ей  все,  что
чо-джайнам действительно необходимо? То, что предлагаю вам я,  по  стоимости
не уступает ценностям, поименованным моим соперником, но от меня вы получите
вещи, которых чо-джайны не могут  изготовить  для  себя  сами:  инструменты,
шкуры нидр и просмоленную древесину.  -  Помолчав,  она  выложила  еще  один
козырь:
   - А также оружие и доспехи для воинов нового улья.
   - Щедрое предложение, - заметила старая королева. Ее глаза ярко блестели,
когда она переводила, как будто борьба между двумя правителями людского рода
доставляла ей удовольствие. Обе королевы то и дело разражались возбужденными
трелями.
   Напряжение и усталость давали о себе знать. Мара прикрыла глаза.  Запасам
Акомы угрожало полное истощение; выполнение обещания, только что данного ею,
во многом зависело от тех ремесленников, которых привел Лгоджан: оружейников
и мастеров, изготавливающих доспехи, чью работу еще предстояло оценить. Чего
доброго, чо-джайны возмутятся, если работа  окажется  скверно  выполнена,  а
возмущение легко может перерасти в ярость.
   Вскоре вернулся курьер. Он быстро пострекотал с
   Королевой-матерью, а королева-дочь издала ряд громких трелей.
   Мара со страхом ждала перевода.  Конечно,  вспышка  оживления  у  будущей
самодержицы  чо-джайнов  была  вызвана  новой  щедрой  уступкой  со  стороны
соперника Мары.
   Старая королева закончила разговор с курьером.  Застыв  в  неподвижности,
как статуя из обсидиана, она сказала:
   - Госпожа правительница, властитель, находящийся  наверху,  сообщил  нам,
что он узнал цвета Акомы на доспехах солдат, ожидающих перед входом в  улей.
По его словам, ему известны  ваши  возможности,  и  он  утверждает,  что  ты
совершенно не способна выполнить те условия, которые только что предложила.
   Под пристальным сверкающим взглядом королевы глаза Мары сузились:
   - Его слова неверны. - Она замолчала., подавляя опасную вспышку гнева,  и
поднялась с подушки. - Этот господин пребывает в неведении.
   Оставив без внимания возмущение Мары, королева обронила:
   - Не понимаю.
   Маре пришлось приложить немало усилий, чтобы сдержать негодование.
   - Разве чо-джайнам известны все подробности жизни каждого улья - кто  чем
занят, какие где удачи и заботы?
   Королева в недоумении всплеснула руками:
   - Что бы  ни  случилось  в  одном  улье,  это  становится  известно  всем
королевам. - Промолчав целую минуту, она тихо потолковала с дочерью и  снова
обратилась к Маре:
   - Конечно, у вас, людей, обычаи другие.
   Мара облизнула губы. Нельзя  поддаваться  ни  страху,  ни  переутомлению.
Здесь, глубоко под землей,  когда  только  шестеро  ее  солдат  противостоят
самому могучему оборонительному отряду улья, достаточно одного необдуманного
жеста, чтобы потерять все.
   - Я - правительница Акомы, - сказала она, тщательно выбирая  слова.  -  В
других домах Империи не найдется ни одного человека, который мог бы с полным
правом судить о том, каковы мои возможности! Этот властитель  наверху  ведет
торги нечестно, а его обвинение оскорбительно для нашего дома. - Она шагнула
вперед, скрывая страх под маской высокомерия,  и  посмотрела  прямо  в  лицо
молодой королеве. - Правительница чо-джайнов, я торгуюсь  без  обмана.  Я  -
Акома, а это  значит,  что  для  меня  сдержать  данное  слово  важнее,  чем
сохранить собственную жизнь.
   Мара крепко стиснула руки, ожидая, пока переведут ее слова.  В  то  время
как старая государыня давала указания своим вестникам,  ее  дочь  пристально
вглядывалась в гостью из мира людей. Вызов, брошенный  Марой  ее  неведомому
противнику, ставил  под  сомнение  его  честь;  за  этим  могло  последовать
кровопролитие, от которого, скорее всего, не остался бы в стороне и улей. Ее
противник знал, с кем имеет дело, а она - нет, и  это  сильно  ослабляло  ее
позицию.
   Показался следующий вестник.  Выслушав  его  донесение,  старая  королева
заговорила:
   - Госпожа правительница, властитель? который находится наверху, признает,
что его слова были  сказаны  в  запальчивости.  Вполне  вероятно,  что  твои
оружейники достаточно искусны и многочисленны. Однако, по  его  утверждению,
он располагает большим богатством, чем Акома, и в Империи это всем известно.
Какое бы предложение молодой королеве ни сделала  госпожа  Мара,  он  сможет
предложить больше, если моя дочь выберет его земли для нового улья.
   Мара выпрямилась, и ее нефритовые браслеты зазвенели, нарушив тишину:
   - Кто же тот человек, который похваляется, что богаче меня?
   - Властитель Экамчи, - ответила королева. Это имя показалось Маре  смутно
знакомым, и она вопросительно взглянула на Аракаси.  Мастер  тайного  знания
покинул свое место среди свиты и поспешно прошептал:
   - Ближайший друг Инродаки. Действительно богат; его состояние,  по-моему,
несколько больше, чем у тебя. Армия у него  невелика,  но,  думаю,  сюда  он
явился с эскортом, который по численности больше нашего. Насколько я  помню,
за этим толстяком не числятся никакие военные подвиги, и,  весьма  вероятно,
храбростью он не отличается.
   Мара кивнула. Властитель Экамчи  подозрительно  быстро  взял  назад  свои
слова о том, что ему якобы  известно  состояние  Акомы.  Это  могло  служить
признаком колебаний человека, не слишком уверенного в себе.
   Совет Аракаси не был выражен напрямую, но достаточно ясен.  Мара  тут  же
решила положить его в основу своей тактики:
   - Чем дольше мы ждем, тем больше теряем преимущество. Думаю, мне  следует
набраться дерзости.
   На губах мастера промелькнула улыбка. Он поклонился и вернулся на  место.
Придав голосу уверенность, которой она  не  испытывала,  Мара  обратилась  к
молодой королеве:
   - Дочь королевы чо-джайнов, я заявляю, что Акому не смутит никакая  цена,
которую назначит этот самонадеянный бахвал наверху. Все товары,  которые  он
предложит твоему улью, я обязуюсь предоставить тебе в том же  количестве.  А
сверх того я обещаю, что  в  каждый  весенний  день  тебе  будут  доставлять
душистые цветы с плодовых деревьев, чтобы в заботах о своих подданных ты  не
забывала о радостях жизни на земле. Я закажу у  наших  лучших  ткачей  яркие
драпировки, чтобы украсить твои покои.  Их  будут  обновлять  каждый  сезон,
чтобы они не успели тебе наскучить. И я буду навещать тебя, чтобы мы  смогли
обсуждать все, что происходит в Империи. И ты научишься лучше разбираться  в
делах и помыслах людей. А теперь я прошу тебя сделать выбор и решить, в чьих
владениях ты предпочитаешь поселиться со своим новым роем.
   Наступила тишина.  Королева-мать  начала  переводить,  отчетливо  выделяя
каждый щелчок и посвист. Мара затаила дыхание. Аракаси и Кейок,  стоявшие  с
мрачным видом по обе  стороны  от  нее,  обменялись  понимающими  взглядами,
готовые  к  любой  неожиданности.  Их  госпожа  сделала   воистину   дерзкое
заявление, и никто из них не знал, как  воспримут  это  столь  чуждые  людям
существа.
   Королевы совещались. Маре  казалось,  что  каждая  жилка  у  нее  в  теле
напряжена,  будто  струны  джикото,  слишком  туго  натянутые   незадачливым
музыкантом. Она призвала на помощь всю  свою  монастырскую  выучку,  всю  до
последней  крупицы,  чтобы  совладать  с  мучительным,   жестоким   бременем
ожидания. Она вглядывалась в лица окружавших  ее  сподвижников  и  не  могла
избавиться от мысли о том,  какая  судьба  постигнет  Акому,  если  королева
чо-джайнов решит не в ее пользу; но чем бы ни кончился торг, в любом  случае
наверху ее  будут  ждать  враги.  Если  вначале  она  и  добилась  какого-то
преимущества тем, что спустилась  в  улей,  то  теперь,  скорее  всего,  это
преимущество обратится в угрозу. Ее дерзость в конечном счете могла привести
к гибели, так как никому не известно,  существуют  ли  у  чо-джайнов  законы
гостеприимства.
   Наконец  фасеточные  глаза  старой  королевы  обратились  к  человеческим
существам. Мара стояла неподвижно, словно ожидая вынесения приговора.
   - Королева-дочь сделала выбор. Она объявляет,  что  поведет  свой  рой  в
поместье Мары из рода Акома.
   Лакс'л подал знак. В последний раз поспешил вестник  вверх  по  коридору,
чтобы уведомить правителя Экамчи о том, что тот потерпел поражение. Кейок  и
Аракаси обменялись слабыми улыбками,  в  то  время  как  Мара  на  мгновение
закрыла лицо руками, пряча торжествующий блеск в глазах.  Чутье  не  подвело
ее. Теперь Акома получит редкостное и драгоценное  подспорье  на  много  лет
вперед.
   Всю ее усталость смыло волной возбуждения и любопытства, и Мара спросила:
   - Могу ли я узнать, почему твоя дочь в конце концов выбрала угодья  Акомы
- при том, что предложенные условия были почти равноценны?
   Королевы пострекотали и пощелкали, а затем старшая из них сказала:
   - Ты нравишься моей дочери. Ты сказала, что она очень милая.
   - Вот уж до чего большинство мужчин вовек бы не додумалось,  -  задумчиво
пробормотал Аракаси, - так это до того, что даже королевы  чо-джайнов  падки
на лесть.
   - Ну и ну, - только и сказал Кейок.
   Старая королева наклонила к Маре голову, похожую на полированный купол:
   - И мы обе считаем большой любезностью с твоей стороны, что  ты  пожелала
спуститься  вниз   под   землю   и   провести   переговоры   напрямую,   без
посредников-посыльных. Ты первая  из  человеческого  рода,  избравшая  такой
способ действий.
   Аракаси рассмеялся почти в открытую. Он сказал Кейоку:
   - А все дело просто в  том,  что  большинство  правителей  не  переступят
порога в доме другого правителя, пока их не пригласят войти. Похоже, то, что
для  цурани  -  вежливость,  в  глазах  чо-джайнов  выглядит  как  грубость.
Военачальника это забавляло куда меньше.
   - Однако положение все еще таково, что исход этой  встречи  могут  решить
лишь мечи, - напомнил он мастеру тайного знания, показывая  пальцем  наверх,
где их ждали отнюдь не дружелюбно настроенные вооруженные люди.
   Никак не откликнувшись  на  разговор  своих  приближенных,  Мара  подняла
взгляд на старую королеву:
   - Мне дали понять, что свита твоей дочери будет весьма немногочисленна.
   - Это так, покровительница роя моей дочери. Я породила для нее три  сотни
воинов; из них две сотни - те, которые рано мужают, - будут ее сопровождать;
остальные сто воинов отправятся следом, когда вырастут. Я предоставлю  в  ее
распоряжение двух рирари, двух самцов-производителей и семьсот работников.
   Мара размышляла. Присутствие чо-джайнов на  земле  Акомы  будет  способно
отпугнуть почти всякого противника, так как, вероятно, никто не узнает,  что
воины чо-джайнов еще молоды и не приучены исполнять приказы.
   - Если все пойдет своим чередом, - спросила она,  -  сколько  понадобится
времени, чтобы новый рой смог приступить к изготовлению изделий на продажу?
   - Если все пойдет своим чередом, то два-три года, - был ответ.
   Снова нахлынула  усталость.  Трудно  было  двигаться,  трудно  было  даже
говорить. Голова работала плохо; пришлось сделать над собой усилие, чтобы не
упустить момент и использовать то, что было сказано старой королевой раньше.
   - Я хотела бы попросить, чтобы ты отправила вместе  с  молодой  королевой
дополнительных  солдат  и  работников.  -  Не   желая   обнаруживать   перед
чо-джайнами свое утомление, Мара твердым шагом вернулась к носилкам. Войдя в
них, она знаком приказала одному из рабов  отдернуть  занавески:  надо  было
сохранить возможность самой беспрепятственно наблюдать за королевами.  -  Об
условиях мы могли бы договориться.
   - Это разумно, - ответила королева.  -  Молодые  воины  раздражительны  и
склонны к озорству; для того чтобы быстро навести среди них порядок в  новом
улье, понадобятся старшие, более опытные солдаты.
   Сердце у Мары так и подпрыгнуло от удовольствия: выходит,  она  правильно
поняла суть высказываний  старой  королевы  насчет  природы  чо-джайнов.  Но
Кейок, стоявший позади нее, был ошеломлен:
   - Они торгуют своими! - шепнул он почти беззвучно.
   Однако слух у королевы оказался более острым, чем можно было ожидать:
   - Только рой имеет значение, военачальник. А рой -  это  я.  Те,  кого  я
продаю, будут служить твоей госпоже так же, как служили бы мне.  Она  станет
для них новой государыней.
   - Я только хочу, чтобы улей  твоей  дочери  окреп  как  можно  скорее,  -
сказала Мара, - и покупаю рабочих и воинов ей в подарок.
   Старая королева кивнула:
   - Это великодушно. Я буду иметь это в виду, когда придет время  назначать
цену.
   Посоветовавшись со своими приближенными -  это  заняло  у  нее  не  более
минуты,  -  Мара  обратилась  к  самодержавной  собеседнице;  при  этом  она
постаралась сохранить самую уверенную осанку.
   - Глубокочтимая государыня, мне потребуется двадцать твоих воинов. Еще  я
хотела бы попросить ремесленников.
   Изумленный Кейок не смолчал:
   - Госпожа, я полагал, что мы пришли за воинами... это не так?
   Мара приняла высокомерно-отсутствующий вид; в последнее время это  с  ней
часто  случалось.  Поскольку  положение  Акомы  несколько  укрепилось,   она
принялась строить планы на будущее, но держала их в секрете.  Тем  не  менее
старый и преданный сподвижник заслуживал объяснения:
   - Моя помолвка с сыном Анасати позволяет нам какое-то  время  чувствовать
себя в безопасности. Эта молодая королева со временем сможет вывести  больше
воинов. Но я думаю, что наиболее ценное из искусств чо-джайнов не дается  им
от природы, а мне нужны мастера, которые делают шелк.
   Королева-мать приподнялась, насколько позволяла неподвижная нижняя  часть
ее туловища:
   - Шелкопряды обойдутся тебе дорого.
   Мара слегка поклонилась, чтобы вопрос не прозвучал дерзко:
   - Дорого? И какова же их цена?
   Королева некоторое время размышляла. Потом объявила:
   - Сто мешков тайзы за каждого работника.
   - Согласна, -  сказала  Мара  не  раздумывая.  -  Мне  нужно  пять  таких
мастеров.
   Но старая королева досадливо щелкнула: оказалось, что  Мара  поспешила  с
ответом.
   - Еще ты должна собрать тысячу мечей, тысячу шлемов и тысячу щитов и  все
это отправить сюда, когда вернешься домой.
   Мара нахмурилась, прикидывая свои возможности. Даже если на складах Акомы
нет  таких  огромных  запасов,  умелое  управление  Джайкена  обеспечило  ей
достаточно средств, чтобы купить недостающее.
   - Согласна.
   Цена  была  высокой,  но  справедливой.  Если   торговля   шелком   будет
процветать, расходы многократно окупятся. Теперь  Маре  хотелось  как  можно
скорее сообщить новости Джайкену и Накойе. Она поинтересовалась:
   - Когда нам можно ожидать прибытия нового роя?
   Королева-мать посовещалась с дочерью и ответила:
   - Не раньше осени.
   Мара почтительно склонила голову:
   - Я отправлюсь в обратный путь на рассвете. Как  только  окажусь  дома  -
прослежу,  чтобы  все  наши  обязательства  были  выполнены.  Мои  работники
перегонят стадо на другое пастбище, очистят и выкосят луг. К осени все будет
готово для приема твоей дочери.
   Королева-мать показала знаком, что беседа закончена.
   - Тогда ступай, Мара из Акомы.  Пусть  ваши  боги  пошлют  тебе  славу  и
процветание за то, что ты отнеслась с уважением к нашему роду.
   С огромным облегчением Мара проговорила:
   - Пусть и твоему рою сопутствуют дальнейшее благоденствие и слава.
   Лакс'л выступил вперед, чтобы проводить людей  на  поверхность.  Королева
отвела от них взгляд блестящих глаз  и  снова  погрузилась  в  дела  улья  и
сложные заботы размножения.
   Чувствуя легкий озноб, измотанная до предела, Мара упала на подушки.  Она
подала знак, и отряд тронулся в обратный путь. По дороге наверх ей  хотелось
то смеяться, то плакать. Семена, посеянные сейчас,  когда-нибудь  в  будущем
смогут принести обильные плоды. Производство шелка в южных областях  Империи
пока еще не было налажено. Шелк с севера поступал в продажу нерегулярно,  да
и по качеству не всегда оказывался одинаково хорошим. Мара не  знала,  каким
образом она убедит  молодую  королеву  сделать  изготовление  шелка  главной
специальностью ее улья, но твердо  вознамерилась  этого  добиться.  Шелк  из
Акомы, расположенной поблизости от основных торговых городов юга, сможет  со
временем занять господствующее положение на рынке.
   Однако по мере  продвижения  к  выходу  по  темным,  насыщенным  сильными
запахами туннелям радостное возбуждение Мары постепенно угасало:  оставалось
всего лишь две недели, чтобы  должным  образом  подготовиться  к  заключению
брачного союза между двумя могущественными домами. Богатства Акомы,  успешно
приумноженные усилиями минувшей ночи, вскоре должны будут перейти  в  другие
руки - в руки сына одного из ее злейших врагов. В уединении  паланкина  Мара
не лукавила перед собой: из всех шагов, предпринятых ею после гибели отца  и
брата, самым рискованным был предстоящий брак с Бантокапи.
   Еще один, последний перекресток остался позади. Сквозь  тонкие  занавески
Мара  различила  арочные  своды  парадного  входа  улья;  в  туннель   через
просторный  проем  лились  солнечные  лучи.  Переговоры  с   правительницами
чо-джайнов затянулись на всю ночь. После тенистых  чертогов  яркий  свет  до
боли резал глаза; к нему еще нужно  было  привыкнуть.  Голова  кружилась  от
слабости. Пока Кейок выстраивал отряд,  готовя  солдат  и  рабов  к  долгому
походу домой, Мара наконец позволила  себе  расслабиться:  она  прилегла  на
подушки и задремала. Из блаженного забытья ее вывело лишь  то,  что  носилки
ощутимо  тряхнуло  и  они  остановились;  вслед  за  этим  послышался  свист
извлекаемых из ножен мечей.
   Встревожившись, Мара приподнялась. Она протянула  руку,  чтобы  отдернуть
занавески, и в этот самый момент прозвучал незнакомый голос:
   - Ты! Воровка! Приготовься отвечать за свои преступные деяния!
   Мара рванула занавески.  Кейок  и  воины  Акомы,  с  обнаженными  мечами,
готовые защищаться, застыли в ожидании. По другую сторону от их кольца стоял
седовласый властитель Инродака, раскрасневшийся, взъерошенный  и  взбешенный
после ночи, проведенной на открытом воздухе. Мара наскоро оценила  силы  его
свиты. Она насчитала не меньше двух сотен солдат - целую роту, но в  доспехи
красного цвета - геральдического цвета Инродаки  -  были  облачены  не  все.
Добрая половина красовалась в пурпурном и желтом - в цветах Экамчи.
   Выпятив подбородок, старый властитель  простирал  изукрашенный  фамильный
меч в сторону носилок:
   - Властительница Акомы! Как ты посмела нарушить границу  моего  поместья!
Наглости у тебя куда больше, чем силы, на твою беду и к  посрамлению  твоего
рода. Ты украла новый рой и дорого за это заплатишь!
   Мара встретила обвинение с холодным презрением:
   - В твоих словах мало смысла, а чести и того меньше. - Она бросила взгляд
на тучного мужчину рядом с Инродакой, предположив, что он и есть  властитель
Экамчи. - Земли вокруг этого улья не являются чьей-либо собственностью. Если
ты мне не  веришь,  пусть  твой  хадонра  проверит  архивы  в  Кентосани.  И
чо-джайны - не рабы людей. Они сами выбирают, с кем им заключить соглашение.
Обозвать же вором того, кто  заключил  честную  сделку,  -  оскорбление,  за
которое следует извиниться.
   Оба властителя разглядывали правительницу Акомы. Возможно, она и казалась
им всего лишь молоденькой  девушкой,  чье  самолюбие  было  задето,  но  вид
испытанных и решительных воинов, готовых по одному ее слову  силой  добиться
такого извинения, заставил обоих  недоброжелателей  поумерить  свою  ярость.
Однако они не собирались  идти  на  попятный.  Властитель  Инродака  брызгал
слюной от негодования,  а  его  компаньон  потрясал  пухлым  кулаком.  В  их
демонстративной грубости можно было бы усмотреть  нечто  весьма  комическое,
если бы не шеренги солдат с суровыми лицами,  в  полном  вооружении  стоящие
позади них.
   - Ты явилась сюда тайком, и из-за тебя мой давний союзник может  потерять
ко мне доверие! - Инродака ярился, но, казалось, предпочитал отводить душу в
словесных баталиях, а не в вооруженной стыч