю и привяжи его к ноге.
   - Все вы мастера советовать, - на всякий случай огрызнулся я.
   Как это ни странно,  но  система,  предложенная  женщиной,  сработала
блестяще, и уже через пять минут я держал в руках  вытертый  до  белизны
"ТТ". Я вооружен, но что с того? В настоящее время я бы с  удовольствием
поменял пистолет на самую затрапезную пилку по металлу.
   Прикидывая и  рассчитывая,  я  крутил  звенья  цепи,  стараясь  найти
оптимальное положение и правильный угол атаки пули,  учитывая  при  этом
рикошет. Хоть убей, но для меня их ковбойские штучки  оставались  полной
загадкой. Оставив  свои  идиотские  расчеты,  я  выстрелил  просто  так,
наобум. Результат  оказался  мною  предвиденный:  отскочив  от  круглого
звена, пуля ушла в ножку стола, а от  него  куда-то  в  сторону.  Второй
выстрел оказался менее удачным, пуля пропела возле уха,  и  я  прекратил
опасные эксперименты.
   - Ну что ты  сидишь,  болван!  -  взорвалась  супруга.  -  Или  решил
дождаться свою деревенскую пассию, баран  неумытый?  Да  делай  же  хоть
что-нибудь. Второго шанса у нас не будет.
   - Замолчи, развратница, ты что, не видишь, я думаю!
   - Дома будешь думать, давай сюда пистолет.
   В состоянии крайнего раздражения я бросил  ей  оружие  и  скептически
наблюдал, как она готовится прострелить здоровенный замок.  Удивительно,
но у нее получилось. Видимо, ей удалось попасть точно в скважину, потому
что после выстрела несокрушимый с виду  замок  рассыпался  на  части,  а
освобожденная Милка, гордая содеянным, упрекнула:
   - Ну и мужик нынче пошел, чисто  мужскую  работу  приходится  за  вас
делать.
   Свой замок, при помощи топора, я расковырял сам. Мы были  свободными,
но как показаться на людях, когда за тобой  тащатся  двухметровые  куски
собачьих цепей? Я этот вопрос решил довольно быстро. Просто обмотал свои
вериги вокруг пояса, а ошейник спрятал под высоко  поднятым  воротником.
Но как быть Милке? На изящной  женской  ножке  трехкилограммовая  ржавая
цепь смотрится немного вульгарно.  Выход  из  создавшегося  положения  я
нашел первым. Мне показалось, что черные  джинсы  убитого  пацана  будут
весьма гармонировать с цветом ее глаз, а размер вообще был  ее.  Немного
покобенившись, Милка все же натянула свой законный трофей.

***

   В пять часов вечера, чуть прихрамывая, мы  поднялись  к  себе  домой.
Первым делом, при помощи ржавого напильника, я освободил  свою  подругу,
поймал машину и отвез ее к папуле. При  этом  строго-настрого  приказав,
во-первых, не высовывать носа, а во-вторых, не посвящать  в  случившееся
дорогого родителя. Таким образом развязав себе руки, я занялся делом.
   Лейтенанта Ухова я смог поймать только к семи часам, когда он наконец
соизволил посетить свою  каморку,  громко  именуемую  кабинетом.  Крепко
разздоровавшись, он сделал неудачную попытку меня приобнять.
   - Погоди, Макс. - Инстинктивно отстраняясь, я звякнул цепью.
   - Что это у тебя, Иваныч? Никак, в секту записался, вериги надел?
   - Ты недалек от истины, только  не  вериги,  а  кандалы,  -  трагично
ответил я и распахнул куртку.
   - Батюшки, ну и дела. Высший писк! Я тащусь! Дашь поносить?
   - Да ты что? Мне их на время дали. Только-только прикинул,  не  успел
еще сам кайф получить. Короче, ты свободен?
   - В принципе, на сегодня да.
   - Вот и отлично, поехали ко мне,  поможешь  мне  их  сбросить,  а  по
дороге я тебе все объясню, договорились?
   - Иваныч, ноу проблем. Только начальству доложусь.
   - Юрке, что ли, соседу долбежному?
   - Нет, своему. Ты подожди минут десять, водка в правом  ящике  стола,
там же закусон. Только поосторожней, у нас принюхиваться стали.
   - Очередная волна, что ли?
   - Ага. Ну, я побежал, не скучай.
   - Не наделай на начальничий ковер!
   Следуя Максову указанию, из ящика стола я извлек бутылку "Презента" и
отличный граненый стакан. В качестве закуски он использовал  примитивный
соленый огурец, но и он мне показался необыкновенно вкусным и  душистым.
Только захрустев им, я вспомнил, что с утра у меня во рту не  было  даже
мышиного хвоста. Закончив процедуру пьянства, и приготовился  к  долгому
ожиданию, но жизнерадостный Ухов появился необычайно быстро.
   - Извини, Иваныч, наверное, заждался. Поехали?
   - Поедем, но только сначала решим один вопрос не отходя от кассы.
   - Прямо так, с петлей на шее?
   - А я к ней уже  потихоньку  привыкаю,  но  не  в  этом  дело.  Макс,
попробуй  мне  пробить  Николая  Александровича  Лунина.  Возможно,   он
проживает или проживал в соседней  с  нами  области.  Он  уроженец  села
Степашино. От этого будет зависеть дальнейший наш разговор.
   - Лунин? Что-то знакомая фамилия.
   Макс  традиционно  наморщил  свой  неандертальский  лоб  и  в   таком
положении застыл на несколько минут. Со стороны могло показаться, что  в
его голове бешено работает мысль.
   - Вспомнил! Конечно, я вспомнил фамилию Лунин, не знаю только, тот ли
это Лунин. Погоди, я спрошу об этом у одного человека. Как его?  Николай
Александрович? Один момент, сейчас я все выясню, водка в столе.
   Приятно быть посетителем такого кабинета.
   - На этот раз он бегал достаточно  долго,  так  что  я  успел  дважды
потревожить граненый стакан. - Ну  конечно,  я  же  говорил,  -  наконец
появившись, удовлетворенно сообщил он. - Я так и думал, конечно, это тот
самый Николай Александрович Лунин, бывший житель  города  Ульяновска.  А
что тебя заставило потревожить его прах?
   - Это надо понимать как то, что он уже умер?
   - Иваныч, да ты просто гений.
   - Значит, мы не увидим его в ближайшее время?
   - Именно так.
   - Какая жалость, а мне так хотелось перекинуться с ним  парой-тройкой
слов.
   - Это надо было делать раньше, скажем, полгода назад.
   - Да, но лучше позже, чем никогда, разве  все  предусмотришь.  Эх-хе,
грехи наши тяжкие. А ты бы не мог мне рассказать, каким путем он покинул
нашу чудесную землю: добровольно  или  в  административно-принудительном
порядке?
   - Можно сказать, добровольно и с радостью. Очертя  голову  сиганул  с
самолета, почему-то позабыв раскрыть парашют. Погиб он недалеко  отсюда,
в одном из районов нашей области, вот  почему  его  фамилия  у  меня  на
слуху.
   - Вот как? Это уже  интересно.  Даже  архиинтересно.  Ты  не  мог  бы
рассказать подробнее? Это напрямую связано с моими трудностями.
   - А вот и нет, потому что сам я об этом знаю  только  понаслышке.  Но
расскажу то, что знаю. Может быть, по соточке?
   - Тебе не совестно пить на рабочем месте? А еще офицер милиции!  Куда
смотрит твое начальство! - немного заплетающимся языком возмутился я.  -
Сначала сделаем дело, а потом... В общем, рассказывай. Во-первых,  каким
образом он здесь оказался?
   - Это очень просто. Николай Лунин занимался парашютным спортом и  был
членом нашего аэроклуба.
   - Какая чепуха, у них там что же - своего клуба нет?
   - Этого я не знаю, но факт остается фактом:  он  стартовал  с  нашего
аэродрома.
   - Ладно, рассказывай дальше.
   - Весной, где-то в конце апреля или в начале мая, в общем, как только
у них начался спортивный сезон, он и прыгнул.
   - У него что, парашют не открылся? Или что? Как он прыгал?  Насколько
я знаю, их в самолете привязывают веревкой  для  того,  чтобы  потом,  в
воздухе, парашют открылся сам, без участия прыгуна.
   - Таких подробностей я не знаю.
   - Очень плохо, а кто может знать?
   - Есть у меня один космонавт-любитель, не знаю, поможет  он  нам  или
нет, но позвонить ему я могу.
   Разговор с летчиком спортивного самолета ничего  нового  не  дал.  Но
зато инструктор Николая Лунина Михаил Андреев был его хорошим  знакомым,
и летчик пообещал завтра утром устроить нам встречу.
   Впитав  полученную  информацию,  я  призадумался.  Кажется,  я  делаю
большую ошибку, рассекречивая себя перед инструктором раньше времени.  О
нашей встрече он будет предупрежден заранее, и я лишусь крупного  козыря
- внезапности. Своими сомнениями я поделился с Максом.  Вполне  со  мной
согласившись, он  перезвонил  дружку,  отменил  встречу  и  узнал  адрес
Андреева.
   Перепилив мой ошейник, уже в десятом часу мы мчались  по  направлению
села Степашино. По дороге, в общих чертах, опуская подробности,  я  ввел
Макса в курс дела. Информацию  он  переваривал  довольно  долго,  словно
решал тригонометрическое уравнение.
   -  Да,  что  и  говорить,  лихо  вас  закрутили.   Что   ты   намерен
предпринять?
   - Жду твоего совета, а вообще хочу хорошенько взять за бока эту самую
Валентину. Наверняка мы ее расколем и она с радостью сдаст нам  толстяка
и тушканчика.
   - Так-то оно так, а только что это даст? Ну, предположим, что  мы  их
зацепим, а где гарантия, что  они  будут  колоться  до  задницы?  Скорее
всего, не будут. Заявят, что просто пошутили, когда увидели похожего  на
их знакомого мужика. А где находится сам Григорий, они и знать не  знают
и ведать не ведают. Их слова подтвердит и Валентина. О церкви  я  вообще
не говорю. Это дело заведомо дохлое, и никаким краем ты  к  ним  его  не
пришьешь. А вот о том, что вы замочили сосуна, - об этом они будут орать
громко и протяжно. Я не прав?
   - Прав, - с сожалением согласился я. - Что же будем делать?
   - Я так думаю, что надо копать с начала, с истоков этого ручья, благо
теперь  мы  знаем,  откуда  он  вытекает.  По-моему,  нужно  начинать  с
инструктора. Тем более за это время мой корефан еще не успел ничего  ему
о нас напеть. Наверняка он знает чуть-чуть  больше,  чем  в  свое  время
трещал следователю. Решай, Иваныч. Я поворачиваю?
   - Слушай, Макс, ты умнеешь с каждым днем; поворачивай, пощупаем этого
прыгуна.
   Уже  через  пятнадцать  минут  мы  звонили  в  дверь  его   квартиры,
находившейся совсем недалеко от моего жилища. Открыла нам  змееподобная,
красивая фурия, из  чего  я  заключил,  что  передо  мной  сама  госпожа
Андреева.
   - Вы, наверное, не туда попали, -  даже  не  поинтересовавшись  целью
нашего прихода, почему-то решила она и только потом  спросила,  кто  нам
нужен.
   - Ишь ты какая, - ухмыльнулся Ухов. - Не туды попали.  Скажешь  тоже.
Знаем куды попали! Куды шли, туды и попали. Михась-то дома? Али  обратно
с еропланами летаить? Ох и долетается, душу его так. Чё стоишь-то, ровно
орясиной тебе под зад поднаддали? Принимай гостей, растак твою душу.
   - Его дома нет. - От перепуганной фурии не осталось и следа.
   - От незадача, а ить я к вам ужо год как собираюсь. Что же делать?
   - Не знаю, а вы кто?
   - Да так, Ухов я, а когда он будет?
   - Сейчас спрошу, - пообещала озадаченная женщина и захлопнула дверь.
   - Ну дела! - только и успел протянуть Макс, как дверь открылась и  на
пороге перед нами предстал  здоровенный  лысый  детина  лет  под  сорок.
Внимательно оглядев нас, он подозрительно спросил:
   - Ну и что? Что вам от меня надо? Кто такой Ухов?
   - Ухов это я. И мне нужно с тобой поговорить.
   - И о чем же ты, Ухов, будешь со мной говорить?
   - О женских гигиенических прокладках. В дом-то пустишь?
   - В дом не знаю, а вот с лестницы спущу.
   С этими словами бугай,  види