олее деликатно.
Скинули так, что она приземлилась на ноги  и  благодаря  этому  осталась
живой.
   Даже не справившись о нашем  самочувствии,  они  задвинули  крышку  и
удалились, оставив нас наедине с черной, гнилостной сыростью. Вода  едва
доходила до половины голени, но все равно стоять  в  мокрой  и  холодной
жиже - занятие малоприятное и бесперспективное, можно запросто  получить
насморк.
   - Господи, да что ж это такое!.. - едва  придя  в  себя,  запричитала
несчастная.
   - Разгул демократии  и  царствование  "новых  русских",  -  лаконично
ответил я.
   - Как же мне теперь жить?
   - Так же, как и прежде, если только они нам позволят.
   - Они же надругались надо мной.
   - А кто это видел?
   - Они видели, - тихонько заскулила она, - та поганая баба видела,  вы
видели.
   - Лично я ничего не видел,  -  щадя  ее  достоинство,  отрезал  я,  -
поскольку  бессознательной  сосиской  болтался  на  веревках.   А   что,
собственно, случилось?
   - Обманываете, вы все видели, но и за обман спасибо, так легче.
   - Не о том ты, красавица, думаешь, все это несущественно.
   - Что же существенно? - заходясь в  холодном  ознобе,  отстучала  она
зубами.
   - Наша жизнь, прости меня за банальность,  которая  дается  нам  один
раз.
   - Это не жизнь, а какое-то паскудство. И люди сплошные твари.
   - Поплачься, - усмехнулся я. - Как знать, возможно, это сделает  тебя
более снисходительной и терпимой к окружающим.
   -  Кого  вы  имеете  в  виду?  -  вызывающе  спросила  она,  неуклюже
отплясывая "цыганочку". - Боже мой, как холодно. До утра мы не  доживем,
околеем, как паршивые собаки.
   - Возможно, что так, - неопределенно согласился я, связанными  руками
ощупывая холодные осклизлые бревна нижнего венца. - У тебя зубы хорошие?
   - Зачем это вам?
   - Развяжи мне руки, - отметив треск заработавшего  лодочного  мотора,
не вдаваясь в подробности, приказал я. - И поторопись,  пока  мы  еще  в
состоянии двигаться!
   - Почему же зубами?
   - Потому что руками  ты  не  сможешь.  Веревка  намокла  и  разбухла.
Красавица, если хочешь выбраться отсюда живой, то делай, что тебе велят,
и поменьше спрашивай.
   С моими путами она возилась добросовестно, старательно и  долго,  так
долго, что я, проявляя признаки нетерпения, начал  тихонько  материться.
Но положительного результата мы все-таки добились. Веревка длиною в  два
метра наконец-то освободила  мои  руки.  Прекрасно,  но  недостаточно  -
глубина гнилого колодца  составляла,  как  минимум,  метров  пять.  Если
добавить к веревке мои брюки, то и тогда длина ее будет маловатой.
   - Красавица, снимай штаны.
   - За сегодняшний день вы предлагаете мне раздеться уже во второй раз.
Пиджак вы сожгли, а теперь что прикажете? Остались только брюки...  -  с
оттенком некоторой игривости ответила она. - Как это понимать?
   - Заткнись и делай, что тебе велят, -  скидывая  собственные  портки,
оборвал я ее неуместное кокетство. -  Да  побыстрее,  отсюда  мы  должны
выбраться засветло.
   Собрав воедино все три звена и привязав к  этой  гирлянде  башмак,  я
попытался закинуть свою снасть в узкую щель между крышкой колодца и  его
оголовком. После сотого неудачного броска, видя тщетность своих потуг, я
отказался от этого предприятия и предложил мадам Лютовой  взгромоздиться
мне на плечи. Еще толком не понимая предстоящей ей задачи, она  послушно
вскарабкалась мне на горб и притихла, вполне  довольная  обретенным  под
ногами теплом.
   - Что, так и будем  сидеть,  захребетница?  -  устав  от  ее  веса  и
бездействия,  осведомился  я.  -  Будем  ждать,  когда  явится   Наталия
Николаевна и открутит нам головы?
   - Нет, а что я должна делать?
   - Вылезти наверх сама и помочь выбраться мне. Но для этого тебе,  как
минимум, нужно закрепить веревку за оголовок колодца.
   После  продолжительного  и  утомительного  инструктажа  она   наконец
поняла, что я от нее требую, и  надо  отдать  ей  должное  -  со  второй
половиной операции  справилась  блестяще.  Многострадальный  мой  башмак
после третьей попытки надежно застрял наверху, и  вскоре  она  проворной
макакой  выскочила   из   плена.   Дальнейшее   большой   сложности   не
представляло. Уцепившись за  надежно  закрепленный  его  конец,  я  тоже
выбрался из колодца.
   Солнце зашло, но небосвод еще не погас, и его рассеянный свет  скудно
освещал поляну. Времени до темноты оставалось  совсем  немного.  Крикнув
Лютовой, чтобы не  отставала,  я,  растопырив  руки,  бросился  по  едва
различимой тропинке вниз, периодически  натыкаясь  грудью  и  мордой  на
невидимые теперь острые сучки и ветки.
   Выбравшись на берег, я огляделся. Здесь оказалось немного светлее,  и
я мог  соображать,  как  нам  действовать  дальше.  До  противоположного
берега, где приветливо подмигивали огни, было  не  меньше  километра,  и
добраться до него вплавь мог только глупый  сом  или  пьяный  гусар.  По
серебристому  зеркалу  водохранилища  скользили   светлячки   нескольких
суденышек, но надеяться на то, что  они  причалят  к  острову,  было  по
меньшей мере неразумно. Спустившись  к  самой  кромке  воды,  я  оглядел
берег, соображая, в каком именно месте  причаливают  мои  знакомцы.  Это
оказалось делом нетрудным - толстый штырь арматуры, используемый ими как
кнехт, торчал в десяти шагах от меня, неподалеку от того самого  дерева,
что первым встретило меня на этом недобром острове. Прикинув  расстояние
от воды до его еще зеленой листвы, я понял, что вполне могу прибегнуть к
его услугам.
   - Как нам отсюда выбраться? - подойдя, несмело спросила  Светлана.  -
Это возможно?
   - Попробуем, Лютик. Но мне нужен  помощник.  И  если  ты  в  точности
выполнишь все, что я тебе скажу, то, может быть, нам и повезет.
   - Что же я должна сделать?
   - Слушай внимательно...
 
*** 
 
   На дерево я залез с первыми лучами солнца и прокуковал на его  ветвях
до девяти  часов.  Именно  в  это  время  я  заметил  знакомую  моторку,
направляющуюся к острову. Сделав последние приготовления, я  подполз  по
надежному суку к самой его критической  точке  и,  поправив  камуфляжные
ветки, застыл в томительном ожидании, моля Бога, чтобы все получилось.
   В лодке сидело трое.  Это  радовало  и  вселяло  надежду.  Когда  они
подошли ближе, я мог различить  Федько,  Майкла  и  незнакомого  мужика,
очевидно того самого, кто должен был сделать из меня девочку. И по  этой
причине я сразу же  возненавидел  его  до  посинения.  Лодка  между  тем
приближалась и вскоре, прекратив трескучую истерику,  ткнулась  носом  в
песок всего в десяти метрах от меня и подо мной.  Выскочивший  на  берег
Майкл хозяйственно привязал трос, после чего  галантно  протянул  ручку,
дабы помочь даме сойти на сушу.
   - Благодарю. Не нужно, - довольно  сухо  ответила  она  и,  брезгливо
отдернув локоть, неловко соскочила на берег.
   Следом  за  атаманшей  и   так   же   неуклюже   вывалился   чернявый
гомосексуалист, на полголовы превосходящий Майкла. Недолго бы мне петь в
его бандитских опытных руках.  Тем  более,  что  он  помахивал  паяльной
лампой, и это обстоятельство наталкивало на мрачные мысли.
   - Я с вами? - спросил Майкл, и я затаил дыхание,  ожидая  ответа,  от
которого зависел успех моего рискованного плана.
   - Нет, жди здесь, - резко приказала Федько, и я с большим  сожалением
подумал, что такой поворот дела значительно усложняет мой замысел.
   - Да нет, я ничего, - стушевался он. - Просто  я  подумал,  что  Боря
может один не справиться, а я бы помог...
   - Боря справится с двумя такими слюнтяями,  как  ты,  -  презрительно
возразила она. - Сиди и сторожи лодку, может, хоть на это ты  сгодишься,
а если понадобишься, то мы тебя позовем. Пойдем, Борис.
   Не торопясь, в полной уверенности, что все будет так,  как  она  того
хочет, Федько со своим уродом скрылась за деревьями, а  я  с  огорчением
отметил, что нам предстоит  действовать  по  запасному  варианту,  успех
которого я с самого начала ставил под сомнение. Вот  если  бы  проклятое
дерево росло метров на шесть ближе к воде и его ветки простирались точно
над причалившей лодкой, тогда бы проблем не было. Я бы свалился  ему  на
голову,  как  кара  Господняя.   Но   почему   медлит   Лютик?   Неужели
перепугалась? Трусливая  стерва,  как  она  не  понимает,  что  это  наш
последний шанс? И на положительный  результат  можно  надеяться,  только
действуя молниеносно. Времени на все про все у нас было в обрез.
   Словно  услышав  мои  проклятья,  из  лесной   чащи   показалась   ее
полуобнаженная фигурка.  Стремительно  выскочив  на  крутой  берег,  она
заняла точку, выверенную нами еще вчера вечером.
   - Эй ты! - окликнула она сидящего в лодке Майкла.  -  Слышишь,  спаси
меня.
   - Ты?! - вытаращил он испуганные глаза. - Ты откуда?!
   - Из колодца, спаси меня, отвези на тот берег.
   - Ни хрена себе, - понемногу приходя в себя, привстал он со скамейки.
- Как же ты выбралась? А где тот мужик?
   - Потом расскажу, а мужик убился. Шею свернул. Выручи меня, а я  тебе
хорошо заплачу. Только скорее, пока их нет.
   - Ну конечно. Какой тут  может  быть  базар!  -  заглатывая  наживку,
расплылся улыбкой он. - Иди сюда, садись, я  тебя  отвезу.  Да  иди  же,
смелее. - Заметив ее замешательство, Майкл спрыгнул  на  берег.  -  Чего
боишься, дуреха?
   - Не подходи, - заволновалась Светлана. - Ты хочешь сдать меня  своей
поганой бабе.
   - Ну и чудачка, - подбираясь все ближе, замороженно улыбался Майкл. -
Не бойся меня, я и сам ее терпеть  не  могу.  Шалава  она,  пробы  негде
ставить.
   - Нет, не подходи, иначе я сбегу. Больше ни шагу!
   А больше и не требовалось. Гордым орлом я  слетел  с  дерева  и  всем
своим весом  шлепнулся  ему  на  плечи,  стараясь  не  повредить  шейные
позвонки. Хрюкнув жирной свиньей, он рухнул на бок, дернул  окороками  и
затих - то ли притворившись, то ли в самом деле отойдя в  мир  иной.  Но
разбираться, жив он или нет, времени у меня не было.  На  всякий  случай
добросовестно перевязав ему руки и  ноги,  я  оттащил  его  в  ближайшие
кусты. На все это мы потратили целых три  минуты,  а  значит,  следовало
поторопиться. Не заводя мотора, я оттолкнул лодку вместе с сидящей в ней
Светланой и напомнил: "Как договорились. Если подведешь - я тебя  из-под
земли  достану!"  -  после  чего,   прихватив   заранее   приготовленную
дубинушку, я помчался к злополучной  поляне,  надеясь  успеть  к  самому
десерту.
   Грациозным оленем я бежал, едва касаясь ногами земли, проклиная  себя
за излишнюю приверженность к алкоголю и прочим излишествам. Лоб покрылся
испариной, сердце грозило выскочить изнутри, а  в  боку  что-то  зловеще
ухало и бухало. Но все-таки я успел  и  даже  пришел  чуть  раньше  моих
потенциальных мучителей, хотя и подбирался к колодцу со стороны леса.
   Они только-только выходили на поляну, а я уже с  колотушкой  наготове
поджидал их, притаившись за деревом.
   -  ...не  волнуйтесь,  Наталия  Николаевна,  -  подходя  к   колодцу,
рекламировал себя Боря. - Я все понял, все сделаю как надо, дело мастера
боится! - заржал он, вполне довольный своей шуткой. - Открываем?
   - Открывай, Борис, - разрешила гнусная Фея. - Я на тебя надеюсь.
   - А это... там никого нет! - глянув на дно колодца, удивился  верзила
и, не веря глазам своим, нагнулся, чтобы посмотреть еще раз.
   Этого делать  ему  не  следовало,  потому  что  моя  дубинка,  описав
логичный   круг,   остановилась   точно   на   его   затылке.   Крякнув,
гомосексуалист хотел  сползти  на  колени  и  остаться  по  эту  сторону
баррикады, но, вовремя подхваченный моей твердой рукой, грузно полетел в
темноту  преисподней.  Однако  и  сам  я  едва  не  последовал  за  ним.
Совершенно озверевшая мучительница с тихой яростью пыталась оторвать мои
ноги от земли, чтобы я мог беспрепятственно вернуться в  свой  вчерашний
зиндан.
   Бабой она оказалась крепкой, и мне пришлось изрядно попотеть,  прежде
чем она стала послушной и приветливой. Но только связав ей руки ремешком
от ее же сумочки и усадив прямо на землю, я  смог  перевести  дыхание  и
узнать о судьбе мужского угодника Бори. Он оказался жив, и этому факту я
был, в общем-то, рад. Пообещав заняться его персоной  немного  позже,  я
все свое внимание переключил на госпожу Федько.
   - Вы не умеете себя вести в порядочном обществе, - отсасывая кровь из
прокушенной руки, заметил я ей. - Так кусаются только цепные и  голодные
суки.
   - Или суки, загнанные в угол, - продолжила она мое сравнение.
   - Удачно подмечено. Но достаточно словоблудия, поднимайся и иди.
   -  Куда?  -  заранее  пугаясь  предстоящих  неприятностей,   тревожно
спросила она.
   - Там с тобой хотела поговорить одна небезызвестная особа. Она  шибко
обижается за вчерашний курьез и хотела бы применить  к  тебе  адекватные
действия.
   - Какая еще особа, что вам от меня надо?
   - Того же самого, чего ты добивалась от нас вчера. И  разговорить  мы
тебя попробуем теми же самыми способами. Замечательно, что ты  захватила
свой любимый хлыст. Сегодня ему предстоит масса работы, так  что  вскоре
твое смазливое личико будет больше походить на бесформенное свиное рыло.
Пойдем, шалава, как выразился о тебе твой верный рыцарь и товарищ Майкл.
   - Подонок. Тамбовский волк ему  товарищ.  Где  он?  -  расставаясь  с
последней надеждой, обреченно спросила она.
   - Обсуждает с той дамой сценарий и методу надругательства  над  твоим
телом.
   - Мерзавец, подонок!
   - Смею заверить, что он о тебе того же самого мнения.  Он  с  большим
воодушевлением поддержал идею изнасиловать тебя в  извращенной  форме  и
даже вызвался быть исполнителем. Пойдем, он  уже  ждет  и  в  нетерпении
стучит копытом.
   - Не надо. Не будьте последними скотами.
   - Феноменально! - торжествующе заржал я. - А ты не помнишь, что этими
же самыми словами я вчера молил тебя?  А  что  получил  в  ответ?  Удары
хлыста. Нет, милая, так не бывает, сегодня и ты должна пройти все  круги
ада, придуманного тобою же.
   - Я буду жаловаться, я привлеку тебя к уголовной ответственности.
   - А кто сказал, что ты вообще покинешь этот остров?
   - То есть как? Ты что...
   - Не придуривайся.  Все  ты,  милая,  понимаешь,  просто  гонишь  это
понимание прочь, потому как страшно тебе до ужаса, до  колик  в  печени.
Пойдем, не тяни резину.
   - Не надо, господин Гончаров! - взмолилась она страстно и слюняво.  -
Я этого не заслужила. Спрашивайте, я все расскажу как на духу, но только
сохраните, подарите мне жизнь. Я еще так молода!
   - Хорошо говоришь, стерва, но неубедительно.  Ступай  вперед,  или  я
отхожу тебя твоим же стеком, амазонка хренова. Зачем вы  заперли  нас  в
подвале?
   - Видит бог, мы этого не делали. Я даже не представляю себе, где этот
подвал.
   - Врешь, тебе об этом  вполне  мог  рассказать  Александр  Трофимович
Крутько, с которым ты, по моим сведениям, неоднократно встречалась.
   - Встречалась, но про подвал не было сказано ни слова.
   - Еще раз соврешь, и на тебе будет гарцевать не только  Майкл,  но  и
Боря со своими дурными наклонностями. Ты этого хочешь?
   - Не  надо,  прошу  вас.  Меня  только  позавчера  освободили  из-под
следствия. Подумайте сами, было  ли  у  меня  время  что-то  планировать
против вас? Вся моя энергия была  направлена  на  то,  как  бы  поскорее
оттуда выбраться.
   -  Тогда  объясни,  каким  образом  твои  псы,  Наиль  и  Майкл,  нас
застукали, только не говори мне, что это простое совпадение, все равно я
не поверю.
   - Позавчера вечером я велела им наблюдать за церковью. Особенно  если
там появитесь вы. Ну а вчера они позвонили и сообщили о вашем приезде. Я
подумала и приказала во что бы то ни  стало  вас  схватить,  что  они  и
сделали...
   - Предварительно угнав наши машины, - на всякий случай, мало  веря  в
попадание, продолжил я. - Куда они их отогнали?
   - Точно не знаю, к какому-то своему дружку, но об этом можно спросить
Майкла.
   - Вы хотели перебить номера?
   - Не знаю, наверное. Это не моя идея, я вообще про угон  ваших  машин
узнала от них позже.
   - Куда вы дели мою спортивную сумку с кубком и прочим барахлом?
   - Она осталась в машине.
   - В какой машине?
   - В синем "Москвиче" Майкла, мы оставили  его  на  автостоянке  возле
причала.
   - Но кубка в сумке конечно же нет?
   - Да, я взяла его ненадолго домой,  но  если  вы  настаиваете,  то  я
верну.
   - А ведь ты все врешь, киска, откуда Майкл мог  знать  меня  в  лицо?
Лично я с ним незнаком, как и со вторым кретином Наилем.
   - В тот день, когда меня арестовали, они сидели в баре и  хорошо  вас
запомнили.
   - Где ключи от машины и квитанция со стоянки?
   - Разумеется, у Майкла, - обретая некоторую  уверенность,  заговорила
она в своем привычном тоне. - Где же им еще быть?
   -  Вставай,  курва,  что-то  ты  рано  у  меня  распелась,   -   гася
самоуверенный гонор, пихнул я ее ногой. - Немедленно поднимайся, если не
хочешь неприятностей.
   - Мне кажется, мы с  вами  договорились!  Куда  вы  заставляете  меня
идти?
   - Все к тому же Майклу. Я его немного придавил. Моли  Бога,  чтобы  с
ним все было в порядке, иначе я просто за себя не ручаюсь.
   - Как это понимать? - поднимаясь с колен, задала встревоженная девица
щекотливый вопрос.
   - Пока понимай как знаешь,  а  там  посмотрим.  Уверен,  что  ты  мне
нагадишь при любой мало-мальской возможности. Вот и  думай.  Моли  Бога,
чтоб он был жив, а теперь шагай и молчи, дай подумать.
   - А где наша моторка?! - Этот  возмущенный  выкрик  она  издала,  как
только мы вышли на берег. - Боже мой, этот подонок ее угнал!  Он  бросил
нас на произвол судьбы!
   - Успокойся и говори реже. Подонок угнать ее не  мог,  потому  как  я
оставил его в полном ауте.  Угнал  ее  другой  человек,  который  должен
появиться с минуты на минуту, если, конечно, он не захочет  сделать  мне
большую козу.
   Майкл лежал в кустах совершенно  голый  и  глухо  мычал,  потому  как
кричать ему не давал окровавленный кляп, наспех сооруженный  из  дамских
трусиков. Сама дама,  абсолютно  голая,  уставшая  от  трудов,  отдыхала
неподалеку. Поработала она на славу, о чем ярко  свидетельствовала  гора
измочаленных ивовых прутьев и исхлестанное вдоль и поперек  кровоточащее
тело Майкла.
   - Стерва! - заорал я, готовясь к самому ужасному. - Где лодка?
   - А?! - очнулась она от сладких грез  свершившейся  мести.  -  Все  в
порядке, Константин Иванович, я привязала ее за бугорком, чтобы не  было
видно. Ой, кто это с вами? Не может такого быть!  Это  же  сама  Наталия
Николаевна, какой приятный сюрприз. О, да у вас и ручки связаны, это  же
просто прелесть. Константин  Иванович,  позвольте  мне  остаться  с  ней
наедине хотя бы на пару минут. У нас, у женщин, свои секреты, не  правда
ли, милая моя? Я, видите ли, малость поизносилась, а  комплекция  у  нас
одинаковая, не будете ли вы столь любезны одолжить мне костюмчик?
   В карманах Майкловых брюк я обнаружил и забрал все имеющиеся  у  него
документы, нож профессионального убийцы и ключи от машины. В сумочке его
хозяйки улов был гораздо богаче. К великой своей радости,  я  нашел  там
как свои собственные документы,  так  и  права  с  техпаспортом  на  имя
Лютовой Светланы Сергеевны. А кроме того, там  же  находились  роскошная
записная книжка и два сотовых телефона - один принадлежал  ей  самой,  а
другой  все  той  же  Светлане.  Справедливо  решив,  что   телефон   на
необитаемом острове Федько понадобится не  скоро,  я  рассовал  все  это
добро  по  карманам  и,  попросив  Светлану  уложиться  в  пять   минут,
отправился за лодкой.
   - Подождите! А как же мы? - заверещала вдогонку Федько.
   - Вам нет причин беспокоиться, - приятно улыбнулся я, - оставляю  вас
в обществе галантных и бесстрашных кавалеров, которых вы  вправе  менять
хоть каждый час.
   - Вы не смеете так со мной поступать. Это произвол и  беспредел.  Как
вы можете?
   - Как я могу? Об этом вам расскажет ваша очаровательная  собе