ь письма. К этому времени Мара уже выскользнула из
верхнего платья. Она не стала просить, чтобы Аракаси  подвинулся,  а  просто
присела на спальную циновку, которую он освободил.
   - И кто же собирается все это доставлять? - сварливо спросила она.
   Мастер тайного знания поклонился без особого изящества.
   - Кенджи однажды уже вызвался помочь, - сказал он мягко. - Это ответы  на
донесения. Утром люди  хорошо  постарались.  -  Заметив,  что  Мара  вот-вот
осерчает по-настоящему, Аракаси укоризненно поднял брови:
   - Ты же запретила мне выходить, вот я и не выходил.
   - Это я вижу, - отрезала Мара. - Мне  бы  следовало  догадаться,  что  ты
можешь притвориться спящим с таким же успехом, с каким меняешь свои обличья.
   - Уж очень хорошо вино  подействовало,  -  возразил  Аракаси,  нимало  не
задетый. Он взглянул на бумаги, разбросанные вокруг. - Ты не желаешь узнать,
что я разведал?
   - Тасайо, - уверенно заявила Мара. - Он здесь.
   - Не только это. - Напускное легкомыслие Аракаси улетучилось бесследно. -
Большинство  столкновений,  которые  произошли  до  сих  пор,  были   просто
тактической  разминкой.  К  ночи  все  переменится.  Целые   секции   дворца
подготовлены для размещения крупных воинских отрядов и многочисленных убийц.
Некоторые прежние стычки были затеяны  просто  ради  захвата  помещений,  из
которых можно будет посылать воинов в атаку.
   Мара молча взглянула на Люджана, и тот доложил:
   - Госпожа, наши солдаты  находятся  еще  на  расстоянии  двух  дней  пути
форсированным  маршем  до  Кентосани.  Для  твоей  защиты   нам   приходится
рассчитывать только на те силы, которые уже здесь.
   После этих слов наступило неловкое молчание, прерванное появлением  слуги
с бренчащими подносами. Мара вздохнула:
   - Аракаси?..
   Мастер тайного знания чутьем угадал суть вопроса.
   -  Разведка  не  потребуется.  Тасайо  сейчас  занят  одним:   добивается
поддержки своих притязаний на пост Стратега.  Он  ожидает,  что  ты  бросишь
голоса сторонников Акомы на помощь сильнейшему из его соперников. Даже  если
он переоценивает твою храбрость и ты попытаешься припрятать враждебность под
маской нейтралитета, он все  равно  будет  предпринимать  шаги,  чтобы  тебя
уничтожить. Твоя смерть означала бы для  него  двойной  выигрыш:  исполнение
семейного обета Красному богу и растерянность среди  твоих  союзников.  Твоя
популярность возрастает день ото дня. Если он сможет расправиться  с  тобой,
это послужит для многих предостережением, а заодно и лишним  доказательством
того, что у Тасайо достаточно сил для победы над любым  соперником,  который
останется в живых после выяснения отношений внутри клана Омекан.
   К этому моменту Мара уже собралась с мыслями:
   - У меня есть один план. На кого еще можно ожидать ночного нападения?
   Аракаси не понадобилось заглядывать ни в какие записи.
   - Хоппара Ксакатекас и  Илиандо  Бонтура,  по-видимому,  занимают  первые
места в списке вероятных жертв.
   - Илиандо Бонтура? Но он принадлежит к  числу  лучших  друзей  властителя
Текумы и считается одним из столпов клана Ионани. - Мара заметила, что слуга
с подносами нерешительно мнется на месте, и знаком предложила ему заниматься
своим делом. - Почему правитель из этого клана  может  оказаться  намеченной
мишенью?
   - А  это  такое  внятное  предостережение  господину  Тонмаргу  и  другим
господам из клана Ионани, чтобы они не вставали поперек пути у Тасайо или  у
Омеканов, - объяснил Аракаси.
   Кевин предположил:
   - По-моему, для этого было бы вполне достаточно дипломатической ноты.
   - Убийство властителя Илиандо и есть дипломатическая нота по-цурански,  -
сухо пошутил Люджан.
   Не оставляя сподвижникам времени  для  новых  шуток,  Мара  обратилась  к
Аракаси:
   - Твои связные не могли бы кое-что передать тем правителям,  которые,  по
твоему разумению, занимают верхние строчки в списке Минванаби? Я  хотела  бы
сегодня встретиться с ними в Совете поближе к вечеру.
   Аракаси потянулся за пером. Он обмакнул  заостренный  кончик  в  чернила,
вытащил чистый лист пергамента из стопки, прижатой  у  него  под  лубком,  и
спросил:
   - Ты одолжишь мне для этой цели Кенджи и  двух  воинов?  -  Он  продолжал
строчить, почти не глядя на письмена, которые выводила его рука.  -  От  них
потребуется только добраться до города и передать записки одному сапожнику в
будочке на пристани. Дальнейшей доставкой займутся другие люди.
   Мара прикрыла глаза, словно у нее разболелась голова.
   - Можешь взять хоть половину роты, если нужно. - Следующие ее слова  были
уже обращены к Кевину. - Посмотри, что тут приготовил для  нас  Джайкен.  Мы
должны скоро вернуться в Совет.
   Пока  мидкемиец  обследовал  содержимое  подносов,  Люджан  вышел,  чтобы
проверить состояние гарнизона.
   - Позаботьтесь, чтобы люди получили возможность отдохнуть, - предупреждал
он командиров патрулей. - Ночью нам предстоит сражаться.
   Вернувшись  с  тарелкой  и  стаканом  сока,  Кевин  обнаружил,  что  Мара
неподвижно сидит на циновке, нахмурив брови и  устремив  пытливый  взгляд  в
какую-то неведомую даль.
   - Ты нездорова?
   Мара наконец его заметила, и он поставил еду около ее колен.
   - Просто устала. - Она посмотрела  на  еду  без  всякого  интереса.  -  И
встревожена.
   Кевин издал преувеличенно шумный вздох:
   - Боги, как я рад это слышать!
   Мара улыбнулась:
   - Это почему же?
   - Потому  что  меня  пугает  бесчувственность.  -  Он  воткнул  двухзубую
цуранскую вилку в кусок холодного мяса джайги, словно пронзая копьем  врага.
- Так приятно узнать, что под прикрытием всего этого  задубелого  цуранского
стоицизма ты остаешься живым  человеком.  Когда  приходится  идти  на  риск,
тревога - это самое естественное чувство.
   Из соседней комнаты донесся скрежет, ставший за эти дни привычным:  воины
точили мечи из слоистой кожи.
   - Когда я слышу этот звук, меня так  и  тянет  расшибить  себе  голову  о
стенку, - признался Кевин. Он взглянул  на  Аракаси,  который  трудился  над
своими записками, не выражая ни малейшего раздражения.  -  Тебе  никогда  не
хотелось швырнуть что-нибудь этакое?
   Мастер тайного знания, не меняя позы, поднял глаза.
   - Нож, - отозвался он с ледяной  решимостью.  -  Швырнуть  нож  в  черное
сердце Тасайо Минванаби.
   Человек в поношенной одежде, безоружный и раненый, сидел в битком набитой
комнате и писал записки. Но в этот миг Кевин не мог бы  сказать,  кто  более
опасен: Тасайо Минванаби или  многоликий  оборванец,  состоящий  у  Мары  на
службе в должности мастера тайного знания.

***

   Воины сохраняли полную боевую готовность. Апартаменты Акомы  превратились
в укрепленный лагерь -  особенно  после  того  как  к  гарнизону  защитников
присоединились  четырнадцать  солдат   в   пурпурно-желтых   доспехах   дома
Ксакатекас.
   Властитель Хоппара почти сразу признал разумность предложения, с  которым
обратилась к нему Мара вскоре после возвращения  в  Палату.  Малочисленность
его  охраны  не  позволяла   организовать   оборону   просторных   фамильных
апартаментов, а прятаться за завесой фальшивого нейтралитета теперь не имело
смысла, раз уж Тасайо все равно замышлял нападение.
   Некоторые воины из гарнизона Ксакатекаса успели повоевать  в  Дустари,  и
военачальник Люджан был им известен.  Они  отыскивали  бывших  товарищей  по
оружию и заводили новые знакомства в отряде Мары, и так прошли  первые  часы
наступившего вечера.
   Мара  сидела  в  центральной  комнате  своей  дворцовой  резиденции,   за
баррикадами   из   мебели,   внутри   кольца,   образованного   воинами    и
немногочисленными оставшимися подушками и спальными циновками.  У  нее  были
серьезные основания для беспокойства.
   - К этому времени они уже должны были вернуться, - высказалась она.
   Хоппара покрутил пальцем в своем стакане с вином, дабы размешать специи и
кусочки фруктов, добавленные в напиток по его вкусу.
   - Властитель Илиандо всегда относился к логике с некоторым подозрением, -
заметил он.
   Дело было в том, что Мара предприняла последнюю попытку  убедить  Илиандо
из Бонтуры внять голосу  рассудка  и  с  крайней  неохотой  уважила  просьбу
Аракаси - отрядить для этой цели Кенджи с пятью солдатами.
   И вот наконец, когда сгустились сумерки и стало почти  совсем  темно,  по
коридорам разнеслись первые отзвуки отдаленной стычки: крики, топот и  удары
оружия. И теперь Мару терзали опасения, что ее  посланники  слишком  надолго
задержались и могут явиться, когда будет уже слишком поздно.
   Потом послышался условный стук в дверь - сигнал, которого  Мара  ждала  с
таким нетерпением. Не теряя ни секунды, люди Люджана  раздвинули  барьеры  и
опустили тяжелый брус. Дверь открылась, и в прихожую быстро вступил  Кенджи,
а следом за ним - военачальник Бонтуры в шлеме с лиловыми и белыми перьями.
   - Благодарение богам, - пробормотала Мара, увидев  в  прихожей  дородного
властителя Илиандо в окружении его воинов. Последними втиснулись в  прихожую
воины Акомы, а с ними - Аракаси, запыхавшийся от бега. Его лицо,  затененное
шлемом с кокардой командира патруля, было белым, словно пергамент.  Едва  он
шагнул через порог, дверь была тотчас же закрыта.
   Покинув внутренний круг защиты, Мара подошли к нему.
   - Ты не  должен  был  бегать,  -  упрекнула  она  мастера,  понимая,  что
мертвенный цвет его лица порожден невыносимой болью.
   Аракаси поклонился:
   - Госпожа, это было необходимо.
   Рука в лубке была аккуратно  спрятана  под  коротким  офицерским  плащом;
никто не мог бы даже заподозрить, что воин, стоявший сейчас  перед  ней,  не
способен постоять за себя. Когда Мара начала его отчитывать,  мастер  быстро
перебил ее:
   -  Властитель  Илиандо  долго  упрямился,  пока  мы  в  конце  концов  не
обрисовали ему подробнейшую картину: из  кого  состоит  его  отряд  и  какие
позиции занимает, а заодно указали четыре  уязвимых  места  в  его  обороне,
которыми могут воспользоваться нападающие. - Он понизил голос до  шепота.  -
Для него решающим доводом оказалась его собственная  слабость,  а  вовсе  не
наша уверенность, что он избран для  острастки  клану  Ионани  и  властителю
Тонмаргу.
   Аракаси бросил взгляд на входную дверь, где воины водворяли на место брус
и заграждения; там же, в прихожей, властитель  Бонтуры  и  его  военачальник
обсуждали с Люджаном и Хоппарой планы общей обороны.
   - Мы, конечно, обернулись не слишком быстро, -  признал  мастер,  блеснув
глазами. - Когда я покидал апартаменты властителя Бонтуры, туда уже ломились
из коридора, и сундуки,  которые  я  приткнул  к  дверям,  вряд  ли  надолго
задержат нападающих. Когда они обнаружат, что комнаты пусты, они  догадаются
явиться сюда. - Мара  слегка  нахмурилась,  и  он  поспешил  вывести  ее  из
недоумения:
   - Я удрал с другой стороны, через сады.
   Она не решилась спросить, как  же  ему,  в  его-то  состоянии,  удавалось
перелезать через стены; только одышка, с которой он никак не мог  совладать,
позволяла судить, каких трудов  ему  это  стоило  -  бегом  догонять  эскорт
властителя Илиандо.
   Призвав на помощь свою обычную твердость, Мара обратилась к Аракаси.
   - Снимай доспехи, - распорядилась она тоном, не  терпящим  возражений.  -
Подыщи  себе  какую-нибудь  неказистую  ливрею  и  спрячься  в  буфетной   с
поварятами. Это  приказ,  -  бросила  она,  заметив,  что  Аракаси  собрался
возражать. - После того как все это будет  кончено,  и  если  я  останусь  в
живых, твои услуги понадобятся мне больше, чем когда-либо раньше.
   Мастер тайного знания поклонился.  Но  прежде  чем  исчезнуть  за  дверью
кухни, он использовал свою кокарду командира патруля,  чтобы  дать  указание
паре воинов в доспехах Бонтуры и Акомы:
   - Уведите господина Илиандо и госпожу Мару обратно в укрепленную комнату,
и убедите их, чтобы они там и оставались. Нападения можно  ожидать  в  любой
момент.
   Спустя несколько минут задрожали наружные оконные рамы:  послышался  стук
топоров. Воины в комнатах, обращенных в сторону  сада,  мгновенно  вскочили,
готовые  к  бою;  но  и  на  забаррикадированную  входную  дверь   обрушился
оглушительный удар.
   - Таран! - воскликнул военачальник Акомы.
   Его солдаты бросились к двери и навалились на баррикаду, но особых надежд
на то, что эти усилия принесут  какие-либо  плоды,  питать  не  приходилось.
Прогремел второй удар. Полетели щепки; пробив дверь и нагромождение  мебели,
таран вломился внутрь. Те, кто  управлял  им,  бросились  на  пол  лицом,  и
следующие за ними воины с мечами ворвались в прихожую, перепрыгнув через  их
спины.
   Нападающие, устремившиеся в пролом, были одеты  в  черное.  Темная  ткань
скрывала и их лица. Люджан успел заметить выкрашенную в красный цвет  ладонь
вожака, повелительным жестом посылавшего вперед своих  подручных,  и  понял,
что  имеет  дело  с  наемными  убийцами  из  Братства  Камои.   С   грозным,
неестественным  лязгом  сшиблись  клинки.  Делая  выпады  и  отбивая  удары,
военачальник  Мары  ощутил,  что  некоторые  из  его  противников  орудовали
металлическими мечами, которые  в  Империи  были  великой  редкостью.  Такое
оружие ценилось превыше всего; его берегли как  реликвию,  и  обычно  никому
даже в голову не приходило рисковать им в бою, несмотря на то что оно  легко
рассекало кожаные цуранские доспехи.
   Один из воинов Бонтуры упал, пронзенный мечом  через  нагрудную  пластину
кирасы.  Люджан  сменил  тактику,  используя  налокотники,  чтобы  отклонять
летящее на него острие меча. Он выкрикнул предостережение  своим  воинам,  и
двое убийц упали, продвинувшись в глубину комнаты  не  более  чем  на  шесть
футов. Обычные мечи  не  выдерживали  многократных  ударов.  Металл  выбивал
осколки из лезвий, оставляя зазубрины  и  разрушая  склейку  слоев.  Шестеро
гвардейцев Акомы упали, и остальные люди Люджана  подались  назад,  стремясь
опередить убийц на  пути  к  двери,  ведущей  во  внутренние  покои.  Теперь
сражение  разворачивалось  в  промежутке  между  двумя  дверными   проемами:
оставшиеся воины Акомы, объединившись  с  отрядами  Бонтуры  и  Ксакатекаса,
сбились в плотный заслон вокруг всех трех властителей, которые укрывались за
стеной из поваленной мебели.
   Кевин стоял рядом с госпожой, пристально наблюдая за наружными  окнами  в
самой дальней внутренней комнате. Под ударами  топоров  рамы  прогибались  и
тряслись, от подоконников  отваливалась  штукатурка.  Чтобы  укрепить  рамы,
воины пользовались любыми предметами, которые попадались под  руку  и  могли
сгодиться для этой цели. В ход шли рейки, вырванные из направляющих желобков
в  полу,  полки,  дорожные  ларцы.  Однако  все  это  ненадолго  задерживало
нападающих, а между тем через несколько минут после первой атаки  к  убийцам
из еретического братства присоединились воины в черных доспехах, хлынувшие в
комнаты неудержимым потоком.
   Кевин быстро взвесил шансы  и  принял  решение.  Мебельная  баррикада  не
сможет выдержать штурм с трех сторон. Он сказал Маре:
   - Госпожа, поскорее перейди в тот угол.
   Властитель Бонтуры, разинув рот от изумления, наблюдал, как она встала  и
перешла на указанное ей место.
   - Ты слушаешься варвара-раба?..
   Хоппара проявил больше деликатности:
   - Его слова не лишены смысла, господин Илиандо. Если мы останемся  здесь,
то очень скоро будем окружены.
   Он присоединился к Маре, а потом не отводил долгого спокойного взгляда от
Илиандо, пока бой не переместился ближе. За мгновение до того, как в  заднюю
комнату ворвалась новая волна нападающих, тучный пожилой властитель  решился
последовать за Хоппарой.
   Оба властителя обнажили мечи и заняли позицию перед Марой. Кевин  остался
здесь же,  но  на  добрый  шаг  впереди,  так  чтобы  сохранить  способность
маневрировать, если в том возникнет необходимость.
   Сражение в передней  комнате  набирало  силу;  невозможно  было  хотя  бы
приблизительно определить, сколько атакующих ворвалось в  апартаменты  через
протараненную  дверь.  Защитники  из  внутренней  комнаты  спешили  в   двух
направлениях: одни -  чтобы  отразить  фронтальную  атаку,  другие  -  чтобы
преградить путь врагам, лезущим в оконный пролом. Внезапно удары  топора  по
второму окну прекратились.
   Кевин прислушался. Сквозь шум схватки он расслышал  слабое  царапанье  по
стене позади него.
   - Боги! Кто-то нашел путь в спальню!
   Поколебавшись, он бросился к  перегородке,  которая  вела  во  внутренний
коридор апартаментов. Единственная зажженная лампа порождала  вокруг  зыбкие
кружева света и теней.
   Кевин шагнул в коридор. Его босые ноги ощущали колебания, пробегающие  по
деревянному полу, когда падали воины или топор вгрызался в раму. Он прижался
к стене около двери спальни и  застыл  в  ожидании,  сжимая  рукоятку  ножа,
спрятанного под рубахой.
   С  ним  поравнялся  солдат  в   черных   доспехах.   Кевин   стремительно
развернулся. Он двинул врага коленом в пах, а потом всадил нож в  шею  прямо
под застежкой шлема. Кровь хлынула горячей стру„й ему на руки,  когда  он  с
силой отшвырнул  содрогающееся  в  агонии  тело  навстречу  другому  чужаку,
следовавшему за первым. Оба воина упали, загремев доспехами.
   Но атакующие прибывали, еще и еще. Кевин крикнул:
   - Люджан! Здесь, сзади!
   Понимая, что помощи можно и не  дождаться,  мидкемиец  пригнулся,  подняв
нож, чтобы встретить верзилу в черных доспехах,  который  перепрыгнул  через
упавшую пару. Неверный свет лампы сверкнул, отразившись от  поднятого  меча,
слишком длинного и, по-видимому, слишком  твердого,  чтобы  ему  можно  было
противопоставить короткий нож, позаимствованный на  кухне.  Кевин  попятился
обратно в комнату. Черный воин сделал выпад.
   Кевин подпрыгнул и разве что не перекувырнулся назад. Меч задел подол его
рубахи. Потеряв равновесие, уверенный, что следующий удар окажется  роковым,
Кевин  замолотил  руками  в  воздухе,  пытаясь  угодить  ножом  в   запястье
противника над щитком рукояти меча.
   Но нож только царапнул  по  коже  и  отскочил  от  налокотника.  Кевин  с
проклятием выдохнул воздух, готовясь принять разящий удар,  но  в  этот  миг
показавшийся из-за угла властитель Ксакатекаса всадил  меч  в  спину  врага.
Черный воин обмяк, колени у него подогнулись, глаза выкатились из  орбит,  и
он рухнул на пол.
   В глубине коридора появился еще один убийца в черном.
   - Господин! Берегитесь! - закричал Кевин.
   Хоппара резко развернулся и едва успел выставить меч. Вражеский клинок не
достал его, но заскрежетал краем по краю в отчаянном силовом  противоборстве
и прочертил глубокую борозду в кирасе молодого вельможи.  Хоппара  сморщился
от боли. Резким поворотом руки он высвободил свой меч,  извернулся  и  нанес
ответный удар сбоку по голове  убийцы.  Наемники  из  Братства  не  надевали
доспехов и не защищали голову шлемами; оглушенный фанатик зашатался  и  упал
навзничь.
   Через открытую прихожую ворвались  новые  солдаты  в  черном.  Властитель
Бонтура бросился в свалку. И Мара осталась в углу одна, открытая для  любого
нападения.  Кевин  пригнулся,  нырнул  под  круговерть  взлетающих  мечей  и
напоролся на локоть воина в черных доспехах. Рука мидкемийца, сжимавшая нож,
была липкой от крови, как и сам этот нож. Но враг, корчась, свалился на  пол
между Кевином и его госпожой.
   Затем два топора проломили деревянную решетку, и обломки  ставней  позади
Кевина посыпались внутрь; в воздух поднялась  пыль  от  стенной  штукатурки.
Тяжелые панели отлетали и падали; кулаки окрашенных  в  красное  рук  упорно
крушили последние преграды. Оказавшись по эту сторону окна, убийцы в черном,
подняв мечи, устремились в атаку. Кевин ухватил их предводителя за запястье.
Меч готов был обрушиться на голову мидкемийцу, но  тот  увернулся  и  мощным
рывком дернул врага за руку. Оба утратили равновесие и не устояли на  ногах.
Но теперь, когда они, сцепившись, катались  по  полу,  короткий  нож  Кевина
давал ему преимущес