в только:
   - Я хочу, чтобы как можно скорее  были  разрушены  всякие  барьеры  между
отдельными группами гарнизона. Ветераны и новички не должны  чуждаться  друг
друга. Фаворитов здесь не будет.
   Кейок кивнул. На его суровом  лице  даже  промелькнул  намек  на  улыбку,
который вполне можно было принять за откровенное одобрение.
   Не столько для слушателей, сколько для себя самой, Мара добавила:
   - Скоро мне понадобятся люди, которые будут  повиноваться  без  малейшего
колебания. Я не могу допустить, чтобы мои планы сорвались.
   Очевидно, ее одолевали многие заботы. Кейок ускорил  шаг,  направляясь  к
голове колонны. По  пути  он  размышлял  о  том,  что  с  каждым  днем  Мара
становится все более похожей на своего отца.

***

   Когда  паланкин  Мары  проплывал  мимо   луговых   пастбищ   Акомы,   она
почувствовала - впервые после того, как покинула храм Лашимы, - что  вера  в
лучшее будущее снова проснулась у нее в душе.
   Она не станет ни с  кем  обсуждать  свои  замыслы,  даже  с  Накойей  или
Кейоком. Намерения еще не превратились в  законченный  план,  цели  которого
выходили далеко за рамки  простого  выживания.  Честолюбивые  мечты  кружили
голову.
   Мара   понимала,   что   впоследствии   планы   придется   перестраивать,
приноравливаясь к неожиданным приливам и отливам  событий,  к  превратностям
политических союзов,  к  причудам  Игры  Совета.  Смелость  и  решительность
зачастую оказываются важнее, чем  способы  и  средства;  ей  предстоят  годы
обучения, прежде чем задуманное ею начнет приносить плоды.
   Брак с Бантокапи был всего лишь первым шагом. С того момента как  границы
поместья Анасати остались  позади,  ей  открылась  надежда,  и  новые  мечты
увлекали вперед, к неизведанному.
   К тому времени, когда рабы, несущие паланкин,  почти  достигли  парадного
входа в господский дом Акомы, грезам Мары пришлось потесниться  под  напором
насущных дел. В этот предвечерний час двор  был  освещен  значительно  более
ярко, чем обычно. При свете факелов Мара увидела, что около кухни  собралось
примерно восемьдесят человек; многие из них что-то ели из мисок. Между ними,
энергично жестикулируя, расхаживал Люджан, который, как видно,  обращался  к
ним с речью. Когда колонна Мары приблизилась  к  едокам,  некоторые  из  них
отставили миски и поднялись на ноги. Остальные продолжали насыщаться, хотя и
выглядели несколько обеспокоенными.
   Мара оглянулась на Накойю, но старая женщина спала, обессиленная жарой  и
убаюканная покачиванием  носилок.  Когда  паланкин  коснулся  земли  и  Мара
показалась из-за занавесок, Кейок помог ей выйти. Люджан  был  уже  тут  как
тут; он почтительно поклонился и доложил, не дожидаясь вопроса:
   - Госпожа, это все люди достойные... во всяком  случае,  в  той  мере,  в
какой я могу судить о таких вещах. Все они с радостью поступили бы к тебе на
службу.
   - Солдаты?..
   Сразу заинтересовавшись, Кейок выпустил руку Мары.
   Бывший предводитель разбойников  снял  шлем;  в  его  глубоко  посаженных
глазах сверкнули отблески света факелов:
   - К сожалению, солдат мало,  военачальник.  Но  остальные  -  оружейники,
птицеловы, башмачники, колесных дел мастера и другие искусные  ремесленники.
И еще два землепашца.
   К разговору присоединилась Мара:
   - Прекрасно, землепашцы  мне  понадобятся.  Ну  а  все-таки,  сколько  же
солдат?
   - Тридцать три.
   Люджан шагнул в сторону с грацией, более подобающей танцору,  чем  воину.
Он помог только что проснувшейся  Накойе  выбраться  из  паланкина,  но  его
внимание было приковано только к госпоже.
   Мара проделала в уме несложные вычисления:
   - С таким пополнением гарнизон Акомы насчитывает более трех  сотен.  Наше
положение уже не безнадежно. Оно всего лишь отчаянное.
   - Нам нужно гораздо больше солдат, - резко заключила Накойя.
   Шаркая ногами, она направилась к дому. Ей хотелось спать, и от этого  она
не стала менее сварливой.
   Люджан легко перебросил шлем из правой руки в левую:
   - Госпожа, набрать еще больше солдат будет нелегко.  Всех  серых  воинов,
которые скрывались поблизости от границ  Акомы,  мы  уже  привели  под  твои
знамена. Если нужно усилить гарнизон, нам  придется  оставить  эти  земли  и
пуститься в странствие.
   - Но тебе известны,  места,  где  следует  искать  рекрутов,  -  уверенно
заявила Мара, невольно следя за руками Люджана,  продолжавшими  жонглировать
шлемом.
   С плутовской улыбкой Люджан ответил:
   - Госпожа, я не страдаю от избытка скромности, это верно, но  с  тех  пор
как был уничтожен род Котаи, я побывал во всех бандитских логовищах, которые
сыщутся отсюда до Амболины. Да, мне известно, где искать людей.
   - Сколько же времени тебе для этого нужно?
   В глазах Люджана зажегся озорной огонек:
   - А сколько рекрутов ты желала бы получить, госпожа?
   - Тысячу. А еще лучше - две.
   - Ну что ж, госпожа, чтобы набрать тысячу, надо три-четыре месяца. - Шлем
перестал перелетать из руки в руку: Люджан задумался. - Если бы я мог  взять
с собой несколько  надежных  людей,  то,  наверное,  этот  срок  удалось  бы
сократить до шести недель. Но две тысячи...
   Мара сделала нетерпеливый жест, и ее браслеты тихо зазвенели.
   - У тебя в распоряжении три недели. Рекруты должны быть доставлены  сюда,
приведены к присяге и распределены по отрядам гарнизона в течение месяца.
   Улыбка Люджана превратилась в комическую гримасу:
   - Госпожа, ради тебя я вышел бы безоружным против орды громил  из  Тхана,
но ты требуешь от меня чуда.
   Вечерний сумрак скрыл румянец Мары, но в том, как она подозвала Папевайо,
чувствовалось  несвойственное  ей  воодушевление.  Едва  командир  авангарда
завершил подобающий поклон, она приказала:
   - Найди для Люджана несколько хороших солдат. - Она  бросила  на  бывшего
разбойника испытующий взгляд. - Выбирай и из ветеранов, и из новичков. Может
быть, время, проведенное вместе в пути, убедит их,  что  общего  между  ними
больше, чем различий. - Потом добавила:
   - Если ты думаешь, что кто-то из них может наделать хлопот...
   Это предположение, по-видимому, не обеспокоило Люджана:
   - Люди, которые могут наделать хлопот, госпожа,  для  меня  не  такая  уж
новинка. - Его улыбка стала шире.  -  Прежде  чем  я  дорос  до  офицерского
звания, рискну сказать, я и сам был таким.
   - Рискну сказать, это очень похоже на правду, - напомнил о себе Кейок, до
того неподвижно стоявший в темноте.
   Бывший главарь бандитов слегка вздрогнул от  неожиданности  и  немедленно
подтянулся. А Мара уточнила свои пожелания:
   - Ты должен передвигаться так быстро и забираться так далеко, Люджан, как
это окажется возможным... за двенадцать дней. Собери столько надежных людей,
сколько сумеешь. Потом возвращайся. Если ты  не  сможешь  привести  мне  две
тысячи - приведи две сотни, а если не удастся найти две сотни - пусть  будет
двадцать. Но сделай из них хороших воинов.
   Люджан кивнул, а затем отвесил безупречный поклон по всем  правилам,  так
что Мара не могла не улыбнуться:
   - Ну, а теперь покажи мне, кого ты привел сегодня. Люджан проводил Мару и
Кейока туда, где сидели плохо  одетые  новички.  Когда  к  ним  приблизилась
властительница Акомы, все встали, а некоторые преклонили  колени.  Тем,  кто
познал трудности жизни изгоев, она казалась настоящей имперской принцессой в
роскошных одеждах. Самые грубые и невежественные среди них почтительно, чуть
ли не благоговейно, слушали, как Мара повторяла предложение, которое  раньше
сделала Люджану и его сообщникам на горной дороге. И снова произошло то  же,
что случилось с тех пор с тремя другими бандами: почти  шестьдесят  искусных
работников с готовностью приняли возможность  обрести  кров  над  головой  и
получить у Джайкена назначение на новую работу. Хадонра сразу же  представил
себе, какую прибыль принесут хозяйству Акомы труды этих умельцев, и  Мара  с
улыбкой наблюдала, как заблестели его глаза.  А  оружейники  тоже  наверняка
понадобятся, если Люджан приведет новых воинов, столь необходимых для защиты
Акомы.
   Когда Джайкен увел работников, толпа поредела, и суета во  дворе  отчасти
улеглась.
   О тех, кто остался, Люджан отозвался так:
   - Госпожа, здесь тридцать три бывалых  воина.  Они  будут  рады  принести
присягу перед натами Акомы.
   - Ты им все объяснил?
   -  Рискну  сказать,  объяснил  не  хуже  любого  другого,  госпожа...  за
исключением, конечно, тебя самой.
   Услышав, как неодобрительно хмыкнул  Кейок,  Мара  взглянула  на  бывшего
разбойника, чтобы посмотреть, не насмехается ли он над ней. Но нет, насмешки
не   было...   во   всяком   случае,   явной.   Внезапно   ощутив   странную
притягательность этого ловкача, она  поняла:  в  нем  угадывалось  то  самое
веселое лукавство, которым был так щедро  наделен  Ланокота.  Сейчас  Люджан
просто поддразнивал ее, и Мара слегка покраснела. Этот человек не был ни  ее
родственником, ни равным ей по  рангу  властителем,  и  она  не  знала,  как
следовало бы отвечать на его шутки; в храме ее ничему такому не  обучали.  И
хозяйка Акомы решительно принялась за дела. Все приведенные  Люджаном  воины
были хорошо сложены, хотя  и  явно  исхудали  от  недоедания;  они  казались
энергичными и воодушевленными,  за  исключением  двоих,  сидевших  несколько
поодаль. Один из них обменялся взглядом с Люджаном.
   - Ты знаешь этого человека? - спросила Мара.
   Люджан засмеялся:
   - Еще бы, госпожа. Это  Сарик,  мой  кузен;  он  тоже  служил  властителю
Тускаи. Прежде чем покинуть  поместье  Котаи,  он  был  самым  близким  моим
товарищем.
   Желая как-нибудь подколоть Люджана в отместку за свое недавнее  смущение,
Мара полюбопытствовала:
   - Он хороший солдат?
   Люджан усмехнулся, и такая  же  широкая  улыбка  появилась  на  лице  его
кузена. Ответ прозвучал вполне уверенно:
   - Госпожа, он такой же хороший солдат, как я сам.
   - Вот и прекрасно, это решает проблему. - Мара отобрала шлем, который все
еще болтался у него на запястье; такой шлем называли "солдатским горшком" за
полное отсутствие на нем каких бы то  ни  было  украшений.  -  Я  собиралась
попросить тебя, чтобы этот шлем ты отдал ему, а себе раздобыл бы  другой,  с
офицерским плюмажем. Кейок получил приказ назначить тебя сотником, но раз ты
отбываешь и будешь отсутствовать три недели, он может  с  таким  же  успехом
назначить на эту должность твоего кузена... вместо тебя.
   Все с той же улыбкой Люджан поправился:
   - Тогда, пожалуй, он не "такой же хороший", а "почти такой  же  хороший",
как я, госпожа. - Чуть более серьезно он добавил:
   - С твоего разрешения, я хотел бы взять  его  с  собой.  Я  не  собираюсь
ничего дурного сказать ни об одном из остальных  воинов,  но  если  придется
поработать мечом, я предпочел бы видеть рядом с собой именно его.  -  Люджан
вернулся к прежнему легкомысленному  тону.  -  Кроме  того,  он  тоже  умеет
управляться с компанией, состоящей исключительно из нарушителей спокойствия.
   Мара уже не пыталась сохранить важный вид.  В  первый  раз  после  смерти
Ланокоты у нее стало  по-настоящему  легко  на  сердце,  и  лицо  осветилось
неотразимо милой улыбкой:
   - Тогда тебе придется раздобыть для себя плюмаж у Кейока, сотник. - После
этого она обратилась к Сарику:
   - Добро пожаловать, Сарик.
   Он склонил голову:
   - Госпожа, твоя честь - моя честь. Если будет на то милость богов, я умру
- надеюсь, это будет не слишком скоро - смертью  воина  на  службе  у  такой
красавицы, как ты.
   Подняв брови, Мара взглянула на обоих кузенов:
   - Похоже на то, что льстивость - наследственное свойство у вас  в  семье,
равно как и недостаток почтения к высокому рангу.
   Потом она указала на другого пришельца, который сидел вместе  с  Сариком.
На нем была скромная  одежда  и  простые  кожаные  сандалии,  а  волосы  его
выглядели по меньшей мере странно. Они не были подстрижены  коротко,  как  у
солдата, не завиты в локоны, как у  торговца,  и  не  образовывали  лохматую
шевелюру, как у работника.
   - А это кто?
   Незнакомец встал; Сарик пояснил:
   - Это Аракаси, госпожа. Он также состоял на службе у моего хозяина,  хотя
он и не солдат.
   Аракаси оказался человеком среднего роста, с правильными чертами лица. Но
в  его  осанке  не  было  ни  горделивой  выправки   воина,   ни   смиренной
почтительности пахаря. Внезапно почувствовав  какую-то  растерянность,  Мара
спросила:
   - Тогда почему же он не присоединился к землепашцам и ремесленникам?
   Темные глаза Аракаси вспыхнули, словно его что-то  позабавило,  но  черты
лица оставались неподвижными. Потом он вдруг неузнаваемо изменился. Почти не
шевельнувшись, он казался теперь совершенно другим  человеком:  отчужденный,
хладнокровный грамотей-ученый стоял перед Марой. Тут она приметила  то,  что
должна была бы разглядеть раньше: кожа у  него  оказалась  совсем  не  такой
задубелой, какая  бывает  у  полевых  рабочих.  Во  всяком  случае,  у  него
отсутствовали мозоли, которые остаются на руках у тех, кто изо  дня  в  день
возделывает землю, пользуется инструментами или упражняется с оружием.
   - Госпожа, я не землепашец.
   Что-то заставило Кейока насторожиться. Он без промедления выступил вперед
и встал между своей госпожой и незнакомцем:
   - Если ты не землепашец и не солдат, то кто же ты? Купец, моряк, жрец?
   Словно не обратив внимания на вмешательство Кейока, Аракаси сказал:
   - Госпожа, в свое время я побывал в шкуре каждого из них. В образе  жреца
из храма Хантукамы я однажды собирал подаяние в доме, где гостил твой  отец.
Мне доводилось носить личины солдата,  разносчика,  работорговца,  сводника,
водоноса, мореплавателя и даже нищего.
   Этим можно кое-что объяснить, подумала Мара, но не все. Она задала вопрос
иначе:
   - Кому же была отдана твоя верность?
   Аракаси  отвесил  изысканный  поклон  с  изяществом  и  непринужденностью
высокородного вельможи:
   - Я состоял на службе у властителя Тускаи - до того, как  его  убили  псы
Минванаби. Я был у него мастером тайного знания - начальником разведки.
   При всем  желании  Мары  сохранять  невозмутимость,  ее  глаза  изумленно
расширились:
   - Мастером тайного знания?..
   Незнакомец расправил плечи. В его улыбке не осталось веселья.
   - Да, госпожа. По одной причине, которая важнее  всех  прочих,  для  тебя
было бы желательно  принять  меня  на  службу:  покойный  властитель  Тускаи
потратил  большую  часть  своего  состояния  на  то,  чтобы   создать   сеть
осведомителей. Я был главой этой  сети;  наши  агенты  действовали  во  всех
городах Империи и во многих знатных домах. - Голос незнакомца зазвучал тише;
в нем слышалась странная смесь гордости  и  сомнения.  -  Эта  сеть  цела  и
невредима.
   Внезапным движением Кейок потер большим пальцем подбородок.
   Мара прочистила горло, бросила  в  сторону  Аракаси  пытливый  взгляд  и,
осмотревшись по сторонам, сказала:
   - Такие вещи лучше не обсуждать во дворе. Я  еще  не  стряхнула  дорожную
пыль с одежды, и с полудня у меня не было ни минуты  даже  для  того,  чтобы
немного подкрепиться. Зайди в мои покои примерно через час. А  Папевайо  тем
временем позаботится о тебе.
   Аракаси поклонился и присоединился к Папевайо, который  жестом  пригласил
загадочного новичка последовать за ним в баню около казарм.
   Оставшись в обществе Кейока и тридцати трех воинов,  не  имеющих  хозяев,
Мара пребывала в задумчивости. После недолгого молчания она тихо повторила:
   - Мастер тайного знания в доме Тускаи...  -  Обратившись  к  Кейоку,  она
поделилась с ним воспоминанием:
   - Отец всегда говорил так: властитель  Тускаи  знает  очень  много.  Боги
могут счесть, что он  знает  слишком  много  для  простого  смертного.  Люди
шутили, будто у него в подвале заперт маг с волшебным кристаллом, и этот маг
рассказывает хозяину все, что увидит в  кристалле.  Как  ты  думаешь,  может
быть, все дело и заключалось именно в Аракаси?
   Кейок не высказался прямиком. Он лишь предупредил:
   - Будь осторожна с ним, госпожа. Человеку, который занимается  шпионажем,
редко требуется честность. Ты правильно сделала, что отослала его  вместе  с
Вайо.
   - Верный мой Кейок, -  произнесла  Мара  с  глубокой  признательностью  в
голосе. В свете факелов она повела  головой  в  сторону  группы  оборванцев,
ожидающих его команды. - Как по-твоему, ты сумеешь принять у  этой  компании
присягу и еще выкроить время для омовения и обеда?
   -  Должен  суметь,  -  пожал  плечами  военачальник  с  редкой  для  него
неуверенностью. - Хотя... как я дожил  до  старости  при  такой  беспокойной
службе - одним богам известно.
   Прежде чем Мара успела ответить, он выкрикнул команду, и, как и  подобало
вымуштрованным солдатам, люди в отрепьях, столпившиеся во  дворе,  встали  в
строй, повинуясь властному голосу офицера.

Глава 5
ТОРГ

   Вечер сменился ночью. Пламя масляных ламп освещало спальню Мары. Наружные
перегородки были раздвинуты, и от легкого ветерка огонь в  лампах  мерцал  и
колебался. Властительница  Акомы  отослала  слуг,  приказав  одному  из  них
принести чоку. Оказавшись  -  до  прихода  остальных  своих  сподвижников  -
наедине с  Накойей,  Мара  сорвала  кричаще-яркие  браслеты,  подаренные  ей
властителем  Анасати.  Сбросив  с  себя   грязную   дорожную   одежду,   она
ограничилась тем, что обтерла тело влажным полотенцем.  А  уж  выкупаться  в
ванне как следует она сможет потом, после того как побеседует с Аракаси.
   Накойя хранила молчание, но ни на минуту не  отрывала  взгляда  от  своей
молодой хозяйки. Слова были не нужны. Упрек,  который  Мара  читала  в  этих
старых глазах,  был  достаточно  красноречив:  неопытная  девочка  совершила
опасно-безрассудный поступок, связав  себя  с  Бантокапи.  Он  мог  казаться
туповатым, но его знали как сильного  бойца,  и,  будучи  всего  лишь  двумя
годами старше ее, он успел пройти хорошую школу в Игре Совета,  в  то  время
как Мара готовилась к посвящению под кровом храма Лашимы.
   Когда Мара уже закуталась в тонкую накидку шафранового цвета, возвратился
раб с чокой. Повинуясь жесту хозяйки, он поставил большой поднос  на  низкий
столик и удалился. Так же  безмолвно  Мара  дала  понять  Накойе,  что  надо
подготовить чашки и салфетки.
   Два ее офицера и  пришелец  прибыли  точно  через  час.  Мара  пристально
всматривалась в незнакомца, а он тем  временем  поклонился  и  уселся  между
Кейоком и Папевайо. Стиль  поведения  Аракаси  был  выдержан  безупречно,  в
точном соответствии с одеждой, которая  теперь  красовалась  на  нем  вместо
нищенских лохмотьев.  Неожиданно  Мара  сообразила,  что  его  алую  тунику,
украшенную кисточками, она уже не раз видела прежде. Это была  любимая  вещь
Папевайо - наряд, который он надевал только по праздничным дням и не стал бы
уступать - пусть даже на время - кому  попало.  Человек,  некогда  служивший
мастером тайного знания при властителе Тускаи, сумел в течение часа, который
прошел  после  их  встречи  во  дворе,  завоевать  благосклонность  сурового
командира авангарда. Для Мары это была убедительная рекомендация: она -  как
некогда и ее отец - верила чутью Папевайо.
   Усмотрев в этом добрый знак, она спросила:
   - Люджан рассказал о том, чем мы здесь заняты?
   Аракаси кивнул:
   - Он отправился искать других серых воинов, которых можно будет взять  на
службу. - Немного помолчав, он добавил:
   - Но с каждым новым пополнением увеличивается и возможность того,  что  в
Акому проникнут шпионы. Скоро вы уже не сможете доверять никому из тех,  кто
придет сюда.
   - Ты и сам можешь оказаться таким лазутчиком, - перебила его Накойя.
   - Почтенная матушка, я ничего не выгадаю от обмана.  -  Аракаси  завладел
кувшинчиком с чокой, непринужденно перехватив у Накойи обязанность разливать
напиток. Он почтительно наполнил чашку Мары, затем Накойи, Кейока,  Папевайо
и уже потом свою. - Будь я чьим-либо шпионом, я бы просто поступил  сюда  на
службу и послал своему хоз