улыбку, Десио  обратился  к
Джиро:
   - Теперь я хотел бы напомнить тебе, что ты предлагал нам  посмотреть,  на
что способны твои собаки.
   И он двинулся к ступеням, чтобы спуститься с возвышения.
   Сын Анасати ответил с почтительным поклоном:
   - Как пожелаешь, властитель  Десио.  Чтобы  ты  увидел  их  в  деле,  нам
понадобится широкое поле и чучело-манекен в мужской одежде.
   Десио сразу оживился:
   - Твои зверюги могут затравить человека?
   - Сам увидишь. - Джиро щелкнул пальцами,  и  служитель,  приставленный  к
гончим, не без опаски подал им команду идти рядом, когда  Десио  двинулся  к
выходу из палаты. - Они ведут свой род от янкорских  пастушьих  овчарок.  Но
эта пара натаскана для охоты на людей.
   Едва  оказавшись  на  свежем  воздухе,  псы  заворчали  и  залаяли.   Они
натягивали поводки, и  желтые  глаза  жадно  следили  за  каждым  человеком,
проходившим  мимо.  Рабы  и  слуги  испуганно   отшатывались   от   них,   а
телохранители  Минванаби  подтянулись  поближе  к  господину  во   избежание
неприятных сюрпризов.
   Только Десио и Джиро  казались  нечувствительными  к  угрозе,  источаемой
свирепыми тварями. Наконец они достигли просторной холмистой  луговины,  где
Ирриланди обычно проводил воинские учения. Двух рабов  послали  в  небольшой
овраг с  приказом  притащить  оттуда  мишень,  по  которой  вели  пристрелку
лучники, и набить старую рубаху одного из рабов  квайетовой  соломой,  чтобы
получился манекен. С блестящими  глазами  Десио  внимал  гостю,  излагающему
правила обращения со столь опасными бестиями.
   - Видишь кожаные рукавицы и свисток у слуги? -  Джиро  указал  на  псаря,
который с трудом сдерживал своих подопечных,  так  и  рвущихся  с  поводков.
Десио кивнул, и Джиро продолжил:
   - Рукавицы вымочены в  урине  суки.  Собак  дрессировали  специально  для
подарка таким образом, чтобы они считали этот запах принадлежностью хозяина;
вот почему  они  пока  исполняют  только  такие  команды,  которые  подаются
свистком. Оказавшись  в  руках  владельца,  они  научатся  распознавать  его
собственный запах... постепенно, по мере того как будет выветриваться  запах
рукавиц, и в конечном счете привыкнут к его голосу.  А  до  того  ими  можно
управлять с помощью рукавиц и свистка.
   - Система, достойная восхищения, - завистливо отметил Десио.
   Джиро великодушно предложил:
   - Не желает ли мой гостеприимный хозяин сам натравить собак на добычу?
   У Десио загорелись глаза.
   - Буду польщен, Джиро.
   Псарь снял рукавицы - одну за другой. Десио тут же  засунул  в  них  свои
большие  руки  и  схватился  за  поводки.  Великолепные   псы   выжидательно
уставились на него, а затем начали рваться, натягивая поводки.  Он  радостно
засмеялся:
   - Теперь уже скоро, красавчики  мои.  Очень  скоро.  Он  окинул  взглядом
овраг, где, как  ему  показалось,  слуги  недостаточно  проворно  закрепляли
рубаху на манекене. Властитель Минванаби уже дрожал  мелкой  дрожью,  словно
ему передавалось нетерпение псов.
   Инкомо заметил это, и ему стало не по себе. Таким  ему  случалось  видеть
покойного властителя Джингу, когда того обуревали темные страсти.  От  Джиро
тоже не укрылось состояние хозяина дома, и едва уловимая тень отвращения  на
миг промелькнула под покровом любезности.
   Десио покрутил в пальцах костяной свисток.
   - Эй, вы! - окликнул он рабов.  -  Незачем  возиться  с  этими  дурацкими
мишенями. Бегите вон туда!
   И он взмахнул рукой куда-то  за  луговину.  Рабы  колебались;  ужас  явно
обозначился на их темных от загара лицах.  Однако  еще  больше  страшила  их
мысль о смерти в петле, которая неминуемо настигала  ослушников.  Уронив  на
землю рубаху, наполовину набитую  соломой,  они  кинулись  бежать,  да  так,
словно за ними гнались все демоны ада.
   Хищная усмешка искривила губы Десио.
   С безупречной вежливостью Джиро завершил свои объяснения:
   - Господин, один длинный  свисток  для  собак  означает  приказ  начинать
охоту. Два коротких свистка отзовут их назад.
   Десио  позволил  себе  насладиться  несколькими  мгновениями  счастливого
предвкушения и еще чуть-чуть подразнить рвущихся в погоню псов, удерживая их
на месте. Потом он отстегнул поводки от ошейников и поднес к губам свисток.
   Псы устремились вперед - темные тени на залитой солнцем траве.
   - Ату их! - напутствовал гончих Десио. - Жмите во весь дух! Взять! Взять!
   Псы  уже  летели  через  луг  с  резвостью,  которая   могла   показаться
невероятной. Эхо от холмов вторило их  злобному  лаю.  Они  словно  пожирали
пространство, отделяющее их от намеченной добычи. Убегающие  рабы  с  ужасом
оглядывались через плечо, но расстояние неумолимо сокращалось.
   Ветер донес  до  наблюдателей  человеческий  стон,  когда  пес,  бежавший
первым, прыгнул на спину раба, отставшего от напарника. Несчастный  метнулся
в сторону,  но  было  поздно:  челюсти  сомкнулись  у  него  на  шее.  Крики
прекратились, но лишь на мгновение: второй пес обогнал первого,  вцепился  в
колено второй жертвы, и раб с отчаянным криком повалился на землю.  Луговину
огласили душераздирающие  вопли.  Десио  облизнул  пересохшие  губы.  Словно
зачарованный, он наблюдал, как мечется обреченный человек в тщетных попытках
спасти свою жизнь. Эти судороги показались властителю  забавными,  и  он  от
души расхохотался. Псы были смышлеными и проворными.  Они  набрасывались  на
тела агонизирующих рабов, описывали круги,  выхватывали  куски  незащищенной
плоти и так же быстро отбегали в сторону.
   - От них не так-то легко спастись даже человеку,  вооруженному  ножом,  -
сообщил Джиро. - Их специально обучали искусству убивать.
   Десио вздохнул:
   - Великолепны, воистину великолепны.
   Он наслаждался каждым моментом  жестокого  зрелища  и  досмотрел  его  до
конца, когда замер  последний  крик  и  псы  принялись  терзать  неподвижные
останки. В неловкой тишине Десио добавил:
   - Прямо как легендарные боевые собаки из древних саг.
   Джиро пожал плечами:
   - Возможно, они и происходят от тех боевых собак. - Он поклонился, словно
счел эту тему исчерпанной. -  Поскольку  они  доставили  тебе  удовольствие,
властитель Минванаби, прими их от меня в подарок. Выходи с ними на охоту,  и
когда им случится убивать по твоему приказу, будь столь добр, вспоминай нашу
сегодняшнюю беседу.
   Покраснев от восторга, Десио также отвесил поклон:
   - Твоя щедрость достойна удивления, Джиро. Я признателен...  больше,  чем
можно выразить словами.
   Джиро отнюдь не разделял его энтузиазма, но властитель  Минванаби  ничего
этого не замечал; его взгляд был прикован к кровавому пиршеству псов-убийц.
   - Позволь мне предложить тебе и твоей  свите  покои  у  меня  в  доме,  -
проговорил он. - Мы отобедаем вместе,  и  я  позабочусь,  чтобы  любое  твое
желание было исполнено.
   - Вынужден с  сожалением  отклонить  твое  любезное  приглашение,  -  без
запинки ответствовал Джиро. - К ужину  меня  ожидает  управляющий  отцовской
факторией... ниже по реке.
   - Ну что ж, тогда в другой раз...
   Десио свистнул  дважды.  Псы  немедленно  оставили  истерзанные  трупы  и
остановились, глядя на своего нового хозяина. Десио еще  два  раза  подул  в
свисток, и когда грозные бестии послушно заспешили к нему, он подумал о Маре
и с удовольствием представил себе, как длинные белые клыки  вонзаются  в  ее
ненавистную плоть. Тут он снова громко засмеялся и, не обращая  внимания  на
пятна, которые оставались на его одежде, одобрительно  потрепал  каждого  из
псов по квадратной морде, прежде чем продеть поводки в ошейники.
   - Отменные зверюги, - провозгласил он, обращаясь к безмолвным рядам своей
охраны и стоящему с застывшим лицом  первому  советнику.  -  Дар,  достойный
вельможи моего ранга. - Слегка сжав морду более крупного пса, он сказал:
   - Тебя я назову Злодеем. А тебя, - с этими словами он  погладил  по  носу
второго, - Шельмецом.
   Псы вежливо поскулили и кротко уселись у его ног. Десио поднял  глаза  на
гостя, о котором успел почти позабыть:
   - Да, Джиро, должен повторить: твоя щедрость несравненна.  Я  позабочусь,
чтобы твой визит имел самые благотворные последствия.
   Тени от холмов заметно удлинились. Десио с  сожалением  просвистел  своим
новым любимцам команду "к ноге" и весь обратный путь до пристани не мог  ими
налюбоваться. Клеть перегрузили с барки  на  причал,  и  четвероногих  убийц
заперли внутри,  чтобы  доставить  их  в  псарни  усадьбы  Минванаби.  Джиро
распрощался по всей форме, взошел на борт своего  судна,  и  матросы  повели
барку через темнеющую ширь озера. Близился закат.
   Десио бросил зловонные рукавицы и жестом  пригласил  Инкомо  сопровождать
его в дворцовые апартаменты, сказав только одно:
   - Мне нужна горячая ванна.
   Первый советник с трудом удержался  от  брезгливой  гримасы.  От  хозяина
пахло мочой, которой были пропитаны рукавицы, на сандалиях осталась грязь от
собачьих лап. Взмокший от пота, радостно возбужденный Десио так  и  светился
восторгом, словно любовник, распаленный похотью. Инкомо не видел  хозяина  в
таком состоянии с того дня,  когда  Джингу  устроил  себе  потеху,  приказав
исхлестать бичами ни в чем не повинных девушек-рабынь.
   - Эти собаки... необычны, - отважился высказаться первый советник.
   Десио подхватил:
   - Да, и  не  просто  необычны.  В  них  я  вижу  отражение  самого  себя.
Безжалостные, неутомимые, способные разорвать в  клочья  любого  врага.  Эти
собаки созданы для службы роду Минванаби!
   Инкомо последовал за господином в  его  апартаменты,  стараясь  ничем  не
обнаружить своих истинных чувств. Десио хлопнул в ладоши и, приказав  слугам
готовить ванну, вернулся к занимавшим его мыслям.
   - Джиро, конечно, неспроста подбивал меня  нарушить  клятву,  принесенную
Красному богу. Но мне дела нет до того, какие у  него  резоны:  подарив  мне
Злодея с Шельмецом, он завоевал мое расположение!
   Склонив голову, как бы в знак согласия, Инкомо произнес:
   - Я уверен, что мой  господин  с  осторожностью  отнесется  к  опасным...
э-э... подстрекательствам.
   Почувствовав в речи советника оттенок неодобрения, Десио проворчал:
   - Можешь идти. Вернешься в большую палату, когда будет подан обед.
   Инкомо согнулся в низком поклоне и удалился из банной залы, которая вдруг
наполнилась паром и  толпой  надушенных  юных  невольниц.  Шаркая  подошвами
мягких туфель по полу коридора, он печально раздумывал об  опале  полководца
Тасайо. Излишества, которые всегда водились за  властителями  Минванаби,  не
были чем-то новым для старого советника, но его мутило при мысли о том,  что
сегодняшняя кровавая забава затронула в душе Десио весьма опасную струну.  С
каждым днем хозяин становился все более  бесстыдным  и  наглым,  но  если  в
будущем он станет принимать решения,  руководствуясь  любовью  к  собакам...
Инкомо  чувствовал,  что  род  Минванаби  ждет  незавидная  судьба.  Злобное
неистовство  Джингу  привело  семью  на  грань  катастрофы.  Задумавшись  об
испытаниях, которые выпадают на долю простых смертных по прихоти  богов  или
вздорных господ, ближайший сподвижник властителя Минванаби удалился  в  свои
покои. Он растянулся на  подушках,  чтобы  подремать,  но  и  его  отдых,  и
сновидения были безнадежно  омрачены  воспоминаниями  о  хриплом  лае  псов,
жаждущих крови.

Глава 14
ЧЕСТВОВАНИЕ

   Малыш орал во всю мочь, и Кевин, спрятавшийся между цветочными  клумбами,
то и дело отвечал ему своим зычным голосом. Испуская боевые  кличи  Акомы  и
по-мальчишески   изображая   кровожадного   охотника,   Айяки    преследовал
скрывающегося "врага". Если он  уж  слишком  увлекался,  Кевин  переходил  в
наступление, хватал мальчика в охапку и начинал его  щекотать.  Тогда  Айяки
визжал от восторга и оглашал сад заливистым смехом.
   Мара с удовольствием наблюдала за их игрой. Кевин во многом оставался для
нее  загадкой,  несмотря  на  годы  близости,  но  в  одном  можно  было  не
сомневаться: он искренне привязался к ее сыну. Его общество было благотворно
для Айяки. У мальчика, которому и семи лет не  исполнилось,  случались  дни,
когда он погружался в мрачную задумчивость; возможно, так на  него  повлияло
долгое отсутствие матери. Однако его  угрюмость  снимало  как  рукой,  когда
рядом оказывался  мидкемиец.  Словно  угадывая  любое  изменение  настроения
Айяки,  когда  к  детской  душе  подкрадывалась  случайная  тревога,   Кевин
мгновенно отвлекал его затейливой историей или загадкой,  заманивал  в  игру
или предлагал помериться силами. За месяцы, прошедшие после возвращения Мары
в Акому, Айяки стал гораздо больше походить на того веселого ребенка,  каким
она его помнила. Если бы даже Кевин приходился мальчику родным отцом, уже не
в первый раз подумала Мара, и то он не  мог  бы  выказывать  более  глубокую
привязанность к Айяки.
   Вздохнув, Мара отогнала  неуместные  мысли  и  вновь  сосредоточилась  на
изучении документа, снабженного всеми положенными печатями и лентами.
   Неподвижно сидя перед ней в  тенистом  уголке  сада,  Аракаси  ждал,  что
скажет хозяйка. Наконец она спросила:
   - Нам обязательно нужно там появиться?
   Ответ последовал незамедлительно:
   - Будет провозглашен "имперский мир", так что  явной  угрозы  ожидать  не
приходится.
   - Вот именно явной, - сухо прокомментировала Мара. - Это слабое утешение,
когда речь идет о происках Минванаби. Нужно ли напоминать тебе,  что  первое
покушение на мою жизнь состоялось на моей собственной Поляне  Созерцания,  а
исполнителем был убийца из Братства Камои?
   Покушение произошло до, того,  как  Аракаси  появился  в  Акоме,  но  вся
история была ему хорошо известна.
   - Госпожа, - сказал он, поклонившись, - это такой  случай,  когда  нашему
другу Десио придется вести себя прилично. Ты сейчас в Совете занимаешь столь
высокое положение, какого Акома никогда не занимала прежде... даже при твоем
отце, говоря по правде.  И  агенты,  которые  у  нас  еще  остались  в  доме
Минванаби, донесли нам, что недели две назад в гостях у Десио побывал  Джиро
Анасати.
   Мара подняла брови:
   - Продолжай.
   - Наши агенты не имели возможности подслушать их беседу, но,  после  того
как Джиро отбыл восвояси, Десио целый день бесновался и шипел, что не станет
плясать под дудку своих политических недругов. Из  этого  мы  можем  сделать
такой вывод: Текума отправил сына в Минванаби с предупреждением, чтобы Десио
не вздумал предпринимать какие-нибудь шаги против его внука.
   Мара взглянула на Айяки, который с  ликующими  возгласами  скакал  вокруг
"поверженного" Кевина.
   - Возможно. Хотя мне трудно поверить, что Текума  мог  поручить  подобную
миссию своему второму сыну. Джиро меня ненавидит,  и  это  ни  для  кого  не
секрет.
   Аракаси пожал плечами:
   - Может быть,  Текума  послал  сына,  чтобы  показать  серьезность  своих
намерений.
   Запах цветов внезапно показался удушливым.
   - Показать? Кому? Десио или Джиро?
   Аракаси слабо улыбнулся:
   - Вероятно, обоим.
   - Я хотела  бы  узнать  это  наверняка,  прежде  чем  рискну  предпринять
путешествие в Священный Город.
   Аракаси разделял  ее  беспокойство,  но  понимал,  что  она  уже  приняла
решение.
   - Госпожа, по-моему, мне следовало бы находиться поблизости  от  тебя  во
время  чествования  Света  Небес.  По  неустановленным  причинам   внезапная
перемена политического  курса  Партии  Синего  Колеса  многократно  укрепила
положение Имперского Стратега. Теперь Альмеко может  диктовать  Совету  свою
волю, и если Ичиндар нарушит традицию -  а  ходят  слухи,  что  такое  может
случиться, - и почтит игры своим личным присутствием...
   Воодушевленная тем, что оценки Аракаси совпадали с ее собственными,  Мара
кивнула:
   - Появление императора будет воспринято как одобрение действий Альмеко и,
по существу, лишит Совет всякой власти  на  весь  срок  правления  нынешнего
Стратега.
   Хозяйка Акомы и ее мастер  тайного  знания  обсудили  различные  варианты
предстоящих событий. Они хорошо понимали друг друга. Многое могло  случиться
в Кентосани во время игр и торжеств. Те семьи, которые овладели инициативой,
не станут отсиживаться по домам. Имперский Стратег может  стать  пожизненным
диктатором, но его жизнь не будет длиться вечно. Раньше или  позже,  Большая
Игра возобновится.
   Аракаси напряженно застыл, когда внезапная  тень  упала  ему  на  колени.
Кевин с Айяки на закорках подошел так тихо, что собеседники не заметили  его
приближения.
   - Госпожа, - обратился  к  Маре  мидкемиец,  -  наследник  твоего  титула
проголодался.
   Мара улыбнулась; она даже обрадовалась, что можно отвлечься от  невеселых
пророчеств. Как бы завершая беседу, она обратилась к Аракаси:
   - Поговори с Накойей и Кейоком и будь готов завтра выступить в дорогу. Ты
проделаешь путь до Кентосани с теми слугами и рабами,  которые  отправляются
вперед, чтобы подготовить наш городской дом и наши комнаты  в  Императорском
дворце. Убедись в преданности всех, кто служит у нас  в  резиденции.  Мы  не
имеем права уповать на то, что мишенью всех заговоров будет только Альмеко.
   Вполне  удовлетворенный  полученными   распоряжениями,   Аракаси   встал,
откланялся и удалился,  оставив  Мару  в  глубокой  задумчивости.  Из  этого
состояния ее вывел вопрос Кевина:
   - Мы куда-то собираемся?
   Когда Мара подняла на него глаза, он не сумел  истолковать  выражение  ее
взгляда. Но она объяснила:
   - Имперский Стратег объявил о проведении  большого  празднества  в  честь
света Небес. На следующей неделе мы отправляемся в Священный Город.
   Новость, по-видимому, не взволновала ни Кевина,  ни  даже  Айяки.  За  те
месяцы, что протекли после возвращения из Дустари,  жизнь  вошла  в  обычную
колею.  Согласившись  с  доводами  Кевина,  Мара   облегчила   существование
мидкемийских невольников. Их стали лучше кормить, переселили в менее  тесные
жилища  и  облагодетельствовали  новыми  одеялами,  а  в  работе   перестали
требовать от них невозможного. Все это позволило отчасти обуздать нетерпение
Патрика. Но между Кевином и его соотечественниками сохранялось отчуждение, и
не имело смысла притворяться, что это не так. Хотя о побеге больше никто  не
упоминал, стремление  к  свободе  не  угасало  в  душах  пленников.  Они  не
проявляли настойчивости, но понимали, что Кевин посещает их исключительно из
чувства долга. И пока он разделяет ложе Мары, не  приходилось  рассчитывать,
что он будет с ними заодно.
   Айяки, сидевший на плечах у Кевина, начал брыкаться, и верный товарищ его
игр притворно охнул:
   - Ух ты, кто-то ужасно голоден. Поспешу-ка я доставить молодого господина
на кухню, пусть он устроит набег на кладовые.
   Мара засмеялась и отпустила обоих. Кевин поднял руки,  ухватил  Айяки  за
локотки и, стащив его вниз, поставил на пол, после  чего  дал  ему  хорошего
пинка сзади. Будущий властитель Акомы издал еще один боевой клич и  рванулся
в дом. Когда Кевин бросился за ним, нимало не заботясь о  благопристойности,
властительница Акомы покачала головой:
   - Накойя терпеть не может, когда эти двое подкрепляются на кухне.
   Птицы на  ветвях  деревьев  вернулись  к  своей  прерванной  песне.  Мара
отдалась на волю течения собственных  мыслей.  Ее  начинало  утомлять  бремя
верховенства, и недавно она призадумалась, вспомнив  Хокану,  который  снова
начал проявлять к ней интерес. Примкнув к Военному  Альянсу,  возглавляемому
Имперским Стратегом, семейство Шиндзаваи пошло на заметное ослабление своего
влияния в Совете, и в этих условиях союз Шиндзаваи -  Акома  становился  еще
более желательным. Горячие головы из Партии Прогресса  поднимали  достаточно
много шума вокруг перемен в Совете, и странные маневры Партии Синего  Колеса
не могли пройти незамеченными, но Мара чувствовала, что за всем Этим кроется
нечто гораздо более значительное. По  крайней  мере  от  Хокану  можно  было
получить какие-нибудь важные сведения.
   Мара вздохнула, с неудовольствием осозна