я только на секундочку.
     - Ну ладно, только благодаря вашему исключительному детективному таланту.
     Вот дура-то! - подумал я, чувствуя, как напрягся Шурик. Беззаботно рассмеявшись, я двинулся в сторону максовской палаты, по ходу негромко, но зло шипя:
     - Идиот, кретин ненормальный, если ты и дальше будешь себя вести подобным образом, то подставишь и меня и себя, уймись, паскуда!
     - А ты не дергайся, сволота!
     Слава Богу, Ухов не спал. Я широко распахнул дверь палаты - так, чтобы он сразу понял, что я не один, что мой визит есть явление чрезвычайное и отнестись к нему надо должным образом. Это была заявка, и от того, поймет ли ее Ухов, зависели наши жизни.
     - Здорово, стариканька, - весело начал я, внимательно следя за его реакцией, - все лежмя лежишь на моих денежках, охраняешь, молоток! А за ними, брат, хозяин пришел, отдавать пора.
     - Заколебал ты меня, - сразу включился в игру Ухов, и я внутренне перекрестился. - Не успел заныкать, а уже забираешь.
     - Кто ж знал, Максимушка, что они так скоро понадобятся, уж извини.
     - Как знаешь, но договор есть договор, пять процентов мои.
     Я вопросительно взглянул на психопата. После секундного колебания он недовольно кивнул.
     - Хозяин согласен, Максимушка. Как мне их из-под тебя достать-то?
     Ведь двигаться тебе совсем нельзя. Что бы придумать?
     - А что тут думать, снимайте меня на пол вместе с матрацем, только осторожно, и не забудьте запереть дверь.
     Сразу же уяснив ситуацию, я уцепился за изголовье тюфяка, Шурику не оставалось ничего другого, как взяться за ноги. Это было очень опрометчиво с его стороны, потому что едва только матрац коснулся пола, он тут же отлетел к стенке и, ударившись затылком, на секунду потерял контроль и ориентацию. Но мне этой секунды хватило вполне. Чтобы не портить ему физиономию, я крепко приложил его затылком о пол, и легендарный "камикадзе" заскучал как самый последний фраер. Не откладывая дела в долгий ящик, я связал ему ноги и руки разорванными тут же простынями, а в заключение с большим удовольствием утрамбовал его глотку куском больничного полотенца. Убрав в холодильник автомат, я наконец занялся Максом, который все это время одобрительно комментировал мои действия.
     - Ты уж извини, Ухов, что даже в больницу я обращаюсь за твоей помощью.
     - Это нормально, Иваныч, помоги мне подняться, сам-то я еще не могу.
     Ты сперва перетащи меня на пол, потом постели матрац на койку, а потом мы с тобой меня положим.
     Я все сделал точно, а когда стелил матрац, мне стало нехорошо. На кроватных подушках уховского ложа я обнаружил десяток веселых пакетиков с презервативами.
     - Что это за хрен с бугра? - спросил он, когда с Божьей помощью водрузился на кровать. - Из-за него у меня заболела нога.
     - Макс, это долго рассказывать, а времени у меня в обрез, осталось всего семь часов. В шесть тридцать мою жену, твоего друга и еще одного алкаша расстреляют. Поэтому говорю самое главное. Я случайно напал на след торговцев наркотиками и по глупости увел у них полный "дипломат" денег. Но вскоре они меня вычислили, взяли в заложницы Милку, а нас с Медовым, как безмозглых баранов, накрыли в лесу, когда мы тащили из ямы твою "Ниву".
     - Какую "Ниву", у меня "шестерка"!
     - Успокойся, ее больше нет, но дело не в этом. Я должен вернуть им деньги, только тогда они обещают нас отпустить живыми и здоровыми.
     - Иваныч, ты старше меня на десять лет, неужели ты веришь в подобную лапшу? Они никогда не отпускают заложников. А этот мудак с тряпкой, значит, из их бригады и приставлен к тебе на случай экстренной ликвидации?
     - Ты правильно понял, но что делать? Обращаться к Ефимову - значит заранее распроститься с Милкой и Медовым, потому как ихнего главаря я сам подставил под нож хозяина и терять ему нечего. Я должен появиться в шесть часов утра с деньгами и с тем подонком, что скучает у двери. Кое-какой план я прикинул, но осуществим ли он? И опять нужна твоя помощь.
     - Тогда излагай, и в сжатой форме, потому что времени у тебя действительно мало, но сначала займемся твоим конвоиром, он уже шевелится, сейчас он у нас будет пай-мальчиком. Говоришь, что тебе его нужно доставить туда живым и невредимым? Сейчас попробуем.
     Прибежавшая по его вызову медсестра с недоумением посмотрела на связанное тело моего врага и боязливо подошла к Ухову. О чем они шептались, я не слышал, но понимал, что девчонка в чем-то не соглашается. Но Ухов парень настырный. В конце концов, покачав головой, она вышла, а Макс немного смущенно меня спросил:
     - Иваныч, у тебя с собой деньги есть? Надо рублей сто. Сам понимаешь, лекарства нынче дорогие, а особенно такие, как надо тебе.
     - О чем речь, Ухов, только объясни, что ты задумал.
     - Да ничего страшного, просто сейчас сестричка сделает ему укольчик, и он у тебя будет ласковый и ручной как ягненок. Потом через каждые два часа ты будешь сам делать ему инъекции, да что я говорю, сестренка сама все объяснит и покажет. Самое главное - не продавай ее, за такие игрушки она вылетит с работы только так! Будем считать, что одним козлом стало меньше, а сколько их всего?
     - Не считая этого, двое. Но они стоят пятерых.
     - Все равно, Иваныч, твой вопрос решаем! Есть у меня один парень...
     - Нет, Макс, на этот раз парни не помогут, я уверен, что в мое отсутствие они перестрахуются еще дважды, а мне надо действовать наверняка. Я не остановлюсь ни перед чем. Ты меня знаешь не первый год, знаешь, что я всегда был противником крайних мер, но на сегодняшнюю ночь это не распространяется.
     Есть у меня одна задумка насчет "дипломата"...
     Неожиданно, как-то неслышно в палату вошла максовская подруга. В кармашке халата она что-то судорожно сжимала. Казалось, там у нее зажата "лимонка" с выдернутой чекой. Закрыв дверь, она вывалила на стол целую горсть крохотных ампул и наполненный шприц. Вздохнула и вопросительно посмотрела на Ухова.
     - Давай, Наташка, не робей, за все отвечаю я!
     - Тогда помогите мне, подержите его, кажется, он пришел в себя и просто притворяется. Точно, смотрите - веки дрожат.
     - Какую часть тела ему предпочтительно оголить?
     - Это внутривенное. Первый укол я сделаю сама, а там смотрите сами.
     Прижав Шурика коленом, я бесцеремонно заголил ему предплечье. Он даже не пикнул, когда игла воткнулась в вену.
     - А он ведь наркоман, - озадаченно сообщила Наташа. - Смотрите, все руки исколоты, не знаю, как на него это подействует.
     - А ты, Натаха, вкати ему с двойным сиропом, чтоб наверняка! - мудро посоветовал Макс. - И нам спокойней, и ему уютней.
     - Не знаю даже, а вдруг ему плохо станет, я же не знаю, чем он колется, помрет еще, что тогда делать будем?
     - Не боись, а помрет - так одним дерьмом меньше станет, тебя это не коснется.
     Вкатив ему второй укол и заверив меня, что через пятнадцать минут клиент будет готов к транспортировке, Наталья вышла, а Макс, поглядев на часы, заторопился:
     - Иваныч, время идет, и твои задумки с "дипломатом" за шесть часов никто не воплотит в жизнь. Сделаем по-другому. Тебе понравились мои башмаки, которыми я разворотил всю задницу тому подонку?
     - Да, но для моих оппонентов они не пройдут.
     - Я это знаю, не перебивай. Вот ключи от квартиры. Сейчас ты поедешь ко мне домой, зайдешь на лоджию и во встроенном шкафу найдешь ботинки, они тебе немного великоваты, но ничего, натянешь два шерстяных носка, и будет в самый раз! Только сразу их не надевай, сначала сними стельку и проверь, все ли на месте...
     Неожиданно побледнев, Ухов замолчал, а я только теперь заметил, как на белой больничной простыне проступает кровавое пятно.
     Выскочив в коридор, я позвал Наталью. Потом, развязав улыбающегося Шурика, придерживая под курткой автомат, я вместе с ним в спешном порядке покинул больницу. Слава Богу, Шурик вел себя на редкость смирно и молчаливо. Он безропотно уселся на переднее сиденье, продолжая улыбаться светло и радостно.
     Я не рассказал Максу еще об одной проблеме: об отсутствии у меня денег, рассчитывая с его помощью обойтись без них, но теперь этот вопрос стал одним из главных. Подъехав к своему дому, я, привязав покорного Шурика к сиденью, поднялся в квартиру и позвонил полковнику. Естественно, в двенадцать ночи он ответил мне отборным русским матом, но я начал говорить сбивчиво и взволнованно:
     - Алексей Николаевич, срочно приезжайте ко мне, ситуация такова, что ваше присутствие просто необходимо.
     - Пошел ты в... Где вы были в восемь часов, я приезжаю и, как идиот, кукую под закрытой дверью больше часа. Мне что, по-твоему, нечего делать?
     - Об этом потом, мне немедленно нужны вы!
     - Вот сам и приезжай, а то совсем обнаглел, скоро на голову мне сядешь и ножки свесишь. И послал же мне Бог зятька!
     - Вы не понимаете, Алексей Николаевич, насколько серьезна обстановка, но сам я приехать к вам не могу, на то существует ряд серьезных причин.
     - Чтоб ты сгорел вместе со своей дурной головой и суетливыми руками!
     Жди, через полчаса буду, сделай крепкий чай.
     Положив на самом видном месте записку с извинением и просьбой подождать минут пятнадцать-двадцать, я оставил дверь приоткрытой и погнал к его дому, рассчитывая, что уже минут через десять он предоставит свою квартиру в мое недолгосрочное пользование. Расчеты оказались верны, и как только он, тормознув тачку, уехал, я тотчас, посредством Милкиного ключа, вломился в его жилище.
     Куда можно спрятать "дипломат", а тем более женщину, в обычной трехкомнатной квартире? Это может быть антресоль, чулан со второй дверью или пол на застекленной лоджии, больше просто некуда, если, конечно, не долбить стену в квартиру соседа. Его тайник я обнаружил через десять минут - совсем не там, где предполагал. Тесть оказался примитивнее, чем я думал. В сортире, открыв дверцу коммуникационного канала, я без труда обнаружил то, что искал, - заветный "дипломат" с деньгами. Открыв его и убедившись, что все на месте, я принялся за изготовление "бомбы". Для этой цели мне потребовался черный полиэтиленовый пакет, томик стихов Евтушенко и несколько метров клейкой ленты.
     Получившийся в итоге брикет я облепил денежными прессами и уложил на дно - получилось красиво и впечатляюще.
     Уже уходя, я позвонил домой, учтиво извинился перед полковником за доставленное беспокойство, а когда в ответ посыпалась брань, я тут же бросил трубку, не желая выслушивать его оскорбления в мой адрес.
     Что же, полдела сделано, можно хоть сейчас поехать и отдать деньги, только не будет ли это очередной моей глупостью? Скорее всего - да, но выхода нет.
     Можно еще проехать к Ухову домой, осмотреть его сапоги-скороходы, правда, особой надежды я на них не возлагаю. Что значу я, даже с ножом, против двух профессионалов? Ноль! Тем более у них под прицелом голова твоей жены.
     Бесполезно!
     Бесполезно, но заехать надо! - сообщил мне второй Гончаров, и я послушно повернул машину к дому Макса. Дверь открыл без труда, опасаясь только одного - как бы максовская супруга не вышла раньше времени из роддома. Но все обошлось, я был в квартире один и сразу же занялся делом. Нужная мне вещь оказалась там, где и должна была быть. Первым делом, как и рекомендовал Макс, я вытащил из ботинка стельку, а за ней довольно странный предмет, ничем не напоминающий нож. Это была прямоугольная металлическая коробочка с четырьмя ровными отверстиями в торце, а прямо над ними торчала какая-то скоба. Поборов искушение потянуть за нее, я принялся за дальнейшее исследование. Снизу коробочки я обнаружил едва приметную щель, а затем и всю крышку. Открыв, понял, что моя догадка подтвердилась и я держу в руках миниатюрную четырехствольную "Катюшу", заряженную четырьмя малокалиберными патронами. В действие она приводилась посредством курка-скобы, который я чуть было не сдернул. Механизм выстрела был до смешного прост, а потому и гениален. Срабатывал он в полном смысле с полупинка, то есть при ударе ногой большой палец упирался в скобу, а та, в свою очередь, освобождала четыре взведенных бойка. Прямо скажем, дьявольскую штуку придумал Ухов.
     То же самое я обнаружил и во втором десантном ботинке. Заметно повеселев, я уже в чертовой обувке сел в машину и спросил своего подопечного, достаточно ли ему хорошо. В ответ он улыбнулся и счастливо загукал.
     - Ну вот и ладно, вот и хорошо! Шурик-жмурик, словил, значит, кайф, ну и будь счастлив! А мне надо немного отдохнуть перед началом большого дела, как ты думаешь, имею я на это право? Правильно, ты тут маленько посиди, поторчи, а я в комочек сбегаю, глоточек сделаю. Как ты думаешь, стоит или нет?
     Нет? Ну ладно, тогда я часок вздремну, а чтобы ты не скучал, я тебя еще разочек ширну, мой маленький. Дай-ка дяде ручонку. Вот так, мой сладкий, сейчас мы немного отъедем и отдохнем, а то на глазах-то неудобно. Что люди подумают, нехорошо, скажут, один ошарабанился, скажут, а другой и вовсе спит. Неприлично получится, а чего ты все похихикиваешь, надо мной, что ли? Плохо это, брат Шурик, смеяться над ближним. Не по-божески, как сказал бы твой Цезарь.
     Нехороший он человек, злой, но ничего, скоро мы ему сделаем а-та-та по голой попе. Ты ведь не против? Ну и славно, мой козленок, мы с тобой им такого жару зададим, что они у нас неделю кровью ссать будут! А что с тобой делать? Не знаю, мой дорогой! Это ты сейчас у меня блаженный, а недавно чуть было не снес мне черепушку, до сих пор язык с трудом ворочается. Честное слово, не знаю, что с тобой делать. Будем решать коллегионально. Не могу я такой грех на одного себя брать. Ну, вот и приехали, отдыхай!

***

     В четыре утра, с притушенными фарами, я свернул на чертову просеку и медленно, давая им время разглядеть себя, пополз к траншее. Доехав до места, я остановился и врубил полный свет. Что за чертовщина?! Кроме трактора - никого!
     Но выходить наружу я не торопился, наперед зная, что какую-нибудь пакость они мне подготовили. Не успел я подумать, как получил тому подтверждение. Фары трактора неожиданно вспыхнули, совершенно меня ослепляя. То же самое произошло и сзади. Меня зажали с двух сторон, только зачем?
     - Туши свет, Рустам, - позади меня раздался повелительный голос Цезаря. - Все в порядке. Пришел без хвоста.
     Слепящий свет исчез, и тот же голос приказал мне с поднятыми руками выйти из машины. Подчиняясь, я вышел, оставив дверцу открытой так, чтобы в любой момент мог выхватить приготовленный автомат.
     - Почему молчит Шурик? - не выходя из белой "Волги", напряженно спросил Цезарь. - Шурик, у тебя все в порядке?
     - У-у-у, - согласился Шурик, счастливо улыбаясь и выглядывая из машины.
     - Послушай, Цезарь, - заговорил я громко и зло, - я считал тебя гораздо умнее. Надо быть полным идиотом, чтобы послать со мной этого придурка, мы еще не доехали до первой штаб-квартиры, а он был уже готовый и при всех назвал меня ментом. Ты хоть понимаешь, что он наделал? Там же могли завалить и его, и меня! Я был о тебе лучшего мнения, Кал Хулий Цезарь!
     - Заткнись, ты привез бабки?
     - Мы с тобой будем говорить на эту тему только после того, как я увижу жену.
     - Смотри, пока не надоест, только побыстрее.
     Он включил свет в салоне, и я облегченно вздохнул, увидев на переднем сиденье изможденную, отупевшую от страха, но все-таки живую Милку. У ее виска подонок держал автоматный ствол. Демонстрировал он ее недолго. Вскоре свет погас.
     - Ну что, удовлетворен? Теперь отвечай: ты привез бабки?
     - Да, за исключением пяти процентов, которые я должен был заплатить за хранение.
     - Черт с тобой, покажи их!
     Я положил кейс на багажник и, вытащив пейджер, для блезиру потыкал в него пальцем. Потом, немного поколдовав с цифровыми замками, осторожно, словно боясь взрыва, открыл.
     - Отойди в сторону, - приказал Цезарь, по-прежнему не покидая машины.
     - Что-то больно много их стало, блефуешь, сука?
     - Нет. Просто на дне, как я и обещал, находится бомба, и она, как ты сам понимаешь, закодирована. Ключ у меня в кармане, и радиус его действия не больше пяти метров. На большем расстоянии "дипломат" превращается в обычную бомбу. К деньгам сейчас даже нельзя прикасаться, потому как некоторые пачки приклеены прямо к корпусу.
     - Блефуешь, гнида, так и есть! Как же я проверю, не куклу ли ты мне втираешь?
     - Очень просто, укажи мне на любой пресс, и я тебе его подам, можно попробовать.
     - Хорошо, принеси мне вторую справа от меня во втором ряду.
     - Эту? - спросил я, осторожно снимая нужный пресс и жонглируя пейджером.
     - Эту, эту, давай ее сюда!
     Просмотрев деньги и, видимо, оставшись не вполне удовлетворенным, он приказал то же самое проделать Рустаму. После нескольких проверок он увлекся до такой степени, что пожелал это сделать самолично.
     - Рустам, обшмонай его, нет ли на нем чего, да забери автомат у этого козла.
     - Нет ничего, Цезарь, он нам мозги сушит. Нет у него никакой взрыватель, это у него пейджер, забрать?
     Не долго думая я упал на землю, закрывая голову руками.
     - Кретин безмозглый! - истошно заорал Цезарь. - Отдай его игрушку назад и отойди подальше. Держи бабу под прицелом, если что, сразу фигачь. Ну что, попробую и я, - подходя к "дипломату", сообщил он и протянул руку:
     - Можно?
     - Можно! - разрешил я, лихорадочно прикидывая, с чего мне начинать, когда наступит удобный момент. Перебрав несколько пачек, Цезарь остался вполне доволен качеством доставленных денег.
     - Ладно, сообщай свой код-пароль, и мы поехали, можешь свою бабу забирать.
     - Не торопись, я еще не видел своих друзей.
     - Эй, вы там! - крикнул он по направлению ямы, и ответом ему была полная тишина. - Рустам, посмотри, что там с ними! - вроде бы беззаботно приказал он, но в этой показной беззаботности мне послышалось колоссальное напряжение. Уже рассветало, и было видно, с каким трудом он старается быть спокойным.
     - Цезарь! Честное слово, я их не убивал! - удивленно развел руками водитель.
     Этого оказалось достаточно. Цезарь как раз повернулся на возглас Рустама, когда я всей силой аккумулированной злобы двинул ему ногой под зад, почему-то сам с оглушительным треском падая прямо на него. Наверное, Рустам замешкался от неожиданности, потому что ожидаемой автоматной очереди я не услышал, зато увидел, как самозабвенно тащится Шурик и возбужденно подпрыгивает Милка.
     - Падай на пол, стерва! - крикнул я, закатываясь под машину с цезаревским автоматом в руках, напряженно ожидая треска рустамовского автомата.
     В трех шагах от меня в предсмертных судорогах корчился непобедимый Цезарь, обагряя кровью рассвет и землю.
     - Все нормально, Константин Иванович, вылезайте! - неожиданно, как гром среди ясного неба, раздался голос Медова.
     - Не может он вылезти, обгадился потому как, - язвительно отозвалась Милка.
     Толком еще ничего не понимая, я осторожно высунул голову. Наверху, на кромке бункера, болотной кикиморой сидел Сергей Медов. Почему-то живой и с автоматом в руках, а на пандусе мокрым псом отряхивался и отфыркивался мой добрый знакомый тракторист Витек. Но больше всего меня удивило отсутствие Рустама. Опасаясь его восточного коварства, я внимательно огляделся по сторонам.
     - Да вылезай же ты, наконец, придурок! - опять крикнула Милка. - Нет никого, в больницу мне срочно надо!
     - Что произошло?
     - То, что и должно было произойти, - неловко спрыгивая с верхотуры, простуженно пробасил Медов. - Утопили мы азиата в родном волжском говне. Мы слышали, как он пошел на нас взглянуть и на всякий случай притворились мертвыми. Когда раздался выстрел, он повернулся в вашу сторону, ну тут-то я его и зацепил. Наручники я разломал почти сразу, просто ждал подходящей минуты, чтобы наверняка. Там у вас есть чего-нибудь глотнуть? Заболеем, наверное!
     Особенно Витьку хреново, а этого-то, Цезаря, мать его так, кончить бы надо, чтоб не мучился, все одно - не жилец. Вы, наверное, максовским башмачком его?
     - Вы тут без меня разберитесь, я на полча