минут, когда лаз, неожиданно расширившись, привел  меня
в  карстовую  пустоту  размером  с  комнату,   украшенную   причудливыми
сталактитами. Воздух  здесь  вообще  был  выше  всяческих  похвал,  и  я
остановился передохнуть, а заодно и осмотреться.
   Обследовав первую половину  и  не  обнаружив  ничего  интересного,  я
шагнул за сталактитовый занавес. Одного взгляда было  достаточно,  чтобы
понять, где священник оборудовал свой тайник. В известковой естественной
нише он устроил что-то похожее на  дощатый  стеллаж,  полки  которого  в
настоящее время украшали  только  гнилые  мешки  и  три  пустых,  наспех
сколоченных ящика. Это был удар  ниже  пояса.  Несколько  минут  я  тупо
разглядывал черные доски с недавними следами пребывания человека.
   Ну что, господин Гончаров, получил?
   Получил, Константин Иванович, но какая  же  сволочь  обошла  меня  на
кривой?
   Я так думаю, та самая, что хотела закопать тебя в  старом  крюковском
сортире, а недавно замкнула дверь ризницы.
   Неужели бандюги завладели старинным церковным серебром?
   По всей видимости, так.
   Что же теперь делать?
   Странный вопрос. Я бы на твоем месте поторопился найти  выход,  а  уж
потом решал, что делать. Да и кушать очень хочется.
   Несолоно хлебавши, в самых расстроенных чувствах я покинул  пещеру  и
двинулся  дальше  по  широкому  теперь  проходу.  Наверное,  через  него
кладограбители и проникли  вовнутрь  сокровищницы.  Впрочем,  это  легко
проверить. Встав на колени, я осветил ровный теперь пол и был  буквально
поражен. Следов чьих бы то ни было ног мне обнаружить не удалось, и  это
было страшнее, чем пропавшее добро. С  трудом  поборов  охвативший  меня
озноб, я ускоренным шагом продолжил свой путь и через несколько десятков
метров почувствовал ночную прохладу. Продравшись через цепкий,  намертво
сплетенный кустарник, я с удивлением обнаружил, что очутился  неподалеку
от того места, где несколько дней  назад  предавался  созерцанию  спящей
реки в отблесках затухающего солнца. До  машины  было  рукой  подать,  и
потому уже через  полчаса  я  подъехал  к  дому.  Оставив  без  внимания
каверзные Милкины вопросы, я молча принял  душ,  дополз  до  кровати  и,
рухнув на нее, тотчас уснул.
 
*** 
 
   Полковник посчитал своим долгом рано утром, перед  тем  как  уйти  на
работу, меня разбудить, чтобы задать совершенно дурацкий вопрос.
   - Ну как твои успехи? - спросил он, стягивая с нас одеяло. - Ты давно
дома?
   - Он давно дома, - вместо меня злобно ответила жена. - А у тебя точно
не все дома. Какого черта ты будишь нас ни свет ни заря!
   - Это не твоего ума дело, - правильно ответил тесть. - Костя, задания
на сегодняшний день для меня есть?
   - Есть, - не разжимая век, ответил я.
   - Говори какие?
   - Оставить  меня  в  покое.  Все  остальное  несущественно.  Расскажу
вечером.
   Обиженно засопев, он  вернул  нам  одеяло  и,  бормоча  ругательства,
удалился.
   Утренний сон особенно сладок, но досыпать мне не пришлось, потому что
через несколько минут на кухне муторно  запищал  будильник,  оставленный
подлой ефимовской рукой.
   - Костя, выключи его, - закапризничала сонная Милка.
   - Вот иди и выключи, - зарываясь глубже в подушку,  упорно  не  желая
просыпаться, посоветовал я. - Мне он не мешает.
   - Зато ты мне мешаешь! - объявила супруга и артистично выпихнула меня
из постели. - Раз в жизни тебя как человека попросила!
   Ударившись локтем о пол, я вскрикнул от боли, окончательно  проснулся
и, основательно выругавшись, перешел к  водным  процедурам,  после  чего
быстро оделся и, игнорируя завтрак, отправился к  Мамедовым,  надеясь  в
столь ранний час застать его дома.
   Двери  мне,  как  и  вчера,  открыла  Тамара.  Одного  взгляда   было
достаточно, чтобы понять: ночь она провела бессонную.
   - Привет, Тамара, - фамильярно, как со старой знакомой,  поздоровался
я. - Как жизнь молодая? А Илюша-то дома?
   - Дома, - как-то странно ответила она. - Проходите в комнату.
   Илья Мамедов, накрывшись легкой простынкой, скрестив на  груди  руки,
безмятежно спал посередине комнаты, и все было бы ничего, но прилег он в
гробу, и, похоже, надолго. У его изголовья перед  занавешенным  зеркалом
сидели  две  старухи  и,  откусывая   конфетки,   набирались   сил   для
предстоящего воя. Кроме них, меня и  Тамары,  в  доме  не  было  никого.
Виновника  торжества  уже  успели  обрядить  в  новый  костюм,  и  такая
оперативность показалась мне  чрезмерной  и  странной.  Всего-то  десять
часов утра, а на  нем  уже  новый  костюм,  добротный  гроб  и  заказные
плакальщицы.  А  ведь  еще  вчера  в  обед  к  этому  не  было   никаких
предпосылок.
   - Как это случилось? - тихо и скорбно спросил я измученную Тамару.
   - Я не знаю, - облизав пересохшие губы, так же тихо ответила  она.  -
Когда я после обеда пришла на работу, он уже лежал на столе.
   - На каком столе? - всерьез боясь за ее рассудок, ошарашенно  спросил
я. - Что вы такое говорите? Я вас не понимаю. Как  он  попал  к  вам  на
работу?
   - Привезли, - в свою очередь удивляясь моей непонятливости, с досадой
пояснила Тамара. - У нас только один холодильник работает,  а  он  забит
трупами под потолок.
   - Вы работаете в морге? - наконец  понимая,  в  чем  дело,  с  трудом
сдержал я улыбку.
   - Да, я медицинская сестра.  Он  прибыл  к  нам  как  неустановленная
личность, но я-то сразу его узнала и хлопнулась в обморок.
   - Где его подобрали?
   - Его тело  вчера  рано  утром  обнаружили  отдыхающие  профилактория
"Ласточка". Илья висел на дубовом суку. Они сразу же вызвали милицию,  а
те, узнав, в чем дело, в свою очередь потребовали труповозку. Вот так он
и оказался в морге. Когда врачи узнали, что он мой брат,  то  немедленно
его вскрыли и дали осторожное заключение, что  это  суицид,  потому  что
следов насилия, кроме поломанных пальцев, на теле  Ильи  не  обнаружено.
Правда, они не могли объяснить причину исковерканной кисти, и я  склонна
думать, что  это  никакой  не  суицид,  а  убийство  или  принуждение  к
убийству. Совсем недавно к нам поступал какой-то банкир, и у него  точно
так же, как и у Ильи, были сломаны пальцы. Я думаю, что это работа одних
и тех же преступников. Но меня никто не слушает, да оно и понятно: зачем
нагружать себя лишними делами, когда можно легко и просто все свалить на
самоубийство.
   - Вы кого-нибудь подозреваете?
   - А кого я могу подозревать, если он в свои дела меня не допускал?
   - Но вы, может быть, знаете его друзей, тех, с кем он преимущественно
проводил свое время, у кого бывал, с  кем  в  основном  разговаривал  по
телефону.
   - Нет, ничего такого  я  не  знаю,  а  по  телефону  он  разговаривал
намеками.
   - Когда вы привезли тело домой?
   - Сегодня утром, часа два тому назад. Привезли  его  прямо  в  гробу,
спасибо, мне на работе выделили. Привезли, а тут такое творится...
   - Что именно?
   - Дверь не заперта, все кругом  перевернуто,  из  шифоньера  выкинуты
вещи...
   - Что-нибудь пропало?
   - Не знаю, до того ли мне сейчас. Но кажется,  все  цело,  ничего  не
взяли.
   - В милицию заявляли?
   - Господи, ну о  чем  вы  говорите!  Только  милиции  мне  сейчас  не
хватает.
   - Когда состоятся похороны?
   - Завтра в двенадцать. Вы придете?
   - Да, только не подходите ко мне. Вроде как мы с вами незнакомы. Хочу
понаблюдать издали за поведением тех, кто явится на кладбище.  Наверняка
среди них будут друзья Ильи. А сейчас, если вам не нужна моя помощь,  то
я бы хотел уйти.
   - Да, конечно, идите, мои коллеги  уже  помогают  мне  в  достаточной
мере.
 
*** 
 
   Что же получается? - садясь  в  машину,  задал  я  себе  риторический
вопрос. А получается, что с каждым днем дело запутывается все  больше  и
больше. Четкая версия полковника о том, что  Голубева  убили  грабители,
теперь выглядит несостоятельной. Но кто же  тогда?  Кто  замучил  старую
учительницу, кто повесил Голубева и Мамедова? И наконец, кто дважды чуть
было не похоронил меня заживо? Нет, дорогой мой Гончаров, на сей раз вам
придется признать свое полное поражение, потому что в этой тьме вопросов
нет  даже  лучика  надежды  за  что-то  зацепиться.  Ограбление  и  цепь
следующих за ним преступлений как  будто  специально  противоречат  друг
другу. А тут еще странное убийство Кондратова. Кто мог это сделать, если
врачи отвергают секундное воскрешение охранника Демина?  А  может,  было
какое-то третье лицо? Вероятнее всего, было, но и этот вариант  не  дает
мне ключей к пониманию происходящего. Ладно, посмотрим, что нам принесет
день завтрашний.
   Вынос тела должен был состояться в  двенадцать.  К  тому  времени  я,
оставив машину невдалеке, обосновался на удобной скамейке  в  нескольких
метрах от подъезда и внимательно просеивал всех пришедших  на  похороны.
Сделать это было несложно, потому что народу собралось немного. От  силы
человек тридцать, из которых половина были людьми солидного  возраста  и
во внимание мною не принимались. Они в основном осуждали непутевую жизнь
покойника и жалели его несчастную сестру.
   - Догулялся! - как-то удовлетворенно констатировала брюзгливая  бабка
в засаленном халате и с такой же  прической.  -  Я  ему  еще  год  назад
говорила - прибьют тебя, Илюха, если не перестанешь так себя вести, а он
меня матом. А на деле так оно и получилось. Бог - он все видит.
   - Это уж точно, - согласился с ней дед с орденскими планками. - Сколь
веревочка ни вейся! И себя угробил, и Томку довел - смотреть страшно.
   Аналогичные разговоры происходили и между другими  стариками,  а  вот
молодежь, в основном парни и молодые мужики, высказывалась  несколько  в
ином ключе.
   - ...ага, мочканули Илюху, - уважительно отвечал накачанный,  коротко
стриженный брюнет парню с кожаными ремешками на запястьях.  -  Вроде  бы
вчерашней ночью. Они замучили его, а потом повесили.
   - Козлы, - однозначно осудил вешателей парень. - За что они его?
   - Не знаю, наверное, не поделился...
   - Ты, Славик, ситуацию не сечешь, а тарахтишь! - перебил  рассказчика
плотный и рыжий мужик. - У них базар по другому делу вышел. Они место на
мини-рынке не поделили, вот и устроили разборку.
   - Не повезло Илюхе, -  проходя  мимо,  сожалеюще  заметил  долговязый
очкарик.
   - Вообще нормальный  был  пацан!  -  перекатывая  жвачку,  официально
заявила девица сомнительного поведения.  -  Всегда  при  бабках,  всегда
упакованный.
   - Он нас со Светкой два раза в кабак водил, - подтвердила правоту  ее
слов сидящая на корточках школьница в шортах.
   - А потом  вас  обеих  тарабанил,  -  язвительно  заметила  первая  и
презрительно выплюнула резину. - Светка мне про вас все настучала.
   Немного погодя мое внимание  привлек  невысокий  худощавый  парень  с
усами, державшийся в некотором отдалении. Скорчив безразличную рожу,  он
настороженно стоял возле клена и периодически посматривал  по  сторонам.
Напряженная его статика говорила о том, что он в любой момент, в  случае
замеченной опасности, готов дать деру.
   - Выносят! - сообщила стоящая у дверей пожилая женщина, и  нестройный
гвалт сменился молчаливым ожиданием встречи с покойным.
   Забыв об осторожности, усач подошел ближе и с каким-то нетерпеливым и
болезненным любопытством  смотрел  на  показавшийся  гроб.  Чтобы  лучше
разглядеть безмятежное лицо Мамедова, он вытянул шею и даже привстал  на
цыпочки.
   Но  похоже,  что  не  меня   одного   интересовало   его   поведение.
Светловолосый  парень  в  неброском   спортивном   костюме   и   больших
солнцезащитных очках наблюдал за ним  так  же  пристально  и  неотрывно.
Шестым  чувством  усатый  почувствовал   слежку,   а   может   быть,   и
потенциальную опасность. Вздрогнув, он обернулся, наткнулся  глазами  на
очкастого и сразу скис, сделался ниже ростом и,  опустив  голову,  начал
поспешно выбираться из толпы. Губы рыжего растянулись в  тонкую  улыбку.
Повернувшись, он кивком подал  кому-то  знак  и  подбородком  указал  на
уходящего в арку усача. Почти тотчас от середины  двора  отъехала  белая
"Нива". Притормозив возле очкастого, она взяла его на борт  и,  газанув,
полетела в арку.
   Это я заметил, уже сидя в своей машине. Трогаясь вслед за "Нивой",  я
старательно повторял ее госномер, потому как времени его записать у меня
просто не было. Усатого  они  ущучили  в  десяти  метрах  от  автобусной
остановки. "Нива" с открытой дверцей и работающим двигателем  стояла  на
краю тротуара, а ее пассажиры - очкастый и еще два мордоворота,  тоже  в
солнцезащитных очках и спортивных костюмах, взяв парня в кольцо,  что-то
горячо ему объясняли, мягко подталкивая при этом в  сторону  автомобиля.
Белый от страха, усач отрицательно тряс  головой  и  садиться  в  машину
очень не хотел. Терпение насильников было на  исходе,  и  их  притязания
становились жестче и агрессивнее.
   Уподобившись им, я влетел на тротуар, тормознул в метре  от  спорящих
и, распахнув дверцу, кивком пригласил усача.  Неожиданно  взбрыкнув,  он
вырвался из окружения и, прыгнув на переднее сиденье, защелкнул  дверцу.
Такого  поворота  событий  они,  видимо,  не  ожидали,  пораженные  моей
наглостью, застыли с открытыми ртами и наблюдали, как я срываюсь с места
и,  перескочив  через  бордюр,  ухожу  вниз  по  проспекту.   Особенного
ликования я, впрочем, не испытывал, потому  как  знал,  что  погоню  они
организуют тотчас и только одному Богу известно, чем это все кончится.
   И не ошибся: белое рыло "Нивы" я различил уже через пару минут, когда
стоял на светофоре. Нагло лавируя между машинами  и  пересекая  сплошную
линию, они в конце концов оказались за три машины от меня.  Усатый  тоже
заметил погоню, облизал сохнущие губы и нервно заерзал на сиденье.
   - Боишься? - сочувственно спросил я.
   - Боюсь, - честно признался  он  и,  откинувшись  на  спинку,  закрыл
глаза. - Если вам удастся от них оторваться - я хорошо заплачу.
   - Сейчас-то оторвемся, - обходя тяжелый грузовик,  пообещал  я,  -  а
только они все равно тебя найдут. Найдут и прикончат точно так  же,  как
убили Илью.
   - Почему вы думаете, что это они убили Илью?
   - Ты и сам так думаешь.
   - Нет, я этого не знаю, - встрепенулся парень. - Не знаю!
   - Почему же трусливым зайцем сбежал с похорон, едва  только  заметил,
что за тобой следят? Или, может быть, тебе срочно понадобилось в туалет?
   - Что  же  теперь  делать?  -  оставляя  мой  сарказм  без  внимания,
непослушными губами беспомощно спросил он.
   - Можно поехать в ментовку и попросить, чтоб тебя посадили, - заметно
отрываясь от преследователей, дал я дельный совет. - В тюряге  они  тебя
не достанут.
   - Вы в своем уме?
   - Это у тебя единственный шанс, - пропуская мимо  ушей  его  реплику,
продолжал я. - Поехать в милицию и все им рассказать.
   - Что я должен им рассказать?
   - Хотя бы о том, как вы ограбили банк "Энерго".
   - Ну-ну, вы еще  скажите,  что  это  я  организовал  землетрясение  в
Турции, - смахивая крупные капли выступившего пота, неуклюже пошутил он.
   - А тебе,  я  вижу,  стало  жарко.  Наверное,  нужно  остановиться  и
проветриться. Кажется, ребята из "Нивы" хотели сказать тебе что-то очень
важное. Мне остановиться?
   - Нет, что вы делаете?! - завопил он, заметив,  как  я  прижимаюсь  к
обочине.
   - Останавливаюсь, - невозмутимо ответил я. - Кто они такие и чего  от
тебя хотят?
   - Не знаю, поехали быстрее. Они уже близко. Они же меня убьют. Ну же,
скорее!
   - Быстрее мы поедем только после того, как ты их вспомнишь и все  мне
расскажешь. В противном же случае убирайся вон из машины!
   - Хорошо, я вам все расскажу, но, ради бога, спасите меня.
   - Ладно, попробуем тебе поверить. Дадим некоторый шанс. -  Соглашаясь
на его уговоры, я переключил скорость и грубо добавил обороты. -  Только
учти: мои номера они засекли, так что мне, как и тебе, грозит опасность,
а значит, церемониться я с тобой не собираюсь. Ты меня хорошо понял?
   - Да, конечно, - суетливо заверил он, - а откуда вы все знаете?
   - Работа у меня такая.
   - Какая? Можно спросить, кто вы такой?
   - Тот, кого вы не так давно заживо закопали во дворе крюковского дома
в Белом селе, - на всякий случай наехал я на него, хотя вероятность  его
причастности к моему преждевременному захоронению была минимальна.
   - Что вы такое говорите? - искренне и неподдельно удивился он. - Я за
всю жизнь никого и пальцем не тронул. Что вы  делаете?  Куда  вы  хотите
свернуть?
   - В чистое поле. - Убедившись в том, что погоня безнадежно отстала  и
вообще потерялась из виду, я заехал на пустырь и жестко предупредил:
   - Только без глупостей! Сейчас ты мне расскажешь всю свою историю,  а
потом я решу, как тебе быть дальше.
   - А кто вы такой, чтобы мною распоряжаться?
   -  Заткнись,  если  не  хочешь  повторить  судьбу  своего  дружка,  -
останавливаясь в ложбинке так, чтобы нас не было заметно, посоветовал я.
- Начинай.
   - Я ничего не знаю, - подумав, сообщил он.
   - Как хочешь, только знай: если ты  надеешься  от  них  улизнуть,  то
напрасно. Они все равно достанут. Если не тебя самого, так твою семью, и
ты сам об этом знаешь. Кому первому пришла в голову идея ограбить  банк?
Тебе?
   - Ну что вы? Откуда? - не на шутку взволновался он  и,  захлебываясь,
заговорил:
   - Примерно месяц тому назад ко мне пришел Илюха и спросил, хочу ли  я
заработать по-крупному, так, чтобы долго не думать  о  куске  хлеба.  Я,
конечно, согласился, и тогда он мне предложил ограбить банк. Ясное дело,
я испугался и послал его к чертовой матери. Тогда он сказал, что  нам  и
грабить-то не придется, а нужно просто дотащить до машины мешок, который
нам передадут на выходе.
   - И тогда ты согласился?
   - Да, я согласился, но поставил условие - чтобы обойтись без мокрухи.
   - И он твое условие выполнил?
   - Нет, вы  же  знаете...  Но  сам  Илья  здесь  сторона,  это  я  вам
гарантирую, потому что все время был рядом с ним. Илюха, как и я, никого
не трогал.
   - Ну-ну, повествуй дальше, - усмехнулся я. - Как оно  было  с  самого
начала, с того самого момента, как вы собрались на дело?
   - В тот вечер я пришел к Илье заранее, часов в восемь.  Тамарка  была
на работе, так что нам никто не мешал. Мы выпили с ним бутылку водки для
храбрости, немного посидели, гадая, как  оно  все  получится,  и  начали
собираться.  Переоделись  в  темные  спортивные  костюмы,   чтобы   было
незаметней, подобрали себе перчатки и Томкины вязаные шапочки, в которых
сделали вырезы для глаз. К двенадцати часам, полностью готовые, мы вышли
из дома. Илья тащил с собой сумку через плечо, но, что в ней находилось,
я тогда не знал, а он мне ничего не говорил. Мы  пришли  на  условленное
место под городскими часами, а минут через пять подъехал Илюхин товарищ,
Юра, и мы все вместе отправились к банку "Энерго".
   - Как фамилия Юры? Кондратов?
   - Тогда я этого не знал. Он был в камуфляжном костюме  и  всю  дорогу
шутил. Спрашивал, как настроение и готовы ли мы  действовать.  К  самому
входу он подъезжать не стал, тормознул за углом в кустарнике, под глухой
стеной банка. Машину там почти не видно. Он остановился и  спросил,  как
себя чувствуют наши желудки. Я ответил, что чувствую себя  хорошо,  хотя
от страха меня и в самом деле бил  колотун.  Тогда  он  как-то  гадостно
засмеялся, схватил меня за  горло  и  прошипел:  "Сучонок,  если  ты  не
перестанешь трястись, то я успокою тебя надолго!"
   - А как вел себя Мамедов?
   - Он только похихикивал. А когда Юрий уходил, он ему  пообещал,  что,
дескать, все будет нормально. "Смотри у меня, чтоб через десять минут  -
и ни минутой позже! - вы были у входа. Если лажанетесь, то  сам  знаешь,
что с вами будет". Так он, уже уходя, нас предупредил. Он  ушел,  а  для
нас время стало бесконечным. Мы извелись, пока дождались, когда  стрелки
отсчитают условные минуты, и, как только это произошло, мы с Илюхой  уже
маячили под дверью.
   Я думал, что и вправду мы должны просто донести деньги до машины и на